Георг Брандес
Густав Флобер

В повести «Простое сердце» Флобер в сущности рассказал историю старой награжденной служанки из романа «Мадам Бовари». Это – трогательная повесть об одной старой служанке, отслужившей свой век и брошенной, которая под-конец сосредоточивает вою свою сердечную любовь на попугае. Она всему дивится в попугае; в своей простоте она считает его подобием Св. Духа, в роде голубя на образе в сельской церкви, и мало-помалу в её сознании он заступает место Св. Духа. Птичка умирает, и она велит набить из неё чучелу. Но в час её смерти она является ей в исполинских размерах, берет ее на свои распростертые крылья и уносят в рай. Это – как бы глубоко-грустная пародия конца легенды. И тут, и там видение и иллюзия. Флобер, по-видимому, хочет сказать, что при слабости нашей природы и потребности в утешении, при близости конца и способности к обольщению призраками всякая кучка соломы хороша.

Эти три рассказа не имели никакого успеха. В них ученость сделала еще шаг вперед в ущерб жизни. Здесь уже нет почти никаких разговоров; рассказы скорее походят на сухой перечень содержания, чем на повествование. Заметно было, что поэт как бы пренебрегает созиданием поэтических образов. За то учености отведено слишком много места. Например, в легенде скрыта изумительная масса научных данных. Заметно, как много легенд прочел Флобер, чтобы так верно воспроизвести дух их. Но он не сделал попытки – сообщить читателю плоды этой учености. Не проложено ни малейшей тропинки в первобытный лес легендарного мира; он стоит крепко сросшись ветками и взор не проникает в чащу его. Рассказ как будто рассчитан не на обыкновенных современных читателей, а на читателей XIII века или специалистов.

VI

В 1874 году явилось, наконец, произведение Флобера, которое сам он считал своим главных трудом, над которым работал 20 лет и в котором всего ярче отразились все отличительные свойства его ума. Это произведение всех озадачило. Как только разнесся слух, что французский романист написал книгу «Искушения святого Антония», то девять десятых публики были уверены, что заглавие это следует понимать в шуточном или переносном смысле. Кто мог думать, что в этом сочинении самым серьезным тоном передается история искушений египетского пустынника!

На подобные попытки еще не решался вообще ни один романист, ни один поэт. Правда, Гете написал «Классическую Вальпургиеву ночь», Байрон во втором акте «Каина» дал образец обработки подробностей подобных картин, а Тургенев в своих «Призраках» мастерски разработал лишь отчасти сходный материал в весьма скромной рамке; но раньше еще не являлось драмы в семи отделениях, состоявшей из одного бесконечно-длинного монолога, которая, вернее, была точным изображением того, что в одну ужасную ночь совершилось в мозгу человека под влиянием галлюцинаций. И это произведение, хотя и неудачное, при воем своем тяжелом однообразии, поражает величием и отмечено печатью чисто нового времени – так, как не многие поэтические произведения во французской литературе.

Святой Антоний стоит на пороге своей хижины в Египте, на горе. Высокий крест водружен в землю, старая искривившаяся пальма склонилась над пропастью, Нил образует озеро у подошвы горы. Солнце садится. Пустынник утомлен после дня, проведенного в посте, труде и самоистязаниях. Он чувствует упадок душевных сил с наступлением сумерок. Дьявол, постоянно подстерегающий его, наводит на него сон, преисполненный соблазнительными сновидениями.

Прежде всего Антоний грустно мечтает о своем детстве, об Аммонарии, молодой девушке, которую он когда-то любил, и мало-по малу он начинает вздыхать и роптать. Он желал бы быть грамматиком или философом, сборщиком пошлин на мосту или богатым женатым купцом. Голоса, раздающиеся из мрака, сулят ему жен, груды золота, вкусные яства. Таково начало искушений – проявление животных наклонностей. Потом ему снится, что он – доверенное лицо у императора, первый министр его, особа всевластная. Он жестоко мстить своим врагам из среды отцов церкви и вдруг попадает на пир к Навуходоносору, где – горы яств и реки питий и зверь, украшенный драгоценными камнями, восседает на троне. И сам он делается Навуходоносором и в чаду пира чувствует потребность обратиться в животное. Он становится на четвереньки и мычит по-бычачьи. Оцарапавши руку о камень, он просыпается. Он бичует себя в наказание за это видение. Но перед ним является царица Савская во всем своем великолепии и соблазняет его. Она стоят, благоухая всеми, ароматами Востока; слова её звучать как дивно-чарующая музыка. В пылу вожделения Антоний протянул было к ней руки, но… овладевает собою и отталкивает ее. Царица со всей свитой исчезает. Тогда дьявол принимает образ его старого ученика Клариона, чтобы поколебать в нем веру.

Маленький, тщедушный Кларион указывает ему прежде всего на противоречия между Ветхим и Новым Заветом, потом на противоречия в Новом. И Кларион растет. А в уме Антония пробуждаются воспоминания о всех тех ересях, о которых он слышал и читал в Александрии и против которых успешно боролся некоторое время. Сотни и тысячи христианских сект, еретических учений, одно другого чудовищнее, – сами еретики кричат ему в уши. Каждый из них извергает перед ним свои сумасбродные фантазии. Перед читателем мелькает целый ряд человеческих глупостей и безумств. А Кларион все растет. За еретиками следуют боги равных религий в громадной процессии, начиная с отвратительных, уродливых каменных божеств и деревянных фетишей древнейших времен до кровавых божеств Востока и изящных богов Греции. Все они проходить мимо и каждый исчезает с жалобным воплем. Последним прыгает в бездну Крепитус, римский бог пищеварения.