Гала Гарда
Проснись, когда умрешь
Ольга, наконец, почувствовала, что промокли ноги и она очень замерзла.
«Ну что ж, я обладаю неким даром… Мои способности, да в мирных целях. Ужас, как холодно. Надо где-то погреться, пока Виктор едет. Ага, вон там есть кафе».
Ольга перебежала дорогу и ворвалась в прокуренное, пропитанное запахами дешевого масла и жира кафе. Когда глаза привыкли к темноте, Ольга различила силуэты людей. Взрослые крупные мужчины и молодые люди, в большинстве своем «лица кавказской национальности», как любят вешать ярлыки в средствах массовой информации, в упор нагло рассматривали Ольгу.
– Ой, здрасти, я, наверное, ошиблась…
– Проходы, красавыца! Присаживайся! – вальяжно рассевшись в пластмассовых «креслах», ухмылялись посетители забегаловки.
«Надо срочно что-то делать! – Ольга зажмурилась. – Я невидимая, я невидимая, я невидимая, я невидимая…»
Когда девушка открыла глаза, то картина изменилась. Посетители все так же сидели за грязными столами, заставленными одноразовыми тарелками с овощами и чем-то еще, напоминающим шашлык, но на нее уже никто не обращал внимания. Ольга осторожно подошла к стойке бара, где раздраженная немолодая официантка злобно стучала по липким клавишам калькулятора.
– Дайте воды, пожалуйста, – обратилась к ней Ольга.
Официантка не реагировала.
– Дайте воды! – громче сказала девушка.
Официантка, выругавшись, стукнула калькулятор о стол:
– Черт, достали, сами, что ли, взять не могут?!
– Мань, ты че ругаешься? – крикнула, выглядывая из кухни, полная краснолицая повариха.
– Достали, в пятый раз пытаюсь посчитать эти цифры, каждый раз машина глючит, а еще этот с водой пристал.
– Кто пристал? – переспросила краснолицая.
– Да этот, – официантка махнула плохо прокрашенными светлыми кудрями. – Ой, уже ушел…
Она смотрела прямо перед собой на Ольгу, вернее, сквозь нее.
Ольга осторожно подняла руку, помахала перед лицом официантки и повторила:
– Воды дайте, просто воды!
Но та не закричала: «Че ты у меня перед носом машешь!», как могла бы предположить Ольга, а продолжала смотреть удивленно сквозь нее.
– Знаешь, Зин, у меня глюк, – тихо и растерянно, не поворачивая головы в сторону поварихи, проговорила официантка, – мне, знаешь, такой детский голосок причудился: «Дайте воды, дайте воды…»
И она по-бабски так жалобно прижала руки к груди, ее губы затряслись, глаза наполнились слезами.
– Ой, это грех мой, детки мои не рожденные ко мне обращаются, – готовая вот-вот разреветься, зашептала она.
– Вот дуреха, голос у меня детский, – тихо пробурчала Ольга и отошла от стойки.
Она очень осторожно приблизилась к столу, где несколько грозных мужчин в кожаных куртках играли в карты. Они говорили громко, чему-то возмущались, размахивали руками, много пили и курили. На Ольгу никто не обращал внимания.
Она некоторое время наблюдала за ними, потом осторожно опрокинула стакан с красной бурдой на самого грозного и взрослого мужчину.
Тот подскочил со стула, ругаясь на чужом языке. Возмущению его не было конца, когда он пытался выяснить, кто это сделал. Его товарищи только удивленно таращили на него красные от сигаретного дыма глаза. Тут Ольга, удивляясь внезапно охватившему ее куражу, как маленькая проказница, стала бегать вокруг стола, опрокидывать пластмассовые стаканы, мешать карты и разбрасывать переполненные окурками пепельницы. Ей стало очень весело! Даже будучи совсем маленькой девочкой, она не позволяла себе такие шалости. Но это здорово! Можно хулиганить, дурачиться, и тебя никто не видит!
«Стоп! – Ольга резко прекратила смеяться и замерла. Она огляделась вокруг себя. Официантка и повариха, прижавшись друг к другу, часто крестились, бормоча что-то наподобие то ли молитвы, то ли просто «свят, свят». Взрослые и на вид очень грозные мужчины стояли в полной растерянности вдоль стены и с ужасом наблюдали, как в воздухе сами собой летают карты, падают стаканы и раздается безудержный, сумасшедший девичий смех.
– Ой, я, кажется, переборщила, – прошептала Ольга и тихонечко прошмыгнула к выходу, напоследок щелкнув по клавише калькулятора, и на его экране случайно проявилось 288.
Ольга мельком взглянула на эти цифры, и у нее промелькнула мысль, что теперь у некоторых из присутствующих и тех, кто будет впечатлен рассказами очевидцев «о чуде» в кафе, будет еще одна неразрешимая загадка – а что же значит число «288»
Свежий холодный воздух отрезвил Ольгу. Она вздохнула полной грудью, отмечая, как препротивно пропахли ее одежда и волосы табаком и дешевой едой.
Раздался звонок мобильника.
– Да, да, Виктор! Ага, я жду… У кафе, сейчас посмотрю. «Восход Сухуми», ну и бредовое название, да, да, я Вас вижу! Вы меня тоже? – Ольга выключила телефон и задумалась.
«Виктор меня видит… Интересно, как это получается, кто-то меня видит, кто-то – нет… Или механизм другой… Может, в тот момент, когда я зажмурилась, испугавшись людей в кафе, и проговорила «невидимая», может, в этот самый момент ввела их как бы в гипноз?» – Ольга размышляла всю дорогу, пока ехала в школу, но ответа так и не нашла.
***
Машина остановилась у здания школы. Ольга посмотрела на часы. Было без четверти три.
«Что же мне делать с этим опросником? С папой так и не договорилась… Да и врать он учителям не станет… А встречу перенести не могу…»
– Виктор, отвезите меня, пожалуйста, в центр, к «Кофемании», на Большую Никитскую…
Водитель удивленно посмотрел через зеркало заднего вида на Ольгу, но переспрашивать ни о чем не стал. Он знал, что Ольга просто так прогуливать школу не будет.
Она уютно забралась с ногами на сиденье машины. Рассматривая серые улицы и угрюмых прохожих, она не переставала думать о том, какие последствия могут быть, если пропустить опросник. Ольга привыкла ответственно относиться к учебе, любила держать все под контролем и не создавала себе сложностей бессмысленными прогулами или банальной ленью. Но здесь ситуация совсем другая. Ложь может потянуть за собой непонимание со стороны родителей; пропущенный без уважительной причины опросник может сыграть отрицательную роль в выпускном классе…
«Вот ситуация глупая! – ругалась про себя Ольга. – И знаю ведь все! Потом достанут: как ты могла прогулять школу!»
Она прикрыла глаза и, чтобы отвлечься, представила, какие могут быть задания на опроснике. Как-то само собой представились и обстановка в классе, и лица одноклассников. Кто-то нервничал, что не подготовился и за короткие каникулы что-то забыл, кто-то спокойно, не отвлекаясь, занялся делом. Как Ольга, например… Если бы сидела в классе… Ольга не хотела думать о предстоящей встрече в кафе. Она чувствовала, что мозг закипает, если она пыталась придумать объяснение, почему он скрыл, что видит… И она снова заставляла мысленно вернуться в школу. Она же все знает, легко, как обычно, со всем справилась бы… И еще до звонка на перемену, чтобы не встретиться с Олегом, убежала бы домой… Ольга, разомлев в теплой машине, задремала и очнулась, только когда водитель сказал:
– Оля, выходи, наверное, здесь. А я дальше проеду, место для парковки поищу. Ты позвони мне, когда встречу с подружкой закончишь…
Ольга удивленно посмотрела на Виктора: «Почему с подружкой?», но ничего не сказала и вышла из теплой машины в холод московских улиц…
На пороге кафе, достаточно заполненного в обеденный час, она остановилась, ища взглядом человека, с кем была назначена встреча.
Милая молодая девушка-официантка подошла к Ольге:
– Я провожу вас к вашему столику.
– Да, у меня встреча… – начала было Ольга, послушно следуя за девушкой между близко поставленными друг к другу столиками, но девушка уже показала столик в углу, где ее ждал Сергей.
– Привет! – весело сказал он, оглядывая Ольгу с ног до головы. – Тебе идет эта школьная форма. Это же школьная? Очень мило. Садись, что тебе заказать?
– Серый, хватит из себя джентльмена строить. Я зла на тебя и требую объяснений!
Парень спокойно посмотрел на Ольгу и махнул рукой, чтобы позвать официантку.
Та же милая девушка быстро подошла к их столику.
– Вы уже выбрали? – лучезарно улыбаясь Сергею, приготовилась записывать она.
– Да, да, э… Леночка, – Сергей быстро взглянул на бейджик с именем официантки, – будьте любезны, девушке чай вкусный травяной на ваш выбор, только очень вкусный, и какой-нибудь пирожок, с ягодами.
– Ты, может, что-нибудь более серьезное съешь? – обратился он к Ольге.
Та, удивленно наблюдая за всей этой сценой, только отрицательно покачала головой.
– Ну, хорошо, теперь мне, – как ни в чем не бывало, продолжал излучать обаяние Серый, делая заказ и шутя с официанткой.
Когда девушка отошла от их столика, Ольга с усмешкой посмотрела на Сергея.
– Ты чего так смотришь, Оленька? – ласково улыбнулся Серый.
– Да я просто потрясена. Смотрю на тебя и не узнаю…
– И что же тебя так потрясло, позволь узнать?
– Да все! Твое вранье в лагере. Твой образ там – воришка-беспризорник и то, что я вижу теперь?! Это же очень пафосное место с немаленькими ценами… И ты, такой любезный, воспитанный молодой человек, так хорошо ориентируешься… Даже заказ за меня сделал, угадал мои предпочтения… Или знал? А где же тот парень с наглой ухмылкой, сплевывающий каждую минуту и заменявший все глаголы и прилагательные на отборный мат? Серый! Где ТЫ? Где правда? – Ольга близко-близко наклонилась к Сергею через стол, внимательно следя за его реакцией.
Серый спокойно наблюдал за возмущениями Ольги и, когда она, наконец, замолчала, сказал:
– Я отвечу на все твои вопросы, если ты не будешь делать поспешных выводов и перебивать меня… Оля, ты мой друг. И это правда. Просто поверь мне… Давай по порядку… Выбор кафе не случаен. Ты же в «Макдоналдсе» в своем милом дизайнерском костюмчике частной школы смотреться не будешь… А если правду сказать, то мы здесь несколько раз с Юлькой кофе пили, когда она по своей образовательной, специально ею для меня придуманной программе, в консерваторию таскала, – Серый, заметив удивление в глазах Ольги, пояснил: – Юлька моим интеллектом занялась, «пробелы заполняет», как она сама говорит. Составила программу, где я по списку книжки ею выбранные читаю, по музеям и консерваториям водит, про художников и музыкантов я тоже читаю…
– И как тебе? – удивленно спросила Ольга.
– Нравится, – довольно улыбнулся Серый. Нет, конечно, вначале, я сопротивлялся, но Юлька тоже упрямая… Теперь нравится…
– Ладно, давай поедим, а потом я тебе о главном расскажу… – остановил беседу Серый, с удовольствием принимаясь за еду.
Ольга машинально пила чай, продолжая наблюдать за другом, удивляясь его изменениям во внешности, поведении и новым привычкам. Просто милый мальчик из хорошей интеллигентной московской семьи, душка. И чувствует себя в этом месте, как будто всю жизнь только в лучшем жил и питался…
Ольга очнулась, прервав поток мыслей, когда почувствовала во рту вкус лесных ягод, нежнейшего бисквита.
– Как вкусно! – удивилась она.
– Ага, я знаю, что тебе нравится, – улыбнулся Сергей, – прости, что сам сделал за тебя заказ, но ты была в такой ярости, что спрашивать тебя о еде было бы с моей стороны глупо.
Они еще некоторое время молча ели. Сергей – не спеша, с удовольствием, а Ольга быстро расправилась со сладким и чаем и, нервно покачивая ногой, еле сдерживалась, чтобы не запихнуть тарелку с едой в рот Сергею, так ей не терпелось услышать его объяснение самому главному и мучившему ее вопросу: он проводник? Он видит знак?
Наконец Серый закончил трапезу, аккуратно и не спеша вытер и так чистые губы, так же медленно и ровно, выравнивая все стороны салфетки, сложил ее и снова подозвал официантку. Ольга готова была убить его, ну, в крайнем случае, наброситься на друга и растрясти его.
– Ты что, издеваешься, Серый? Давай выкладывай все! – зашипела Ольга.
– Фи, девушка, какая вы нетерпеливая, – улыбнулся Серый. – Оль, прости, я кофе возьму… Разговор долгий будет, серьезный… Ты хочешь что-нибудь?
– Только воды, пожалуй, – успокаиваясь немного, сказала Ольга.
Несмотря на то, что в этот час людей в кафе было достаточно много, Леночка, официантка, моментально подлетела к их столику и, преданно заглядывая в глаза Серому, смущаясь, приняла заказ.
– Что ты с ней сделал? А, мачо? – засмеялась Ольга.
Она вдруг посмотрела на него другими глазами: «Надо же, а он симпатичный, в нем какое-то магическое обаяние есть… Я раньше и не замечала…»
– Оля, то, что я рассказывал про себя там, в лагере, про мою жизнь, про сиротство и улицу – все это правда. Юлька, твой отец и ты изменили мою жизнь… До встречи в лагере я был просто малолетним бомжем, и меня ждала только тюрьма… Но все изменилось…
– Но как же так, почему ты не сказал, что проводник?
– А я знал? Я просто хотел украсть эту бриллиантовую балду, что висела на шее, как его там? Гильша! Все! Просто стырить! – Серый впервые за время их встречи в кафе вышел из себя. Прости, Оль. Надо рассказать все по порядку.
И он начал рассказ…
– То, при каких обстоятельствах я попал в лагерь, ты знаешь. Как я жил до этого и каким был – все правда… Я не сказал только, что видел у Гильша тот блестящий медальон, из-за которого все и произошло… В первый раз я увидел пентаграмму, когда нас, нескольких парней, таких же, как я, беспризорников и малолетних преступников, отправили в башню перетаскивать мебель… И вот я увидел этого самого главного дядьку. Днем-то он выглядел по-человечески, такой голливудский герой, только страшно надменный, на нас не смотрел, с нами не говорил. Все указания через старших по нашему лагерю отдавал… Да, но это не важно.
Короче, я и увидел у него эту бриллиантовую штуку… И все! Глаз оторвать не могу, в мозгу туман, сердце вот-вот из груди выпрыгнет. Так разволновался! Хорошо, что он внимания на нас не обращал, а то бы точно удивился моему виду. Ну вот, вернулись мы в свои бараки, я есть не могу, спать не могу, все думаю об этой штуке… Разум помутился: она должна быть моей! Еле-еле дождался утра, подскочил раньше всех и бегом к помощнику главного по нашему лагерю, что каждое утро работы распределяет. Говорю: мне в башню надо! Работать там хочу! А он посмотрел на меня своими рыбьими глазами и таким же бесцветным голосом отвечает: «Нет, по правилам лагеря нельзя дважды работать в одном и том же месте». Я давай его уговаривать, а он все, не слышит больше. Так получилось, что меня даже и на другие работы в ваш лагерь больше не распределяли. Ну, через несколько дней я вроде бы успокоился, начал соображать трезво. Нет, о медальоне я думать ни на секунду не переставал, крепко он меня держал, да… – Сережа на миг задумался, прервав рассказ, взгляд его был устремлен куда-то в даль.
– Ну, ладно, – очнулся он, – извини, задумался… Так вот, короче, теперь я обдумывал план, как этот медальон стащить, вернуться домой и продать… Да-да, конечно, продать! А зачем он мне, живущему на улице малолетнему мошеннику, у которого уже в карьерном росте все понятно: еще год-два, и тюрьма станет моим домом родным…
Вот если бы продать его! Да за него можно и пол-лимона взять! Вот я бы зажег! Свалил бы в какую-нибудь теплую и мирную страну и зажил бы припеваючи! Конечно, что такое хорошо жить, я еще не знал, и что делать с такими деньгами тоже представления не имел. Но глубоко в душе я понимал, что не смогу с ним расстаться: все – я его раб!
В тот момент у меня не было таких умных и рассудительных друзей, как вы, и поэтому все мои мысли были поглощены планом, как стащить пентаграмму…
Через несколько дней мне удалось за пачку сигарет поменяться с одним пацаном местами работы. Да, да, Юлька тоже так делала, чтобы встретиться с тобой, она мне рассказывала… Пройти в ваш лагерь я смог, попасть в башню тоже, а как же стащить медальон с шеи Гильша и как потом вернуться домой? Но я не думал о таких деталях, это было не важно. Медальон притягивал меня, я мог думать только о том, чтобы увидеть его, дотронуться до него, наконец, обладать им… Короче, ближе к вечеру я тихонечко проскользнул через маленькую дверь в башне в помещение, напоминающее подсобку, и стал ждать ночи… Я думал, что единственный момент, когда Гильш снимает медальон, это может быть его ночной сон, по крайней мере, я надеялся на это… Осталось только найти спальню и там – пентаграмму… Вот дурак, совсем разум в тот момент помутился, побрякушка эта меня просто заколдовала, – усмехнулся Серый и продолжил рассказ.
– Я дождался, когда наступит полная темнота, и вышел из своего укрытия. Сидя в подсобке, я сквозь замочную скважину заметил, что, когда ушли наши ребята, Альберт, а это был он, не запер главную дверь… Они даже охрану не выставляли! Так расслабились за несколько веков, уверовали, что находятся в полной безопасности и у них нет врагов! Еще я обратил внимание, что Гильш и его подруга, как ее звали? Эстер! Да, я вспомнил! Красотка еще та! Жалко ее, – пошутил парень.
– Короче, прости за лирическое отступление… Так вот, они из башни не выходили, значит, есть шанс выкрасть медальон. Осталось только найти спальню этого парня. Я вышел из своего укрытия. Глаза к темноте уже привыкли, и я пошел к двери, ведущей в подвал. Сперва мне показалось, что в башне полная тишина, но, осторожно спускаясь вниз по каменным ступеням, я стал различать множество звуков: стоны, плач, резкие неприятные голоса… Мурашки покрыли все тело, ноги и руки тряслись, но я упорно шел на поиски медальона. Надо было развернуться и бежать, что есть сил, ан нет, он звал меня, завладел моей волей… Вот, наконец, я различил слабый свет. На площадке были две старые, деревянные двери. Они не были плотно закрыты, и поэтому я мог различить, кто там находится. В одной из комнат я увидел Альберта и сидящего спиной ко мне человека, чье лицо скрывали бесформенная мантия и огромный капюшон. Но вскоре Альберт обратился к своему собеседнику: «Послушайте, госпожа! Надо попробовать убедить господина, что нужен запасной вариант. Нельзя все ставить на одного человека…»
Лица Эстер я не видел и, что она ему ответила, тоже не понял, удивился только каким-то жутким звукам, исходящим из их комнаты, но никак не мог связать их с прекрасной женщиной… Моя цель – Гильш, но его нет рядом с Альбертом и Эстер. Возможно, он в соседней комнате? Я неслышно подошел к следующей двери… Мое нетерпение и волнение были так велики и цель так близка, что разум отказался работать. Я просто открыл дверь и вошел в комнату. Слабый свет шел от единственной свечи, стоявшей на старом деревянном столе. В глубине комнаты находились что-то наподобие грубо сколоченных нар, покрытых только какой-то темной тканью… На нарах лежал человек. Все его тело утопало во множественных складках атласного плаща-мантии, голову и лицо, как и у Эстер, скрывал огромный капюшон, руки у человека были сложены на груди, но сами кисти рук я не видел, они также утопали в материи рукава. Комната была мрачной и темной, и человек, неподвижно лежавший на нарах, почти сливался с темнотой, и для меня существовал здесь только заветный медальон на его груди, наполненный и лунным, и солнечным светом одновременно. Осталось только подойти и взять… Ты удивлена? Да, так просто – подойти и взять! Я окончательно перестал что-либо соображать… Была цель – взять медальон, быть с ним, остальное не имеет значения… Я словно под гипнозом находился.
И вот я медленно протягиваю руку, уже чувствую прохладный металл и острые камни в ладони, тяну на себя и… замираю с медальоном. А снять его как с тела спящего Гильша? Цепь толстая и крепкая. Работа старинная, сделана на совесть, просто так колечки не разогнешь. Стою, как дурак, вцепился в сам круг бриллиантовый, а что делать дальше, не знаю… Хотел попробовать тихонечко через голову Гильша снять, у него капюшон из скользкой ткани, авось ни за что не зацепится… Так и сделал. Но, как только начал аккуратно цепь поднимать, тут меня за руки и схватили эти клешни! Ужас! Помнишь их лапы? Даже руками не назовешь! Ледяные, покрытые то ли чешуей, то ли просто старая шкура слезает, с длинными черными ногтями! Я от страха остолбенел, даже вырываться не пытаюсь… И смех вдруг такой раздается из-под капюшона, пенопластом по стеклу – так райской музыкой покажется! Да что я тебе рассказываю, сама знаешь… Такое забыть невозможно! Короче, вдруг смех резко прекращается, Человек… да какой человек… «Ящер» этот облезлый, как Юлька хорошо придумала их назвать, вдруг резко садится, капюшон соскальзывает с его головы, и ты представляешь, что я там увидел и какой шок испытал! Всего в нескольких сантиметрах от моего лица вместо до тошноты красивого и мужественного лица Гильша я увидел такого монстра, что все страшилки Голливуда померкли перед ним… Но странное дело, на этом так называемом лице я увидел что-то, напоминающее изумление.
«Ты кто такой? – проскрипел он. – А где она?» Он стал оглядываться по сторонам в поисках еще кого-то.
«Ты один? – наклонился Гильш надо мной, и я почувствовал его зловоние, исходившее и изо рта, и от тела. У меня в горле все пересохло, я был в шоке и совершенно не понимал, о чем он спрашивает… Тут на шум в комнату вбежали Альберт и Эстер. Та еще красавица! Они тоже были в растерянности, когда увидели меня. Постепенно я начал приходить в себя… Почему они удивлены, а не возмущены, что к ним проник вор, думал я. Гильш и Эстер заговорили между собой на незнакомом мне языке, а Альберт стоял рядом со мной и все порывался о чем-то спросить, но Гильш резким движением лапы и грозным взглядом останавливал его.
Наконец, эти два «прекрасных создания» обо всем переговорили, сели на нары, усадив меня напротив, и приступили к допросу. Вопросы оказались очень странные, и я еще больше запутывался, потому что ничего не понимал, поэтому в какой-то момент перестал врать и честно отвечал им.
Сергей остановил рассказ, пригубил остывший кофе. Он не смотрел на Ольгу, и видно было, что эти воспоминания взволновали его. Он нервно придвинул к себе пепельницу, потом, видимо, вспомнив, что давно бросил курить, резко отодвинул от себя. Ольга терпеливо ждала продолжения. У нее было очень много вопросов, но она приняла решение, что даст возможность Сергею все сказать, раскрыться, а ее расспросы могут только увести друга от воспоминаний.
Пауза затягивалась. Серый сидел нахмурившись, разглядывал свою пустую чашку из-под кофе. Ольга смотрела на него и уговаривала себя первой не нарушать паузу, но терпение заканчивалось.
– Ну ладно… Короче, – очнулся Сергей, – они задавали очень странные вопросы, но теперь я понял, что они значат. Они ждали тебя. Им нужна была только ты. Как они о тебе узнали и откуда, я не совсем понял, но почему же из этих источников они не узнали обо мне, я до сих пор не понял… У нас с тобой есть что-то общее, но что-то нас и различает…
Сергей опять замолчал.
– Сереж, а дальше? – не выдержала, наконец, Ольга. – Что дальше? Почему ты оказался в камере? Почему ты нам не сказал, что знаешь их истинное лицо? Ты так искренне их испугался, когда вместе со мной их увидел. Зачем это все?
Ольга старалась, чтобы ее голос звучал мягко, без обвинений и упреков.
– Была причина, Оль. Была… – продолжил Сергей и посмотрел на подругу глубоким и очень серьезным взглядом.
– Они, эти чудовища и красавчик Альберт, еще долго говорили со мной, а потом велели своим гориллам отвести меня в темницу… Там я сидел дня три, слушая стоны и наблюдая этот ужас соседних камер. Помнишь наших соседей? Тех ребят-ровесников с отнятыми душами?
– Такое забыть невозможно, – тихо ответила девушка.
– За три дня они меня сломали, – еле слышно проговорил Сергей.
Он, не спрашивая разрешения у Ольги, взял ее стакан с водой и стал пить воду, как человек, пробывший в пустыне долгое время.
– Когда через три дня меня вызвали эти ящеры к себе, я был готов на все, только бы не превратиться в таких же зомби, как те ребята в подземелье. И мне сделали предложение… Я должен был дождаться тебя, когда ты придешь в башню и спустишься в подземелье, найти выход в долину и узнать, где находится мост.
– Ничего не поняла… – громче, чем принято в общественных местах, воскликнула Ольга.
– Ничего не понимаю, – уже тише добавила она, виновато оглядываясь по сторонам, – как они могли точно знать, что я приду, что мы попадем в долину, что надо будет спасать вас и поэтому я пойду искать невидимый мост? А потом, зачем им я? Ты же видящий! Ты видишь пентаграмму, значит, ты видишь и мост!
– Не факт! Гильш тоже видит пентаграмму, а моста не видит, – усмехнулся Серый.
– Ну да, ну да… – Ольга задумалась. – Хорошо, допустим, ты, по их предположениям, мост можешь и не увидеть, но как получилось, что с нами оказались Юля, Олег и Лелька. Они зачем?
– Все сразу пошло не по плану. Я должен был убедить тебя бежать… Бежать через другой выход, там, наверху башни. Но мы с тобой увидели ритуал, когда Олег, отнимая душу у Юльки, свою душу отдавал на службу Гильшу… Мы все испортили. Вновь оказались в камере.
– И тут как запасной вариант и возникла на сцене Лелька во всей красе, – догадалась Ольга.
– Да, это правда. Она тоже засланный казачок, – усмехнулся парень, – я не знал ее раньше, но сразу догадался о ее роли в этой постановке, когда она «нашла» выход из камеры…
– Поэтому ты так к ней придирался?
– Ага. Она бесила меня… Но я не мог ее выдать, потому что не знал, знает ли она, что я тоже «казачок»…
– Да, складно все у вас вышло, ничего не скажешь… – Ольга, скрестив руки на груди, с иронией посмотрела на Серого.
– Слушай, Оль, – раздраженно стуча пальцами по столу, сказал Сергей, – ты же понимаешь, что все закончилось хорошо. Я люблю Юлю. Она изменила мою жизнь. Я больше не вор и бомжара. У меня есть профессия, я учусь. Хочу поступать в институт… Есть, где жить и что есть. Юля развивает мою «духовную жизнь», как она говорит. У нас все хорошо. Мы поженимся, родим детей. Все как у людей. Если бы я не согласился тогда на предложение Гильша, то все пошло бы наперекосяк: Олег стал бы очередным «рыбоглазым» успешным уродом, эти твари чешуйчатые так же отнимали души, а ты не превратилась бы в такую красавицу.
Ольга почувствовала, что краснеет…
– За красавицу спасибо. Но ты много на себя берешь. Извини, я неправильно выразилась. Эта такая странная история, что чем больше о ней думаешь, то больше вопросов и несостыковок видишь… Хорошо, что все закончилось.
– Да, все закончилось, – подтвердил Сергей.
Но сказал он это таким странным тоном, смотря мимо Ольги, что у нее возник вопрос:
– А ты думаешь, что не закончилось?
– Я не знаю, Оль… Все странно… Куда Лелька тогда делась?
– Я не знаю, – удивилась Ольга. – Нет, подожди, я вспомнила! Я когда умерла, ну, Либуша мне какое-то зелье дала, помнишь? Так вот, я как будто бы летала и видела, что вокруг делается… И что все в лагере отъезжать собираются, и что дома у меня делается… Лелька была среди тех, кого назад срочно отправляли! Но как она вернулась? Мы же через водопад в долину упали!
– Она знала обратный путь… Или ее проводили… Помнишь, к ней лев подходил? Это, наверное, Гильш был… Короче, это уже не имеет никакого значения…
Еще некоторое время ребята сидели молча, погруженные в воспоминания о событиях прошлого лета. Наконец, Сергей прервал затянувшуюся паузу:
– Сама-то как?
– Ты о чем? – удивилась Ольга.
– Ты знаешь о чем. О тебе и Олеге.
– Мы друзья, – поспешно ответила Ольга и, к своему огорчению, опять покраснела.
– Ага, друзья… Слушай, Оль, не обманывай себя. Скажи ему.
– Что сказать? – раздражительно и резко спросила девушка.
– Все скажи! Как ты к нему относишься!
– Ты с ума сошел, Серый! – Ольга опять закрылась от друга, скрестив руки на груди.
– Конечно, скажи! Как он узнает о твоих чувствах, если ты так их тщательно скрываешь?
– Слушай, Серый, хватит об этом! У него Альбина есть, и вообще не приставай! – Ольга сделала жест, будто собирается встать.
Сергей мягко взял ее за руку и с иронией посмотрел в глаза Ольги:
– Странная у нас дружба получается, какая однобокая…
– Что ты имеешь в виду? – удивилась девушка и снова села за стол.
– Ага, однобокая… Я тебе всю душу наизнанку тут выворачиваю, ты возмущена, что что-то обо мне не знаешь, а сама со мной поговорить об Олеге не хочешь… А может, я, как парень, какой-никакой дельный совет дам, подскажу чего.
Ольга молчала и задумчиво смотрела в окно.
– Хорошо, – тяжело вздохнув, прервала она затянувшуюся паузу. – Хорошо! Я влюблена! Ты это хотел услышать? Я влюбилась в него сразу, как увидела! И каким-то шестым чувством я понимаю, что это не простая подростковая гормонально-весенняя увлеченность, а настоящее… Он мой человек… Такое ощущение, что я знаю его века, что должна быть с ним. Но проблема в том, что он этого не знает, и у него есть Альбина, которая его ни за что не отпустит. Вот и все…
Глаза Ольги наполнились слезами, она достала платок и сделала вид, что достает невидимую соринку из глаза.
Сергей долго наблюдал за Ольгой:
– Я думаю, что вы созданы друг для друга, но кому-то это очень мешает. Поэтому и Альбина к нему приставлена, как доберман, сторожит его.
– Да брось, Сережа! Нет здесь никакой мистики! Есть мои фантазии и патологическая порядочность Олега! «Мы близки, Оля, понимаешь, ОЧЕНЬ близки», – передразнила она Олега. – Вот тебе простое объяснение. Ладно, забей!
– Ага, опять в защиту ушла! Ну как с тобой дружить? Ты же постоянно в обороне и недоверии… Сказала бы просто, да, боюсь, что оттолкнет, что с оскорбленным самолюбием потом делать буду – не знаю… – начал подтрунивать Сергей.
– Ничего я не боюсь! Да он сегодня уже утром в школе подкатывал ко мне! – воскликнула возмущенно Ольга.
Она понимала, что этого рассказывать не стоило бы, но насмешливо-недоверчивый взгляд Олега развязал ей язык.
– Да! Что, не веришь? Утром на большой перемене все смотрят! А он идет навстречу и несет огромного белого медведя! А у медведя на шее бант! Красный с зеленым горошком! Или наоборот? Не важно… Вот! – громко и как-то совсем по-детски выпалила Ольга.
Сергей продолжал усмехаться:
– И что? Ты-то тут при чем?
– А при том, что он мне его нес! – Ольга все больше походила на маленькую пятилетнюю девочку, хвастающуюся в песочнице перед своими друзьями новой игрушкой, которая осталась дома и ее нельзя показать друзьям, чтобы они поверили в ее существование.
– И что такого? Дружбу вашу никто не отменял. Олег у нас щедрый и совестливый. Ему стало стыдно за позавчерашний испорченный Альбиной вечер «наших воспоминаний», вот и притащил тебе игрушку.
– Нет! Он еще сказал! СКАЗАЛ! – Ольга явно собиралась с духом, чтобы продолжить фразу. – Он сказал, что хочет встречаться со мной!
– Да ну! Правда, что ль?! – насмешливая ухмылка слетела с лица Сергея. Лицо его выражало подлинное удивление. – Здорово! Как все просто разрешилось! Я рад за тебя!
