Галина Павловна Константинова
Iassa
Глава 10
Мне невыносимо захотелось увидеть кого-нибудь. В голове возникла мысль позвонить Антону. К счастью, он ответил. Правда, голос у него был какой-то странный. Ты можешь сейчас приехать, спросила я у него, видимо, мое волнение встревожило его впечатлительную натуру, и он обещал через час появиться. День клонился к вечеру. Недеяние… Если бы в мире все были спокойны, рассуждали бы, философствовали…
В своё время мы постоянно спорили с Володей, что-то обсуждали, держали эмоциональный накал в своих отношениях. А сейчас… Он тоже стал спокойным и равнодушным. Может, просто женщину себе завёл?
С этим дурацким расследованием мне совершенно было некогда разобраться в своих личных отношениях, прав был Серёжа, разберись сначала в себе, а потом ищи проблемы у других…Женщина, женщина… Холодок отчуждения, который был между нами. Его спокойная улыбка…Я прокручивала в голове все последние наши разговоры, непонимание, непонимание…Он «с той стороны зеркального стекла» – а я с этой… Если женщина, то она должна отличаться одним качеством – пониманием....
Внезапный звонок вывел меня из оцепенения. Антон стоял на пороге весь какой-то всклокоченный.
– Привет, проходи, не стой, как памятник.
– Это… тебе, – протянул он мне какой-то жеваный букетик.
– А… спасибо. На клумбе, что ли, сорвал?
– Д-да… На клумбе. Садовник как раз отвернулся, – наконец-то он включился в заданный ритм ироничности, – Наташа…
– Что такое? Не узнал? В гареме меня не оставили – сказали, старовата уже. Вот я и вернулась.
Он неуклюже обнял меня одной рукой, закрывая дверь. Поцелуй как у телёнка – нежно-шершавые губы мягко скользят по щеке.
– Ну, мальчик…
Почему нет, рассуждала я, но рассуждать уже не хотелось. Жаркие страны разбудили мою чувственность, и нервное напряжение хотелось снять легко, без каких-либо угрызений совести…
Антон лежал на диване в гостиной, и я, по доброте своей душевной, разрешила ему курить.
– Наташа, я тебе хочу показать одну кассету. На нашу любимую тему, разумеется.
– Вот до чего натура дурацкая. Знаешь, мне наши друзья-эзотерики уже начали надоедать. Кстати, как там эта девочка, не нашли ещё?
– Н-нет, не нашли, – ответил он с запинкой.
– М-да… Видимо, в живых её уже нет.
– Никто ничего не может утверждать.
– Ладно, включай свою кассету. После грехопадения можно посмотреть что-то суровое. Суровое, не так ли?
– Напрасно иронизируешь.
… На кассете было знакомое уже нам место в лесу. Во дворе горели костры. Видеокамера освещает каждый метр двора, но издалека. Во дворе было человек десять, все в чёрных балахонах, с прорезями для глаз. Ку-клус-клан какой-то, поежилась я.
Тихо играла флейта, и в спокойную мелодию врывались звуки барабана. Как странно. В руках у одной фигуры (уж не Галицкая ли это?) что-то белое, не разобрать. Похоже на тряпку какую-то, или клок шерсти. Вот одна из фигур начинает двигаться по кругу, предлагая всем испить какой-то напиток из чаши. Неотчётливо слышны голоса, но камера далеко. Нет, это всё-таки Галицкая, чёрная фигура с белой тряпкой. Она идёт вслед за чашей и делает какие-то жесты, похожие на благословение. Ропот усиливается, и теперь слышно «Ясса, Ясса». Все идут в дом. Экран гаснет.
– А где же вторая часть марлезонского балета?
– Сейчас.
Антон вставил другую кассету. Храм освещён десятками свечей. Лики деревянных идолов хищно поблёскивают. Люди снова встают в круг, держась за руки. Кто из них Серёжа, есть ли он среди них? Люди шепчут что-то, но слов не разобрать. Периодически они поднимают руки с уже известным заклинанием. Вдруг в воздухе начинает проявляться голограмма, в точности, как её описывают писатели-фантасты. Только этот не фигура Шрайка, к счастью, а простого ящера, он совсем не страшный, даже милый…
Я смотрела кассету и чувствовала, что меня втягивают во что-то отвратительное, против чего я боролась так долго. Откуда эта запись у Антона?
Белая тряпка положена на камень. Теперь я разглядела, что это вовсе не тряпка, а коса, нормальная человеческая коса. Нет сомнения, что вся эта компания занималась здесь каким-то таинством. Но Антон-то? Он не так прост. Зачем он мне дал эту кассету? Мне стало жутко.
Наш милый просмотр прервался требовательным телефонным звонком.
– Да.
– Наталья Владимировна? Следователь Зарубин. Извините, что так поздно. Когда Вы вернулись домой?
– Сегодня. Извините, что сразу не позвонила.
– Вы ничего не вспомнили? Хотя, я понимаю, Вам было не до того, всё-таки отдых.
– Нет, ничего.
– Я хотел Вам сказать, что мы обнаружили труп Шуваевой. К сожалению, он очень обезображен, понимаете… Труп долгое время пролежал в воде.
– Она утонула?
– По всей вероятности, да. Но это ещё не окончательно. Многие детали остаются невыясненными. Кстати, эта информация пока не афишируется, так что будьте осторожнее с её разглашением. По-прежнему, Ваш сын видел её последней. А машину видели в городе несколько человек. Так что, скорее всего, это будет его алиби. В общежитии он ночевал, но никто не помнит, когда он пришёл.
– Да, конечно, поняла, – ответила я, и вдруг почувствовала, что за спиной стоит Антон, причём очень близко.
– Кстати, Вы не знаете, где находится Ваш сын? И Ваш муж?
– Н-нет… Я только что приехала, понимаете, может быть, они на даче, а у нас там связь неустойчивая… Я в ближайшее время поеду туда…
– Хорошо. Как появится, пусть придёт ко мне. Спокойной ночи.
– До свидания.
Антон обнимал меня, прижимаясь всем телом.
– Ну, погоди....
– Кстати, кто это звонил?
– Так…
– Следователь?
– С чего ты взял?
– А кто утонул?
– Антошка, а этого тебе знать не положено, – попыталась отшутиться я, но Антон стал каким-то мрачным.
Я боялась спрашивать его, откуда у него кассета с записью языческого обряда. Впрочем, это вряд ли был языческий обряд. Современная история практически ничего не знает про обряды. Книжные полки заполонили новейшие исследования, но… Интернет забит лозунгами неоязычников. Красиво…Но…
Все эти исследования я отнесла бы скорее к разряду научно-фантастических, чем исторических. По всей вероятности, новое учение Галицкой – ещё одно «откровение».
Интересно, почему Антон так заинтересовался моим разговором? Вероятней всего, он слышал весь разговор, потому что я давно чувствовала, что за мной кто-то наблюдает…
Коса… Уж не пропавшей девушки ли это коса? Если это коса Лады, то кто же её отрезал? Серёжа отправил её домой и поехал к ребятам в общежитие… Володя был на даче…
Кто её мог убить? Следователь ничего не сказал, была ли в её легких вода… Ведь её могли убить, а потом накачать водой и бросить в реку. С чего бы это девушка стала купаться ночью? Умела ли она вообще плавать?
Неожиданно я вспомнила, что Лада говорила, что хочет научиться плавать, и поэтому записалась в бассейн… Тогда, весной, у меня их дружба ещё не внушала таких диких подозрений. Научилась ли она? Всё равно, если человек только-только научился держаться на воде, он не станет лезть в воду ночью…
А где был в эту ночь Антон? Эта странная дикая догадка сковала моё тело, в то время как Антон целовал меня в шею. Неужели я занималась сексом с убийцей? Не может быть… Однако… Зачем он мне дал посмотреть эту кассету? Теперь мы повязаны этой тайной, словно крепкой верёвкой.
А вдруг он хочет подставить моего сына? А что, если он вообще сообщник Галицкой? Они обложили нашу семью, как волков на охоте красными флажками…Где же Володька? Он мне сейчас так нужен…Может… Он спит с Галицкой?
– Отстань, я устала.
– Наташа, что с тобой?
Я взглянула на него с ненавистью.
– Уходи, я устала.
Глава 11
Наутро я пошла к Зарубину. Фотографий он мне не показывал, сказал, что тело сильно обезображено, но вот интересная деталь – на правой руке остались фрагменты ромбических узоров. Засеянное поле, помните, ромбик такой с точками. Знаете, Наталья Владимировна, следствие склоняется к мысли, что это было либо самоубийство, либо убийство. Только мотивы непонятны. Никто ничего не выигрывает в связи со смертью Шуваевой. Семья у неё бедная, взять нечего.
Не можете ли Вы, Наталья Владимировна, рассказать о фольклорном кружке? Дело в том, что никто ничего почти о нем не знает. Галицкая сейчас в отсутствии, уехала на какой-то семинар по НЛП. Все участники разъехались. Кстати, посмотрите на фотографии, может, Вам здесь кто-нибудь покажется знакомым, придвинул он мне пачку фотографий.
– Что случилось? – заботливо спросил Зарубин, увидев, что я вздрогнула, взяв фотографию Антона. – Вам знаком этот человек?
– В общем, да, мы с ним знакомы, немного.
– Немного?
Я неумело защищалась, но моя игра в неудачливого сыщика затянулась, это было так очевидно. Я сделала вид, что мне страшно хочется покурить, и что у меня ещё куча дел. Зарубин смотрел сочувствующе, как бы говоря «понимаю, понимаю, что Вы не хотите никого подставлять».
Я забыла сказать, что на вечер планировалась вечеринка, легкий такой сейшн арт-тусовки. На самом деле, люди это были все близкие и знакомые до скрежета в зубах. Журналисты, креативщики и прочие, кто относит себя к средствам информации. Я придирчиво рассматривала свои наряды, пытаясь выбрать то, что подчеркнуло бы загар.
Наконец, выбор был сделан – открытое платье персикового цвета. Несколько раз позвонил начальник, с обычными вопросами о здоровье и о необходимости присутствовать на мероприятии. Это очень важно, все время быстро говорил он, возможно, мы в скором времени сделаем грандиозный проект и, кто знает, перспективы, надеюсь, Вы будете неотразимы и обаятельны, и прочее, прочее, из-за чего я конкретно уже обозлилась на него, так как Юрка всегда страдал многословием.
Прямо напротив меня сидел странный тип слегка поношенного вида. Наружность скорее богемы, чем нашего брата. Длинные волосы и отрешённый взгляд прозрачно-серых глаз только усиливал впечатление, что товарищ явно не вписывается в окружающую обстановку.
Сначала он сидел молча, как бы прислушиваясь к общему разговору, честно говоря, обратила на него внимания после того, как почувствовала пристальный взгляд. Остановившись на полуслове (в тот момент мы мило щебетали с одним моим старым приятелем, директором рекламной газеты), я вопросительно посмотрела на него.
– Не хотите шампанского?
– Э… Я предпочитаю приличное красное вино… С кем имею честь?
– Меня зовут Борис, газета «На завалинке».
– Впервые слышу о такой газете. Это что, кодовое название?
– Считайте, что так.
– Хорошо. А меня зовут Наталья. Агентство «Рога и копыта».
– Шутить изволите?
– Какие тут шутки. Вела интеллектуальную беседу с умным человеком, о высоких материях, понимаешь, а вы просто свалились с бревна какой-то завалинки, и взгляд ваших чудесных глаз вызвал спазм в моем горле.
– Красиво говорите. Интеллектуальная беседа, значит?
– Ну да. Что главное в мужчине – его способность вести интеллектуальную беседу.
– Жаль, что в этом я не мастер…
– В чём мастер?
– Говорят, что талантлив.
– Вот как! Талантлив. И в чём?
– Во всём.
Меня определенно начинал бесить этот тип. Самое интересное, что он мгновенно перевоплотился. У него оказался приятный баритон, хорошо поставленный, который выдавал в нём какую-то школу, и я с удивлением ощутила в себе два противоречивых желания – отвязаться от него и продолжить беседу. Незаметно беседа от пустяков перешла к чуть ли не глобальным вопросам. Странно… Мне казалось, что я пребываю в состоянии, близком к трансу, когда очнулась от его фразы:
– Материальное привязывает человека, не даёт ему раскрыться. Человек начинает молиться вещам, словно богам.
– Стоп. Так вы тоже увлекаетесь всей этой чушью? Тоже познаете себя?
– Я этого не утверждаю.
– Мир точно сошёл с ума. Все что-то читают, все хотят о чем-то знать. Мужчины, ау! Есть ещё и более тривиальные вещи, которые необходимо кому-то делать. Зарабатывать деньги, например, воспитывать детей, давать им образование. Почему-то все взвалили на женщин. Пока вы летаете в других мирах, здесь проходит жизнь.
– Ну, начнем с того, что жизнь – это довольно абстрактное понятие. Так же, как и смерть. Что делается с душой человека после его физической смерти, не знает никто.
– Ой, только не надо, Борис, об этом. Я через это прошла. Давайте лучше потанцуем, страшно хочется потанцевать. Ну их, эти рассуждения, сейчас жить хочется, а не потом.
– Хорошо.
Больше мы к этим темам не возвращались. Борис вызвался меня провожать, по дороге читал стихи Северянина, чем меня приятно удивил и порадовал. Мы расстались добрыми друзьями и обменялись визитками. Самое веселое, что на визитке действительно стояло название газеты «На завалинке», только адрес был московский.
Переступив порог собственного дома, я вспомнила про все проблемы, которые никуда не исчезли. Под влиянием выпитого, моя храбрость возросла, и я решила не терять времени даром. Надоело ходить вокруг да около, почему-то решение проблемы мне виделось в звонке к пресловутой Анне Васильевне и расставлении всех точек над «и».
– Алло, Анна Васильевна? – начала я телефонный разговор довольно агрессивно.
– Да. Кто это?
– Это та, которой вы испортили жизнь.
– Э… Объяснитесь, пожалуйста, я ничего не понимаю.
– Это мать Серёжи Стриженова.
– Поняла… Добрый вечер.
– Для кого-то добрый, для кого-то нет. Где мой сын? Где мой муж? Благодаря твоим стараниям, наша семья разрушается! Я тебя уничтожу! Ты старая стерва! – мне показалось неуместным говорить «вы», тем более что я разошлась.
– Успокойтесь, Наталья, кажется? Серёжа в безопасности…
– Не дури мне голову. Я всё знаю. Я всё знаю о твоей секте, у меня есть доказательства, я тебя уничтожу…
– Наталья, – было слышно, что голос у этой старушки всё-таки задрожал, – Вы, наверное, много выпили, я понимаю… Меня тоже вызывали к следователю, смерть Лады – это всё так печально…
– Это ты её убила! И я это докажу! Или послала кого-нибудь из своих прислужников! Убийца!
– Наталья, успокойтесь…
– Где Володя? Я знаю, он тоже там под твоим влиянием… Может, ты с ним спишь? Понятно… Я видела твою фотографию. Бабуля, он с тобой долго жить не будет, если ты его на какие-нибудь только наркотики не посадишь. Отстань от нашей семьи!
– Наталья, что Вы несёте? Да, с Володей мы общаемся… Знаете, он устал от Вашей опеки, также, как и Ваш сын… Похоже, в последнее время он обретает, наконец, равновесие…
– Старая стерва! Ты заколебала своим равновесием! Отстань от моей семьи! Я… Я найму киллеров, они тебя грохнут, от тебя мокрого места не останется, ты не знаешь, с кем ты связалась, старая идиотка…
В общем, я ещё долго угрожала ей, а она пыталась меня успокоить. Потом я бросила трубку и завалилась на диван в дикой истерике. Наверное, впервые я чётко поняла, что к прошлой жизни возврата не будет. С другой стороны, на меня навалилось безразличие, и многие вещи почему-то стали веселить. Так ли важно уничтожить врага?
Мне вспомнилось, что Кундера выделял два типа людей в условиях критической ситуации, например, тонущего корабля. Одни бегут и давят всех, а другие предпочитают умереть, лишь бы не соприкасаться с чужими потными и разгоряченными телами.
Толпа и одиночка. Пресловутый «социум», определяющий правила поведения в форме категорического императива – и одиночка, мечтающий только об автономности своего существования. Но почему, почему моим мальчикам так интересен путь одиночки? Почему они отстаивают своё право жить особой, исключительной жизнью?
Как там у Ницше, созерцательная жизнь перестала требовать уединения, и теперь возможна в браке. Вот, ведь все возможно. Пожалуй, нет, вид мужа, углублённо изучающего Бхагавад-гиту, меня бы не вдохновил.
Уход от реальности разрушает все сложившиеся связи, сметает на своем пути всё построенное. Изменяя себя, человек изменяет и свое окружение, это закономерный процесс. Неужели я не дарила любовь своим самым близким людям, вернее, неужели эта любовь сковала их, словно прутья клетки, из которой так хочется на свободу? Большинство людей абсолютно нормальны, они соединяют в себе любовь и амбиции, добро и зло, страхи, страсть к познанию… Только это всё должно быть в меру.
Люди, выбравшие себе путь к отчуждению от реальности, становятся изгоями общества и в конечном итоге сходят с ума.
Учитель – вот в чем причина разрушения всего! С новой силой меня захлестнула ненависть к Галицкой. Но «истина настолько проста, что за неё даже обидно». Мне казалось, что я смогу вытянуть из петли своего сына, но он влезал в эту петлю ещё больше и неотвратимее. Стоит ли бороться, может, и правы были китайцы, проповедующие недеяние… Все эти мысли сумбурно проносились в моей начинающей трезветь голове.
Неожиданно в памяти всплыл разговор с приятелем Володи, Женькой, на тусовке, он вскользь упомянул, что видел случайно Володю такого-то июня, и только сейчас я поняла, что было это в тот злополучный четверг. Оказывается, он встретил его в ресторане, Володя был с друзьями, а мне ничего не сказал.
Женька был в ресторане до утра, а Зарубин сказал, что смерть Лады наступила ночью. Я непроизвольно вздохнула от облегчения, вероятно, муж давал уже показания, просто я не знала, что у него есть алиби. В списке подозреваемых по-прежнему оставались Антон и Серёжа, или кто-то третий, которого я не знаю…
Глава 12
Было три часа ночи, когда позвонил Антон. Ночные звонки в последнее время стали такой же банальностью, как утренний кофе.
– Наталья, привет.
– Привет. Ты не мог позвонить ещё позднее?
– Извини. У меня к тебе срочное дело. Я не могу ждать до утра.
– Антон, ты понимаешь, я, вообще-то, замужняя женщина, а ты спокойно врываешься ко мне со своими срочными делами.
– Извини. Но ты ведь сейчас одна?
– Одна, и сплю. Есть ещё вопросы?
– Я зайду через пятнадцать минут.
– Вот ещё новости! – со злости я швырнула телефонную трубку на пол.
Через десять минут в квартиру действительно позвонили. Я накинула халат, поглядела в глазок.
– Ты с ума сошёл!
Можно предугадать, какой у меня был вид. Честно говоря, меня это мало заботило.
– Наталья, я люблю тебя!
– До утра подождать не мог со своими признаниями? Я забыла платочек постирать, вдруг накатившуюся слезу умиления вытереть нечем!
Антон меня не слушал, покрывая мою шею нежными поцелуями.
– Молодой человек, держите себя в руках!
– Наташа… Давай уедем…
– Прямо сейчас? У тебя есть личный поезд?
– Я не шучу, понимаешь… Я не могу тебе всего сказать… У меня мало времени… Мы должны бежать…
Я его оттолкнула довольно грубо.
Мальчишка. Что он себе возомнил? Что я сейчас брошусь в его объятия? Глупый зайчик. Легкое минутное влечение не есть повод бросать все на свете. Какая необходимость бежать? Все это я выложила в одну минуту с такими леденящими душу интонациями, что Антон почти очнулся.
Что ж, сказал он обречённо, возьми вот кассету и прощай. Прощай так прощай, зевнула я, удачи в побеге из курятника. Он криво усмехнулся и открыл дверь. Потом обернулся и посмотрел на меня долгим печальным взглядом.
– Вот только не надо этих сцен, Антошка, я тебя тоже люблю, ты мне сильно помог… Но… Я тебя только усыновить, разве что, могу…
– Вот всегда ты так. Я тебе напишу, наверное… Наташа, мужайся… Ты ещё много узнаешь такого… я хотел бы тебя от всего этого защитить, но, наверное, не смогу…
– Слушай, не пугай меня на ночь глядя… Я вообще пьяная и ничего не понимаю в этих тонких экзистенциальных ходах… Голова у меня пустая абсолютно… Спокойной ночи… пока…
Утро вечера мудренее. Жизнь казалась все смешнее и смешнее. Стоит ли столько вкладывать в ребенка, семью вообще, если все может обернуться прахом? Я вспомнила свой ночной разговор с Галицкой, напугала старушку, кажется. Антон дал кассету… М-да… Голова болит.
Я вставила кассету в видеомагнитофон. Герои все те же. Галицкая с окружением. Детишки (Серёжи среди них не было) сидят как на уроке. Сначала Галицкая предлагает им сесть и расслабиться.
– Устанавливаем контакт.
Девочки и мальчики тупо уставились на неё. В руках у неё были весы, такие простые аптекарские весы, известные всем из уроков физики.
– Наблюдайте за весами. Представьте себе, что Добро и Зло находятся на разных чашках. Видите, то Добро перевешивает Зло, то Зло берет верх над Добром… Вдумайтесь в это. Вглядитесь в себя. Измерьте мысленно количество добра и зла, находящееся в вас… Повторяйте про себя – добро и зло… Добро и зло… Повторяйте все вместе со мной…
Глупость какая. Они там что, совсем безвольные?
– Добро и зло уживаются во мне… Добро и зло в гармонии со мной… Вспомним всех богов… Боги добра и боги зла, помогите мне…
М-да… То ли мантра, то ли молитва… Внезапно звук на кассете исчез. Галицкая продолжала беззвучно что-то повторять, постепенно раскачиваясь, девочки и мальчики раскачивались вместе с ней. Потом одни поднимали руки вверх с закрытыми глазами. Постепенно раскачивание становилось все менее интенсивным. На экране сидели совершенно неподвижные люди с закрытыми глазами. Так продолжалось минут пять. Потом они по очереди вставали, подходили к Галицкой, она им что-то давала в руки, на секунду задерживала руку на склоняющихся головах, и отпускала с умиротворенной улыбкой. Идиллию разрушил, как всегда, звонок телефона.
– Наталья? Это Борис.
– Да… Доброе утро. Оторвали меня от интереснейшего кино.
– Кажется, мы давно перешли на «ты».
– Честно говоря, не помню. Всё-таки ты напоил меня шампанским, а сегодня мне плохо… И с утра не выпьешь – не аристократка, но ещё и не дегенератка.
– Я понимаю. Ваш друг Антон не у тебя?
– Э, – я на минуту задумалась, уж не сболтнула ли я чего лишнего вчера, – о каком Антоне идет речь? Напомните старой склерознице.
– Ну вот, опять болезни.... Что с Вами делать? Милый такой мальчик Антон, найти не можем.
– Я-то здесь при чем? Сижу тихо, примус починяю…
– Наталья, поигрались, и хватит. Вы прекрасно знаете, о ком я. Когда Вы его последний раз видели?
– Ммм.... Он ночью… звонил.
– Хорошо, спасибо. До свидания. И счастливого выздоровления от всех болезней. Особенно от склероза.
Похоже, кошмары на улице вязов возвращаются. А не плюнуть ли на всё? Я вспомнила, что Юрка вчера подвел меня к одному одетому с иголочки господину. Господи, сколько же я вчера выпила, что воспоминания выползают обрывками, не вечер, а лоскутное одеяло.
Да… Одетый с иголочки господин благосклонно глядел на мой южный загар, поблёскивая стёклами стильных очков. Господин Отс из Эстонии… О да, приятный акцент настоящего скандинавского парня…
Юрка стоял рядом, и его спортивная коренастая фигура смотрелась по сравнению с фигурой Отса как-то незначительно. Это был мужчина-монолит, под изящно скроенным пиджаком угадывались мускулы. Улыбка была ослепительной, волосы светло-русые, слегка волнистые. Весь он излучал благополучие, сочетающееся с глубочайшей презрительной холодностью к окружающим.
Мне показалась, что кожа на моем оголенном декольте пошла мурашками – столько неприкрытого цинизма было в его изучающем взгляде. Светская беседа сводилась к тому, чтобы организовать совместное предприятие.
Я с недоумением выслушала задыхающегося от счастья Юрку, когда он мне рассказал о новом проекте. Это была область совершенно не в нашей компетенции, но Юрка горячо уверял меня, что все получится. Модный журнал – вот в чём заключалась идея совместного предприятия. Отс был основным потенциальным спонсором и рекламодателем. В Калининграде он имел свой дом моделей, по всему было видно, что он скорее управленец, чем модельер. Что ж… Сейчас я вспомнила эту встречу, и мне показалось знаковым (что значит начитаться соответствующей литературы) то условие, что нужно будет уехать на полгода в Калининград, практически за границу. Конечно, все это ещё вилами по воде писано, но заманчиво… А мальчики мои пусть сами как-нибудь разбираются, не век же мне при них нянькой состоять, пора подумать о карьере.
Зазвонил телефон. Не дом, а книга Чуковского – то тюлень позвонит, то олень.
– Наталья Владимировна, Зарубин беспокоит. Наталья Владимировна, произошло вот такое событие. Ваш сын пришел с повинной…
