Гочмурад Гутлыев
Мигрант в столице
Введение
Давным-давно кем-то из великих мыслителей было подмечено, что замена одной-единственной буковки полностью, или случайная опечатка, меняет смысл слова или понятия. А также иногда достаточно слегка переместить ударение, и появится непредвиденный и многозначный нюанс. К примеру, вроде одинаково пишутся «путевые заметки» и «путёвые записи», а какая красноречивая разница в том, как воспринимается суть сказанного или написанного…
Кроме того, также хотел бы напомнить часто упускаемое из виду явление – стоит посмотреть на на «повседневку» и ставшее привычным окружение под слегка «сдвинутым» ракурсом, всего чуточку изменить направление взора, так ведь вокруг многое может заиграть необычными красками и поразить прежде не замечаемыми оттенками –в прямом и переносном смыслах…
«Человек со стороны» нередко обладает свежим взглядом, и может привлечь внимание к любопытной особенности той или иной бытовой ситуации. Особенно если сам этот человек является неравнодушным и увлеченным наблюдателем, своего рода «очарованным странником» в большом и малом мире.
А каков фон, на котором происходили «похождения мигранта в далекой северной стране» – неповторимая Москва с ее неустанным кипением жизни и крайне притягательным влиянием на своих гостей!
Данная книга представляет собой своего рода «дневник» встреч неосведомленного человека с теми или этими явлениями жизни в мегаполисе, написанная в кажущем легким жанре «разговоры от первого лица». В ней нет навязывания мнения автора, за читателем остается его неотъемлемое право на свои собственные взгляды.
Поэтому решать вам, уважаемые гости «дум моих», что перед вами – обыкновенные «путевые заметки» (прочитал и забыл), или все-таки «путёвые записи» (к которым вернуться бы «еще раз, еще много раз»)…
Здесь же хотел бы выразить свою сердечную признательность всем тем, благодаря душевной поддержке которых осуществились описываемые путешествия, встречи, наблюдения. Так много добрых людей встретилось на моем пути, начиная с самых ранних шагов – со стадии планирования, оформления визовых формальностей, включая прямую финансовую помощь покрыть весомую долю расходов на проезд и проживание. Затем по приезду в Россию советы и консультации «ходи сюда, не ходи туда и «снег башка не попадет», так выручавшие «бродягу» почти каждый день и чуть ли не каждый час.
Не называю конкретных имен по нескольким причинам. Одна из них, ключевая – из уважения к ним самим, так как кое-кто предпочитает делать добро и при этом оставаться в тени…
Но существует также непреложный принцип «всегда помни тех, кто в трудную минуту оказался рядом». Поэтому, по праву автора, могу ведь описать свои встречи в одном из очерков и назвать некоторых товарищей и друзей…
Мои встречи с Гочмурадом
Начну с того, что мне было крайне любопытно – приезжает друг из Туркменистана, как он будет реагировать на московское окружение?
Интересны реакции Гочмурада на обычные для меня ситуации – порой удивляли точные оценки, порой наивность и непосредственность моего друга. Он наблюдал за людьми, а я – за ним. Как работают мозги писателя?
Замолчал, «вылетел в аут» из беседы на полуслове – что-то обдумывает, пишет текст в голове? Загадка!
Также интересно было видеть, что, куда бы я его не привела на прогулку, он везде находил для себя нужное, красивое и необыкновенное впечатление. Большинство ситуаций, о которых написано в этой книге, произошли в моем присутствии, или я услышала пересказ событий сразу после того, как они случились. И знаете что?
Каждый раз это увлекательно! «Прежде» много раз виденное вдруг предстает совсем по-другому, когда «смотришь» на это глазами заинтересованного и жадного до впечатлений гостя. Также крайне удивительно то, как реагируют люди на общение с Гочмурадом, как раскрываются они, и как – каждый раз по-новому, – раскрывается он сам.
По примеру автора, который широко использует вводные и отклонения от основной линии сюжета, отойду чуть в сторону:
Есть притча о путниках. Первый из них, подходя к неназванному городу, спросил у отдыхающего на обочине тропы старика: «какие люди живут в этом городе?».
Тот поинтересовался: «А какие люди жили в твоем городе?».
Путник ответил, что люди там были плохие, жадные и грубые. Старик тогда сказал, что в городе впереди него люди такие же.
Второй путник задал точно такой же вопрос, а на встречный вопрос мудрого старца сказал, что в его городе люди очень хорошие – добрые, внимательные.
«И здесь ты найдешь таких же хороших людей», – был ответ старожила.
Сидевший рядом мальчик, слышавший оба разговора, удивился и спросил дедушку: «Как же так, сначала ты сказал первому путнику, что люди у нас злые. А потом тут же ответил второму, что люди у нас хорошие и добрые. Где же здесь правда?»
«Правда в том, что тебя будут всегда будут окружать такие же люди, каков ты сам, внучек!» – улыбнулся умудренный старец.
Думаю, что теперь многим будущим читателям станет понятно, почему Гочмураду на его пути в странствиях чаще попадаются добрые и внимательные люди. Он сам всегда первым придет на помощь, никогда не солжет и не обругает, даже если есть повод. А себя описывает с таким юмором, что нам и не снилось!
Впрочем, вернемся к данной книге. Тут все правда, только правда и ничего кроме правды. И пусть его повествование покажется сумбуром, но ощущение остается, как от веселой ярмарки – как же здорово! Как классно!
Дайте еще!
Светлана Нурджанова
Словесные стереотипы
С изрядной долей ностальгии время от времени мысленно возвращаюсь к урокам русского языка и литературы в средней школе №31 города Кушка, в которой учился в восьмидесятые прошлого века. Десятки лет пролетели над моей когда-то буйной голове после тех школьных занятий, однако полученные на них знания «болтать, говорить и писать доходчиво» ведь не забываются до сих пор.
К примеру, на одном из них Светлана Георгиевна Мирошниченко начала говорить о том, что язык воистину живой организм – с течением времени появляются новые слова, а старые, ставшие привычными в повседневном обиходе, приобретают новые оттенки. Как сейчас помню, с какими смешками мы с одноклассниками тогда встретили приведенный ею наглядный пример: «слово «трахнуть» – что означает?».
Вот-вот, совсем не то, о чем вы все подумали. На самом деле это, к примеру, ударить по чему-либо с треском, с громким звуком…
Теперь перекинемся в наши дни, когда «новоязы» появляются и исчезают чуть ли не ежедневно. Какая ассоциация в первую очередь возникает у большинства людей по всему миру на слово «мигрант»?
Малообразованный, плохо обученный, неквалифицированный работник на стройке или в сельском хозяйстве, молчаливый из-за незнания языка «искатель лучшей жизни», склонный к криминальным выкрутасам нежелательный сосед?
К сожалению, во множестве случаев, скорее всего, оправданное мнение. Однако ведь в нашей непредсказуемой жизни всегда есть исключения, и никогда не знаешь заранее, с кем тебя свела судьба.
Для дальнейшего развития мысли приведу еще одно устаревшее слово, термин, а я бы оттенил дополнительно – все еще плохо изученное явление общественной жизни, хотя оно идет из глубины веков. Какие ассоциации возникнут, если вам, уважаемые читатели, напомнят почти забытое понятие «дервиш», «дивана» («безумец», не от мира сего»)?
У большинства наших современников, скорее всего, никакие, кроме «что-то восточное». Чуть более продвинутые могут вспомнить упоминаемое в исторических романах и в кинофильмах «на тему» понятие – «бродяга в рваной пыльной одежде», «таскающие по дорогам назойливые попрошайки».
Однако в реальности, если не подводит моя память, в начальный период возникновения данного интереснейшего явления в глубокой древности дервиши выполняли крайне важную функцию в общественной жизни восточных народов. Естественно, практически все они реально являлись истинными бродягами (то бишь, «мигрантами»!), выделяющимися своими нескончаемыми переходами даже среди кочевников той эпохи, своего рода культурное «перекати-поле», гонимое по свету непрекращающимися ветрами странствий. Я бы предпочел называть их «познаватели мира и людей в нем; переносчики мыслей и знаний между теми и иными общинами – и соседствующими друг с другом, и с находящимися за далекими горами и равнинами».
А как путешествовать по свету, не владея навыками общения с разными людьми, носителями иногда резко контрастирующих менталитетов, и без знания различных языков, порой не одного и не двух?
Более того, умение видеть ничего не значит без умения осознать – что ты «увидел». Навыки «осознать» ничего не значат без умения сформулировать и рассказать о том, что ты сам увидел и сумел осознать. Вот такая цепочка полета фантазии получается, порой помимо собственной воли и без всяких видимых стороннему свидетелю усилий…
Поэтому, многим из подобных пилигримов ведь был присущ еще и незаурядный литературный дар, умение рассказать об увиденном-услышанном просто и доходчиво с истинным красноречием народных сказителей широкому кругу слушателей, причем с учетом их уровня осведомленности о жизни.
Прежде чем перейти к завершению очерка, хотел бы также привлечь внимание к тому факту, что во многих культурах восточных народов в той или иной мере присутствуют различные сказания о необходимости проявить непоказное участие и душевное сочувствие к путникам. Прежняя жизнь кочевников выработала за многие века неписаный, продуманный в деталях, кодекс поведения на степных и пустынных переходах, правила взаимоотношений и взаимовыручки путешественников и путников, а также традиции гостеприимства жителей сел и городов, мимо которых пролегают караванные пути. Никогда ведь не знаешь, в какой трудной ситуации (в прямом и переносном смыслах) можешь оказаться и сам буквально через день, через километр или фарсах.
До сих пор на Востоке в сельской местности люди обязательно остановятся у застрявшей на обочине грунтовой дороги машины, хотя бы для того, чтобы поздороваться и затем обязательно поинтересоваться – нужна ли помощь, есть ли вода, хлеб, достаточно ли топлива в баке. Подчеркиваю, в сельской местности…
Однако и в урбанизированных зонах в туркменском народе и поныне жива легенда о Хыдыр-Ата, легендарном покровителе путников. Во многих семьях детям в воспитательных целях могут рассказывать, что он может явиться находящимся «по обе стороны дороги» в образе непримечательного «бродяги», случайного попутчика, потрепанного тяготами пути пешехода или караванщика (в переводе на современный язык – водителя автотранспорта), и испытать их на добросердечие, человечность и мудрость.
Вполне понятно, что в нынешнюю эпоху на первый план выходят иные сказки, другие межличностные отношения и житейские ценности. Поэтому, если «подогнать» ту легенду под современные реалии, есть смысл задуматься над логическим предположением: «Как знать, может и среди общей массы «мигрантов» вам встретится не совсем обычный «работяга», «бедолага», «как вы мне надоели своей простотой и вездесущностью!?», продолжите список сами, а дервиш в исконном смысле подзабытого ныне понятия. Который, как выяснится намного позже, вдруг возьмет и напишет о своих московских встречах книгу или запустит сюжет в Интернете, и слава о вашем сердечном внимании или злоречии (выбирайте сами – что вам лично ближе по духу) разлетится по всему свету…»
«В Москве проездом»
Как бы не хотелось избежать стандартных, стереотипных, набивших оскомину и ставших «притчей во языцех» выражений, но ведь нередко только они могут стать той еще «заманушной» затравкой, или ярким вступлением к новому рассказу, эссе или книге.
В данном случае так и просится давнее «все новое – хорошо забытое старое»…
Теперь-то, возможно, лишь мое поколение помнит, как в середине девяностых прошлого века по многим ТВ-каналам с большим успехом прошли теплые ролики так называемой социальной рекламы – простыми житейскими историями иллюстрировались призывы «верь в себя, и все получится», «мы в вас верим», продолжите список сами.
Меня тогда изрядно смешил эпизод, когда у солдата, стоящего в Почетном Карауле у Кремлевской стены, толпа хором потребовала: «Дима, помаши маме ручкой!». Этот выкрик меткой и веселой философской фразой разлетелся повсеместно и как афоризм стал применяться в разнообразнейших житейских ситуациях буквально со следующего дня, как только эти ролики прошли «по телевизору»…
Однако лишь через столько-то лет с искренним удивлением обнаружил, что у данного сюжета есть своего рода прототип.
Киностудия «Мосфильм» в расцвет соцреализма советских времен выпустила в 1971 году чудный фильм «В Москве проездом». Он представлял собой киноальманах из четырех новелл, объединенных общей идеей – события в громадном городе глазами людей, приехавших в столицу откуда-то из глубинки на очень короткое время. В одной из них показывается история с туркменским яшули1, прибывшего в Москву в поисках племянника, солдата срочной службы. Роль сельского старика блистательно сыграл Ходжан Овезгеленов, народный артист ТССР и лауреат Государственной Премии СССР. Должен сразу же отметить, что он являлся личностью крайне колоритной внешности – статный мужчина со спокойным взглядом, скрывающим глубокий ум и богатый жизненный опыт за плечами; горбоносый; манерой поведения заметный без всяких дополнительных штрихов даже в густой толпе. Однако, в дополнение к образу для большего визуального эффекта, кинорежиссеры нарядили его еще и в «гырмызы дон» (национальный халат огненно-красного цвета) и «силкме тельпек» (белую лохматую папаху). Если верно помню, то в руках он также нес громадную дыню, как вам такой дополнительный нюанс?
Казалось бы, невыполнимая задача, как ему, человеку из колхоза из малонаселенной туркменской полупустыни, найти одного-единственного парня в кишащей людьми московской агломерации, не попадая в забавные ситуации на городских улицах. По принципу «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» не буду описывать весь сюжет, которого, впрочем, и сам теперь не помню в деталях. У заинтересовавшегося читателя всегда есть возможность попробовать разыскать в глубинах Интернета (реалии современности!) тот фильм, и самому пересмотреть его.
У каждой доброй и душевной киноистории есть своя счастливая развязка (обозначу таким образом, чтобы избежать англицизма «хэппи энд»). Старик все-таки нашел своего племянника, когда у него чуть было не опустились руки. Он, если верно помню, уже собираясь уехать обратно к себе в республику, оказался на Красной Площади и как раз там увидел парня, стоящего в Почетном Карауле у Мавзолея. Несколько раз попытался привлечь внимание солдата, выкрикивая: «Тебе привет от матери! Что молчишь? Что ей передать!? Оглох ты, что ли?».
Хотел бы здесь также пояснить этнографическую деталь, о которой мало осведомлены несведущие люди – в отличие от представителей многих тюркских народов, туркмены внешне довольно-таки сдержаны и обычно не демонстрируют своих эмоций «чересчур напоказ». Вот и в этом сюжете у парня лишь слегка дрогнули брови и сверкнули глаза, однако он, если мне не изменяет память, не поднимал высоко руку в приветственном салюте, как это сделал «Дима». Даже настолько малозаметного проявления оказалось достаточно, чтобы его дядя с достоинством прищурил глаза и понимающе ласково улыбнулся.
Акцентирую: в туркменском менталитете не могло быть и речи об «Помаши маме ручкой», особенно на виду у большой толпы незнакомых людей…
В завершение, «мысли вслух», надеюсь, не последние: в отличие от Ходжана Овезгеленова, у меня самого совсем не фотогеничная внешность. Не сильно высокого роста; с легкой хромотой, которая частенько у определенного круга случайных прохожих вызывает предвзятое мнение «его конкретно шатает после выпивки»; непрезентабельного вида разношенная обувь, необходимая в долгих пеших переходах; удобная, практичная в путешествиях одежда, в каковой не на всякий светский раут пропустят привратники или охранники. То есть, таких, как я, в любой уличной сутолоке «десяток на пучок». А если прибавить чуть-чуть актерских качеств, стремление легонько спрятать кое-какие свои навыки и умения, и на выходе получается потрясающий результат – сливаюсь с фоном городской толпы без малейших усилий. Поэтому легко смахиваю на типичного гастарбайтера, и спокойно набираюсь наблюдений, впечатлений, общаясь с горожанами и сельчанами во многих регионах мира как «один из них, а не как очередной заезжий надоедливый турист». Что уж тут говорить о российских городах и россиянах, ведь благодаря своему образованию советских времен довольно-таки неплохо осведомлен о русской-российской культуре. Поэтому обычно не требуется сильно больших усилий при желании и необходимости поддерживать разговоры с людьми на различные темы, узнавая особенности их жизни и, параллельно, ненавязчиво затрагивая традиции и обычаи своих земляков – «взаимный обмен менталитетами в действии».
Кроме того, еще с детства так много интересовался Москвой и москвичами, так много литературы перечитал, что могу уверенно подытожить – выражение «в Москве проездом» ко мне лично применимо «не сказал бы, что так уж метко»…
Поездка с отцом
Так не хотелось говорить об этом «на весь свет», но приходится упоминать чересчур горький факт из собственной жизни, чтобы стало зримей и многозначной решение отца взять с собой в сказочную поездку в Москву именно младшего сына, не одного из двух старших. Дело в том, что я в семье стал нежеланным ребенком практически с рождения, со всеми вытекающими последствиями для развития. Мать не только сама конкретно угнетала меня морально, но и науськивала старших братьев к такому же поведению.
Если бы не иное печальное обстоятельство, в «переходный период» становления характера неизвестно, к чему бы привел тот ежедневный прессинг. Получилось в точности по пословице «было бы счастье, да несчастье помогло» – младшая сестренка серьезно заболела, в нашей республике не смогли помочь, поэтому ее отправили на полуторагодовое лечение в научно-исследовательском институте нефрологии в Москву.
В ее отсутствие отец сделал все возможное и невозможное, чтобы оставшиеся дети никак не почувствовали ее отсутствие в чисто бытовых аспектах – и кашеварил, и кулинарил, и стиркой занимался. А также и «братьев» (кавычки здесь не случайные) заставил «поджать хвосты», и они не могли чересчур явно «давить» на последыша.
Я в то непростое время серьезно сблизился с ним в духовном плане. Эта связь, масштабов которой он сам вроде не осознавал до своей болезни (парализовало, пролежал в беспамятстве восемь лет), сохранилась и поныне, спустя десятки лет после его смерти. До сих пор его портрет (с пометками карандашом – с этой фото делали изображение на надгробие) висит над моим рабочим столом. У единственного из четырех детей, кто держит на виду память о нем…
Раз в полгода он ездил в столицу проведать жену и дочь, и тогда, в летние каникулы, почему-то купил билет на самолет и для меня. Это было чисто его решение порадовать сына, он пошел наперекор всем – и мать там скорее предпочла бы увидеть своего любимчика Байрама, чем изрядно раздражавшего ее самим своим видом «младшего», и здесь «братки» сильно позавидовали. Даже собирались было наказать после моего возвращения из Москвы за то, что «нагло заставил» их в свое отсутствие заботиться о наших коровах и копаться в огороде.
Однако я вернулся оттуда уже другим человеком, набравшись решимости постоять за себя, и просто выбил зуб одному из них. На том дело и закончилось, хотя бы на время…
То чудесное путешествие, поклон нижайший памяти отца, сильно способствовало расширению кругозора, показав «есть громадный мир вокруг и иные человеческие отношения, чем опостылевшее захолустье». И став воистину судьбоносным переломом в дальнейшей жизни и становлении индивидуальности. Набрался ярких впечатлений, ожил, «выпрямился»…
Поэтому без всяких преувеличений и «натяжек» поездка 2022 года, помимо всех прочих «заманух», проходила под условным девизом «Москва отцовская». Хотя и не задумывался о том буквально несколькими часами ранее «до», при посадке на самолет в международном аэропорту Туркменбаши (бывший Красноводск).
Однако прямо в утро приезда в столицу, когда после электрички с Домодедово моя колченогая нога уже ступила на тротуар перед Павелецким вокзалом, почему-то остро захотелось пройтись по тем местам, по которым ныне покойный отец водил пацаненка сына в конце семидесятых. Вот и бродил в течение ряда следующих дней в промежутках между деловыми встречами то там, то сям по неприметным для иного глаза перекресткам, углубившись в ностальгические воспоминания о Москве предолимпийской…
