Гочмурад Гутлыев
Памяти владыки гор Копетдагских
«Пешком, только пешком…»
Щас позабавлю очередным парадоксальным заявлением, однако хождение в гости или на концерт совместно с Курбаном могло создать те еще трудности…
Удивил?
Проинформирую, что многим местным жителям еще не забылся давно минувший период, когда общественный транспорт в Ашгабате функционировал не совсем удобно, мягко говоря. После девяти часов вечера приходилось чересчур долго ждать городского автобуса или троллейбуса, и тот еще вопрос – дождетесь ли до утра?
А если засидишься в гостях (что случалось очень и очень часто!) или иной концерт (или спектакль) затянется, то добираться обратно до его жилища приходилось или на такси, или пешком. Однако Курбан был категорически против любой поездки на такси: «какая машина, ноги есть – пошли!». Вот и ходили очень даже издалека и довольно-таки долго, несмотря и невзирая на позднее время суток. В чем же трудность, ведь оба закаленные «ходоки по горным и равнинным маршрутам»?
Да элементарно, в тщательно скрываемой от лишних любопытствующих взоров хромоте и в моей левой коленке – она иногда взбрыкивала и устраивала нежелательные бзики. Ну не будешь же отговариваться таким пустяком, поэтому старался поспевать за всегда быстрой походкой Курбана. Правда, каюсь, иногда все-таки просил идти чуть-чуть помедленнее…
Однако все-таки один-единственный раз он молча, не спрашивая моего мнения, остановил проезжавшую мимо машину и повелительным жестом предложил-скомандовал сесть в нее.
Это еще одна яркая иллюстрация характера яшули – не спрашивая догадаться, что остро необходимо «рядом идущему» в данный конкретный момент. Дело в том, что в тот день мы возвращались в его квартиру на городской окраине с микрорайона Гаудан с прощального вечера наших общих друзей, которые уезжали из Туркменистана навсегда. Я перенервничал, переволновался до такой степени на проводах, что чуть было не отнялись ноги. Поэтому некоторое время после выхода с той квартиры не мог бы идти пешком, а взмолиться и попроситься отдохнуть или нанять машину не позволило бы самолюбие…
Естественно, во всех остальных случаях у таких продолжительных прогулок по вечерней и ночной столице была своя драгоценная сторона – неторопливые разговоры «по душам», и на всяческие темы, начиная с «если что в холодильнике на завтрак?» и до «как добраться до Эвереста?» (и в прямом, и в переносном смысле).
Кто-то из пытливых читателей, наверное, уже обратил внимание на постоянные возвращения к тем или иным моим книгам и рассказам, и уже, возможно, начал относиться к ним с изрядной долей раздражения – надоел уже, хватит!
Так ведь они рождались в трудах и муках при непосредственном участии Курбана Пирмедова. Есть такое понятие как «первый читатель», а без «первого слушателя» не родилось бы и единственной «глубокомысленной» фразы. Тем более без настолько вдумчивого и благожелательного, который вполне мог подсказать дополнительный ход в развертывании нити рассказа или вообще перекроить его разъяснением малоизвестной стороны тех же туркменских обычаев, к примеру. Или критикой в несколько слов, что называется, «прочистить мозги» и стимулировать решение отбросить уж совершенно неверную трактовку событий или явления.
Кроме того, я как раз Курбану раз за разом рассказывал вроде бы одно и то же, не забывая предварительно уточнять: «я тебе говорил это раньше?».
Каждый раз халыпа спокойно отмахивался: «Нет, наверное. А если и рассказывал, то я уже забыл об этом». При этом вновь и вновь он слушал с искренним интересом, не притворяясь, причем эмоционально реагируя на все повороты сюжетов.
Почему «вроде бы одно и то же»?
Неосведомленные или равнодушные люди не могли заметить, что каждый раз рассказчик перестраивал построение предложений, использовал другой синоним, смотрел на событие со слегка сместившимся ракурсом видения. То есть, «отрабатывал» возможное воздействие на потенциального читателя. Поэтому подчеркиваю – Курбан влиял на создание авторского стиля написания моих рассказов и эссе без всяких натяжек и преувеличений.
Более того, частенько он подсказывал и сами будущие сюжеты, или показывал какой-то интересный объект: «посмотри, тебе пригодится».
В качестве примера «не отходя от кассы»: я уже упоминал выше про книгу «Будь как дома», основанную на аспектах туркменского менталитета и традициях. Также повторю, что тогда неоднократно консультировался с Курбаном по многим вопросам данной темы, хотя в тексте не упоминал – какие конкретно, и что именно он сказал. То есть, он полностью был в курсе, над чем его частый и постоянный гость работал в тот текущий период…
В очередной раз засиделись с ним в гостях, на этот раз у Тамары Семеновны, и в очередной раз возвращались с ним к нему домой, естественно, пешком. Заговорились о чем-то уже в начале намечаемой долгой прогулке, и поэтому на первых порах я совершенно не обратил внимания на то, что почему-то прилично отклонились от кратчайшего пути.
Когда, наконец, обнаружил и спросил у него: «кого-то еще надо повидать?», он ответил: «нет, тебе хочу кое-что показать, пригодится для твоей книги».
Здесь необходимо сделать еще одно отступление: много лет назад в рамках государственной программы по благоустройству Ашгабата, по столице прокатилась волна сноса «самостроев» и облагораживания скверов, зон отдыха и асфальтирования высвободившихся пространств.
Курбан прошел в проход между двух многоэтажек, перед которыми раскинулась очень даже широкая для плотной городской застройки площадка, залитая в бетон и асфальт. Из-за неяркого освещения не сразу понял, куда он меня ведет и на что показывает. Оказалось, что посреди той парковки сохранился старый, оплывший от многолетних осадков и покосившийся тамдыр4.
Пригодилась иллюстрация, еще как пригодилась! Однако здесь не буду описывать детали, лишь упомяну, что эпизод вошел в главу «Чорек» в «Будь как дома».
Вот уж действительно, в обыкновенных на непосвященный взгляд наших «бродилках» сливались воедино приятное с полезным, сочетались неразделимые «для здоровья надо двигаться» и «разминка для ума» …
Алкаши, или «алкаши»?
Иностранцам не понять, почему с такой ностальгией и грустью нами, выходцами из Союза, помнятся и вспоминаются знаменитые «кухонные разговоры» …
Вот и я нередко приезжал из своей «глубинки», где в прямом смысле слова задыхался от недостатка общения с близкими по духу людьми, в столичный город практически с единственной целью – провести вечерок-другой за чаепитием с Курбаном.
Скорее всего, сейчас кто-то усмехнется скептически: «только ли чай был перед вами?».
А что, мы не люди, что ли?
На этот раз байку начну издалека и «как бы с конца, не с начала», прежде чем перейти к сути.
В мае 2018 года мы с ним попали в анекдотическую ситуацию в поселке Борисовка Белгородской области, куда приехали погостить у Шаповаловых на усадьбе федерального заповедника «Белогорье».
Сам-то я человек крайне неприхотливый в еде и питье, и абсолютно некапризный гость.
У Курбана примерно такой же подход к угощениям, но с очень существенными двумя исключениями. Поэтому я заранее предупредил будущих радушных хозяев: «Курбану свинину предлагать категорически нельзя, водку не наливать, а вот пиво любит».
Свинину понятно, с водкой тоже – я их за десятки лет знакомства уже давно приучил, что от крепкого алкоголя откажусь, а что насчет пива?
Когда мы поздно вечером, после визита в несколько других заповедников по пути из Москвы в Белгород, наконец-то добрались до их уютного дома, то нас, несмотря на «почти ночь», ждало богатое угощение. В том числе и несколько сортов пива, так как: «мы не знали, какое именно вы предпочитаете».
Через пару дней мы с Курбаном решили осмотреть Борисовку самостоятельно, чтобы никого не напрягать без особой необходимости. Естественно, радушные хозяева предложили или закрепить за нами машину с Семеном (сыном Александра Семеновича), или подвезти до центра поселка и затем через какое-то время заехать за нами и забрать обратно на усадьбу заповедника, расположенную на верхушке высокого холма. Еле удалось отбиться: «не беспокойтесь, сами справимся, просто нужна физическая нагрузка».
Курьез приключился, когда мы уже собирались в обратный путь. Курбан вдруг увидел впереди по улице, по которой мы шли, что-то вроде «пивнушки», оба, не сговариваясь, мгновенно решили «ответить»: «в день приезда нам поставили, теперь мы прихватим».
Зашли туда, где за барной стойкой едва виднелась голова молодого парня. Спросили робко: «пиво можно с собой взять?».
Смущенно, так как у нас с собой, естественно, не было никакой тары. Мы тогда еще не знали, что по первому запросу любая такая «наливайка» с радостью предоставит пластиковые бутылки требуемой емкости.
Да, конечно! А вам какое?
Какие марки у вас есть?
Тот как начал перечислять!? За его спиной на стене были прикреплены несколько десятков краников, каждый для отдельной марки пива!
Потом парень «спохватился», и переспросил: «вам светлое или темное?».
В этот момент я вспомнил, что Мария, жена Семеныча, говорила, что ей нравится темное бархатное. Поэтому, опять-таки с долей смущения, поинтересовался: «а у вас темное есть?»
Конечно, вам какое?
Что, много видов?
Оказалось, что и темного чуть ли не с десяток сортов…
Тут уже у меня всякое смущение пропало и проснулось чувство юмора, так выручающее во многих жизненных ситуациях: «оттуда, откуда мы приехали, есть только один вид пива!»
Какой?
Пиво!
Естественно, тем же вечером мы вновь начали смеяться сами над собой, теперь уже вместе с Шаповаловыми, которым, конечно, рассказали, как попали впросак…
Теперь вернемся в Ашгабат, на много лет назад. Теперь уже не вспомню, когда именно и по какому поводу Курбан впервые предложил открыть холодильник и вынуть оттуда принесенную им загодя емкость с разливным пивом – то ли у меня была очередная «депрессуха», то ли, наоборот, какой-то успех. Но инициатива точно исходила от него, сам я не осмелился бы даже намекнуть ему «по глоточку пива?».
В тот период действительно любителям пенного напитка в Туркменистане предлагали всего две марки пива местного производства – «Берк» и «Зип». Причем одного сорта. Это чуть позже появились целые линейки и названий, и сортов.
В первые годы наших «застолий» нам с ним на двоих хватало одной-единственной полулитровой бутылки (специально написал объем буквами, не цифрами) на весь вечер. Следуя философскому смыслу песенной строфы «печеная картошка, да дело ведь не в ней, так хочется немного побыть среди друзей», мы могли беседовать часами, почти всегда забывая про постепенно теплеющее в пиале пиво…
Затем с течением времени у нас с Курбаном, в числе многих других, появилась еще одна «дежурная» шутка собственного применения, не для посторонних ушей: «совсем мы с тобой алкашами стали. Раньше одной маленькой бутылки хватало, а теперь нужна полуторалитровая баклажка. Скоро придется брать две – по одной на каждого».
Завершу данный очерк этнографической деталью, внести дополнительную юморную нотку: наши беседы (все-таки чаще исключительно с чаем, чем с пивом) обычно затягивались допоздна, чуть ли не в ночь. Поэтому в последние годы у меня постоянно включался режим «Ходжа – мыхман»5. Это также дежурная шутка, с которой в его доме я обычно прорывался к мытью посуды или готовке пищи, иначе Курбан не разрешал заниматься домашними хлопотами: «ты в гостях, сиди спокойно!».
Если увлекательный для обоих разговор сильно затягивался, ближе к полуночи я буквально выгонял Курбан-ага с его собственной кухни: «иди спать, тебе с утра рано на работу». Иначе «говорушки» могли бы продолжать и до рассвета…
Что теперь? С какой ноткой ностальгической горечи хочется высказать: «как же мне теперь не хватает тех задушевных бесед, и можно без пива» …
Бадхыз
«Новруз у Гочмурада»
Во все времена среднестатистическому любителю активных видов отдыха на природе доступ в овеянные притягательной тайной бадхызские просторы был крайне затруднен, и остается таковым по сей день. Сказывалась и географическая отдаленность (десятки километров по плохим, порой непроходимым, дорогам) от населенных пунктов, и необходимость в оформлении спецпропусков из-за близости государственной границы. Кроме того, ключевая проблема была и в наличии или отсутствии неравнодушного местного гида (особенно такого «говоруна», автора данных строк), без которого соваться в малознакомые края бесполезно – наверняка упустишь те или иные важные особенности природы и истории, наиболее интересные из которых могут существовать лишь в устных сказаниях местных жителей.
Однако в какой-то год в начале двухтысячных среди ашхабадских горных туристов прошел вначале неявный, еле различимый слух: «организуется трехдневная поездка в Бадхыз», да и то только после состоявшейся первой экспедиции. На следующий год также прошла подобная весть. И лишь потом многие из них начали искать целенаправленно среди турфирм и клубов – кто проводит, можно ли и как попасть в состав группы.
Тут уж выяснилось, что команда подбирается по большому конкурсу только из числа тех, кто проявил себя в мероприятиях альпклуба «Агама», или в иных различных экоакциях. Большую группу возить в отдаленные края была бы та еще морока, хотя бы чисто из соображений психологической совместимости. К тому же, количество приглашаемых участников (всего десять плюс минус один-два человека) ограничивалось элементарно вместимостью имеющихся у организатора личных УАЗов (легкового и бортового).
Кроме того, шансы были только у тех, кого лично знал этот непонятный и непонятливый Гочмурад. Как раз последнее жесткое правило никак не мог пройти случайный человек.
За все пять лет, в течение которых проводились такие поездки, только раз в Кушку приехал совершенно незнакомый человек. Тогда, пока в подогнанную к вагону машину грузилось снаряжение, я задумчиво оглядывал того парня – не понимая, с какого хрена он кидает свой рюкзак ко мне в кузов.
Честно говоря, со своим резким характером в тот момент вполне мог выбросить его багаж на асфальт, и оставить вместе с хозяином на Кушкинском вокзале дожидаться обратного поезда. Однако давняя знакомая, которой я не мог отказать никоим образом, успела сказать: «извини, это я пригласила и не успела тебя предупредить».
Должен все-таки акцентировать, что Мердан Атаев оказался очень даже достойным товарищем, с которым при редких встречах общаемся по-дружески до сих пор, спустя два десятка лет.
Посторонние люди не могли знать, что принимал путешественников как личных гостей, в первую очередь в прямом и лишь затем в переносном смысле.
С поезда, прибывающего в Кушку поздним утром, ближе к обеденному времени, все «понаехавшие» оказывались у меня дома, где ждало угощение. По восточным традициям ведь не будешь делить хлеб-соль с тем, к кому не лежит душа, не так ли?
Да и сам Бадхызский заповедник всегда воспринимался мной как истинный храм природы, куда также не хотелось бы приводить малодостойного путника, сорри за высокий стиль.
Эти желанные и недоступные большинству «матрасников» выезды, позже получившие неформальное название «Новруз у Гочмурада», проводились веснами в течение нескольких лет кряду. Были люди, кто с удовольствием приезжал во все годы и при первой возможности, так как все время менялись, не повторяясь, локации – Еройландуз, Намаксор, окрестности Кызылджара, северная граница заповедника. Да и погода всегда непредсказуемая – один год море грибов, другой уж больно шикарное разноцветье. Попадали и под продолжительное ненастье…
Главный организатор постоянно жил в Кушке (нынешний Серхетабат), поэтому в качестве координатора непосредственно в Ашхабаде неоценимую помощь оказала Тамара Семеновна Бондаренко (ныне покойница, пусть земля ей будет пухом).
Как раз с ее именем была связана следующая анекдотическая ситуация. В какой-то день не помню уж какого года, приехал в столицу по делам и заодно зашел проведать товарища, известного фотографа, Игоря Ломова в его студию «Бомонд». Так совпало, что именно там меня поймала Джамала, в те годы широко известная в определенной туристской среде особа. Узнав о том, что перед ней сидит житель Кушки, к тому же сотрудник легендарного Бадхызского заповедника, начала причитать: «никак не могу попасть в ваши края!»
А затем язвительно отозвалась о Тамаре Семеновне. Дескать, та упорно не включает ее, многоопытную в походах, Джамалу на этот маршрут.
Мы с Игорем переглянулись многозначительно и с веселой усмешкой. Надо же ей было так опростоволоситься уже на первых фразах разговора – в то время, когда перед ней находился сам ключевой организатор «тура» во плоти, ругать одну из его верных друзей и, более того, напарницу!?
Естественно, у нас даже тени мысли не возникло пояснить ее промах, пусть и совершенный в неведении. Я ведь, вопреки устоявшемуся в те годы мнению, всегда предпочитал оставаться в тени, выходя на первый план лишь при острой необходимости, когда не было иной возможности. Поэтому и не собирался говорить ей, что это решаю я – кто и почему, и что Тамара Семеновна действует исключительно по моей просьбе и предварительно согласовывает со мной каждую кандидатуру, прежде чем пригласить того или иного в состав команды.
Что дальше последовало, в будущем мы с Игорем начинали смеяться при малейшем воспоминании об ее утверждениях. Джамала пошла по известному пути, когда, чтобы продемонстрировать собственную значимость, начинают перечислять своих знакомых и напарников «в связке» (наверняка некоторым читателям знаком этот термин из альпинистской практики). Однако у ней опять все пошло наперекосяк, опять-таки совершенно невообразимым для нее образом.
Когда она выпалила фразу «давно хожу в горы, это может подтвердить Мялик», Игорь поперхнулся и прикрыл рот рукой, чтобы не обидеть ее. Но когда она затем продолжила «… а также Азат О.», тут уж мой товарищ не выдержал, вскочил с места и вылетел на улицу.
Оба этих персонажа в тот период были довольно-таки хорошо известны среди «горников», именно поэтому вроде вполне логично она и решила их назвать. Однако знала бы она, что худшей рекомендации в моих глазах еще поискать пришлось бы, и не найти в конце концов…
В завершение хотелось бы подчеркнуть, что те «Новруз у меня» выезды были крайне важны для меня самого, и я до сих пор искренне признателен всем участникам за согласие приехать в те отдаленные края. Честно говоря, когда провожал их на обратный поезд, и они начинали благодарить за радушный прием, они принимали за очередное проявление своеобразного юмора, когда «отстреливался» казавшейся им легкомысленной фразой из простой вежливости: «вам спасибо, это тот еще вопрос кто кого должен благодарить».
Однако в реальности в ней таился глубокий личный смысл. Дело в том, что в те годы мне крайне не хватало интеллектуального общения. Поэтому, естественно, приезд в Кушку интереснейших собеседников был для тамошнего отшельника чем-то вроде глотка свежего воздуха в затхлости глубокого захолустья.
С другой стороны, восточная мудрость гласит: «научился сам, научи других». Должен же я был куда-то и кому-то выплеснуть накопившиеся знания, свое собственное восхищение красотой родного края…
Ну и как было не посодействовать знакомству с уникальным регионом неравнодушным товарищам, не организовать для них и для себя заманчивую поездку, не так ли?
(Из книги «Бадхызские байки», 2021 год)
История, история и историйка
Мало кто в те годы слышал, а если и слышал, то не придал особого значения тому факту, что уже на стадии зарождения идеи «Новруз в Бадхызе» продумывался конкретно под участие Курбана и Тамары Семеновны. А также, я сам был серьезно удивлен, когда на приглашение присоединиться к нам с радостью откликнулся Батыр Байрамов из соседнего к Кушке поселка Тахтабазар. Уж его вроде бы никак не удивишь видами природы юга Туркменистана, так как он сам великолепный знаток родной ему Пендинской степи.
Отступление «чуть забегая вперед»: в последующие года маршрут приобрел окончательный вид «Серхетабат и окрестности – долина Еройландуз (или иной пункт в Бадхызе – Тахтабазар (пещерный комплекс Екедешик и пограничный Марчак).
Повторюсь, в первую поездку в начале двухтысячных как раз их, своих наиболее близких товарищей, возил по своим любимым районам, рассказывая о том и о сем детально, как бывший научный сотрудник и, вдобавок, специализированный гид-переводчик, разрабатывающий маршрут экотуристического направления на юге Туркменистана в расчете на иностранцев.
Мы тогда с ними покуролесили прилично, в том числе заходя и заезжая непосредственно вглубь особо охраняемой территории.
Отступление буквально в одну строку от основной темы рассказа: мало кто знает или не придавал особого значения тому, представителем какого конкретно туркменского племени являлся Курбан. Он из дашогузских иомудов.
А в западной части Бадхызского плато в пределах особо охраняемой заповедной территории расположена труднодоступная предгорная долина, с которой связана трагическая история. Один из родов племени откочевывал в Афганистан, спасаясь от известных революционных потрясений начала прошлого века. Но, к горькому сожалению, в составе группы оказался предатель, который завел людей в капкан ущелья, наверху которого были замаскированы пулеметы чекистов. Всех «беглецов» положили без снисхождения, до сих пор на том месте на земле лежат целые россыпи позеленевших от времени гильз. Этот пункт никак не обозначен на картах, если правильно помню, а в местном народе оно известно под названием «Иомуд-гырлан» («место гибели иомудов»).
Единственный случай, когда я своеобразно воспользовался «служебным положением» (служба охраны заповедника знала меня как борца с браконьерством и не стала бы задерживать при встрече на территории) и повез туда своих друзей как раз в это первое появление Курбана у меня в гостях непосредственно в моих родных краях. Должен также отметить, что прямо у расплывшихся от дождей и снега пулеметных гнезд мы даже отошли ненадолго чуть в сторону, оставив Курбана в одиночестве и дав возможность ему помолиться за упокой тех душ…
Затем, через день, мы заночевали уже на востоке долины Еройландуз перед возвращением обратно в Кушку. Там-то, когда в устье каньона Кызылджар мы наткнулись на великолепное зрелище – громадную группу мирно пасущихся диких животных, во мне проснулся и азарт исследователя. Нужно было воспользоваться таким удачным совпадением и провести учет копытных немедленно, не откладывая ни на час, ни на миг. А как, если для качества, полноты и точности подсчета необходимы два человека, минимум? Один квалифицированный наблюдатель, не отрывающий глаз от бинокля ни на секунду, чтобы не сбиться и не подсчитать дважды одну и ту же, переходящую с места на место, стайку тех же джейранов, и второй – ловить слету команды полушепотом (не вспугнуть!) и вести скорые записи?
Тогда достаточно было одного моего вопросительного взгляда на Курбана, и он тут же схватил протянутый ему блокнот и ручку, которые в те годы по привычке любого полевого биолога я всегда носил с собой, даже если не собирался вести какие-либо наблюдения.
В тот день подсчитали около полутора тысяч куланов и порядка восемьсот джейранов, пасшихся на террасе перед чинками, обрамляющими Еройландуз прямо перед выходом в долину каньона Кызылджар.
Таким образом, Курбан в очередной раз стал непосредственным участником исторического события, так как в последующие годы выяснилось, что это было последнее наблюдение и последний учет настолько большой группы копытных в этой особо охраняемой в природном отношении зоне. Затем в течение многих лет шло неуклонное снижение численности настолько уникальных крупных животных, ведь кулан воистину считался «жемчужиной» Бадхызского заповедника.
А откуда в названии данного очерка появился ироничный термин «историйка»?
Свой самый последний массовый общественный проект я провел в пункте Баба Чонге в долине Еройландуз Бадхызского заповедника, расположенной в десятках километров вдали от населенных пунктов, где-то в 2007 году (точной даты не помню, да ведь это и неважно), тоже как бы «под Курбана». Тогда для масштабного экорейда мы включили в число участников двадцать человек из ашгабатских туристов. Соответственно, организационными вопросами по комплектованию данной группы и ее проездом до Серхетабата занимались Курбан и Тамара Семеновна, причем я поставил единственное условие – «приглашайте своих друзей, знакомых и напарников по горным походам». Непосредственно на месте к экспедиции присоединились двадцать пять старшеклассников двух серхетабатских средних школ.
Уже в Баба Чонге на второй день экспедиции Тамара Семеновна с некоторым недоумением рассказала, что тогдашний руководитель альпинистского клуба «Агама» потребовал от нее сдать маршрутный лист по возвращении в Ашгабат и указать в нем для отчета в вышестоящие инстанции «экорейд проводился «Агамой». Лишь на том основании, что в акции участвовало несколько членов альпклуба в качестве, подчеркну, участников, не организаторов или спонсоров.
И что они с Курбаном, разумеется, категорически отказались делать это: «с чего это вдруг!?».
Курбан и о своих заслугах редко когда высказывался, а чтобы приписать себе чьи-то чужие – скорее снег пошел бы в Каракумах в разгар лета.
Повод, довод и простенький тест
Кто-то сейчас хмыкнет про себя: «да, от скромности он еще не скоро умрет!».
Следовательно, есть необходимость пояснить, почему не с кем-то из местных жителей, а именно со мной многие туристы пытались связаться перед их визитом в мою родную Кушку. Даже если не упоминать необходимые знакомства и контакты с местными контролирующими органами, мог ведь всего-навсего провести нестандартную экскурсию по легендарной крепости Кушка с охватом окружающей ее уникальной природы в стиле, который не удавался бы иному типичному, даже очень подготовленному, гиду-переводчику.
Слова-слова, а где подтверждение?
Позвольте отослать любезных читателей к книге «О Кушке коренной кушкинец». Особенность которой, помимо прочих достоинств и недостатков, заключается хотя бы в том факте, что она единственная, написанная непосредственно выходцем из этих мест.
Есть еще одно весомое свидетельство, которое осталось тайной практически для всех, кроме Курбана и Батыра – одна из таких экскурсий, проведенной мной по просьбе Батыра для его гостей принесла крайне необычный результат.
Те «приезжие» оказались чересчур ВИПовыми, сразу два полномочных посла европейских стран. Меня-то их регалии особо не впечатлили, видел в них лишь любознательных и интереснейших собеседников. Поэтому-то по укоренившейся привычке вел рассказ в стиле народного сказителя «разговор от первого лица, беседа с глазу на глаз», как раз в расчете на искреннее желание познакомиться с легендарной и недоступной для иных посетителей их ранга приграничной Кушкой. Данная экскурсия, гостей на которую принял лишь ради друга, в будущем аукнулась в моей собственной судьбе совершенно фантастическим образом. Во время обеда в придорожном кафе, лучшем в Кушке, пан Мачей невзначай поинтересовался у меня: «посещал Польшу?». Показалось, что он решил пошутить, ну я и ответил в том же юморном тоне.
Нет
Хотел бы?
Конечно, да где гроши взять?
Дальше он переглянулся со своей супругой, которая оказалась советницей посольства по культурным обменам, что-то спросил у нее молча, одними глазами. И затем вполголоса заметил: «поедешь, поедешь…».
Ага, так я и поверил…
К моему удивлению и даже шоку, действительно скоро пришло приглашение на научную конференцию в Варшаву. Вот уж точно, если перефразировать известную поговорку: «язык и до Старо Място доведет…».
Там-то в Польше и познакомился с уникальным человеком Мариушем Марчевским, которого позже привел знакомиться с Курбаном (рассказ об этом визите чуть ниже).
Еще раз акцентирую, что единственным непреодолимым препятствием для таких повторяющихся обращений показать город и рассказать о Кушке являлось мое личное острое нежелание принять их. А если соглашался, то всегда предварительно уточнял – кто в группе, я их знаю? И в зависимости от увиденных в списке и услышанных имен, мог запросто «отболтаться» (так ли уж трудно придумать отговорку!?) и уклониться от встречи.
Однако, когда лет столько-то назад Курбан решил предварительно посоветоваться со мной «можно ли организовать маршрут в твои края?», добавив «поеду я и мои друзья», тут же ответил, не дослушав до конца: «что спрашиваешь? Конечно, жду!».
Это была вообще последняя группа ашгабатских туристов, кого принял в гости в Серхетабате (современное название Кушки).
Позже, еще до моего переезда на другое место постоянного жительства, нередко поступали звонки и подобные просьбы, но от них технично уходил в сторону, добавляя кричащие нотки в свою репутацию неуживчивого, трудного в общении человека. Всегда ведь проще навесить на того или иного персонажа нелицеприятный ярлык, чем постараться вникнуть в суть его истинного поведения, не так ли?
А теперь пришла пора рассказать – где здесь повод, и для чего?
Повод для текущих полу-философских «размышляшек» появился совсем неожиданно, и снова в связи с личностью Курбана и с Бадхызом.
Однако для начала небольшое отклонение от основной нити повествования: сейчас удивлю и даже шокирую многих и многих наших общих знакомых парадоксальным на первый взгляд заявлением. В реальной жизни я крайне редко, почти никогда, не называл Курбана своим другом, или кому-либо из посторонних говорил о настоящем уровне своего уважения к нему.
Как вам такая необычная «заявочка»?
В действительности, как и сам Курбан, я крайне сдержан в выражении внешних эмоций и в «показе» своих чувств на публике. Как когда-то метко выразился ныне покойный Серега «Ржавый» (из «купольских» друзей): «по твоему лицу никогда не определишь, какой карточный расклад у тебя на руках».
Только, дорогие мои «старые товарищи», не спешите убеждать меня самого «ничего подобного!», и опровергать это мое утверждение. Я ведь могу всего-навсего в ответ задать риторический вопрос: «вы уверены, что сумели тогда заглянуть под приросшую маску?». Сумеете аргументированно ответить?
С другой стороны, и это еще одна наша общая черта характера с моим халыпа, во мне есть давным-давно выработанный и проверенный годами твердый, скрытый от постороннего взгляда, жизненный принцип: «настоящее уважение не в «вы» и не в «ты». Не в словах, а в реальных делах, в практических поступках. То есть, делай, не говори!».
Поэтому, как я полагал, совсем мало народу знает о том, что Курбан имеет на меня настолько сильное влияние и что его просьбы-замечания-советы приму и выполню в любом случае.
