Виталий Гладкий
Невеста из USA
Глава 4
Мы – то есть, я и Плат – оккупировали фитнес-клуб. Нам нужно было выяснить обстоятельства исчезновения Дженннифер. Рассказ Рыжего – это одно, а реконструкция событий на месте, где они произошли, – совсем другое.
Наша малочисленная «опергруппа» приехала сюда после звонка Крапивина, поэтому нас встречали как президента России. Правда, цветов и хлеба с солью не было, но шеф этого козырного заведения выстроил для встречи почетный караул из таких классных телок, одетых в коротенькие снежно-белые халатики, что мне показалось, будто мы попали на конкурс красоты.
Да-а, есть еще на Руси женщины… А ведь все это будущие мамки. Представляю, каких они богатырей родят. Куда там до нас в этом деле гнилому Западу с его гребаной политкорректностью и венчаниями по католическому обряду геев и лесбиянок.
Хвала всевышнему, что наш народ все еще не сдался на милость цивилизации европейского типа, которая ведет человечество в тупик.
– … Оделась и ушла, – закончила свой рассказ статная волоокая девица с крепкими мускулистыми руками.
Это была массажистка. Ее звали Ксана.
– Лапушка, ты о чем-нибудь с нею разговаривала? – спросил я фамильярно.
Ксана состроила мне глазки, – ишь ты, чует голодного мужика за версту! – от чего мое сердце вдруг заколотилось в груди, словно бычий хвост, и ответила не без жеманства:
– Что вы… Она по-нашему ни бельмеса.
– И как же тогда вы объяснялись?
– Что тут объясняться? Она мне «хай!», я ей «здравствуйте!», затем пять секунд любезных улыбок, после чего сняла одежду – и на кушетку. А дальше мне уже не до разговоров, пахать надо. Тело у нее сухое, мускулистое, ни капли лишнего жира, так что любому массажисту нужно здорово попотеть, чтобы отработать каждую мышцу.
– А ежели пофилонить?…
– Нет, с этой дамочкой такой номер не пройдет.
– Почему?
– Она здорово разбирается в искусстве массажа. Как раз на этом Лизка и погорела. (Это моя сменщица). Лизка думала, что иностранку можно запросто обвести вокруг пальца. Она такая юная, наивная… Как бы не так! На третий раз американочка такой кипиш подняла, что Лизку едва с работы не выперли.
– Наверное, ты заступилась.
Ксана многозначительно улыбнулась.
– У Лизки много влиятельных клиентов, – ответила она с затаенной завистью.
– Не горюй, – ответил я, по-свойски похлопав ее по литому плечу. – Какие твои годы. К пенсии обрастешь связями, как дно судна ракушками.
Ксана сделала робкий шажок вперед и, глядя прямо мне в глаза (для этого ей пришлось запрокинуть голову; все-таки росточек у меня ой-ей…), зовущее приоткрыла свои полные чувственные губы.
Эх! Если бы я сейчас был не при делах… Ведь в кабинете, кроме нас двоих, никого не было.
Я сразу просек, что понравился девушке, едва переступил порог массажного кабинета; опыт – великое дело… Наверное, ей редко встречались такие крупные и самоуверенные экземпляры мужской породы, как я. И то верно – с мужиками нонче полный пердомонокль.
Стоящих парней шустрые девицы расхватывают на взлете, когда им под двадцать и в башке еще царит розовый вакуум. А те, что миновали сети Гименея в юном возрасте, потом или вообще жениться не хотят, или наркоту употребляют да горькую пьют на последние гроши, или у них с главной мужской принадлежностью проблемы.
Вот и живы, как хочешь. Жалко баб. Я вот, например, помогаю им, как могу, но ведь силы мои не безграничны…
– Неужто она ни с кем не общалась… накоротке? – спросил я уже официальным тоном, спрятав поощряющую улыбку.
Как ни крути, а дело есть дело. О личном можно и позже поговорить.
– Ну, не знаю… – не очень охотно и даже где-то с обидой ответила Ксана.
Похоже, я не оправдал ее надежд. А это значило, что теперь она замкнется, и нужные факты из нее можно будет вытащить только под пыткой. Нужно было срочно исправлять положение.
– Кстати, что мы делаем сегодня вечером? – спросил я, снова напяливая на свою физиономию слащавую до омерзения улыбку.
Эту похотливую улыбающуюся маску я позаимствовал у одного дружка в глубокой молодости. Он был самым настоящим жиголо. Все его ужимки и улыбки, если глядеть на них с расстояния в два-три метра, были насквозь фальшивыми.
И тем не менее девки западали на этого фраера, который, в общем-то, не блистал ни умом, ни статью, как глупые рыбины на удочку с фонарем в ночное время.
Мой подходец оправдал себя в очередной раз.
– Вы – не знаю, а я сегодня свободна, – сразу оживившись, ответила Ксана.
– Есть предложение скрасить наше серое существование походом в какой-нибудь приличный кабак. У дамы есть возражения?
– У дамы нет возражений, – бодро откликнулась обрадованная девушка. – Надеюсь, мы проведем вечер не в баре «Рука удачи»?
– Что ты, милая! Как можно! Мы пойдем в «Бруклин».
– О-о!…
Мадам в экстазе… Ресторан «Бруклин» считался самым козырным в городе. Кухня в «Бруклине» была потрясающей. Как и цены. Но деньги у меня были, так что я особо не волновался на сей счет.
Что касается бара «Рука удачи», который завсегдатаи переименовали в бар «Шаловливые ручки», то это было мое самое любимое питейное заведение. Меня там знала каждая собака. И я даже обиделся где-то в глубине души на то пренебрежение, которое прозвучало в словах Ксаны.
– Так все-таки, вернемся к нашим баранам… – начал я фразу классическим выражением – чтобы блеснуть эрудицией и этим окончательно сразить будущий объект моих воздыханий.
Увы, мои потуги пропали втуне.
– Честно, я больше ничего не знаю, – совершенно искренне сказала Ксана (это я видел по ее глазам).
Конечно, женщины – еще те штучки. Врать они могут так натурально, что куда там Станиславскому с его системой обучения актерскому мастерству. Не хочешь, а поверишь.
– Хотя… – Ксана вдруг запнулась и наморщила лоб, что-то вспоминая.
– Ну-ну! – От нетерпения я готов был немедля выскочить из штанов.
– Насколько мне помнится, в клуб ее привела Зинка Клычкова, – не очень уверенно молвила Ксана. – Да, точно! – воскликнула она. – Как раз в тот момент я брала ключ от массажного кабинета. Ключи от комнат у нас висят на стенде в фойе, возле стола охранника, – объяснила девушка.
– Кто такая, эта Зинка Клычкова?
– Мамзель, – презрительно оттопырив нижнюю губу, ответила Ксана. – Вообще-то ее девичья фамилия Сударкина. Она замуж вышла за Клычкова.
Эту фамилию Ксана произнесла с таким видом, будто женившийся на неизвестной мне Зинке господин Клычков был фигурой, по меньшей мере, государственной значимости. Увы, мы с ним не служили-с, как говаривали в старину.
– Пардон, дорогая, а что за рыба этот Клычков?
– Ты… не знаешь!? – Похоже, Ксана была сражена наповал моей ограниченностью.
– Как тебе сказать… Маркса знаю, читал, пусть и по принуждению, Ленина даже видел – в мавзолее лежит, с нашим президентом Путиным мы почти кореша – каждый день вижу его на телеэкране, а вот фамилия Клычков для меня пустой звук. Он что, мыслитель мирового масштаба вроде Спинозы?
– Ну ты ваще… Это же директор Центрального рынка!
– А… Понятно. Серьезная личность. По нынешним меркам он будет покруче Маркса вместе с Энгельсом. И денег у него, понятное дело, навалом. Да что там отцы-основатели коммунизма! Сам царь Крез по сравнению с ним почти нищий. Подумаешь, ел и пил на золоте. Эка невидаль… Повезло твоей Зинке.
– Еще как повезло, – с завистью сказала Ксана. – А была кем? Можно сказать, уборщицей. Принеси – подай – убери… Это благодаря мне Зинка стала массажисткой, я почти год ее учила, пожалела девку… а затем она познакомилась с Клычковым.
– Неужто он писаный красавец, что ты за ним так убиваешься? – спросил я неожиданно грубо и зло.
Ксана смутилась.
– Да, в общем, я бы не сказала… Мужик, как мужик. И не убиваюсь я по нему вовсе. Честно!
– Понял. Метр с кепкой на коньках, брюхо как у беременной коровы и портмоне размером с подушку. Теперь таких «орлов» – пруд пруди. Все козырные места позанимали. Только вот беда: среди директоров рынков большая текучесть кадров. Больно много кандидатов на столь теплые и доходные местечка.
Ксана поняла мой намек и улыбнулась:
– Нет, Кирик сидит прочно, – сказала она. – У него охрана как у президента.
– Кирик?…
– Это мы его так кличем. Клычкова зовут Кирилл Леонидович.
– Понял. А что касается охраны… – Я не без самодовольства ухмыльнулся, вспомнив свои армейские похождения. – Если надумают замочить твоего Кирика, то не спасут его никакие ухищрения.
– Он не мой! – сухо отрезала Ксана.
– Прости… – Я подошел к девушке вплотную и положил ей руки на плечи. – Прости, милая. Это я к слову. Значит, сегодня вечером?…
– Да…
– Сама подрулишь к «Бруклину» или за тобой заехать?
– Не надо. Я живу неподалеку.
– Тогда в девять. Время устраивает?
– Вполне.
– Все, я попылил. Дела…
Плат встретил меня довольной ухмылкой.
– Чему радуешься? – спросил я с невольной ревностью.
Я уже был практически уверен, что в деле об исчезновении американской невесты наконец появился след – Зинка Клычкова – и мне хотелось утереть нос нашему главному сыщику. Мол, и мы не лыком шиты. Поэтому довольная физиономия Сереги меня неприятно поразила.
– Я вычислил, как эта Дженн отсюда смайнала, – ответил Плат. – Думаю, что никакого похищения не было. Пойдем, я кое-что тебе покажу.
Спустившись на первый этаж по лестнице запасного выхода, мы зашли в небольшую комнатку, где хранились ведра, швабры, веники, тряпки и тому подобное; то есть, все аксессуары уборщицы. Наверное, это был ее «кабинет».
– Видишь окно? – показал Плат.
– Ну.
– Баранки гну! Что ты о нем скажешь?
– Окно как окно. Немного меньше метра в ширину, а высота… высота примерно тридцать пять – сорок сантиметров. Расположено почти под потолком. Вылезть через него можно, но непросто. Узковато. Для этого нужно быть ребенком. Или гимнастом.
– Именно. Как ты уже знаешь, Дженннифер хорошо тренирована и не обладает большими габаритами.
– Почему ты уверен, что она ушла из фитнес-клуба именно этим путем?
– Пацан… – Плат снисходительно ухмыльнулся. – Учись, пока я живой…
– Вот именно, пока, – буркнул я, довольно невежливо перебив назидательную речь своего друга.
Серегу хлебом не корми, а дай поучить кого-нибудь ума-разуму. Педагог хренов…
– Чтобы вылезть наружу, нужно открыть окно, – невозмутимо продолжил свою лекцию Плат, словно и не слышал моего замечания.
«Как оригинально! – подумал я саркастически. – Никогда бы не догадался, что из здания можно выбраться через окно». Подумал, но на этот раз промолчал. Мели, Емеля…
– Окно открывается вверх и фиксируется защелкой, – менторским тоном вещал Серега. – Но вот беда – когда его ставили, забыли прикрепить ручку. Есть, знаешь ли, среди наших рабочих несознательные элементы… Поэтому Дженннифер, открывая окно, оставила на пыльном стекле отпечатки своих пальцев. Вот они, хорошо просматриваются.
– Допустим, это так. Ее пальчики или нет, установить несложно. Но почему этот факт не заметили парни Рыжего, которые, по его словам, поставили весь фитнес-клуб на уши? Не думаю, что они законченные идиоты. Уверен, что искали тщательно.
– Я тоже в этом не сомневаюсь. Но окно было закрыто щитом.
– Как это возможно? – опешил я. – Выходит, у Дженннифер был сообщник (или сообщница) внутри здания? Это если следовать твоей версии, что она упорхнула от нашего женишка по собственной воле.
– Не обязательно. Она баба сильная, могла и сама сдвинуть щит на прежнее место. А уборщица потом еще и придавила его лестницей, на которой поразвесила сушить половые тряпки.
– Может, уборщица и есть та самая темная лошадка, что помогла американке сбежать? Естественно, за хорошие бабки.
– Нет. Проверено. Уборщица здесь, я уже ее опросил. Притом в жестком варианте. Сказал, что ежели она темнит, то отвезу ее в СИЗО. Тетка едва не выпала в аут. Поэтому, я уверен, что она не врет; эта женщина наивна и простодушна. В тот день уборщица ушла рано, сразу после обеда. Есть свидетели, в том числе охранник. А лестницу тетка приспособила под сушилку, в аккурат, на следующее утро после исчезновения Дженнифер. Вот такой компот.
– Понятно… что ничего непонятно. Зачем этой американской телке драпать через окно? Она могла это сделать более простым способом. Ну, например, когда бегала в лес упражняться. И главное – зачем? Мрак…
– Думаю, что ей припекло. И как раз в тот момент, когда она приехала в фитнес-клуб. Ее побег вышел спонтанным.
– Все-таки думаешь, что эту девицу не похитили, а она сама дала деру?
– Скорее всего. Хотя… кто его знает. На все сто процентов я не уверен.
– Но зачем, с какой стати?
– Это и есть тайна, которую нам предстоит разгадать. История очень мутная. Притом ее замутили с самого начала.
– Кто?
– Американцы.
– А, ну да… Действительно, чересчур много непоняток. Может, она шпионка?
Плат коротко хохотнул.
– Какой ты догадливый, – сказал он едко. – Агент два нуля «Ж». Американский вариант Джеймса Бонда, только в юбке. Ты что-нибудь как ляпнешь…
– У царя было три сына – два шибко умные, а третий – дурак, – парировал я выпад Плата. – Но именно ему и досталась Жар-птица. Поживем – увидим, кто оказался ближе к истине.
– Увидим, – высокомерно глянул на меня Плат, хотя для этого ему пришлось смотреть снизу вверх.
– И что ты дальше будешь делать, умник?
– Искать, – не очень уверенно ответил Серега.
– Ага. Дырку от бублика, след от мужика на бабе. Где искать?
– Что ты пристал ко мне, как репейник к собачьему хвосту! – рассердился Плат. – Пока не знаю. Соберемся в офисе, покумекаем… Гляди, что-нибудь и образуется.
– Прежде, чем ехать в офис, мы должны посетить одного клиента, – рисуясь, сказал я с многозначительным видом.
Плат встрепенулся и пристально посмотрел мне в глаза.
– Так-так… – сказал он предосудительно. – Опять твои шуточки?
– Никаких шуток. Просто хочу передать тебе привет от Иванушки-дурачка.
– Кончай трепаться! Ты не на базаре. Говори, что раскопал.
Сделав вид, что колеблюсь, – делиться новостью или нет – чем привел Серегу в состояние тихого бешенства, я наконец рассказал ему о бывшей сотруднице фитнес-клуба Зинке, ее благоверном Кирике, и о том, что именно она привела взбалмошную американку в это элитное заведение.
– Сукин ты сын, Сильвер! – с чувством сказал воспрянувший духом Плат. – Почему не доложил об этом сразу?
– Хотел посмотреть, как ты будешь выпендриваться и строить из себя Шерлока Холмса.
– Да ну тебя!…
Адрес Клычкова мы узнали спустя десять минут – Серега воспользовался своими знакомствами в милицейской среде. А еще спустя полчаса наша «девятка» уже въезжала в лесной массив, где находился загородный дом Кирика и Зинки-массажистки.
На работе его не было (по крайней мере, так нам ответила по телефону секретарша директора рынка), поэтому мы решили, что Кирилл Леонидович, скорее всего, релаксирует среди молодой зелени своего дачного садика, удобно устроившись в шезлонге.
Глава 5
В своих предположениях мы не ошиблись. Клычков и впрямь релаксировал. Прямо в вечность. Он лежал на аккуратно подстриженном газоне во дворе своей дачи в позе пловца, готового броситься в воду, – с вытянутыми вперед руками и лишней дыркой в голове.
Едва наша машина затормозила у ворот дачного участка Клычкова, как у меня под сердцем вдруг образовалась неприятная заноза. Плат тоже что-то почуял, потому что не торопился покидать салон «девятки», а сидел, нахохлившись, как сыч, и с подозрением пялился на калитку в высоких воротах.
Она была приоткрыта. Что, судя по капитальному забору и дубовым воротам с коваными элементами, было просто невозможно. Это раньше советскому дачнику воротами служила хлипкая дощатая калитка, подвешенная на полосках транспортерной ленты, которая закрывалась на гвоздь или щеколду.
Нынче все баррикадируются, и в наших, отнюдь не восточных, палестинах легче встретить верблюда, нежели доброжелательного обывателя, готового напоить жаждущего или подать милостыню страждущему. Народ, запуганный разгулом псевдодемократии, боится всего, даже собственной тени.
А тут – не запертая калитка.
– Что ты об этом думаешь? – кивком головы указав на калитку, спросил Плат, даже не попытавшись скрыть тревожные нотки, прозвучавшие в его голосе.
– Надо бы отсюда когти рвануть… мне так кажется, – ответил я сдержанно. – Ты же знаешь наше «везение»… Но с другой стороны, вдруг мы ошибаемся и Кирик – гостеприимный хозяин, мужик, душа нараспашку.
– Ага, директор рынка – лох. Не смеши.
– Решай. Ты начальник, тебе и главное слово. Но если мы упустим этот кончик ниточки, то зеленого клубочка с американскими баксами нам не видать, как собственных ушей. Это как пить дать. Ведь у нас пока нет других вариантов.
Плат тяжело вздохнул и сказал:
– Ладно, пойдем… Вдруг мы ошибаемся.
Я с кислым видом кивнул. Блажен, кто верует…
Увы, к сожалению, интуиция нас не подвела. Мы снова вступили в то самое… Я представил, сколько теперь будет вони, и невольно поежился.
Перед нами лежал труп хозяина дачи. А чуть поодаль – еще два. Судя по «упряжи», это были телохранители Кирика. Убийцы на их оружие не позарились; пистолеты парней так и остались покоиться в наплечных кобурах.
– Застали врасплох, – напряженным голосом прокомментировал Плат кровавую бойню на дачном участке директора Центрального рынка.
– Почти что так, – ответил я, осматривая убитых.
Я старался не следить, а потому подошел к ним не по траве, а по вымощенной плитками дорожке.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Плат.
Он даже не повернулся в мою сторону, так как не спускал глаз с дачи Кирика, которая больше напоминала загородную виллу – и размерами, и богатой отделкой фасада. Серега был благоразумен и осторожен. Он не исключал, что убийцы все еще находятся на территории дачного участка, а возможно, и в самом доме.
Я поторопился развеять это заблуждение.
– Все они были убиты еще утром. Притом со снайперской винтовки, если судить по калибру пули.
Я указал на Кирика. Он лежал с повернутой набок головой – словно прислушивался к процессам, происходящим в земном ядре, – и входное отверстие пули просматривалось достаточно хорошо. Оно было практически посреди лба.
«Классно бьет, собака… – с невольным уважением ветерана подумал я о неизвестном снайпере. – Похоже, профи…»
– Утром? – Плат, не отрывая взгляд от окон дачи, по-рачьи, бочком, приблизился к незадачливому Кириллу Леонидовичу и опустился возле него на корточки. – Да, похоже, ты прав, – сказал он спустя некоторое время.
– Что будем делать? – спросил я уныло.
– То, что должно. Вызывать дежурную опергруппу.
– А может, того?… – Я изобразил на пальцах размашистый заячий скок. – Нас никто не видел… Зачем нам лишние неприятности?
– Ты наблюдал за улицей, по которой мы ехали?
– В какой-то мере… – ответил я осторожно.
– Ну и как? Заметил что-нибудь интересное?
– Кроме трехметровой высоты заборов – ничего.
– Эх, ты, сыщик… Горе луковое. Да тут на каждом столбе установлены видеокамеры. Наши физиономии и номер машины срисованы десятки раз. Как тебе такой коверкот?
– Хреново…
– Еще как хреново…
– Поэтому, коль терять нам уже все равно нечего, давай-ка, дружище, звякнем, как решили, твои ментам, а потом, пока суть, да дело, заглянем в здание, – продолжил я без паузы. – Семь бед, один ответ.
– Ты в своем уме!? – взвился Плат. – Нам только и не хватало наследить в доме.
– А мы аккуратненько. На одной ножке поскачем, как балерины. Гляди, что и сыщется. К тому же, меня волнует судьба Зинки-массажистки. Не исключено, что и ее… А вдруг она всего лишь ранена? Надо оказать помощь. Вот тебе и отмазка перед ментами есть…
– Сильвер, ты безнадежный болван, – устало ответил Плат. – Ну почему, почему я всегда клюю на твои бредовые предложения!?
– Потому что я почти всегда прав. А если и случаются проколы, то это уже вступает в дело теория вероятностей.
– Ты хоть знаешь, что такое теория вероятностей?
– Знаю, проходил. Это когда после боя из взвода остается только один. И этим счастливчиком оказываешься ты. Потом идешь в церковь и ставишь боженьке свечку – за оказанное доверие, а Эйнштейну за теорию вероятностей – в кабаке бутылку.
– А какое отношение к теории вероятностей имеет Эйнштейн?
– Так ведь среди ученых он считается самым большим бугром. Ему и главные почести.
– Вот что ты и впрямь умеешь, так это извратить стоящую идею и довести ее до абсурда.
– Кто бы спорил, а я не буду. Что ты прилип к дорожке? Пойдем…
Шмон дачи Кирика мы закончили в аккурат к прибытию гопкомпании из ментовской конторы. По окончании наших трудов я мог констатировать лишь одно – что избрал себе неправильную гражданскую профессию. Надо было открыть ООО «Рога и копыта-2» и застолбить за собой какой-нибудь рынок.
Этот Кирик жил как арабский шейх, ни в чем себе не отказывая. Его дача-вилла поразила мое воображение очень дорогой отделкой, эксклюзивной мебелью и главное – шикарным баром. В нем были представлены спиртные напитки со всего мира. О некоторых из них мне доводилось лишь слышать или читать.
Я едва сдержал спонтанный порыв прикарманить одну из бутылок. Кирику она все равно уже ни к чему. В тех местах, куда его отправил снайпер, таким, как он, наливают коктейли из расплавленной серы и смолы.
Впрочем, возможно, я ошибаюсь. Не исключено, что Кирилл Леонидович был кладезью добродетелей. Как тут не вспомнить жестокого и беспринципного сборщика налогов, который оставил свое гнусное ремесло под влиянием проповедей Иисуса Христа…
Дом был пуст. Ни единого трупа не наблюдалось. Когда мы с Платом в этом убедились, то оба дружно и с облегчением вздохнули.
Все-таки, жалко незнакомую нам Зинку…
Из всех комнат меня больше всего заинтересовала одна. Она находилась в башенке, на уровне третьего этажа, и ее окна были расположены как бойницы – вкруговую. Это была спаленка, похожая на монашескую келью, что совсем не вписывалось в козырную планировку жилища Кирика.
Одно из окон, выходившее на задворки, было распахнуто.
– Что ты на это скажешь? – спросил Плат, который своим ментовским нюхом тоже кое-что почуял.
– Нет комментариев, – ответил я сухой официальной фразой и встал на колени, чтобы заглянуть под кровать.
Это была самая настоящая солдатская койка с жестким матрацем, застеленная грубошерстным одеялом. Как она сюда попала? И кто здесь жил? Вернее, прятался.
Тайный вход в башенку мы обнаружили сразу, но только потому, что кто-то до нас нашел кнопку, запускающую электромотор, который сдвигал массивный шкаф, прикрывающий входную дверь. Вверх вела металлическая винтовая лестница.
– И что ты там нашел?
– М-м… – злобно промычал я в ответ сквозь стиснутые зубы, потому что как раз в этот момент исполнял цирковой этюд под названием «Человек-змея».
Часть кровати – противоположная изголовью – находилась в нише, и теперь я пытался заползти туда, что при моих габаритах было задачей архисложной. Когда я наконец дал задний ход и принял вертикальное положение, вид у меня был как у тряпки, которую жевала корова.
– Дай я тебя отряхну, – поморщился Плат.
– Потом, – отмахнулся я и показал ему то, из-за чего мне пришлось пожертвовать своим и так не очень обширным гардеробом.
Это был небольшой стальной штырек, заостренный с двух концов.
– Что это? – Брови Плата изогнулись вопросительными знаками.
– Не догадываешься?
Я снисходительно ухмыльнулся.
– Нет, – сердито ответил Серега.
– Между прочим, кто-то недавно проезжался насчет моих сыщицких талантов… Требую сатисфакции.
– Кончай выпендриваться! Говори.
– Это одна из разновидностей сюрикенов.
– То есть, ты хочешь сказать, что…
– Ага. Подтверждение моей версии, я думаю, мы найдем в туалетной комнате.
Туалетная комната – умывальник, душ и унитаз – была просто крохотной. Наверное, ее оборудовали для Дюймовочки. Над умывальником висело зеркало с полочкой, а на полочке стоял пластмассовый стаканчик с зубной щеткой и тюбиком пасты. Судя по внешнему виду тюбика, зубной пастой пользовались не более двух-трех раз.
– Вот! – сказал я торжествующе, поднимая с пола длинный женский волос. – Все сходится. Для полной уверенности можно отдать экспертам, пусть сравнят. Но я уверен, что здесь побывала наша клиентка.
– Она что, специально разбрасывает свои сюрикены где ни попадя?
– А что, это мысль. Но если в первом случае она, скорее всего, просто его обронила – случайно, то здесь сюрикен оставили, по-моему, с какой-то целью. Впрочем, почему с какой-то? Не исключено, что Дженнифер оставила этот знак тем, кто ее будет искать.
– Она что, провидица? Откуда эта американская невеста могла знать, что мы выйдем именно на этот след? И что мы «прочитаем» его, как должно?
– Откуда, откуда… От верблюда. Я все больше убеждаюсь, что эта девка далеко не дура. И что ее исчезновение может трактоваться совсем не так, как мы предполагаем. Похоже, она что-то спланировала и ведет какую-то опасную игру. Знаешь, Серега, мне все больше и больше хочется с ней пообщаться. Совершенно козырная баба.
– Козырная, но чужая.
– Господи, какие условности? Живем в двадцать первом веке, осмелюсь тебе напомнить. Вдруг мы с Дженнифер понравимся друг другу с первого взгляда. Хочется мне в Америке пожить… А Рыжий заарканит себе другую.
– Кобелино… – с осуждением буркнул Плат, переходя на итальянский.
– Чья бы корова мычала…
– Выходит, ее захватили с собой те, что замочили Кирика? Постель не застелена, смята, значит, если следовать твоей версии, она была здесь во время нападения.
– Была. Но захватить ее не так просто, дружище. Дженн ушла через окно.
– Она что, летать умеет? Посмотри, какая высота. И окно очень узкое.
– Советую тебе прочитать про японских ниндзя. Просветись. Они могли пробраться куда угодно. И выбраться хоть из преисподней. А девку, похоже, обучали японцы. Если ты забыл, на том сюрикене, что мы нашли под окном ее спальни, вытравлен иероглиф. Смотри сюда…
Я подвел Плата к окну и показал несколько темных пятнышек на выкрашенном в белый цвет оконном проеме.
– Это кровь. Выбираясь наружу, она сильно оцарапалась. Ты прав, даже для нее окошко узковато, – сказал я и не без труда просунул голову наружу. – Опа! А что это у нас там?
– Где?
– За забором, под кустиком.
Из окна башенки хорошо просматривалась опушка леса, который подходил почти к самому забору. Метрах в десяти от забора, в гуще молодой древесной поросли, темнело бесформенное нечто, отдаленно напоминающее лежащего на земле человека. Неужто это Дженн?
Мысль была настолько неприятной, что я невольно выразил ее длинным непечатным выражением.
– Думаешь?… – Плат нахмурился.
– Ничего я не думаю! Пойдем, посмотрим…
На зады мы вышли через вмурованную в забор металлическую калитку. Она закрывалась на засов, но в данный момент была не заперта. Похоже, именно через нее и сбежала Дженнифер. Да, кажись, не очень далеко…
Я не ошибся. В кустарнике лежал еще один мертвец. Но, к большому нашему облегчению, это был молодой парень.
– Узнаешь? – спросил я Плата, указав на металлическую стрелку, которая торчала из горла парня; именно она и оборвала его жизнь.
– Сюрикен…
– Точно. У нашей подружки не оставалось выбора… – Носком ботинка я подковырнул – «узи», который валялся рядом с телом неизвестного. – Он не успел. Она не дала ему ни малейшего шанса. Да-а, девка – супер… С такой бы я пошел не только в постель, но и в разведку.
– Извращенец…
– У каждого человека есть свои недостатки. Я, например, большой любитель стиля «милитари», даже в сексе. Наверное, это у меня в крови.
Плат промолчал, лишь досадливо поморщился. Иногда мой треп был для него как соль на свежую рану. Все зависло от настроения, которое менялось у него через каждые полчаса.
Серега сначала сфотографировал мертвеца несколько раз (с фотоаппаратом он никогда не расставался), а затем опустился возле него на корточки и с профессиональной сноровкой обыскал с головы до ног.
«Улов» оказался более чем скромным: носовой платок, расческа, перочинный нож, немного денег в потертом кошельке, запасной магазин к «узи» – и никаких документов. Из бумажек Плат нашел лишь изрядно потертую и мятую квитанцию, которую он выудил из внутреннего кармана куртки.
Но что на ней было написано, разобрать мы не смогли.
– Ничего, это дело поправимое, – утешил меня Серега, пряча квитанцию в полиэтиленовый пакетик. – Попрошу знакомого эксперта, он «проявит» ее в два счета.
У Плата был бзик – он постоянно таскал с собой эти пакетики, чтобы хранить в них вероятные вещдоки. Даже если мы шли на какой-нибудь междусобойчик, вполне дружескую пьянку (даже без мордобития), можно было не сомневаться, что в карманах его выходного костюма обязательно найдутся два-три пакетика – на всякий случай.
Что касается меня, то я, в отличие от Сереги, всегда брал с собой только плоскую фляжку с коньяком. Даже после самой крутой попойки как-то так получается, что до полной кондиции не хватает именно этих двести пятидесяти грамм огненной жидкости. В особенности если тебе на хвост упадет какая-нибудь краля.
Не побежишь же в два часа ночи искать дежурный магазин, когда у тебя под бочком млеет от избытка чувств кладезь райских наслаждений…
– Спецы поработали, – сказал я, когда Плат управился с квитанцией. – Профи. Обложили Кирика по всем правилам. Этот клиент сидел вон на том дереве. Видишь, там сломана ветка. Заметив, как Дженнифер дает деру, он решил ее перехватить и спустился вниз. Наверное, крикнул, наставив автомат: «Стоять! Руки вверх!». Думал, что она напустит от страху в штаны. И получил… Что ж, и на старуху бывает проруха, как говорили классики литературы. Но девка быстрая. Реакция – будь здоров. Не хотелось бы мне нечаянно оказаться у нее на пути…
– Неужели дрейфишь? Это что-то новое…
– Я потому и выжил в Чечне, что боялся. Всего на свете. И никому не верил. Даже нашим отцам-командирам. Это я сам для себя личность, большая ценность, а для них безликая боевая единица, пешка, которой запросто можно пожертвовать.
– Ой, врешь… Знаю я тебя. Прешь буром, как бык.
– Это я рисуюсь. Подавляю таким образом инстинкт самосохранения, который запросто может трансформироваться в трусость. Иначе меня просто перестали бы уважать. И кстати, ты первый.
– Ладно, поговорили на отвлеченные темы – и будя. Возвращаемся. По-моему, соколики на подлете…
Оперативников возглавлял наш давний знакомый майор Жердин (очередное звание ему присвоили полгода назад), бывший сослуживец Плата. Он почему-то не питал к нам добрых чувств; скорее, наоборот. Жердин считал, что наша «О.С.А.» – нарыв на здоровом теле государственного сыска.
Будь его воля, он уже давно отправили бы нас в те места, где даже Макар телят не пасет.
