Фредерик Дюбуа де Монпере
Путешествие вокруг Кавказа. У черкесов и абхазов, в Колхиде, Грузии, Армении и в Крыму. С живописным географическим, археологическим и геологическим атласом. Том 4
Когда я стоял на пороге, а пес меня заметил, то бросился со своей крыши вниз, прыгая и вскакивая, чтобы меня настичь. Когда я увидел пса приближающимся, то замедлил незаметно свой ход, и когда он пожелал прыгнуть на меня, чтобы меня загрызть, я стал неподвижным как стена, обладая суровым лицом с глазами, остановившимися на нем. Охваченное сим незаурядным видом животное быстро остановилось, удвоив свой лай, поворачиваясь вокруг меня. Несколько раз, как бы упрекая себя в недостаточной решительности, он старался победить, пытаясь меня искусать; его морда была лишь в дюйме от моих ног… Но каждый раз новый ужас овладевал им от оной неподвижности и пристального взгляда, его не покидавшего. Он держался по-бойцовски дюжину минут, иногда удаляясь, набираясь смелости, пытаясь меня разорвать, поочередно завывая и лая. Я следовал всегда своей тактике приближения к нему, когда он убегал и соблюдения своей неподвижности, пока он мог меня замечать. Признаюсь, что мое сердце неистово билось на протяжении этой длительной и опасной борьбы, но необходимость дает силу; я знал по нескольким опытам, что я бы пропал, если бы мой враг не только увидел бы меня бегущим, но даже сделав одно движение.
Наконец, пес, достигавший величиной в холке большого дога, внезапно сбежал, скуля, собираясь водвориться на крыше своего дома, находившегося еще довольно далеко от нас… У меня недоставало отваги, чтобы проследовать за ним, и я возвратился к своему хозяину изрядно радующемуся моему избавлению. Я часто применял в России против собак этот метод их укрощения; никогда еще поле состязания не оказывалось для меня столь горячо оспариваемым.
Али и мулла не могли поверить своим глазам; об этом будут говорить, по их словам, еще сто лет в деревне(37).
Приблизившись к нашему портику, я увидел суку, набравшуюся смелости и вернувшуюся на крышу; но как только она меня заметила, то спасалась бегством. Что касается пса, то он не сдвинулся с места своего отступления, довольствуясь тем, что время от времени издавал печальное скуление.
Из котловины Бегретбейли мы прошли в другую очень узкую лесистую долину, где сгруппировалась другая деревня. Все мужчины в ней также отсутствовали. С татарскими женщинами оставался только старец, поддерживающий этику. Здесь мы поменяли лошадей, что оказалось не без труда. Все женщины выглядели бесцеремонными; они скрывали только рот, представлявшийся более сакральным, нежели само горло, которое редко кто из них старались скрывать. Во всем остальном эти женщины нам показались как Армянки; поскольку умели держать перед нами голову, доказав нам, что хорошо справлялись с рассуждением и управлением.
Их одежда есть обыкновенное татарское облачение, состоящее из очень широких шелковых фиолетовых или красных шаровар, шали или синего хлопкового платка. Поверх небольшой жакет, открытый на бедрах и не опускающийся до середины бедра из желтого, зеленого шелка или другой простой ткани; затем идет накидка от верха до рукавов; она очень открытая на груди с четырехдюймовым разрезом по ребрам и спускается меньше, чем нижнее платье. Рукава откидываются назад по-грузински и обрамлены на середине их длины серебряными пуговицами или монетами из того же металла, которые взаимно заменяемы. Некоторые украшают также обе стороны груди монетами. У богатых ткань верхнего жакета еще зеленая, красная или фиолетовая, но подбирается так, чтобы сочетаться с нижним платьем, которое должно быть более светлого цвета, более заметным. У бедных обычной тканью служит голубой хлопок или нечто подобное; их волосы свисают локонами или заплетены в косу сзади; на голову они надевают платок из шелка или другой ткани, который доходит до рта одним из своих концов.
Все эти женщины имели черные волосы, черные глаза, слегка курносый нос, смуглый цвет лица без темных оттенков, слегка выступающие скулы на щеках. Они худые в талии и довольно стройные, несмотря на их облачение не похожи на Армянок, которые обычно толстые.
Легкий jugum (перешеек) нас отделял от долины Каладарасси; мы спустились по нему через возделываемые поля и лес, что мне показалось вполне приятным, покидая безлесную Армению.
Та же самая деревня Каладарасси расположена весьма высоко в долине, которая разветвляется вокруг округлого отрога главной гряды, идущей с юго-востока на северо-запад и состоящей только из порфировых выбросов с крутыми и разорванными вершинами.
Впрочем, я использовал оставшийся день, чтобы взобраться на отрог до древнего месторасположения Каладарасси, находившейся в 2 верстах вверх от нынешней деревни, положение которой было выбрано лишь со времени взятия Эривани Русскими в 1827 году(38).
Я нашел у подножия скалы, составлявшей цепь с главными вершинами, достаточно древнюю церковь, окруженную надгробиями с армянскими надписями: старая деревня простиралась недалеко от кладбища.
Я скопировал на вратах церкви короткую армянскую надпись, из которой можно разобрать лишь слова: «Сей святой памятник… лекарь в 607 году армянской эры (1158 год христианской эры)»
Интерьер храма был убран подношениями или ex voto в форме терракотовых быков или лошадей с лампадами или канделябрами из того же материала, – все сработаны местным ремесленником. Если эта церковь разрушается, крупные сосуды погребаются под обломками, и антиквары спустя столетия (возможно, после того, как возникнет новая секта на осколках нынешней религии) собирающиеся их раскопать, столкнуться с трудностями в их объяснении и толковании: одному Богу известно, что они из этого сделают, какие мистерии изобретут, подавая отчет. Однако эти гротескные фигуры не что иное, как фантазия простого горшечника, не умевшего читать, но считающегося местным гением по факту изобретений подобного рода.
Вернувшись в деревню, я был осажден ее жителями, желавшими во что бы то не стало, чтобы я оказался лекарем и посетил их больных. Чтобы избавиться от их назойливости, мне пришлось совершить осмотр, где я видел только болевших водянкой и лихорадкой.
2/14 апреля наше путешествие началось с подъема к ручью Каладарасси, стесненного мелафиром, поднимавшим глинистые сланцы. Jugum, отделявший течение этого ручья от течения Каргара, представляет несколько кусков этого сланца. Я набросал с этой точки обзора все имеющееся на прекрасной лесистой долине Каладарасси и на еще белых от снега горах Алагеза, составлявших занавес с севера на юг. Вершины вырисовывались сосками как вулканические горы, не предлагая никаких разрывов, пиков и зубов наших Альп.
Спустившись затем к руслу Каргара, мы брели лишь по мелафиру и позднему порфиру всех видов вплоть до Шуши; местность оказалась необитаемой и лесистой. Мы вошли в Шушу через Эриванские ворота.
Шуша
Шуша является естественной почти неприступной крепостью. На куполе мелафиры простирается станина из компактного известняка Юрского периода, представляющая по всему периметру стену с недоступной вершиной, за исключением двух точек, защищенных двумя воротами – Эриванскими и Елисаветпольскими. Эта станина имеет 2 или 3 версты в диаметре и от 7 до 8 верст по окружности. Сам город Шуша занимает только малейшую часть данного плато; остальное служит кладбищем, садом или пустынно. Нельзя составить лучшего представления о плато Шуши, чем сравнить его для тех, кто знает Крым, с вершиной Чатырдага или со скалой Мангупкале.
Город Шуша, который, как говорят, насчитывает 15 000 жителей с гарнизоном, принадлежит к наиболее беспорядочным в мире явлениям; дома разбросаны произвольно; какие-то из них имеют определенный внешний вид, однако туда невозможно заселиться; большая часть их построены и покрыты черепичными крышами; несколько улиц, сработанных из наиболее отвратительной брусчатки, извиваются между этими хаотическими зданиями. Самый легкий дождь делает эти улицы непроходимыми; мы рискуем сломать себе шею посреди камней или упасть в плотную глину, покрывающую часть скалы. Повсюду нечистоты. Овраги, выдолбленные в глине или образованные расселинами, делают город еще более неприятным из-за необходимости объездных путей, чтобы их избежать. Ни одной церкви среди большого количества существующих в городе, ни одного памятника, которые заслуживают быть приведенными. Большой базар из камней и кирпичей носит по ошибке свое наименование – настолько жалкие товары выставлены здесь на продажу. Все называемое армянским базаром не что иное, как нагромождение хижин.
Василий Верещагин. Зал в доме татарина в Шуше. 1865 год
Василий Верещагин. Зал в доме татарина в Шуше. 1865 год
Шуше не хватает воды; колодезная вода ужасная и слегка солоноватая. Лучшая доставляется по водоводу за Эриванскими воротами, но в городе не смогли его отремонтировать.
Дома очень плохо сложены из камня и глинистой земли из-за высокой цены извести. Тем не менее, известнякового камня и древесины вполне в достатке в окрестностях Шуши; одна доставка их затруднена. Это одна из причин того, что столь дорога укладка хорошей мостовой; поскольку кубическая сажень (туаз) известняка для мостовой, водворенного на место, достигает 8 рублей серебром (32 франка), тогда как работа с кубической саженью стоит лишь 2 рубля серебром (8 франков). Эта дороговизна касается также и древесины для отопления, достигающей цену 60 копеек медью (1 абаз Шуши, 60 французских сантимов) за одного груженого дровами осла.
Население Шуши татарское или армянское: мы не делаем похвалы оному, а последние живут по большей части в нищенском состоянии. Лучше все покупать у Татар, чем у Армян.
Климат Шуши, как можно отметить благодаря метеорологическим наблюдениям, сделанным мной в течение 9 дней, и сведениям, полученным мной в области, в целом не является ни лучшим, ни самым благоприятным. Здесь холодно зимой, а слякоть, снег, морозы продолжаются до самой весны. 31 апреля (12 мая) 1833 года выпало столько снега, что можно было кататься на санках. В 1834 году имел место снегопад еще 12/24 апреля. Здесь устанавливалась хорошая погода лишь в мае и июне. Шуша никогда не отличалась большим зноем, а из плодов вызревали здесь только яблоки, груши, сливы и вишни.
Один из миссионеров евангелической Миссии Базеля вычислил, что высота Шуши над уровнем Каспийского моря была 4 000 футов или около того; подобной представала высота Турна, перевала Лож или вершины Вейссенштейн в Швейцарской Юре: Шуша превосходила на 400 футов вершину Броккена в Гарце и на 300 футов верхушку Везувия.
Метеорологические наблюдения в апреле 1834 года
16/4 Хорошая погода.
17/5 Туман, идущий с Карабаха с холодным воздухом, боровшимся с более теплым ветром, приходящим с юга.
Неоднократно туман, изгоняемый и снова изгоняемый, исчезал в течение суток.
Вечер, борьба прекратилась, как я того и ожидал, мощным дождем.
Прекрасная ночь.
18/6 Утро, превосходное время: замечательный вид на гряду Кавказа Нуху в отдалении. После полудня небо облачное. Вечер, дождь.
19/7 Утро, очень свежий воздух, туман; в течение суток дождь, смешанный со снегом. Дождь и снег на протяжении ночи, белые крыши в 8 утра.
20/8 В верхней части города все ветки деревьев покрыты коркой льда; весь день идет снег; ужасная погода: страшная слякоть.
21/9 Возвышенности Шуши белые от снега. Прекрасное ясное утро. В один час погода портится; дождь с обильным снегом, тогда как в Карабахе самая превосходная погода в мире. Ни на одном дереве нет листвы.
22/10 Утро, на восходе солнца земля белая от снега. Пасмурная и снежная погода весь день. В течение ночи от 10 до 11 – заморозки.
23/11 Вода с ледяной коркой, ясная погода. Я спустился сегодня на равнину Карабаха в Шах-Булак. Прекрасное солнце до вечернего восхода полнолуния.
Красивый луг и земля, устланная цветами.
24/12 Четверг, весь Карабах укрыт туманом до 8 или 9 часов; затем они поднялись и сгруппировались вокруг гор Кавказа и Шуши. Стояла самая великолепная погода на равнинной местности, тогда как в горах она была пасмурной и шел дождь. К вечеру все стало ясно, и открылись почти без снега красивые возвышенности. На равнине ощущалась душная и тягостная жара.
Несколько слов по истории Шуши и Карабаха
Карабагх (Черный сад) являлся древним Ираном или Арханом, как я уже объяснял выше(39). Издревле он оказался включенным в армянскую провинцию Сиуник или Сиссаган, образующую то, что называлось Арцахом, шедшим вдоль Куры на юг.
После разрушения царства Арсакидов Агхованы (Албанцы латинских авторов) овладели этой провинцией, включив ее в свое царство(40).
Случилось так, что в десятом, одиннадцатом и двенадцатом столетиях господство царей Армении распространялось и сюда. Но из-за своего месторасположения Карабах, открытый с востока всем народам Персии, с Каспийского моря и с Кавказа, получал оттуда своих правителей, зачастую назначаемых завоевателями-опустошителями.
Персы в последнюю очередь обрели верховенство над сим краем, когда орда Татар, спутников Тимура, пришли сюда поселиться. Тем не менее, Турки овладевали им на некоторое время, незадолго до Надир-Шаха, который забрал его у них, и чтобы изменить представление о населении оного края, вынудил добрую часть Татар возвратиться в Хорасан, где находились их старые жилища.
Татары с сожалением подчинились Надир-Шаху и использовали первую возможность (то была смерть шаха), чтобы вернуться в Карабах во главе с Туркоманом из Хорасана, из рода Джаванширов, именовавшимся Пана-Ханом.
В это время Карабах как раз оказался на пороге вторжений и преследований некоего Хаджи-Челеби, хана Шеки, Армянина, ставшего мусульманином-суннитом и показавшего себя в качестве заклятого врага христианской веры. Его зверства заставили многих христиан из его областей спасаться в Карабахе или на Кавказе. Хаджи-Челеби воспринял идею их гонения в их новых пристанищах, а особенно уничтожения им покровительствовавших меликов Карабаха(41). Чувствуя себя очень слабыми, мелики были счастливы увидеть прибытие Татар, избрав своим главой хана, объявив, что страна находилась под мусульманским господством. Пана-Хан, не желая довольствоваться тщеславным титулом, достиг своими интригами разобщения меликов, возымев над ними абсолютную власть.
Пана-Хан поначалу устанавливает свое местопребывание в Байяте у руин Берды, а затем в Шак-Булаке, замке и месте для удовольствий, возобновленном Надир-Шахом; наконец, он удалился в последнее место, в Шушу, в 1789 году, крепость, построенную на земле, принадлежавшей его тестю Шах-Назару.
Непрестанно возобновляющиеся мятежи в этих краях на предмет господства Персии вынудили его избрать прибежище, где бы он чувствовал себя в безопасности.
Пана-Хан умер в 1790 году: ему наследовал его сын Ибрагим.
В 1794 году евнух Ага-Магомед-Хан, шах Персии, используя свою ярость и мстительность, пришел, чтобы осадить Ибрагима в Шуше. Не достигнув успеха во взятии города, он повелел опустошить страну, уничтожив весь урожай, готовый быть собранным. Грузия затем подверглась тем же самым ужасам, испив до краев свою чашу, когда шах взял Тифлис, подвергши город разграблению и полному разрушению. И возвращаясь с этой чудовищной кампании, Ага-Магомед посчитал, что настал момент брать Шушу; он ее осадил второй раз, но тщетно; чтобы продолжить разрушение Карабаха, он повсюду воспрепятствовал сделать посевы, повелев на следующий (1796) год ханам Хои, Эривани и Нахичевани вторгнуться с большими отрядами в эту несчастную страну, опустошив ее окончательно. Они пришли во время сбора урожая, следуя по течению Аракса, разорили край, подвергнув его огню и мечу, взяв большой полон, который продали Туркам.
Голод со всеми своими ужасами овладел Карабахом, жители которого были вынуждены питаться травой. Эта пища раздувала внутренности людей; их тела становились черными, они падали замертво как пораженные апоплексическим ударом; бесчинства голода принуждали многих жителей эмигрировать; едва ли оставалась треть этих несчастных.
Между тем евнух Ага-Магомед вернулся с сильным войском, чтобы осаждать Шушу в третий раз. Ибрагим, видя голод и разрушение страны, спасался бегством, ища убежища у Омаи, Лезгинского хана.
Шуша, взятая шахом-евнухом, подверглась разграблению; богатые горожане лишились всего, чем обладали. Шах оставался здесь 25 дней, насыщаясь мстительностью… Но она и его настигла, ибо по прошествии сего времени он был убит сам одним из своих домашних.
Маммад-Бег, один из доверенных лиц Ибрагима, овладел тогда господством в Карабахе для своего хозяина, два месяца спустя вступившего в свою столицу.
Гянджа и ее ханство, зависимые от Персии, были взяты Русскими в 1804 году, когда Джават-Хан оказался убитым, а Ибрагим, чувствовавший себя слишком слабым, слишком одиноким, чтобы сопротивляться мощной империи, сдался армии генерала Цицианова, разбившей лагерь на берегу Курак-чая, умоляя генерала принять Карабах под покровительство России. 14 мая того же года был подписан договор. Ибрагим отказался от сюзеренитета Персии, дабы признать таковой за Россией, обещая выплачивать все годы подать в 8 000 дукатов. После чего часть русской армии вступила во владение крепостью Шуша. Ибрагим вскоре после этого был произведен в чин генерал-лейтенанта.
Василий Верещагин. Мечеть в Шуше. 1865 год
Василий Верещагин. Религиозная процессия на празднике Мохаррем в Шуше. 1865 год
Ибрагим не оставался долго верен; уже в 1806 году он вошел в тайные связи с Персами, которым обещал вернуть крепость Шушу. Комендант крепости майор Лисаневич, удостоверившись в измене, в сопровождении нескольких храбрых солдат отправился к Ибрагиму, стоявшему лагерем на небольшом расстоянии от Шуши, и повелел его порубать на куски вместе со всеми его доверенными лицами.
Вернувшись в Шушу, Лисаневич собрал диван, провозгласив ханом Мехти-Кули, старшего сына Ибрагима.
Мехти-Кули спасался бегством в Персии в 1822 году, а Карабах стал определенно присоединенным к России.
Но во время Персидской кампании 1826 года хан явился, чтобы выразить свою покорность, получив прощение от России, произведшей его в чин генерал-майора и назначившей ему пенсию в обмен за отказ от всех своих административных прав над Карабахом.
В течение этой войны Шуша бесполезно осаждалась шесть недель всей персидской армией лично под командованием Абаса-Мирзы.
Сегодня Шуша является столицей того, что называется Мусульманскими Провинциями, включающими в себя нижеследующие ханства: Шеки, Ширвана и Карабаха. Генерал там командует военным ведомством. Мехти-Кули жил еще во время моего проезда, тратя свои деньги на безудержные страсти и весьма мало интересуясь делами. Его вящим удовольствием слыла охота, на ней его сопровождали его любимчики.
Гражданские власти Карабаха также пребывают в Шуше; власти ханства Шеки находятся в Нухе, а Ширвана в Шемахе. Население трех ханств достигает сегодня 250 000 жителей.
Миссия в Шуше
Евангелический институт миссий Базеля с целью распространить свои обращения на мусульманские народы Южного Кавказа направил в эту страну нескольких из своих членов. Не представлялось более благоприятного положения для начала их тернистой деятельности, нежели в Шуше, где они водворились посреди неверных. Здесь они основали миссионерский центр Кавказа, имеющий определенную значимость, учитывая элегантные здания, построенные на средства и пожертвования большого числа душ, работающих в Швейцарии и других странах и способствующих процветанию данного религиозного учреждения.
Но я пожелал бы, чтобы столько затраченных денег, столько веры и рвения возымели бы лучшие результаты, когда бы мусульмане позволили себе прикоснуться и легче прийти к христианству. К моему большому сожалению, все обстоит иначе. Эти слепцы, как и многие секты христианства, обладают несчастной идеей верить, что они одни пребывают на благом пути; что им одним принадлежит благое откровение, и они знают волю Божию. Они смеются над бедными христианскими миссионерами, которые желают их обратить, находя эту вещь настолько нелепой, насколько ее находят и христиане, когда евреи желают их обратить в иудаизм. Наша религия, как они говорят, по существу более совершенная и возвышенная, чем ваша, и вы хотели бы заставить нас сделать шаг назад!
Обращения мусульман крайне редки, а если и получается этого достичь в отношении некоторых из них, то всегда с какой-нибудь заинтересованностью с их стороны. Единственным средством, остающимся для этих усердных миссионеров, чтобы загнать несколько овец в стойло, это собирать бедных брошенных татарских детей, воспитывая и просвещая их. Труд, поистине, достойный похвалы; армяне также пользуются благорасположением миссионеров. Но, признаюсь, что направление мужчин столь далеко ради нескольких детей, которые нашли бы и другие христианские школы в Шуше, требует больших затрат, а для дам разве лучше устремляться в такую даль в своем рвении и беспокоиться, убивая себя работой в пользу неизвестных людей, когда у твоего порога, в твоем селе, в твоем квартале столько бедных знакомых детей без родителей и очень нуждающихся в помощи, а порой и брошенных. Надеюсь, что скоро Турки задумают к нам послать миссионеров и позаботятся о наших детях.
Истинная заслуга миссионерского института Базеля отнюдь не дорогое содержание религиозного центра в Шуше, но обеспечение пасторами семи немецких колоний Южного Кавказа, без которых они бы оказались паствой без наставников и без религиозного образования.
6 апреля я собрался с господином Кологривовым совершить небольшую экскурсию по окрестностям Шуши; вместо того, чтобы выехать через одни из больших ворот, мы умудрились скользить вдоль наиболее опасной тропы, извивающейся по карнизам скалы с южной стороны; иногда нужно было делать прыжки от 5 до 6 шагов, удерживаясь за кустарники; тем не менее, как только этот пункт скалы стал досягаем, ее перегородила башня, единственное укрепление Шуши, кроме двух городских ворот. Идя вдоль стен скалы, я обнаружил несколько интересных спиралевидных ракушек и несколько других земных моллюсков(42).
Мы спустились в деревню Шушакенд, построенную с несколькими мельницами на берегу Каргара; именно отсюда я зарисовал вид скалы Шуши(43).
Мы обходим часть скалы, чтобы хорошо рассмотреть ее основание, составленное только из мелафира или из измененной им породы: это по большей части глинистый или кварцевый отожженный сланец, в котором часто узнается последовательность иногда опрокинутых слоев; поверх этого отожженного сланца идет также измененная конгломератная скальная порода(44); жар, воздействовавший на нее, не смог ее расплавить; плавкой этого конгломерата является зеленоватая тальковая масса, усеянная маленькими точками белых кристаллов, похожих на фельдшпат. Составляющие данный конгломерат булыжники сохранили свою форму, хотя и изменились; большая часть скальных обломков древнее массы, но той же самой природы или композиции: это древний разрушенный порфир, измельченный и загрунтованный более молодым порфиром.
Базальт или скорее мелафир со сферическими концентрическими гранями, как подобный же в крымском Партените, образует довольно значительные слои глинистого отожженного сланца. Ядро не всегда хорошо отмечается, как и более внешние слои. Кроме этих возрожденных слоев, примитивная масса которых узнаваема, обнаруживаются массы как землистые, так и уплотненные, произведенные из других скальных пород, происхождение которых узнать невозможно: это настоящие мелафиры(45), наполняющие расселины и излившиеся на другие измененные скалы или проникшие через чистый известняк(46). Эта пироксеническая масса зачастую очень загружена железом и сильно окрашивает пальцы в красный цвет при прикосновении.
Чистый известняк, покоящийся на хаосе мелафира и восстановленных пород, плотный, желтовато-белого оттенка; несколько частей мне показались доломитными. Слои достаточно хорошо сохраняются и образуют упорядоченные станины толщиной в несколько футов: здесь почти без окаменелостей или если таковые имеются, то прочно цементируются со скалой; это аммониты, белемниты, теребратулы.
Поднимаясь по Каргару, мы заметили мужчину, лежащего на животе на краю ручья и сильно занятого: мы приблизились к нему, чтобы увидеть, что он делал. Он курил, что оказалось наиболее экономичным способом, какой можно было представить, ведь он не имел трубки с водой или кальяна. Вот как он это исправлял. Выкопав в земле маленькую лунку, но большую как внутренность турецкой трубки, он поместил под ней с тонкой палочкой шланг толщиной четыре дюйма. Затем, подняв свою трубку вторым взмахом палочки, он открыл ее у цветка на земле, и вот трубка готова. Чтобы превратить ее в калиан, он брал немного воды в ладонь, выливал ее из шланга и смачивал землю; затем, наполнив лунку табаком, он его зажигал, приспособив соломенный шланг к концу выпускной трубы, и кальян полностью приводился в действие.
Мы вернулись в город через Эриванские ворота.
