Галина Майорова
Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей»
Здесь, в этом тесном «гостиничном номере», и произошла встреча Александра Васильевича с его невестой Сонечкой Омировой.
Еще Бегичев вспоминал, что, когда они прибыли на материк, их уже поджидал один из местных якутских князьков с четырьмя слугами и целым стадом оленей. И рассказывал этот князь, что в Казачьем их экспедицию тоже давно ждет молодая дама, выславшая им навстречу вино и продукты. Вот тогда боцман и предположил, что к командиру приехала невеста. Услышав об этом, Колчак разволновался и не поверил: не может быть – сюда, за полярный круг, не заезжала еще ни одна петербургская барышня.
Но это действительно была Софья Фёдоровна Омирова, ставшая официальной невестой Александра Васильевича еще три года назад. Где и как они познакомились – об этом почти ничего неизвестно. И вообще об этой удивительной женщине известно очень мало. Ее отношения с Колчаком – необычная, полная загадок история – еще ждет своего исследователя.
По некоторым сведениям, встретились они впервые в Смольном институте, где училась Софья. На балу, который проводился вместе с Морским училищем, и обратил на себя внимание шестнадцатилетней воспитанницы юный стройный фельдфебель роты морских кадетов Саша Колчак. Ему было тогда восемнадцать. Разница в возрасте между ними составляла всего два года.
Ближе познакомились, когда Сонечка подходила к той черте, перешагнув которую, могла получить имя «старой девы». Она уже окончила Смольный и, не получив от рано умерших родителей никакого наследства, вынуждена была добывать средства на жизнь домашним репетиторством по иностранным языкам.
Саша Колчак к этому времени заканчивал свое первое заграничное плавание. Начав его в Кронштадте 5 мая 1895 г. на крейсере «Рюрик» в должности помощника вахтенного офицера, возвращается он сюда ровно через четыре года уже лейтенантом и старшим штурманом парусного клипера «Крейсер». Это судно числилось в составе Балтийской флотилии, а на Дальнем Востоке, как и «Рюрик», было «в длительной командировке». Осенью 1898 г. оно получает приказ: возвращаться в свои родные воды, и только 9 мая 1899 г. встает на причал на Неве у Балтийского завода. С 30 мая всему личному составу разрешен трехмесячный отпуск.
Дома, на старой квартире – Поварской переулок, д. 6, кв. 6 – Александра ждут две важные новости. Во-первых, вышла замуж сестра Екатерина. Ее избранником стал Николай Николаевич Крыжановский, офицер военной приемки (видимо, с Обуховского завода). Саша знал его еще с детства и выбором сестры остался доволен. Молодые поселились совсем недалеко от Поварского переулка. Вскоре у них родилась девочка, потом мальчик, который со временем станет любимым племянником будущего адмирала.
Вторая новость – отец оставляет службу на заводе (было ему тогда 62 года) и теперь все свое свободное время посвящает литературным занятиям: по своим воспоминаниям пишет книгу о Крымской войне и историю рождения сталелитейного Обуховского завода. И, скорее всего, именно в это время решает Василий Иванович заняться судьбой своего сына, которому скоро 25 – а личной жизни никакой. Ибо в биографии Колчака иногда мелькают факты, говорящие, что большую часть отпуска он провел в обществе Сони Омировой; что приглядел ее для своего сына любящий папа; что в числе близких и родных гостей отмечала Соня первый юбилей Александра, восхищая всех гостей своей эрудицией.
Да и у самого Колчака Сонечка, конечно, уже давно вызывала и симпатию и интерес. По воспоминаниям современников, она была высокого роста, стройна и недурна собой. Сумела получить хорошее образование, приличное знание иностранных языков (тремя – немецким, французским и английским – владела в совершенстве), развила в себе вкус к серьезному чтению, хорошо разбиралась в поэзии, знала и об Антарктиде и о недосягаемом Южном полюсе… Была человеком очень строгих правил, всегда держала слово, умела стрелять из пистолета. Любила повторять афоризм Петра I: «Кому деньги дороже чести, оставь службу». Считала, что все зло идет от «нечестности и материализма», т. е. погони за материальным благополучием. Наверное, эти взгляды, это отношение к жизни прежде всего и породнили Софью Фёдоровну с Колчаком.
Годы, проведенные в Смольном, казалось, достаточно огранили ее сложный характер, но в крови ее всегда явно боролись пушкинские «лед и пламень». «Лед» духовного смирения, законопочитания, глубокого самопожертвования ради родных и близких – это шло по линии отца, линии духовного сословия. Ну, а «пламень» высокой воинской удачи, желания победы, независимости – связано с матерью Софьи.
* * *
Родилась Сонечка в Малороссии, в старинном городке Каменец-Подольске в семье управляющего Казенной палатой Фёдора Васильевича Омирова, по происхождению человека самого обычного. Сын подмосковного священника (линия священнослужителей шла через несколько поколений) учился в бурсе, потом взбунтовался и ушел на юридический факультет Московского университета. Юристом он был от Бога – в студенческие годы его даже называли «маленьким Сперанским» – иначе вряд ли бы он взял в жизни такую высокую планку, став действительным статским советником и почти вторым лицом после губернатора в Подольской губернии. Казенная палата в те времена была, по существу, местным органом Министерства финансов.
Управляя казенными финансами и будучи человеком честным и порядочным, собственных финансов Фёдор Васильевич не накопил, и дети, осиротевшие после его смерти в 1903 г., оказались в очень стесненном положении. И Софья, никогда не считавшая себя белоручкой, умевшая работать и «держать удар», взяла их полностью на содержание и воспитание. Потом и Колчак из своего скромного жалования помогал родственникам жены получить образование.
Детей в семье Омировых было двенадцать. Софья – одиннадцатая, но более всех остальных была похожа на мать, унаследовав от нее не только внешность, но и волевой, независимый характер. Говорят, она с детства не терпела возражений, и в родительском доме, особенно после ранней смерти матери, поставила себя так, что ее побаивался даже отец.
Вероятно, в этой строгости и сказывались немецкие корни со стороны матери. Дарья Фёдоровна была дочерью генерал-майора, директора Лесного института Ф. А. Каменского.
А воспитывал этого будущего генерал-майора дядя, генерал от инфантерии Григорий Максимович Берг, известный своими боевыми сражениями в войнах 1788, 1794 гг. и в войне с Наполеоном. Возглавляя корпус в арьергардных войсках Багратиона, был контужен и взят в плен французами во время сражения под Аустерлицем в 1805 г. Вернувшись на родину, получает должность коменданта г. Ревеля (ныне г. Таллин). С 1812 г. воюет с французами в корпусе графа Витгенштейна. Участник активных сражений 1813 г. в Пруссии. После тяжелого ранения – вновь комендант Ревеля вплоть до отставки 1832 г.
А если заглянуть еще дальше в родословную Дарьи Фёдоровны, то там можно найти отца Григория Максимовича, генерал-аншефа Максима Васильевича Берга, в царствование императрицы Елизаветы «с отличием» участвовавшего в кампаниях против шведов и пруссаков. Командуя в Семилетнюю войну корпусом, он в числе подчиненных имел будущего генералиссимуса А. В. Суворова, который впоследствии не один раз называл М. В. Берга своим учителем.
И вот что самое интересное – генерал-аншеф М. В. Берг был женат на родной племяннице фельдмаршала Бурхарда Кристофа Миниха, баронессе Элеоноре Елисавете Доротее Миних, и его сын Григорий родился 16 августа 1755 (?) г. в Лунии, лифляндском имении своего двоюродного деда по матери фельдмаршала Б. К. Миниха.
Родной дед Григория Максимовича Миних Христиан Вильгельм управлял кадетским корпусом, потом заведовал монетной канцелярией в Санкт-Петербурге, а вскоре был пожалован чином обер-гофмейстера с управлением главной дворцовой канцелярией.
Так вот, если внимательно выстроить родословное дерево двух фамилий – Миних и Берг – то станет ясно, что родная дочь обер-гофмейстера барона К. В. Миниха Элеонора Елисавета Доротея Миних и была прапрабабушкой Сонички Омировой; и дядя этой прапрабабушки, генерал-фельдмаршал Б. К. Миних, пленил в Хотинской крепости в 1739 г. Колчак-пашу, далекого предка Александра Колчака. (Сведения взяты из Большой русской биографической энциклопедии.)
Вот уж, действительно, странные сюжеты выстраивает жизнь! И чтобы как-то более правильно понять их в нашем рассказе и расставить по местам, необходимо обратиться к истокам появления рода Колчаков.
* * *
Сын Александра Васильевича – Ростислав в составленной им родословной Колчаков указывает, что они «происхождения половецкого». Первые же официальные данные (хроника молдавского гетмана Ивана Никуличи) родоначальником Колчаковской династии называют серба, христианина, дворянина родом из Боснии. Чтобы спасти свое семейство – ибо с XV в. все Балканы уже под властью Турции, – он принимает мусульманство и переходит на службу к туркам уже под именем Илиас-паши Колчак. «Колчак» по-тюркски – «боевая рукавица».
В 1735 г., выполняя еще мечту Петра I о русском влиянии на Черном море, императрица Анна Иоанновна начинает войну с Турцией.
Илиас-паша Колчак, прослужив уже более двадцати лет в Молдавии, становится к этому времени комендантом Хотинской крепости, губернатором Хотинским и визирем самого султана, т. е. высшим сановником-министром. Являясь исполнителем турецких замыслов по отношению к соседней Польше, он поддерживает дружеские отношения с Великокоронным гетманом Иосифом Потоцким и часто бывает в его имениях в Подолии и Галиции (граница с Бессарабией).
Со стороны России вся турецкая кампания идет под руководством фельдмаршала Б. К. Миниха. Идет с переменным успехом. Но уже в конце ее, взяв Крым, Бахчисарай, Очаков, русские войска в Молдавии, наконец, наносят туркам окончательное поражение. Илиас-паша вынужден сдать им Хотинскую крепость. Его семья – жена, наложницы и младший сын – получают возможность уехать в Турцию, а комендант крепости вместе со старшим сыном Мехмет-беем оказываются в русском плену. Через Каменец-Подольск и Киев они были вывезены в Россию.
В Петербург Колчак-паша ехал в одной карете с самим Бироном; специальным указом в столице ему выделяется квартира «во дворе лейб-гвардии Измайловского полка майора Шипова». А русская императрица, пригласив всех высокопоставленных пленников на роскошный бал в честь победы, подарила Колчак-паше дорогую шубу из куницы и… свободу.
В Турцию Колчак-паша не вернулся; в Петербурге жил тоже недолго и вскоре обосновался в Галиции, во владении своего старого друга и союзника гетмана Потоцкого. По семейным преданиям, Колчаки получили русское дворянство и герб одновременно с русским подданством около 1745 г., в начале царствования императрицы Елизаветы Петровны. Колчак-паши к тому времени уже не было в живых, к 1743 г. он уже скончался.
К этому же времени впадает в царскую немилость и Б. К. Миних. Фельдмаршала отправляют в ссылку в далекий Пелым, на Урал, а в Петербурге в его двухэтажный дворец, расположенный на углу набережной Большой Невы и 12-й линии Васильевского острова, переезжает Морская академия. И в 1894 г. эту академию (тогда уже морское училище) блестяще оканчивает Александр Колчак, потомок турецкого Колчак-паши.
Вот так судьба постоянно и в разных поколениях связывала, сводила, сталкивала жизни людей этих двух фамилий, в конце концов соединив законным браком С. Ф. Омирову и А. В. Колчака. Хотя брак этот вряд ли можно назвать счастливым. Например, в письмах к мужу – а именно здесь навсегда застыли отблески семейного счастья – Софья Фёдоровна выглядит женщиной некрепкого здоровья, несколько обидчивой и очень самостоятельной в суждениях.
Но в то время, с которого мы начали рассказ о Сонечке Омировой, она уже сумела пленить сердце отчаянного флотского офицера, рвущегося в неведомые миры Арктики, ибо перед отплытием Колчака в северную экспедицию барона Толля они были помолвлены. А вскоре через весь океан полетели к Сонечке нежные слова: «Прошло два месяца, как я уехал от Вас, моя дорогая <…> Сколько бессонных ночей я провел у себя в каюте, шагая из угла в угол, сколько дум, горьких, безрадостных <…> Без Вас моя жизнь не имеет никакого смысла, ни той цели, ни той радости. Вы были для меня больше, чем сама жизнь, и продолжать ее без Вас мне невозможно <…> и Вам, может быть, поможет моя глубокая печаль».
Пожениться они должны были еще в прошлом году, после возвращения Александра Васильевича из экспедиции. Но обстоятельства сложились так, что Саше, издерганному, исхудавшему, вновь предстояло отправиться на Север – искать барона Толля. И задуманное венчание отложилось…
* * *
После небольшого торжества, устроенного в честь встречи Александра Васильевича и Софьи Фёдоровны, Сонечку поместили в отдельный номер, самый лучший, что нашелся на постоялом дворе. А Колчак, уже лежа в своей крохотной «меблирашке», вспоминал о том, как почти три года назад, когда он «ехал из рейса тропического в рейс полярный», они познакомились и решили быть вместе. Почти три года назад… Он был тогда моложе, стройнее, в черном с золотом мундире, при кортике. Но судьба отпустила им так мало времени. И сейчас? – он возвращается измученный, с распухшими от ревматизма суставами – как отнесется к нему Соня сейчас?
Она приехала сюда – в глушь, в снег, в холод – прямо из Италии, с о. Капри. Александру Васильевичу приходилось бывать там, и он до сих пор помнит опьяняющий запах орхидей, пение птиц в райских кущах, свечки вечнозеленых кипарисов… Но как же сумела преодолеть эту дальнюю дорогу одна, совсем еще молодая и неопытная девушка – пароходы, поезда, лошади, собаки и олени – и все только для того, чтобы повидать его!? Колчак прекрасно понимал: это было не просто удивительное, трудное и рискованное путешествие («мужественная женщина!») – это была Победа в битве за любимого человека, это опять было его завоевание. Завоевание любовью, верностью, готовностью принять его любую судьбу.
Александр Васильевич чувствовал, как от нежности к Сонечке у него пересыхают губы, а дыхание прерывается, как на Севере… Решение было твердым: откладывать свадьбу больше нельзя, венчаться непременно, и как можно скорее.
В первых числах января 1904 г. Александр Васильевич и Софья Фёдоровна добрались до Верхоянска, а 26 января прибыли в Якутск. Здесь их уже ждали. Еще в Казачьем Колчак отправляет в Якутск боцмана Бегичева с письмом к губернатору В. Н. Скрипицыну, где сообщает о результатах экспедиции и обращается с просьбой об устройстве своей невесты С. Ф. Омировой.
«село Казачье на Яне
22 декабря 1903 г.
Ваше Превосходительство, многоуважаемый Владимир Николаевич!
Извещаю Ваше Превосходительство о возвращении с Новосибирских островов моей экспедиции, а также и экспедиции М. И. Бруснёва, которые к 7 декабря собрались все в Казачьем.
Моя задача пройти на о. Беннетта для оказания помощи барону Толлю была выполнена, но, к сожалению, не достигла своей конечной цели снять партию барона Толля на Новосибирские острова <…> хотя Бруснёвым, его партиями, а также моими объездами осмотрены почти все побережья Новосибирских островов. Деятельность П. И. Оленина, знание дела и смелость моих помощников выполнили то, что мне самому много раз казалось невозможным, но Толля нет и, по всей вероятности, едва ли кто мог его видеть, равно как и его спутников, положивших свою жизнь на работе во имя науки.
Команда моя здорова, и несчастий с людьми до сих пор не было. Ввиду того, что приезд в Северные районы Якутской области каждого постороннего лица обращает на себя внимание, считаю долгом уведомить Ваше Превосходительство, что меня встретила в Казачьем моя невеста, Софья Фёдоровна Омирова, пожелавшая разделить со мной трудности возвращения из Казачьего в самое суровое и тяжелое время года.
Я прошу, Ваше Превосходительство, переслать прилагаемые при настоящем письме телеграммы как официальные, так и частные, которые имеет передать Вашему Превосходительству боцман Бегичев, и не отказать в распоряжении отвести моей команде помещение, где она могла бы отдохнуть и дождаться моего приезда в Якутск <…>
Я прошу, Ваше Превосходительство, принять мои уверения в полном уважении и готовности к услугам <…>
Лейтенант Александр Колчак».[43]
* * *
Снега в Якутске оказалось намного больше, чем в Казачьем. В сугробах, достигавших крыш, были проложены длинные извилистые штольни – пешеходные дорожки. Некоторые штольни были довольно широки, и по многим из них, несмотря на пятидесятиградусный мороз, гуляли люди, назначали друг другу встречи, свидания; в двух ресторанах, расположенных в центре города, гремела музыка и танцевали пары. Обычная жизнь обычного города.
Экспедиция с вихрем и воем промчалась по центральной улице. Ездовые собаки, оказавшись в городе, шумно грызлись между собой, погонщики криком и длинными палками усмиряли их страсти. Колчак, кутаясь в меховой полог, лежал на передних нартах, Сонечка Омирова, тоже под оленьим непродуваемым пологом – на следующих. Следом двигались Железников с якутом Ефимом. Бегичев был уже в Якутске.
Размещением экспедиции, выполняя поручение губернатора, занималась целая группа начальствующих лиц, включая советников областного управления МВД и полицейской части. Вся эта цепочка (переписка) весьма интересно представлена в сохранившихся архивных документах за 1904 г.[44]
Так, старейший советник Якутского областного управления МВД (фамилия совершенно неразборчива) через своего делопроизводителя Батурина 5 января 1904 г. поручает якутскому полицмейстеру немедленно донести, где «приисканы квартиры для командира Новосибирской партии Колчака и его команды».
В ответ областному управлению идет донесение исполняющего должность (ИД) полицмейстера Березкина: «…настоящего требования имею честь донести первому отделению Якутского областного управления, что команду лейтенанта Колчака разместили на квартире во дворе Чирикова на Казарменной улице, где остановятся и имеющие прибыть в город матросы.
Лично А. В. Колчака приглашаю к себе, о чем я уже и отправил письмо на 1-ю станцию Верхнеянского тракта. Для госпожи Омировой квартира давно готовится в доме Охлопковой.
Дата: 5 января 1904 г.
ИД полицмейстера: Н. М. Березкин».
Николай Михайлович Березкин, помощник исправника, замещал в то время полицмейстера Зуева. Жил в 46 квартале по ул. Правленской в соседстве с торговцами Калинкиным и Астраханцевым. Сегодня от тех мест ничего не сохранилось.
Охлопковы – их было три брата. Все они были, скорее всего, из духовного сословия. Наиболее известен Охлопков Иосаф Федосеевич, чиновник, столоначальник Якутского областного управления. Возможно, ему и принадлежала усадьба на ул. Большая (ул. Ленина), имеющая дом и два флигеля. В одном из этих флигелей, т. е. отдельно от хозяев, и могла проживать Софья Фёдоровна.
Хотя усадьба и сохранилась до наших дней, но судьба ее уже давно решена. Сегодня у каждого дома в усадьбе свой хозяин. Хозяева двух «особняков» уверены, что уже в будущем году они переедут в новые квартиры, а эти старые дома, конечно, снесут. Однако во флигеле, более удаленном от главного дома, недавно проведен ремонт и, возможно, жизнь в нем будет продолжаться еще не один год (Якутск, июнь 2008 г.).
* * *
Как раз перед поворотом на ул. Большую упряжка Колчака чуть не перевернулась. Навстречу – на полном ходу, с шумом, гамом, никуда не сворачивая – мчался какой-то человек без шапки, в нарядной короткой дохе. Он стоял в нартах, широко расставив ноги и держа в руках винчестер. Увидев Колчака, он поднял винчестер и пальнул в воздух: «Война!», а борт его упряжки ударился о борт саней Колчака. Визг, треск… казалось, что сейчас на снегу будет сплошной клубок, но все обошлось, обе упряжки устояли на полозьях. Каюр уже мчался дальше, размахивая ружьем и продолжая стрелять, а в воздухе вокруг Александра Васильевича витало только одно слово «война»…
Буквально через час уже все в Якутске знали, что прошедшей ночью на русскую эскадру в Порт-Артуре напали японские миноносцы и повредили или даже потопили – точно еще никто не знал – три русских корабля.
Телеграф работал отменно, и вскоре в Академию наук на имя председателя великого князя Константина Константиновича отправляются Колчаком телеграммы с просьбой: в связи с началом войны вернуть его в морское ведомство с направлением в Порт-Артур. Великий князь колебался, ему не хотелось терять этого талантливого исследователя. Но, выслушав обещания Колчака вернуться в академию сразу же после окончания войны, дал согласие при условии: перед отправлением в Порт-Артур завершить отчет о поисках пропавшего Э. В. Толля.
Кто знает, повернись судьба по-иному, и мы могли бы найти фамилию Александра Васильевича среди знаменитых российских путешественников, ученых, первооткрывателей. И здесь он достиг бы, несомненно, больших успехов, но Колчак всегда помнил, что он военный моряк, офицер, и прежде всего чувство долга обязывало его принять активное участие в войне с агрессивной (это Колчак знал давно) Японией.
Александр Васильевич начинает срочно готовиться к отъезду в Порт-Артур. Так как Оленин был в курсе всех экспедиционных дел, Колчак сдает ему все дела, ценности, научные коллекции, экспонаты и поручает все это отвезти в Петербург, в Академию наук для доклада. Сам продолжает заниматься составлением «Предварительного отчета начальника экспедиции на Землю Беннетта для оказания помощи барону Толлю». Окончательно решает вопрос со свадьбой (Сонечка согласна!), и Василию Ивановичу в Петербург летит телеграмма с просьбой благословить их брак и приехать на свадьбу, но уже в Иркутск.
Из Якутска выезжает 3 (16) февраля вместе с Софьей Фёдоровной и боцманом Никифором Бегичевым, который добровольцем желает вместе с Колчаком ехать на восточный фронт (тогда их короткая дружба была в самом расцвете; думали, что навсегда будут вместе). Выехали на собаках – этот вид транспорта Александр Васильевич считал лучшим для утонувшей в снегах Сибири, даже лучше оленей, но вскоре начинается санный путь на лошадях. Путь длинный, скучный, однообразный, большей частью по занесенному снегом бесконечному коридору замерзшей реки (Лены) с ее высокими, часто скалистыми берегами.