Федор Федорович Метлицкий
Раздвоение
7
В Парламенте было шумно. Кроме депутатов, пришли активисты.
Моложавый Председатель смотрел на встревоженных депутатов и гостей, сидящих по краю большого овального стола и на приставных стульях вдоль стен. Казалось, это были незнакомые ему люди, в них нет былого согласия.
Депутат с жирным лицом, похожий на политолога Кизякова из почти забытого зазеркального пространства, нес в зал профессорскую убежденность:
– На человеческий гуманизм рассчитывать нельзя. Искусственный интеллект, в котором мы заложили гуманистические начала, может справиться лучше.
Эльф, с вздыбленными волосами на голове, прервал приказным тоном, не терпящим возражений:
– Робот может не знать, спасать одного или всех. И будет в недоумении молчать, пока гибнет мир. А у человека есть выбор.
– Робот решает проблемы практические, – вякнул кто-то.
Псевдо-Кизяков, морщась от возражений, продолжал:
– Мы никогда не построим общество, где все будет хорошо. Будут другие проблемы. Вот они и возникли сейчас. Можем решить их только мобилизационным путем. Общим подходом к управлению народным хозяйством на основе ОАС – Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации. На микро- и макроэкономическом уровне. Первое – приоритеты. Сейчас это – оборона. Второе – режим «от конкуренции – к кооперации». Третье – закрытый характер системы национальных финансов. На фоне угрозы санкций со стороны западной цивилизации внутреннее экономическое развитие важнее эспорта.
Эльф отрезал нахальным тоном:
– Человеческому существу дан самый тонкий мыслящий инструмент природы, который не может тупо доверять самым передовым технологиям. Это вопрос не искусственного интеллекта: как добиться мира без кровопускания?
Жирный политолог досадливо скорчил физиономию.
– Новые технологии могут искусственно отвернуть астероид, естественно мчащийся к нам – убивать.
Это была разминка.
Председатель прервал:
– Как же мы ответим на вызов западной цивилизации?
Эльф уверенно сказал:
– Надо договариваться. Ведь это уже было однажды! Снова дать возможность вспомнить былую дружбу. Ведь мы считали – это навеки.
Толстый филолог, из круга общественности, жалобно сказал:
– Зачем ссора? А ведь как было хорошо! Спокойно творили добро…
Председатель тоже вздохнул. Как человек военный, он считал, что в критической ситуации все должно подчиняться одному главнокомандующему. Все – сверху донизу – беспрекословно. Тогда гораздо легче сдвигать эту махину общества в необходимом направлении. Хотя придется нести на себе невыносимую тяжесть ответственности, не на кого свалить.
А сейчас – что? Да, новые технологии – это хорошо, легче передать им ответственность, это даже лучше, чем коллективная ответственность.
Здесь, в парламентской республике, решения принимались, как у древних греков на Агоре, – с участием всех взрослых граждан. Вместо всеобщего собрания каждый посылал аватарку со своим мнением прямо в парламент, куда избраны уважаемые известные люди, и его голос учитывался мгновенно в компьютерном центре. Решения были результатом большинства собранных голосов. Правда, так и не был решен вопрос: что делать, если судьбоносные обстоятельства противоречат мнению субъективного большинства? Это зависело от гениальности избранных умов.
И вообще, как улучшить выборы? Раньше его парламент был послушным – куда он повернет дышло, так оно и вышло. У кого сила, то и давило. Нет, там не преодолевалась проблема, так и не разрешенная в истории. И здесь уважаемые депутаты тоже были людьми, и гнуть в свою сторону им было не чуждо.
Никто не знал до конца, кто этот человек – темный ящик – ставший Председателем новой парламентской республики.
Получил ли он большинство голосов? Или выбрали, как обычно, наугад, рассчитывая на красивого, крепкого и сообразительного, по-военному немногословного и умеющего держать слово, в общем, харизматичного. Здесь ему легко далось стать ярым сторонником парламентской республики, исключающей авторитарный стиль правления. Это был иной, самоуправляемый мир.
Стали ходить слухи, что он «засланный», что его избрала команда, прибывшая вместе с ним из параллельного мира перед новой угрозой катастрофы. Или его поставило тайное Мировое правительство. И вообще, правительства обеих цивилизаций возглавили оборотни – посланцы из жестокого потустороннего пространства, которые всегда боролись не за жизнь человека, а за геополитическое доминирование на планете.
Заслали? Во всяком случае, первое впечатление от встречи с новым миром сразило его – иллюзия рая! Это было так противоположно его постоянному состоянию сопротивления перед исконным врагом, что он сразу не поверил. Понял, что душа его втайне всегда желала такого блаженного состояния. Ему почему-то нравились простодушие и наивность этого народа, любил в нем свое детство и все бесхитростное окружение в чудесном мире. И поверил в единственную справедливость нового общества.
А впереди ждало что-то несусветное…
Председателю снова приходилось решать вопрос: что делать перед проснувшейся угрозой западной цивилизации? Повести страну на битву, не прощая унижения чести народа, ставшего своим? Или искать мира, унижая достоинство и страны, и себя. Ведь, за границей считали, что первым, кто заварил эту кашу, был именно он, лидер менее сильной цивилизации.
Председатель с тяжелым чувством обратился к депутатам:
– Вопрос трудный, как руководить страной в нынешней обстановке – коллективно или единоначально?
Здесь, как в прежней истории, тоже не могла быть решена эта проблема. Он поймал себя на мысли: неужели перестал мыслить по-человечески, и вернулся к мышлению геополитическому?
Естественно, озадачились и депутаты. В случае войны командующим должен быть один человек. Приходится отдавать бразды правления одному человеку, как правило, военному, потому что для войн нужна дисциплина, и кто как не бонзы в погонах с каменными лицами способны с помощью заградотрядов вышколить воинство? Опять забытый авторитаризм?
Как становятся диктаторами, навязывающими свою волю? Это следствие обособившейся, ощетинившейся перед внешней угрозой нации, которая ведет к национальному эгоизму, национализму, вражде и войнам. И диктатор, лишая свободы слова, делает вид, что это не он, а так должно было быть, роковое стечение обстоятельств, объективное течение истории человечества. В каждом вожде-победителе черти водятся. И они заражают большинство своих подданных.
Эти мысли тревожили депутатов, сидящих за длинным овальным столом.
Псевдо-Кизяков нарушил раздумья:
– Нет вопроса: или они, или мы. Добудем, так сказать, себе чести, а князю славы. Такова природа космоса.
И выдал выношенное:
– Как известно, все цифровые следы экономики, логистики, личности каждого гражданина, вплоть до наших желаний, вложены в цифровую сеть. Наши естественные потребности в крыше над головой и потреблении пищи, и духовная жажда – в познании истории, культуры, достижений науки, тренировки психики и мозга исполняются почти мгновенно. Нужно нашу цифровую цивилизацию полностью переориентировать на мобилизационный лад, повернуть на помощь фронту, победе.
Эльф с вздыбленными остатками волос закричал:
– Вы кто такой? Рептилоид с другой планеты?
Агора, в которой, как предполагали граждане нового мира, заседали большинство «засланных», высказалась в защиту чести нации.
8
Страсти накалялись. Логика противостояния вела к перенаправлению ресурсов на войну, сжимание прав и свобод граждан, ужесточению цензуры.
Все, что раньше защищала цивилизация, стало сомнительно. Сохранение вечного мира, великие идеи гуманизма, интернационализма, старая мораль… Страдания народа в Великой отечественной войне воскресли в пропаганде, призывающей на подвиг во имя защиты родины. Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой… Хотя никто не понимал: за что?
Возродились в подсознании людей давно забытые чувства, питавшиеся противостоянием: патриотизм, приносящий в жертву самого себя во имя победы, суровый долг, корежащий нежную душу, азарт в бизнесе, взвинчивающий цены на беде и нуждах населения, предательство и дезертирство …
Теперь это начинается заново. Тогда что? – думал Иванов. Неужели все повторится? И мы хвостом следуем за тем «реальным» миром, в котором пострадала моя душа.
____
И только сейчас стало страшно – от мысли, что сын будет под пулями.
Иванову вручили повестку на мобилизацию сына на фронт. А он сейчас заканчивает обучение в знаменитом центре IT-программирования в престижном университете Америки, скоро должен приехать.
До сих пор основы постоянной защищенности семьи в обществе сплошной близости не были поколеблены, не было беспокойства за сына, если бы даже не было их, родителей. Но сейчас, когда появилось разобщение, отец чувствовал, что основы внутреннего покоя пошатнулись. Еще и сына могут отнять…
Он решил зайти в военкомат.
За стандартным столом сидела строгая дама с официально красивой пышной прической.
– Решили пойти добровольно? – спросила с дежурным приятием.
Он замялся.
Она изменила тон.
– Может быть, вы в списке?
Порылась в списках, нашла его фамилию и сухо сказала:
– Вы пока в резерве.
– У меня вопрос. Почему моему сыну, студенту, вы прислали повестку? Вроде бы есть указание – студентов не привлекать.
– Так вы что, насчет сына?
Нашла фамилию сына.
Лицо ее изменилось на суровое.
– Да, ваш сын подлежит мобилизации. Он студент во враждебной стране. Вы что, не хотите, чтобы он защищал Родину?
Иванову было совестно, словно прятался за спину кого-то, взявшего ответственность на себя.
Ясно, она резко отделяла служебный долг от природного естества рождающей жизнь женщины.
Он ушел униженный.
Ему казалось, самые отвратительные женщины – те, что играют в мужские игры: участвуют в насилии над людьми, над другими народами, в грубом разделении земель и стран. Женщина должна сходить с неба, она рожает потомство, продлевает род людской. И видеть ее в роли судьи, прокурора, министра, равнодушно зачитывающей приказы или сроки отсидки, – отвратительно.
