Галина Сергеевна Перун
Прости…
Виктор с нетерпением каждый раз ждал встречи с Катей, он понимал, что это не Даша, а совершенно другой человек, но ничего с собой поделать не мог. Сёстры действительно были очень похожи между собой, а иногда при разговоре, ему казалось, что на него смотрят глаза Даши. Мимика, жесты, привычки всё напоминало о ней. Огромного труда стоило сдержать себя, чтобы не прикоснуться к ней – и вновь почувствовать тепло и знакомый родной запах. Но Катерина держалась весьма отдалённо с ним, если не сказать холодно. Виктор чувствовал свою вину, и старался немного исправить положение, заслужить доверие.
В день выписки, они вдвоём забирали малышку. Катя всю дорогу нежно прижимала к себе попискивающий конверт. На глаза то и дело наворачивались слёзы, и девушке приходилось незаметно смахивать их, чтобы они не капали на розовое одеяльце.
Виктор смотрел на неё и думал о том, что из-за нелепой случайности и глупой его ревности, любимой нет рядом. А ведь сейчас она могла быть с ним. И он был бы самым счастливым человеком на свете.
Виктор очень надеялся, что Катя останется на ночь, но подготовив всё необходимое для кормления и пеленания, она попрощалась и ушла, пообещав в ближайшие дни снять квартиру в его районе, чтобы меньше тратить время на дорогу. Ведь нужно же помочь молодому отцу.
Несмотря на то, что за окном страшно завывал ветер и почти до земли склонялись верхушки деревьев, небо было чистое и прозрачное, светило непривычно яркое солнце. Оно больно резало глаза и забирало все силы. С крыши закапало, почерневшие сугробы просели и пустили мутные ручейки. Перекликаясь весёлым журчанием, они устремились вперёд, превращая наледь в серую вязкую кашу. Дороги раскисли будто болото, на обочинах показалась жёлтая трава. Воздух стал влажным и свежим – пахло весной! На крышах оживлённо зачирикали воробьи.
Антон сидел в первом ряду, за последней партой. Вид за окном притягивал его внимание – природа радовала своим пробуждением. Углубившись в свои мысли, он наблюдал за редкими облаками на горизонте.
Обычно он предпочитал садиться не дальше второй парты, под самым носом преподавателя. В каждой аудитории у него было своё место, и никто из ребят его не занимал. Все знали – здесь сидит Антон. Он всегда внимательно слушает лекции, аккуратно и быстро их конспектирует, поэтому в нужный момент всегда можно воспользоваться его чистым конспектом. В группе Антона уважали: он всегда очень умело мог ввести преподавателя в заблуждение. Сбить с толку, задавая каверзные вопросы по теме, тем самым выиграть время для не подготовившихся студентов.
Поэтому сегодня, ребята с последней парты немного удивились просьбе Антона поменяться местами, но не стали ничего спрашивать и уступили. Они уже заметили, что с не давних пор с ним творится что-то не ладное.
Все мысли Антона были о Даше, прошло уже две недели с того момента, как он видел её в последний раз. Почему она не посещает лекции? Может быть, она заболела? Сердце неприятно ныло в груди. Он смотрел в чистое небо и видел образ Даши – лёгкий и прозрачный. Она словно фея парила в облаках и улыбалась ему. Он мысленно её рисовал, как тогда в мастерской. Выразительные глаза, чувственные губы и вьющиеся волосы. Возникло непреодолимое желание прикоснуться к ней. Трепет вдохновения вновь посетил его душу, и ему вдруг снова захотелось взять кисти в руки. Он с нетерпением стал ждать окончания лекции, чтобы осуществить задуманное. Все мысли сейчас были только о ней, о Даше, он уже представлял как его рука, касаясь полотна, делает первые линии. Поглощённый своими мечтами, он не слышал ничего вокруг, не воспринимал реальность. Громкий звонок заставил его вернуться на землю. Аудитория зашумела: поднявшись со своих мест, студенты задвигали стулья, слаживали учебники в сумки, не спеша покидали аудиторию. Ребята с предпоследней парты что-то живо обсуждали. Антон ещё был под впечатлением и не старался вникнуть в разговор, ему это было не интересно. Он быстро забросил книги в сумку, и уже хотел бежать, как вдруг что-то в разговоре друзей его заставило остановиться и прислушаться. Речь шла о какой-то погибшей девушке. Антон замер, необъяснимое чувство тревоги закралось в душу.
– Какая девушка, как её звали? – взволнованно спросил он.
– Не знаю, как звали. Неделю назад её машина сбила. Она первокурсница. Жаль девушку, очень красивая была…. Там на первом этаже, где расписание, её портрет висит, – ответил сосед по парте.
Антон почувствовал, как внутри что-то оборвалось, секунды, которые он бежал по лестнице, показались ему вечностью. Сердце бешено колотилось в груди. В холле было пусто, Антон остановился, он боялся подойти ближе и посмотреть. Звук шагов тихим эхом разносился по зданию. Он медленно приближался к фотографии с чёрной лентой, с каждым шагом её очертания становились яснее. Даша! Улыбаясь, на него смотрела Даша. Глаза, губы, волосы – это была, несомненно, она, такая родная и любимая и в тоже время далёкая и чужая. Чужая жена. Не надеясь на взаимность, он всё равно любил её. Теперь её нет! Антона бросило в жар. Он не мог поверить в происходящее. Оглянувшись по сторонам, он дрожащей рукой достал фотографию и вернул рамку на место. Эта девушка как ветер ворвалась в его жизнь и исчезла, оставив лишь рану в сердце. Теперь кроме этой фотографии у него ничего не осталось от его любви.
Валера возвращался домой в хорошем настроении и с отличными новостями. Соревнования по лыжным гонкам среди юниоров, прошли самым наилучшим образом и принесли неожиданный успех. На дистанции в 15 километров, классическим стилем, он занял первое место. Не терпелось как можно, быстрее порадовать мать своими результатами. Вчера, накануне вылета, они с Игорем Викторовичем сообщили телеграммой номер рейса и время прибытия в аэропорт, но вопреки всем ожиданиям мать так их и не встретила.
Дома тоже ждало разочарование. Телеграмма спокойно пылилась в почтовом ящике, а соседка по площадке сказала, что уже неделю не видела Елену Васильевну.
Спустя час Валера уже стоял на другом конце города и, замерев от волнения, жал кнопку звонка в квартиру Якименко. Открыла Ирина Владимировна. В первые секунды – он даже подумал, что ошибся дверью, но женщина в траурном наряде улыбнулась, и он сразу узнал в этой безжизненно бледной незнакомке Катину маму. Пробежала лёгкая волна испуга, тело обдало жаром. Чёрный цвет одежды, немного смутил и обескуражил его – «Неужели что-то произошло, за время его отсутствия?»
– Здравствуй, Валера! – заговорила первой Ирина Владимировна. – Заходи, раздевайся, я сейчас чайник на плиту поставлю.
– Ирина Владимировна, я ненадолго, не беспокойтесь. Катя дома?
– Нет, её нет. А ты когда прилетел?
– Сегодня. Дал маме телеграмму, но она почему-то нас не встретила. Соседка говорит, уже неделю её не видела.
– Значит, ты ещё ничего не знаешь?
– Что-то случилось? Может быть с мамой… – Валера замер в ожидании ответа.
– Не волнуйся, с мамой твоей всё в порядке, с Катей тоже, – Ирина шумно вздохнула и присела на стул. – Это хорошо, что ты пришёл. Мне необходимо выговориться, иначе я сойду с ума. Эти стены давят на меня, а от тишины звенит в ушах. Даже не с кем поговорить, ведь уже месяц, как Катя здесь не живёт. Она собрала вещи и ушла на съёмную квартиру. Сергей Борисович находится под следствием.
– Ничего не понимаю! Что у вас здесь произошло и почему Катя живёт на квартире?
– Она презирает и ненавидит меня! – Ирина расплакалась.
– Ирина Владимировна, успокойтесь, не плачьте.
– Я всё тебе расскажу, мне просто необходимо сейчас с кем ни будь поделиться. Нет больше сил, держать в себе эту боль. Только и ты после этого меня возненавидишь, – Ирина достала из пачки последнюю сигарету и затянулась, вероятно, обдумывая с чего начать.
Когда Валера вышел на улицу, уже было за полночь. Растаявшие ручейки прихватило морозом, и тонкий слой льда, шумно потрескивал под ногами в ночной тишине. На стоянке такси стояло несколько автомобилей, но он не завернул к ним, а решил идти пешком. После того, что сегодня услышал от Ирины Владимировны, необходимо было побыть одному, чтобы переварить эту всю информацию. То, что сделала его мать, честно говоря, повергло в шок. Самый родной и любимый человек, которому он доверял и считал безупречным во всех отношениях – совершил преступление и прячется за чужую спину, пытаясь избежать наказания! А тот факт, что они с Катиным отцом любовники, вообще не укладывался в голове. Сергей Борисович всегда был показательным примером добропорядочного семьянина. Получается, за скромной маской приличия скрывались обыкновенные негодяи, которым наплевать на чувства других. И эти люди были для него примером для подражания. Всю дорогу Валера думал об этом, вспоминал некоторые моменты из своей жизни. Лицо Ирины Владимировны, бледное и осунувшееся с потухшим блеском в глазах, не выходило у него из головы. После откровенного признания этой женщины, он почему-то не чувствовал к ней презрения и осуждения – только сочувствие и жалость.
Длительные ежедневные нагрузки всё же сказались на его молодом, полном сил и энергии организме – Валера почти сразу уснул и проспал до обеда. Сон был настолько крепок и глубок, что он даже не слышал, как утром вернулась домой мать, как хлопали двери, звенел будильник, шипели котлеты на плите. Когда он открыл глаза, на часах уже было около двух. В квартире стояла полная тишина. На ходу одеваясь, Валера запрыгал по комнате, пытаясь попасть ногой в узкую штанину брюк. Нужно было успеть в институт до окончания занятий, чтобы увидеть Катю. Застегнув молнию на куртке, он уже собрался уходить, как услышал, что кто-то пытается открыть дверь. Игорь Викторович и мать вернулись с покупками из магазина.
– Сынок! Ты у меня такой молодец! Я не могла дождаться, чтобы тебя поздравить, уж больно сладко ты спал утром, неохота было будить! – начала с порога Елена.
– Мне нужно с тобой поговорить! – серьёзно сказал Валера.
– Что с тобой? Какая муха с утра тебя укусила? – удивилась она.
– Валерка, ты чего с порога на мать бросаешься? Она только после больницы. Может, вначале спросишь, как её самочувствие? – стал перечить Игорь Викторович.
– А какое самочувствие может быть у убийцы? Как я вижу, совесть её совсем не мучает? Да, мама?
Побледнев, Елена не сразу нашлась что ответить.
– Ты что такое говоришь на мать, бессовестный!
– А вы спросите у неё, подробности автомобильной аварии на улице Первомайской.
– Это неправда! За рулём сидела не я! – закричала Елена. – Кто тебе это сказал, Катя? Чтобы ноги её здесь не было!
– Не волнуйся, не будет! И моей тоже больше не будет! Я ухожу! Мне стыдно жить под одной крышей с человеком, который спокойно живёт, ест, спит и не считает нужным попросить прощения у горем убитой матери. Ты же сбила её дочь, сестру Кати! Молодая девушка погибла!
– Вот откуда ноги растут! – Елена захлебнулась от злости. – Если хочешь знать, Ирина уже давно не здорова, ей нужно лечиться у психиатра! Ты, не разобравшись во всём, слушаешь бред её больного воображения!
– Елена, о чём он говорит? Ты что брала машину из гаража? Это правда?
– Что, правда? Кого ты слушаешь? Сергей Борисович подвозил меня и сбил на пешеходном переходе девушку. Он полностью признал свою вину, теперь находится под следствием. А Ирина вбила себе в голову, что это не он был за рулём. И угораздило мне сесть в его машину.
– Как ты можешь, мама! Видеть тебя не хочу! Ты мне противна! – Валера выскочил из квартиры и бросился по лестнице вниз.
– Вернись! Валера, вернись! – кричал вслед Игорь Викторович. Но Валера уже не слышал его. Ему хотелось быстрее покинуть это место и не возвращаться больше сюда.
Он стоял на выходе из здания института и глазами пытался разыскать в толпе студентов Катю. Когда Валера её увидел и хотел окликнуть, то буквально как из-под земли, возник какой-то парень, он взял из её рук сумку и поспешил на улицу.
На ходу застёгивая куртку, девушка последовала за ним. Валере не сразу удалось преодолеть столпотворение в дверях, когда он всё же выскочил во двор института, то увидел Катю с коляской, а рядом незнакомца.
– Катя, привет! Я в фойе тебя ждал, но ты так быстро испарилась. Думал, не успею догнать, – сказал Валера, поравнявшись с ними.
– Привет! – равнодушно ответила Катя. – Ты что-то хотел? Извини, я очень тороплюсь.
– Давно не видел тебя. Ты не хочешь со мной поговорить?
– Мне не о чём с тобой разговаривать!
– Катя, я знаю, что случилось, мне мама твоя рассказала. Это наверно, дочь твоей сестры, – кивнул Валера на коляску.
– Ну и хорошо, что ты уже всё знаешь. Мне не хочется лишний раз об этом говорить и вспоминать.
– Если ты сейчас торопишься, то скажи свой адрес, я приду к тебе вечером.
– Я буду занята. И вообще меня для тебя больше нет! Оставь меня в покое!
– Почему ты так резка со мной? В чём я перед тобой провинился?
– И ты ещё спрашиваешь? – взорвалась Катя. – Я бы на твоём месте, боялась на глаза показываться! Витя, пойдём! – она взяла под руку молчаливо стоявшего в сторонке парня и ускорила шаг.
– Катя, подожди! Понимаю, что ты злишься из-за моей матери, но я тоже её не оправдываю. Всё что произошло просто ужасно!
– Вот именно ужасно! И твоя мама всё, что могла уже сделала! Дашку уже никто не вернёт!
Валера молча смотрел им вслед. Он не пытался больше их догонять. Оправдываться и просить прощения за поступок, который совершила его мать, было глупо. Упрямый характер Кати он знал не понаслышке.
Весна наконец-то взяла права в свои руки. Переливаясь всеми цветами радуги, по асфальту бежали весёлые ручейки. Шустрые воробьи смешно прыгали по воде, пытаясь на ходу искупаться в мелких лужах. Непривычно яркое солнце слепило глаза, забирая последние силы у спешащих прохожих. Снег не заметно таял с каждым днём, постепенно превращаясь в серую вязкую кашу.
Валера не торопясь прогуливался под окнами чужой пятиэтажки, в надежде встретить Катю. Обычно после занятий, в хорошую погоду, она гуляла с коляской на детской площадке. Но уже недели две, как с этой коляской он видит какую-то незнакомую женщину. На лекциях в институте, Катя тоже уже несколько дней не появлялась.
С большим трудом Валере удалось раздобыть этот адрес. И теперь он очень надеялся на встречу и откровенный разговор. Прошло больше часа, но во дворе так никто и не появился.
В институте девушка намеренно избегала встреч с ним. А этот молодой папаша, просто не давал ей проходу, каждый день, встречая после занятий. Валера чувствовал, что нервы уже на пределе и нужно как-то менять ситуацию, иначе этот парень может занять его место.
Оставалось только набраться храбрости и подняться в квартиру. Валера несколько минут стоял в раздумье, но всё же собрался с мыслями и вошёл в подъезд. Дверь открыли не сразу, на пороге стоял уже знакомый парень, спортивного телосложения. Вид конечно у него сейчас был не важный. По всей видимости, он уже давно нормально не высыпался – бледный цвет лица и запавшие глаза, говорили сами за себя. Он удивлённо посмотрел на Валеру и произнёс:
– А-а. Это ты? Ну, заходи, только тихо, не шуми! Светка только что уснула. Пойдём на кухню, там можно поговорить.
– Я хотел увидеть Катю, – нарушил молчание Валера.
– Мне тоже хотелось бы её увидеть! Дело в том, что уже несколько дней она не приходит.
– А разве она живёт не здесь? – удивился Валера.
– Здесь?– повторил с иронией Виктор. – Нет, здесь она не живёт! Это моя квартира.
– Но, я…
– Хочешь сказать, что видел её со мной несколько раз и решил что она уже моя? Плохо ты её знаешь! Ведь до сих пор она мне Дашкину смерть простить не может! Только из-за ребёнка и терпит меня. Да, Катька молодец! Я не знаю, что бы без неё делал! Светка такая маленькая, беспомощная, плачет всё время,… в общем, первые дни я просто растерялся! А она так хорошо с дочкой справляется, что мне иногда кажется, будто это Даша. Ты знаешь, я до сих пор её смерть простить себе не могу! Выгнал её беременную! Думал, сама вернётся. Если бы не моя ревность, сейчас всё сложилось, быть может, иначе.
– Ну, что теперь говорить. Ты же не думал, что так получится.
– А должен, должен был подумать! Первые дни после похорон, мне казалось, что она рядом, присутствие Кати так напоминало о ней. Я привязался к этой девушке, что уже не видел между ними разницы. Мне казалось, я люблю Катю, точно так же как её сестру, но она совершенно другой человек, – Виктор вздохнул и добавил. – К тому же любит только тебя.
– Почему ты так говоришь?
– Я просто это знаю.
– Почему же она меня избегает?
– Тебе нужно понять, как тяжело ей простить твою мать. И мне кажется, зная её упрямый характер, она никогда не сможет этого сделать. Ведь до сих пор она даже слышать не хочет ничего о своих родителях.
Неожиданно в соседней комнате что-то упало, и женский голос позвал:
– Витюша! Витька, ты дома?
– О, проснулась на мою голову! – Виктор исчез за дверью.
Валера в недоумении остался ждать развязки на кухне. Вскоре Виктор вернулся и объяснил:
– Это моя мать. Вот дал Бог родителей! Приехала мне помочь, с внучкой понянчиться! Месяц даже не прошёл, как опять пить начала. Уже третий день из запоя выйти не может! – он встал и как маятник стал ходить по комнате. – Я три дня на работе не появляюсь! И Катька как назло куда-то пропала!
– Ну а причём здесь Катя? Ей учиться нужно, сессию сдавать! Нельзя же вот так на неё всё повесить!
– А мне что делать? Мне тоже работать нужно, что бы содержать дочь! Не могу же я своего ребёнка сдать в детский дом, только потому, что его некому смотреть! Даша воспитывалась там и я не посмею так поступить. Но и с моей матерью оставить Светку нельзя! Стоит мне покинуть квартиру, здесь сейчас же начнут собираться местные «синюги»!
– А почему ты не хочешь девочку доверить Ирине Владимировне. Она очень переживает по этому поводу. Думаю, что это мог быть лучший вариант для всех. Ведь она тоже родная бабушка.
– Я тоже об этом уже думал, но Катя настолько категорична! Ты даже представить себе не можешь, что здесь было, когда я ей об этом сказал!
– Сейчас, мне кажется, важнее здоровье и благополучие девочки, нежели какие-то моральные принципы, или домашние склоки.
– Может быть ты и прав, – задумчиво ответил Виктор.
Виктор очень волновался, правильно ли он поступает. Такое решение далось ему с большим трудом и прежде чем его принять, он выпил не одну чашку кофе и скурил не одну сигарету.
Рано утром он собрал все необходимые вещи, положил Светку в корзину и присел «на дорожку». Ребёнок не спал и внимательно смотрел в глаза взрослого, будто чувствовал, что сейчас решается его судьба.
Полчаса езды на маршрутке и Виктор уже стоял у подъезда, где жили родители Кати. На всякий случай, он ещё раз достал из кармана весь измятый листок с адресом, хотя отлично помнил номер дома и квартиры.
Сердце учащённо билось, в руках чувствовалась небольшая дрожь. Поднявшись пешком на нужный этаж, он остановился, чтобы немного отдышаться, и нажал кнопку звонка. Дверь долго не открывали, волнение только усилилось. Виктор уже начал сомневаться в правильности своего визита. Неожиданно из соседней квартиры выглянула сухонькая старушка и с любопытством стала разглядывать гостя.
– Вы не знаете, Ирина Владимировна дома? – спросил Виктор.
– Знаю. Дома. А где ж ей быть? Она уже месяца два как дома сидит, нигде не работает, из квартиры почти не выходит. Я иногда бываю у неё, смотрю, чтоб чего с собой не сделала. Она после того как муж сбил эту бедную девочку вообще от мира этого отделилась. Сидит целый день в окно смотрит и молчит. Не разговаривает ни с кем. Здесь ведь такое случилось! Представляете…
– Извините, я знаю, что случилось. А как попасть к ней в квартиру? – перебил Виктор старушку.
– Так у неё всё время открыто! Толкните дверь!
Виктор в нерешительности подёргал ручку, дверь поддалась.
Вероятно опомнившись, что наговорила лишнего, соседка заволновалась:
– А вы молодой человек кто такой будете? Что-то я раньше вас здесь не видела?
– Не переживайте, я не вор, – Виктор закрыл дверь, буквально чуть не прищемив нос любопытной старухе.
Опустив тяжёлую сумку на пол, он тихо вошёл в комнату. Спиной к нему, у окна во всём чёрном неподвижно сидела женщина. Вероятно, она слышала шаги позади себя, но не обернулась.
– Ирина Владимировна, здравствуйте! Я принёс вам Светку, дочь Даши. Мне необходима ваша помощь.
Женщина вздрогнула и обернулась. В потухшем взгляде на мгновение вспыхнули огоньки радости. Она с недоверием молча смотрела на него, а потом подошла к корзине и, опустившись на колени, тихо, беззвучно заплакала. Виктор смотрел, как слёзы катятся по её щекам и что-то внутри сжалось. Ему стало жаль эту измученную переживаниями женщину.
– Ирина Владимировна, не плачьте! Не надо! – выдавил из себя он.
– Спасибо! Спасибо, что ты мне принёс её! Хоть что-то осталось у меня от моей девочки! Спасибо тебе! – стала целовать она ему руки.
– Ну что вы Ирина Владимировна! Встаньте с колен. Не нужно, это всё лишнее. Мы сейчас Светку разбудим! – Виктор чувствовал мокрое от слёз её лицо. Ему было неловко, и он пытался высвободиться из её цепких рук.
– Да, да, прости меня, – опомнилась Ирина. – В квартире жарко, нужно раздеть наверно девочку? Вы же немного побудите у меня? Я хоть смогу полюбоваться ей.
– Вы не поняли наверно меня, я Свету оставлю здесь. Мне просто больше не к кому обраться. Она маленькая и за ней нужен хороший уход, а я работаю. Насчёт материальной поддержки можете не волноваться, буду помогать. Моя мать с ней не справляется, поэтому я и вынужден обратиться к вам. Пусть она немного подрастёт, а потом я её заберу. В общем, если вы не возражаете…
– Нет, конечно, нет! – её глаза светились радостью. – Я справлюсь, обязательно справлюсь. А Катя согласна?
– Катя ещё не знает о моём решении.
– Она не простила меня – можешь, ничего не говорить я и так знаю, – вздохнула Ирина. – Мой поступок не заслуживает прощения! Мне тяжело думать о том, к чему это всё привело. Ведь я искала мою девочку и была на волосок от встречи с ней, – она вновь заплакала.
– Вы уверены, что справитесь? – специально с ноткой недоверия в голосе спросил Виктор, ему больно было смотреть, как эта женщина терзает себя.
– Не волнуйся, я приведу себя в порядок, больше не буду плакать. Теперь в моей жизни появился смысл.
– Так-то лучше. А теперь я расскажу вам, как кормить Светку. Оставлю свой телефон, чтобы при необходимости вы могли мне позвонить.
Катя была просто вне себя от ярости. Стоило ей на неделю слечь в постель с высокой температурой, как Виктор тут же поспешил избавиться от ребёнка, испугавшись временных трудностей. Такого поступка она от него совсем не ожидала! Как можно было отдать Светку в руки к этой женщине! Никогда ему такого предательства она не простит!
Высказав Виктору всё, что о нём думает, Катя громко хлопнула дверью и ушла. Не дожидаясь маршрутного такси, она поймала попутный транспорт и поехала к матери. Злость и обида настолько овладели разумом, что ни о чём другом она не могла думать. Если после похорон Даши у неё не было сил высказать матери всё, что наболело, то теперь ей мало не покажется! Эта женщина ей больше не мать! Пусть они с отцом навсегда забудут, что у них когда-то была дочь! И внучки им не видать, как «своих ушей!»
Уж лучше она бросит институт, и сама будет заниматься воспитанием племянницы, чем эти лживые предатели! Вот, вот, именно предатели! Другого названия для них и не придумаешь!
Катя даже не заметила, как подошла к дому. Чёрная потрёпанная лента, привязанная к столбу у пешеходного перехода, вновь напомнила о событиях той ночи. Рядом лежали свежие цветы. «Надо же, вымаливает прощение! – пронеслось в голове. – Сейчас я покажу тебе прощение!» Она решительно направилась вперёд.
Не отрывая руки от звонка, Катя жала, сколько есть сил – вымещая скопившуюся злобу на эту маленькую кнопочку. Внутри всё кипело от желания скорее разобраться с родителями и вернуть Свету.
Дверь распахнулась, на пороге стояла Ирина во всём чёрном. Черты лица заострились, нос вздёрнулся и стал длиннее, глаза запали и потеряли свой жизненный блеск, на лбу появились глубокие морщины. От неожиданности Катя отшатнулась назад, она даже не поняла, что её так испугало. Волосы! Густые чёрные волосы стали седыми! Её мать превратилась в настоящую старуху!
– Мама?! – сорвалось с губ Кати удивление. Она не могла поверить, что за два месяца, человек может так измениться, просто до не узнаваемости. – Мама, прости меня! – Она обняла её за плечи, сладкий запах «корвалола» защекотал нос. Вся одежда была просто пропитана этим лекарством. Они стояли, обнявшись, и плакали, чувствуя, как взволнованно бьются в груди друг друга сердца.
– Это ты меня прости, – говорила Ирина, разливая горячий чай в чашки. – Я очень сильно перед тобой виновата.
– Твоя вина только в том, что ты раньше мне не рассказала всю правду. Столько лет держала в себе. И отец хорош. Вот знала бы раньше, что он такой негодяй! Всю жизнь тебе изменял с другими женщинами!
– Ну что ты его винишь теперь – он только один раз мне изменил, когда я в роддоме лежала.
– А Елена Васильевна? Или это не в счёт? Ведь она ещё и твоей подругой была! Надо же, какая сволочь! Никогда ей Дашкину смерть не прощу! И отцу тоже! Даже знать ничего не хочу о нём! И ты не смей их прощать, слышишь? Если бы двадцать лет назад он не предал тебя, я думаю, всё было бы теперь иначе!
– Я столько раз думала об этом, – вздохнула Ирина. – Не хочу свою вину на кого-то возлагать. Как бы мне хотелось вернуть время обратно.
– Да, мама, ты поступила ужасно, я не хочу сейчас об этом говорить. Но мне почему-то кажется, что Дашка тебя простила. Мне достаточно было одного дня общения с ней, чтобы понять, какой чистой души она человек. Её тоже очень сильно обидел Виктор, выгнал из дома, но она не держала на него зла и по-прежнему продолжала любить. А знаешь, как она ребёнка ждала? Очень хотела девочку, чтобы назвать её в честь своей матери – Светой. Она о родителях так тепло отзывалась, говорила, что они у неё самые лучшие на свете были.
– Расскажи мне о Даше, какой она была? – сдерживая слёзы, спросила Ирина.
– Не знаю, – задумалась Катя. – В чём-то очень похожая на меня, а в чём-то совершенно иная. И вообще, она мне тогда такой грустной и несчастной показалась. Наверно в тот момент не самые лучшие времена были в её жизни. Мы когда с ней расставались, она, будто прощалась со мной, я тогда ещё подумала, что она струсит и не придёт на ужин к нам…
В комнате заплакал ребёнок, и Ирина сорвалась с места. Катя наблюдала, как мать бережно берёт на руки девочку, ласково разговаривая с ней.
Слёзы навернулись на глаза, Кате не хотелось, чтобы мать их видела, и она покинула комнату. Жалость, обида, гнев и презрение всё смешалось воедино. Наверно нужно время, чтобы она могла всё осмыслить и простить мать. Сердцем она её простила ещё в первые минуты, когда увидела на пороге квартиры, несчастную и убитую горем, с неизмеримой болью в глазах. Но разум не позволял до конца отпустить прощение, раз, за разом напоминая, что вот эти родные руки, когда-то могли так легко оставить младенца на произвол судьбы.
Напрасно Сергей искал глазами в зале свою семью, ни Катя, ни Ирина на заседание суда не явились. Он понимал, что ничего другого ожидать и не следовало, но всё же надеялся, что жена и дочь захотят присутствовать на оглашении приговора. Но больше его волновала Елена, почему она ни на одном заседании не присутствовала. Всё это время он только и думал о ней. Почему Елена не явилась на суд? Ведь она проходила, как свидетель и в любом случае обязана была прийти. Он несколько раз спрашивал за неё у адвоката, но тот ничего конкретного так и не сказал, кроме того, что гражданка Елена Буянова полностью подтверждает его показания. Получается, если она согласна с тем, что Сергей берёт на себя её вину, значит, это может означать простой страх взглянуть ему в глаза. Но почему? Почему? Ведь он любит её и готов простить – понести не заслуженное наказание.
В последний день вынесения решения по его делу, Сергей очень надеялся увидеть Елену в зале суда, или хотя бы на улице у здания, среди толпившихся родственников задержанных. Но она так и не появилась. В помещении было немного народа, но среди них были все незнакомые лица, то ли это сидели родственники по другому процессу, то ли просто любопытные зеваки, попавшие сюда неизвестным образом. Впрочем, одно нежное заплаканное личико, в первом ряду, он всё же узнал – это была та, молоденькая учительница русского языка, Татьяна Николаевна, с которой он так и не успел закрутить роман. Весь процесс она сидела затаив дыхание и прислушивалась к каждому слову судьи.
Сергей краем глаза наблюдал за Татьяной Николаевной, делая вид, будто не замечает её присутствие. Ему совсем не хотелось встречаться с ней с глазами. Чувствовал он себя сегодня отвратительно.
И вот наступил решающий момент: в зале воцарилась тишина, Сергей даже слышал биение своего сердца – судья оглашала приговор. От волнения его тело будто погрузилось в вакуум, в ушах что-то зашумело, а руки и ноги налились свинцом. Он пытался сосредоточенно слушать каждое слово произнесённое судьёй, но гул в голове не позволял этого сделать. И только слова – суд постановляет: заменить осуждённому наказание в виде лишения своды сроком на два года, принудительными работами на этот же срок… отрезвили. В висках стучало два года, два года! Он видел довольное лицо своего адвоката, а дальше как во сне…
Наручники, конвой, машина, темнота, рядом ещё какие-то люди, затем яркий свет, лай собак – он понимает, что теперь обратной дороги нет, впереди долгих два года.
Письма, письма, письма – одно за другим, а в ответ молчание. Сергей устал ждать. Почему она ему не пишет? Что случилось? Год как он отбывает наказание, а от неё новостей никаких. Уже должен родиться их ребёнок. Молчание пугало и настораживало – неужели что-то произошло? Может быть ребёнок маленький, и Елене совсем нет времени заниматься перепиской, или всё же она не призналась Игорю, что малыш не от мужа? Возможно, теперь со своим «лыжником» они живут счастливо душа в душу, и его ребёнок, чужому дяде будет говорить своё первое «папа». Такое положение дел совсем не устраивало Сергея, но, к сожалению, он ничего поделать не мог. Оставалось только ждать. И это ожидание было не выносимо мучительно.
Воспоминание о семье не менее болезненно терзало душу. Правда, которую он узнал от Ирины, настолько шокировала, что он долго не мог прийти в себя и свыкнуться с мыслью, что всё это время где-то рядом жила его дочь. Точно такой же ребёнок, как и Катя.