Виталий Гладкий
Невеста из USA
– Опять вы!? – с трагическими нотками в голосе воскликнул он, завидев наши постные – то есть, приличествующие моменту – физиономии.
– Здравствуйте, гражданин начальник, – сделал я реверанс. – Как я рад вас лицезреть, уж как рад… Давно не виделись.
– Привет, Валера, – фамильярно поздоровался Плат. – Что тебя так удивило?
– Да, в общем, почти ничего такого. Но встреча с вами, да еще возле трупов, лично для меня дурная примета.
– Брось… – поморщился Плат. – В «убойном» отделе жмурики всплывают почти каждый день.
– Да, все это так. Но когда они каким-то образом связаны с вашей сыскной деятельностью, то можно с уверенностью сказать, что это только начало. Мертвецов будет так много, что, боюсь, придется просить подмогу.
– Ничего, ты справишься, – утешил его Плат. – Уверен. Опыта тебе не занимать. Говорят, на повышение идешь? – быстро сменил он тему.
– Думаю, что теперь повышение мне не светит, – угрюмо ответил Жердин и понуро пошел на зов эксперта.
– Сейчас он настроит свою нервную систему и начнет нас прокачивать, – прошептал Плат. – Вопьется, как клещ, хрен отцепишься. При всем том, спец он классный. Только не вздумай под дурика косить! Иначе запихнут нас в СИЗО, и будем мы торчать там до новых веников, пока не найдут убийц. Или какого-нибудь хмыря, который возьмет на себя всю эту «мокруху». Впридачу к другим своим «подвигам».
– Договорились. Буду изображать из себя возвышенно-интеллектуальную личность. Хочешь, начну стихами говорить? Например, гекзаметром.
– Только не проболтайся о деле, которым мы занимаемся! Рыжий предупредил, чтобы никаких контактов с ментами. Иначе наши денежки помашут нам крылышками.
– Да знаю, я знаю. Хозяин-барин…
– Лишний раз напомнить не помешает.
– Если честно, я уже хочу спрыгнуть с телеги. Жаба, конечно, давит, но думаю, что нам вполне хватит тех бабок, которые мы уже получили от Рыжего. Еще немного поизображаем активные поиски, а потом скажем: «Извини, кореш, пропала твоя американская Маруся бесследно. Все что могли, мы сделали, обращайся в милицию». Не нравится мне вся эта трахимудень. Боюсь, что мент может оказаться провидцем: трупов будет – хоть отбавляй. Кирика с его парнями замочили, словно мороженое съели. Походя. А это значит, что им все по барабану. Чтобы добиться своего, город на хрен взорвут.
– Может, это чеченцы?
– Сомневаюсь. Не та выучка. Нюхом чую, что здесь работали такие козыри, что нам впору быстренько лечь рядом с Кириком и притвориться мертвыми – чтобы нас не искали.
– Это мы их ищем.
– Плат, до чего ты наивен… – Я скорбно ухмыльнулся. – Если убийцы и впрямь профи, то можешь не сомневаться – где-то неподалеку сидит их наблюдатель и все сечет через бинокль.
– Ты это серьезно?
– Вполне.
– Значит, они видели…
– Скорее всего. И срисовали наши физиономии. А затем у их старшого возникнут само собой разумеющиеся вопросы: что за люди? почему прибыли первыми они, а не милиция; что они искали в доме и что там нашли? И вообще – что им известно об этом деле?
– Нет, это все твои дурацкие фантазии! – Плат нервно закурил. – Если они такие ушлые, то почему не забрали своего товарища?
– Объясняю. Он – пешка из оцепления. Почему пешка? А потому, что у него не было даже средств индивидуальной связи. Выполни свою задачу, получи визуальную отмашку, садись на мотоцикл и уезжай. Так обычно поступают, чтобы участники операции не знали друг друга в лицо и не могли опознать по голосу, если кто-то расколется. Умно, ничего не скажешь. Кстати, я уверен, что его железный конь спрятан где-то неподалеку. Можно будет потом поискать. Если, конечно, его менты не найдут.
– Думаешь, они охотятся за Дженнифер?… – едва шевеля губами, очень тихо спросил Плат.
– Не уверен. Возможно, Кирик не так себя повел, а братва, сам знаешь, скора на расправу. Но если нас засекли, то нам от этого все равно не легче.
– Не легче… – эхом откликнулся Серега.
В это время нас позвали. Быстро переглянувшись, мы дружно вздохнули и поплелись к майору Жердину, который уже ждал нас с невозмутимым, каменным выражением лица; ну просто тебе египетский сфинкс.
Так и хотелось упасть перед ним на колени и жалобно, со слезой, заныть: «Дяденька, отпустите меня Христа ради-и! Я больше никогда не буду-у…»
Глава 6
Жердин поизгалялся над нами как насильник-садист над юной профурсеткой. Если бы не наказ Сереги держать себя в руках, я бы такое ему сказал… А после этого хоть трава не расти.
Но мне все же удалось взять себя в руки, и я, глупо хлопая ресницами, почти час лепил горбатого, притом настолько искусно, что Жердин, который был хорошо знаком с моими штучками, так и не смог укусить меня пусть даже за заднее место.
Когда наше рандеву было окончено, майор пыхтел от злости, словно паровоз, а на его лице выступил нездоровый румянец – предвестник апоплексического удара.
Он нутром чуял, что я вру безбожно, однако доказать, что это именно так, не мог. Та же история случилась и с Платом. За одной разницей – Серега, в отличие от меня, мог себе позволить во время общения с Жердиным фамильярный тон.
Если честно, то майор не запер нас в каталажку только по одной причине – он знал, что у нас есть хорошие покровители из высоких милицейских чинов, бывшие сослуживцы и ученики Серегиного отца. А ссориться с генералами простому оперу как-то не по масти.
Мы не стали дожидаться, когда закончатся все следственные действия. Впрочем, нас никто и не удерживал, даже элементарное любопытство, присущее роду человеческому. Мы и так уже узнали все, что нам было нужно. И даже немного больше.
Теперь следовало всю эту мешанину из фактов и домыслов переварить.
Усевшись на нашего верного Росинанта «девятой» модели, рожденного в городе Тольятти, мы медленно покатили вдоль улицы престижного дачного поселка.
Это, конечно, был не Залив, здесь селились людишки поплоше, – то есть, победней – те, у кого все же не хватало до десяти миллионов «зеленью» нескольких центов. Этот дачный рай даже не имел нормального названия. Он так и назывался – Дачи.
– Добавь газу! – прикрикнул на меня Плат, который нервно курил и плевался через окно как верблюд. – Что ты ползешь, как навозный жук!?
– Хочешь сказать – скарабей? Я польщен. У древних египтян этот жучок был священным.
– Ты как моя бывшая, – сердито сказал Серега. – Скажешь ей одно слово, а она тебе в ответ десять. Нужно побыстрее сваливать отсюда, пока Жердин не передумал, и нас не догнали. Уж очень он тобою недоволен.
– У нас с ним взаимные чувства. Единственный мент (да и тот в отставке), которого я могу терпеть, это ты, Плат. Не дуйся, шучу… Ну не люблю я легавых и все тут. И не только их, но и всех начальников. У меня другой менталитет. Мое кредо – полная свобода личности.
– Ты анархист, – буркнул Плат. – Махновец.
– Возможно. Не спорю. А что касается медленной езды, то сейчас мы вообще остановимся. Вот здесь. Очень даже уютный уголок. И машина спрятана от любопытных глаз, и дача Кирика отсюда видна как на ладони.
– Зачем она тебе? Что ты там хочешь увидеть?
– Тех, кто грохнул Кирика.
– ?…
– Похоже, Жердин совсем тебя затупил. Кто мне недавно говорил, что тут кругом видеокамер, как грязи? То-то. У тебя бабки есть?
– Да.
– Сколько?
– Рублями примерно пару тыщ…
– Рубли оставь, – сказал я нетерпеливо. – Я имею ввиду «капусту».
– Долларов триста-четыреста…
– Давай их сюда. Надеюсь, хватит.
– Что ты задумал?
– Видишь, вон видеокамера торчит? Большая.
– Ну, вижу.
– Она нацелена прямо на дачу Клычкова. Там как раз поворот дороги и хорошо видны все проезжающие машины. Уверен, что эта камера не только подглядывает, но и записывает увиденное. И устройства для записи, скорее всего, находятся на пульте охраны этой виллы. – Я похлопал ладонью по кирпичному забору, возле которого припарковал свою «девятку».
– Намереваешься уболтать охранников? – сообразил Плат.
– Возьму их если не мытьем, то катаньем, – сказал я, зловеще ухмыляясь.
– И не думай! – подскочил, как ужаленный, Серега, хорошо знакомый с моими «методами» улаживания споров и конфликтов. – Иначе точно загремишь под фанфары.
– Да ладно тебе, я пошутил. Постараюсь обстряпать все в лучшем виде. А ты сиди здесь и бди. За рулем. Машину держи под парами, чтобы сразу с места в карьер, ежели что.
– Стас, я тебя очень прошу…
– Да понял я, понял. Согласен – нам лишний шум ни к чему. Все, отчаливаю…
С этими словами я покинул салон «девятки» и пошагал вдоль забора к воротам. В отличие от остальных, они были кованы – как в Зимнем дворце. Может, потому, что дача была расположена в глубине территории, и от нескромных глаз ее закрывал строй голубых елей.
Красота…
Я подошел к воротам и крикнул:
– Ау, люди! Впустите бедного пилигрима, который идет в Иерусалим поклониться гробу Господню.
– Чего? Какой такой пилигрим?
Детина возник передо мной по другую сторону толстенных кованых прутьев словно сказочная Вещая Каурка перед Иваном-дураком.
Мне был хорошо знаком такой тип людей. Они обладают бычьим упрямством – до поры, до времени, а когда припекает по-настоящему, то мгновенно становятся похожими на маленьких детей, готовых спрятаться от опасности под мамкину юбку. Их нельзя назвать дебилами, хотя многие из них отстают в развитии. Просто они НЕ ТАКИЕ, как все.
– Есть разговор, парниша, – сказал я, приветливо улыбаясь.
– Проваливай отсюда… пока трамваи ходят, – неприветливо ответил детина. – Иначе собак спущу.
Он был вооружен помповым ружьем, но держал его неумело. Наверное, в охрану парня приняли недавно, и он мало упражнялся с огнестрельным оружием. И то верно – зачем оно ему? Разве что ворон пугать.
Обычно такую, с позволения сказать, охрану держат от воров. На что-то серьезное штатские охранники не способны. Поэтому им и платят по минимуму – только для поддержки штанов.
На этом я и построил свой расчет.
– Хочу сделать с тобой ченч, – продолжил я невозмутимо, будто и не слышал, что сказал мне парень. – То есть, обмен, – спохватился я, вовремя вспомнив, что детина, скорее всего, языкам не обучен.
Я достал из брюк стодолларовую купюру и многозначительно помахал ею в воздухе, как флажком.
– Чего менять-то? – В маленьких глазках парня вдруг вспыхнул жгучий интерес.
– Мне нужна кассета камеры слежения за последние сутки.
– Низзя! – отрезал детина.
– Так бы ты и сказал, что мало, – благодушно ухмыльнулся я в ответ, и вынул из кармана второго «зеленого» Франклина. – Но это финишное предложение. Двести баксов – и ни цента больше. Думай, Федя, думай… Сам знаешь, эта «капуста» в огороде не растет.
Парень быстро-быстро замигал рыжими ресницами. Наверное, это у него так совершался усиленный мыслительный процесс.
– Ты это серьезно? – наконец спросил он, облизав пересохшие губы. – А зачем тебе?
– Надо, – ответил я кратко.
– Понял, – ответил охранник. – Обожди, счас принесу.
– Кота в мешке, – сказал я резко. – Мне нужно точно знать, что это именно та кассета.
– Ну тогда, это, заходи, – решился охранник, не спуская глаз с двух зеленых бумажек, которые я держал перед собой как верующий свечку. – Тока смотри!… – Он потряс ружьем, вовремя вспомнив, зачем его приставили к воротам.
– Заметано, – изобразил я потрясающую искренность. – Никаких глупостей. Мне требуется только кассета.
Видеокамер было четыре. И все в рабочем состоянии, судя по светящимся экранам мониторов.
Помещение охраны оказалось небольшим, но уютным – новая офисная мебель, мягкие креслица, на стене две картины – литографии. В углу – сейф для оружия и доска с ключами.
– Ты, это, давай быстрее, – сказал детина, с тревогой посматривая на окно, откуда открывался вид на дорожку, ведущую к даче. – Тебя какая камера интересует?
Жлоб, подумал я благодушно, догадавшись, что волнует парня. Видимо, его напарник куда-то отлучился, и он ждал его с минуты на минуту. Делиться не хочет, понял я страдания охранника. Это и к лучшему. Что знают двое, то знает и свинья…
– Ента, Федя, – ткнул я пальцем в экран одного из мониторов.
– Я не Федя, – надул губы мой визави.
– Извини, это к слову…
Нужную кассету детина нашел практически мгновенно; ее недавно сменили и она лежала на виду. Быстро поставив кассету на воспроизведения, я убедился по дате и времени записи, что это именно та, которую я жаждал заполучить.
– Держи, – ткнул я в потную ладонь парня доллары, и поторопился покинуть помещение охраны. – Спасибо, дружище, – сказал я, очутившись за воротами. – И прими мой совет: мы друг с другом не знакомы. Усек?
– А то, – весело ответил детина.
Он стоял, засунув руку с баксами в карман. Наверное, боялся, что они улетучатся, упорхнут вслед за мной.
– И еще одно… – Я приблизился к воротам и многозначительно продолжил почти шепотом: – Если вдруг тебя начнут спрашивать насчет этой кассеты разные людишки, в том числе и менты, прикинься валенком. Ничего не знаю, никого не видел, не помню, и вообще эта камера почему-то не работала.
Мне вдруг стало его жалко. Несмотря на внушительные габариты, парень был, в общем-то, пацаном несмышленым. Если то, что мы с Платом предполагали, записано на этой кассете, то детинушку запросто могут отправить на дно раков кормить – чтобы не наболтал лишнего.
Скорее всего, у тех, кто штурмовал дачу Кирика, не было времени сделать «зачистку» по всей форме. А может, просто не додумали.
Но я был уверен, что к этому вопросу они обязательно вернуться. Если, конечно, начальник у них с головой.
– Запомни накрепко – хочешь жить, держи язык за зубами, – предупредил я напоследок.
И быстренько отвалил. Потому что мне не хотелось наблюдать за метаморфозами, которые начали происходить с толстощекой физиономией охранника. До него только сейчас начало доходить, в какое дерьмо он вляпался, и как дешево продался.
Но если мои предупреждения прозвучали для него пока лишь звоночком, а не набатом, то по части денежного вопроса детина понял, что здорово продешевил.
– Ну!? – Плата от волнения бил мандраж.
– Все вэри гуд, майн либер кореш, – ответил я весело. – Упакуй добычу, как надо. – Я передал ему кассету и нажал на газ.
«Девятка» задребезжала всеми своими изношенными костями – и впрямь как Росинант незабвенного Дон Кихота – и выкатилась на проезжую часть улицы дачного поселка.
– А теперь – ходу! – крикнул я в веселом азарте, весь переполненный бесшабашной удалью, и вдавил педаль газа до самого днища.
Я был уверен, что потерянный след нарисовался снова. И теперь все зависит только от нас. И от малой толики удачи – без нее в любом деле никуда.
Увы, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…
В жизни всегда так бывает (по крайней мере, в моей): вчера ты смеялся в полной уверенности, что поймал синюю птицу за хвост, а сегодня уже мечешь икру, потому что у тебя ничего не складывается, все твои потуги тщетны, а Госпожа Удача проехала вдалеке, лишь щелкнув кнутом для сотрясения воздуха.
Наше с Платом «сегодня» наступили чересчур быстро. Едва мы выехали из дачного поселка и углубились в небольшой лесок, как сзади показался «джип», который стал приближаться к нам чересчур быстро.
– Серега, мне кажется, нас пасут, – сказал я с тревогой.
А как не тревожится, если из оружия у нас была только монтировка, да и та одна на двоих.
Плат оглянулся, изменился в лице, и глухим голосом посоветовал:
– Прибавь скорость…
– Твоими бы устами да мед пить, – зло процедил я сквозь сжатые зубы. – Сколько раз говорил: надо купить мощную импортную тачку для таких вот случаев. Да разве кто меня слушает? Все денег жалко…
Плат промолчал. Он наблюдал за «джипом», который сокращал расстояние между нами уверенно и споро – словно хорошая гончая. Вот зараза!
Я старался выжать из нашей потрепанной жизнью «девятки» все, что только можно. Временами мне казалось, что она вот-вот рассыплется на запасные части. Асфальтовое покрытие дороги было скверным, в колдобинах, и я, как ни крутил рулем, все равно не успевал объезжать их, потому что гнал машину словно сумасшедший.
Но «джип» все равно не отставал. Может, в нем сидит просто какой-то лихач, мелькнула в голове спасительная мыслишка. Сейчас много таких придурков. Гоняют как сумасшедшие. Они просто не терпят, если какая-нибудь машина маячит впереди.
Мысль почему-то не успокаивала. Я нутром чуял, что внутри «джипа» находятся нехорошие люди.
А своей интуиции я доверял всецело.
Однажды в Чечне меня едва не отдали под трибунал – за то, что я тормознул колонну машин с десантниками на марше. Когда БМП начали втягиваться в ущелье, мне вдруг стало так нехорошо, что я едва не отключился. И все по одной причине – каким-то непонятным чутьем я определил, что через несколько минут моя душа вознесется на небеса.
Я буквально лег под гусеницы передовой машины, умоляя командиров поверить моей интуиции и послать вперед разведку. Хорошо, что штабной полкан[3], который ехал вместе с нами инспектировать пограничников, прошел Афганистан и еще несколько «горячих» точек где-то в районе «черного» континента.
Он заглянул мне в глаза, в смятении покачал головой, и сказал: «Это говорит не он. С нами беседует сама судьба…»
Я оказался прав: дорога была заминирована, а по ее сторонам сидели чеченские бандиты и арабские наемники. Никогда до этого и после я не дрался с таким упоением… Мы раздолбали их, как Бог черепаху, застав врасплох.
После этого приключение меня зауважали и стали носиться со мной, как с писаной торбой. На какое-то время я превратился в ходячий талисман. Но так уж устроена человеческая натура, что добрые дела забываются очень быстро, и через пару месяцев моя лафа закончилась…
Финал наступил раньше, чем я предполагал. Наверное, устав висеть у нас хвосте, – из-за рытвин и «джип» не мог разогнаться, как следует – пассажиры приступили к активной фазе операции.
Мне показалось, что по машине застучал град. Мать твою!… Да они палят по нам со шмайсера[4]! Бля-а…
– Пригнись! – рявкнул я на Плата, которой удивленно хлопал ресницами, пытаясь понять, что это за звуки.
Увы, ему не довелось пройти те «университеты», которые забрали у меня почти десять лет жизни…
Я понимал, что на узкой лесной дороге они расстреляют нас как глупых куропаток. У меня не было маневра, чтобы, лавируя, сбивать им прицел.
Что делать, что делать!?
Впереди был крутой поворот. Я хорошо его запомнил, потому что в этом месте дорога шла над обрывом, а внизу, среди лесных зарослей, неспешно текла небольшая речушка. Решение пришло как наитие – у меня в голове словно взорвалась петарда.
Да, так и не иначе! В противном случае нам кырдык.
– За поворотом прыгай из машины! – приказал я Сереге.
Он даже не подумал возразить – понял все и сразу, без лишних объяснений.
Войдя в поворот, я слегка притормозил; Плат ухнул вниз, ломая деревца и кустарник. Выставив ровно руль, – чтобы наша старушка проехала ровно хотя бы метров сто – я ударил по газам, а когда машина набрала скорость, последовал примеру Сереги.
Вниз я скатился словно колобок, даже не пытаясь за что-нибудь зацепиться. Меня настигал шум мотора «джипа», поэтому я хотел как можно быстрее спрятаться среди деревьев, густо растущих внизу, у подножья крутого склона.
Едва я успел залезть в кусты (нужно сказать, что от роли колобка моя башка была немного не на месте), как показался «джип». Завидев нашу «девятку» совсем рядом – теперь она шла медленно – заморское чудище сердито рявкнуло, и со всей прытью ринулось вдогонку.
И снова раздался характерный треск «калашникова»; били короткими очередями.
Ну, давай же, давай! – молил я страстно, впившись глазами в обреченного Росинанта. Выручай своего Дон Кихота! «Служил ты хозяину много, последний разок послужи…» – всплыли в памяти стихи о лошади, уж забыл какого поэта.
Наш верный конь не подвел и на сей раз. Он вдруг резко взял вправо – наверное, колесо попало в колдобину – и благополучно ухнул с обрыва, да так, что скатился по склону в самую чащобу, которая представляла собой топкую прибрежную низменность, поросшую высоким кустарником и деревцами.
Все это происходило метрах в двухстах от того места, где мы с Платом покинули машину.
Я не стал дожидаться дальнейшего развития трагикомедии, которая разворачивалась на моих глазах. Я знал почти наверняка, что сейчас пассажиры «джипа» станут возле обрыва и начнут совещаться, что им делать дальше: живы мы, или они нас порешили? лезть им в болото или оставить все, как есть?
Это обычный базар-вокзал в таких случаях. Дело сделано, чего ноги зазря бить? С обрыва вниз сигать – еще ладно, а вот как назад выбираться…
Но поскольку они профи, – а профессионалы никогда не оставляют работу недоделанной – то кому-то из них все равно придется закатать штанины и немного помесить грязь, чтобы добраться до «девятки», которая врезалась в дерево.
А там он увидит, что скорлупка пуста, и птенчики неизвестно где. Упорхнули.
И тогда начнется очередной сабантуй. Но к этому моменту мы с Платом должны быть далеко от этого места…
Не выбирая дороги, я почапал по бочажкам и кочкам вглубь болотистого леска, который обрамлял речушку. При этом я забирал немного вправо – где-то там должен был находиться Серега.
– Сильвер?…
– Я…
– Блин! – Плат возник передо мной как леший – весь мокрый, в тине и с выпученными от переживаний глазами. – Я думал это они…
– Потому и в грязь зарылся? – Я коротко хохотнул. – Ничего, сейчас отмоешься. Давай, давай, ходу! Потом побазарим. Кассета цела?
– Спрашиваешь…
Серега был прав – я мог бы на эту тему и не распространяться. У нас было железное правило – все вещдоки (тем более, такие) укладывать в полиэтиленовый пакет и герметизировать клейкой лентой.
Иногда, так сказать, по ходу пьесы, нам приходилось прятать добытые улики в самых неожиданных местах и нередко спонтанно – или от бандитов, или от милиции – и надежная упаковка в таких случаях играла не последнюю роль.
Что ж, и на этот раз мы оказались на высоте…
Мы добрались до речушки взмыленные, как скаковые лошади. Плат, не привычный к большим физическим нагрузкам, даже схватился за правый бок.
– Болит? – спросил я участливо.
– Пройдет… – процедил он сквозь зубы.
– Здесь метров пятьдесят, – оценил я ширину речки. – Ныряем?
– Ныряем…
– Ну смотри, студент! Соберись. Нужно додержаться. Берем курс вон на ту заводь. Там кусты нависают над водой, и нас хрен кто увидит.
Я боялся, что нас могут заметить. Деревья росли тут густо, но они были невысокими. Поэтому (я это сразу определил) противоположный берег речки с дороги был виден как на ладони.
Мы нырнули.
Нужно сказать, что в юности мы плавали и ныряли как выдры. Но то было тогда, а сейчас на какие-то несчастные пятьдесят метров мне пришлось потратить весь запас воздуха, который был в легких.
Говорила мне мама, не кури, сынок…
Спрятавшись за ширму из ивовых плетей, мы с Платом минуты три дышали как две большие рыбины, выброшенные на берег сильным штормом.
– Хух… Мать твою… – Серега потер ладонью грудь в районе сердца.
– Что, серчишко пошаливает? – спросил я участливо.
– Не так, чтобы очень…
– Рановато.
– Угу. Это от нервов. А ведь нас могли и убить… – Плат побледнел еще больше и вздрогнул.
– Запросто. Целились плохо.
– Почему они за нами увязались?
– А это уже вопрос. Ответ, конечно, лежит на поверхности, однако его еще нужно очистить от шелухи. Но я припомню им эти водные процедуры, которые нам пришлось принять по их милости, можешь не сомневаться. Гад буду. Рано или поздно, но припомню.
Меня переполняла злость.
– Куда теперь? – спросил Плат.
– Домой.
– А как мы туда доберемся? Ведь эти, – Серега кивком головы указал на противоположный берег, – могут нас перехватить.
– Хрен им вместо морковки. Мы пойдем другим путем, как говаривал в свое время вождь мирового пролетариата, имя которого не хочется вспоминать всуе (он плохо кончил).
– Каким путем?
– Увидишь. А сейчас давай на берег. Хватит нам изображать бобров. Я уже продрог…
Вскоре мы выбрались на сухое место и пошагали среди редколесья в направлении города, до которого было примерно десять километров.
