Евгений Валерьевич Лотош
Корректор. Книга четвертая. Река меж зеленых холмов
– Нет, Лика. Я же все-таки не совсем дура. У мамы и папы есть свои привязанности. Думаешь, мама согласится жить вечно, зная, что тетя Мацура умрет? И у Мацуры есть свои друзья и родственники. Цепная реакция, а в конечном итоге – планета, населенная одними Демиургами. Лика, такого нельзя допускать. Миллиард с лишним Демиургов, и у подавляющего большинства из них ответственности не больше, чем у обезьяны. Миллиард обезьян с атомной бомбой, и нашей Вселенной конец. Так нельзя. Нельзя дарить силу лишь некоторым, это несправедливо, и нельзя дать ее сразу всем, потому что все друг друга сразу же перебьют. Мне хорошо, когда я вспоминаю, что ты никогда не умрешь, но сама я не могу последовать за тобой.
– Каси, ты говоришь просто чудовищные глупости!
– Возможно. Я же говорю – я просто глупая женщина, волей случая затесавшаяся не в ту компанию. Лика, ты смиришься со временем, а потом даже облегчение почувствуешь, что все так вышло. Я пробуду с тобой еще год, или два, или двадцать лет, сколько тебе потребуется, а потом уйду.
– Каси, милая, – Палек прижал ее к себе еще крепче, так что девушка полузадушенно пискнула, – ты говоришь глупости, но я тебя понимаю. Я тебя об одном прошу: пожалуйста, не принимай сейчас никаких окончательных решений, ладно? И если вздумаешь самоубийством покончить, чтобы меня освободить, имей в виду – я так же поступлю, поняла?
– Не бойся, Лика, – слабо улыбнулась ему жена. – Я никуда не уйду от тебя, пока тебе нужна.
Внезапно она ткнула его кулачком в живот, так что Палек охнул от неожиданности.
– Ты Яни передал слова Кампахи? – грозно спросила она, выпрастываясь из его объятий. – По глазам вижу, что нет. Ну-ка, живо на связь и говори все, как есть. И вообще, топай отсюда. Обед вот-вот настанет, Ирэй появится, а ты тут рассиживаешься. Что я ей скажу – дядя Лика приехал невидимкой?
– Так я же занавески…
– А маленькие дети сквозь них видят, чтоб ты знал. У них еще нужные шаблоны мышления не сформировались. В инструкции в примечании написано. Я тут как-то практиковалась – восемь взрослых в дворе мимо меня прошли и не заметили, а Ирэй с первого взгляда обнаружила. Кстати, слышишь восторженные визги и писки в коридоре? Легка на помине.
– Действительно, сейчас появится, мелочь пузатая, – на мгновение взгляд Палека стал отсутствующим. – Каси, я исчезаю. Но не вздумай…
– Конечно, не вздумаю, – торопливо оборвала его Канса. – Изыди, акума!
Проекция Палека растаяла в воздухе за мгновение до того, как скрипнула, распахиваясь, дверь, впускающая Ирэй.
– Мама Канса! – крикнула она с порога. – Мама Канса, я на лошадке катаюсь!
– «Каталась», – машинально поправила Канса, торопливо поднимаясь с кровати. – Надо говорить – «каталась». Ну что, проголодалась окончательно? Рано еще…
– Ма, ма! – энергично закивала маленькая разбойница. – Очень прохолодалась! Мама Канса, побежали обедать! Мой живот хромко стонать!
– Да уж, действительно, стонет, – улыбнулась Канса. – Ну, что с тобой делать. Пойдем.
06.08.858, вододень. Западный Граш, город Камитар
Дорога, противу ожидания, оказалась очень даже неплохой – в две полосы, асфальтированной и довольно гладкой. Благодаря периодически обновляемому планетарному атласу Демиургов Саматта знал, что в Мураташе хватает дорог с твердым покрытием, но ожидал он куда меньшего. Дорожному полотну под колесами автомобилей далеко до скоростного катонийского шоссе, но хотя бы прекратилась выматывающая душу тряска колеи в сухой земле, что в здешних местах гордо именовалась «грунтовой дорогой».
От выезда на асфальт до Камитара было всего верст пять с небольшим, которые кортеж из трех джипов пролетел за три минуты. Саматте не нравилось, что ради очередного раунда рутинных переговоров приходится за сто пятьдесят верст волочь с собой три настоящих машины, добивая и без того едва дышащую подвеску, а также напрямую контролировать восемь фантомов-«телохранителей». Но не согласиться с Семеном не мог. Явись он в одиночку – выглядел бы бедным нищебродом, с которым и общаться-то противно. Одно дело – первая встреча с глазу на глаз, и совсем иное – формальные переговоры с четырьмя Повелителями Ветра, официально представляющими клан Выжженных степей. Да и провоцировать любителей простых и окончательных решений не следовало. Самое скверное заключалось в том, что автомобили пришлось забрать у мобильных патрулей, оставляя их без транспорта, а участок в восемь тысяч квадратных верст – вообще без прикрытия. Если же использовать автомобили-фантомы, кто-нибудь из его подчиненных может заинтересоваться, на чем же шеф катался на такое расстояние. А скрывать факт публичных переговоров от своих нельзя, да и не нужно.
…к-ссо! Почему он сразу не догадался припрятать настоящие автомобили в джунглях и использовать вместо них фантомные копии? Треклятая инерция мышления. Саматта с досадой хлестнул себя ладонью по лбу и принялся сумрачно пялиться в лобовое стекло. Хорошо хоть он сообразил засунуть свою проекцию в машину только на последних верстах. А то хватило бы глупости ехать в ней с самого начала. И когда он наконец привыкнет к своим новым возможностям?
Холмы, между которыми петляла дорога, покрывала чахлая и выгоревшая на исходе лета травка, которую меланхолично щипали большие овечьи отары и коровьи стада. Лошадиный табун, и тот какой-то хилый, голов на пять-шесть, промелькнул лишь однажды. Мелькали одинокие фермы с обширными загонами для скота, волновались под ветром правильной формы поля пшеницы и собы. Похоже, когда-то вольные кочевые лошадники, гуланы давно и бесповоротно превратились в оседлых земледельцев и скотоводов, и лошадь для них осталась лишь символом, напоминающим о стародавних временах. Дорогим, тщательно лелеемым символом, но не более того.
Город выпрыгнул навстречу из-за холмов неожиданно. Впрочем, назвать его настоящим городом было сложно. Несмотря на пятьдесят тысяч человек и две тысячи орков населения Камитар казался одной большой деревней. Даже длинные приземистые здания скотобоен, ткацких фабрик и вонючих дубильных цехов, мимо которых проносился кортеж, не меняли впечатления. Одноэтажные глинобитные дома, обнесенные высокими заборами, валяющиеся в пыли собаки, вывалившие из-за жары языки, бродящие вдоль улиц и нахально перегораживающие дорогу коровы и козы… Сонное царство. И бедность, явная и неприкрытая. Становится понятным, почему клан Выжженных степей сначала покровительствовал Дракону с его транзитом наркотиков, а теперь совсем не против поддержать проекты, сулящие всей Мураташской области стремительное развитие. Да, переговоры обещают пройти легко, без особых подводных камней, и ясно, почему Рис едва ли не силой выпнул его сюда в одиночку.
Не расслабляйся, тут же одернул он себя. Ты впервые на переговорах такого уровня, да еще и по предмету, в котором почти ничего не смыслишь. Самое то настроение, чтобы их запороть. Это тебе не морду бить и не лекции скучающим студентам читать. Соберись-ка, дружок, и кончай выносить глубокомысленные суждения раньше времени.
Как и описывалось в приглашении, дорога привела кортеж в центр города к довольно большой мощеной площади (брусчатка тут же отозвалась в рессорах зубодробительной тряской). По ее периметру располагались несколько богатых трехэтажных домов, облицованных деревянными панелями и обнесенных ажурными чугунными оградами – немыслимой роскошью по местным меркам, а также пара скучных одноэтажных зданий явно административного вида. За каждым зданием виднелись какое-то хозяйственные постройки. Ворота одного из особняков дрогнули и поехали в стороны, как только джипы выехали на площадь, и скучающие возле них десятка полтора мужчин в праздничного вида коротких халатах-хантэнах поверх полотняных рубашек и штанов явно оживились и немедленно бросились строиться возле ворот. От группы отделился мальчишка лет десяти и со всех ног бросился к дому, вероятно, предупреждать. Повинуясь мысленной команде Саматты, фантом-водитель головной машины лихо развернулся и резко затормозил в двух шагах от встречающих. Остальные джипы повторили маневр. Прихватив чехол с проектором, Саматта неторопливо, как подобает важной персоне, выбрался на мостовую и остановился в нерешительности. Захлопали двери, и «охранники» с каменными физиономиями тоже полезли наружу, демонстративно держа напоказ висящие поперек груди автоматы.
– Момбацу сан Саматта Касарий, – высокий мужчина в особо пестром хантэне шагнул навстречу и низко поклонился, сверкнув серебряной серьгой в ухе. Остальные встречающие повторили поклон и замерли, не распрямляясь. – Момбацу сан Тархан ах-Камитар и остальные ожидают тебя. Следуй за мной. Твоих людей разместят…
– Мои люди подождут здесь, у машин, – весьма невежливо, как того требовал образ, перебил его Саматта, внутренне передернувшись. Что за манеры он вынужден изображать! Неужели здесь вежливость к слугам и подчиненным и в самом деле считается признаком слабости? – Веди меня.
– Да, момбацу сан, – снова поклонился высокий. Больше не говоря ни слова, он повернулся и степенно направился к дому.
Шагая за ним, Саматты быстро просмотрел особняк на предмет людей и оружия. Он уже научился задействовать сканеры уголком сознания, не отвлекаясь от управления своим псевдотелом, и надеялся, что в скором времени доведет навык до автоматизма. Лучший способ выбраться из любой ловушки – не попадаться в нее. В противном случае потребуется либо убивать, либо демонстрировать нечеловеческие способности, либо тратить прорву времени на потенциально безуспешные переговоры. Но на сей раз все было чисто. Шестеро вооруженных людей в большой комнате, похоже, в караулке, в правом крыле здания, и десятка два невооруженных. Эн-сигнатура Тархана – в группе из семи человек в комнате на первом этаже. Остальные – четверо мужчин и две женщины. Больше в соседних комнатах никого и ничего нет, если не считать скрытой примитивной системы звукозаписи. Одна из женщин – наверняка Смотрящая ГВС, но кто вторая?
Двери небольшого и довольно уютного зала для встреч распахнулись перед ним, и он, с трудом подавив позыв сбросить тяжелые армейские ботинки, вошел, тихо ступая по мягкому ковру. Навстречу ему поднялись шестеро. Он заранее выучил в лицо всех, кто намеревался присутствовать, но формальную процедуру знакомства требовалось соблюсти.
– Момбацу сан Саматта, – коротко и надменно поклонился Тархан. Хозяин встречи выглядел весьма неформально – в безрукавке на голое тело и широких черных штанах до колен. На его коже по всему телу виднелись многочисленные татуировки. – Было ли твое путешествие легким и приятным?
– Момбацу сан Тархан, – Саматта поклонился в ответ. – Все тяготы скрашивало ожидание твоего гостеприимства, и я чувствую себя вполне освеженным.
– Рад слышать. Позволь познакомить тебя с остальными. Повелитель Ветра, мой младший брат Мистан ах-Камитар. Повелитель ветра Тахмурат Цокк. Повелитель Ветра Цахарра Паллашумар. Наместник Великого Скотовода в Камитаре Иванъя Мэситэ. Смотрящая Глаз Великого Скотовода в Камитаре Сингара ах-Фарука.
Все называемые в свой черед кланялись, и Саматта кланялся в ответ. Интересно, а где еще одна женщина? Он снова задействовал нейросканер. Эн-сигнатура обнаружилась в углу комнаты – но не внутри ее, а за тонкой сдвижной перегородкой, замаскированной под деревянную стенную панель. Девочка лет четырнадцати-пятнадцати, скрючилась в углу тесного чуланчика, крепко прижимая к груди… что? Не разобрать, а детальное сканирование требует слишком высокой концентрации внимания. Но что-то очень знакомое… кто она? На всякий случай поиск по эн-сигнатуре – идентификация проведена – Мизза ах-Камитар, девиант четвертой категории, эмпатия, последний визуальный контакт – второго шестого восемьсот пятьдесят восьмого в Западном Граше, координаты… Мизза. Та девочка, которую Тархан притащил с собой и в прошлый раз. Живой детектор лжи, вот как. Интересно, а знают ли остальные об ее присутствии? Неизвестно, как Тархан к ней относится на самом деле, но эксплуатировать не стесняется. Надо будет пару раз сделать перерыв, чтобы дать ей отдохнуть. Возможно, выйти погулять и увести остальных, чтобы она могла вылезти и размяться.
– Что-то не так, сан Саматта? – осведомилась бронзовокожая раскосая тарсачка в деловом костюме, на которую Саматта уставился невидящим взглядом. К-ссо. Все-таки потерял контроль за проекцией.
– Прошу прощения. Я пытался запомнить имена, – поспешно откликнулся Саматта. – Они для меня не слишком привычны, а я не хочу никого оскорбить по недомыслию.
– Иностранцу в наших краях сложно, – со скрытым сарказмом согласился наместник. – Не беспокойся, сан Саматта, мы не обидимся, даже если ты ошибешься.
А уж я получу максимальное наслаждение, утешая попавшего в неловкое положение чужака, красноречиво добавил его взгляд. Понятно, политикан, интриган и сукин сын – пробу ставить некуда. Впрочем, на таких должностях иные и не держатся, хоть в Граше, хоть в Катонии. Ничего, дружок, в такие игры можно играть и на пару. Память памятью, но… Повинуясь его приказу, система мониторинга прицепила к каждой персоне в комнате ярлык с именем. Теперь наместник может ожидать ошибки, пока Срединный океан не пересохнет.
– Заранее признателен за хорошее отношение, – Саматта еще раз отвесил поклон с максимальным изяществом, на которое только оказалось способным его крупное мускулистое тело. – И предлагаю не терять времени. Я собрал вас здесь…
При этих словах наместник и один из Повелителей Ветра, Цахарра, едва заметно поморщились. Да-да, ребята, именно я собрал, а не вы меня позвали, как бы это ни было оформлено. Собрал – и не упустил случая ткнуть вас носом в данный вопиющий факт.
– Я собрал вас здесь для того, чтобы рассказать о планах нового правительства Сураграша по дальнейшему развитию страны. Некоторые планы напрямую касаются Камитара в частности и области Мураташ в целом. Если позволите, я продемонстрирую визуально.
Он поставил на стол заранее заряженный материалами проектор, двумя быстрыми движениями освободил его от чехла и щелкнул кнопкой включения. Над столом замерцал дисплей саженной диагонали, в котором начал медленно вращаться новый герб Сураграша: сетчатая пальма на фоне далекой горы с белоснежной раздвоенной вершиной. В исполнении Палека окрестности Аллахамана вышли настоящим шедевральным пейзажем, который ценители оторвали бы вместе с руками. Через нейросканер Саматта почувствовал струящееся от тарсачки и двоих гуланов одобрение.
– Прошу присаживаться, господа и дамы, и располагаться поудобнее, – Саматта вдруг снова почувствовал себя лектором в аудитории. – Нам предстоит немного вспомнить географию Сураграша и Западного Граша, чтобы понять, куда и почему нам предстоит двигаться дальше. Итак, как известно, территория современного Сураграша расположена по обеим сторонам горного хребта Шураллах, образовавшегося на стыке Юго-западной и Бесконечной тектонических плит. Вулканическая активность в наших краях давно минимальна, но геологическая история способствовала накоплению разнообразных ресурсов. Как показывают исследования, окрестности хребта очень богаты неорганическими полезными ископаемыми, а чуть подальше, ближе к равнинам, расположены залежи высококачественного каменного угля, годного для коксования, которые можно разрабатывать открытым способом…
Изложение проектов, связанных с постройкой в Сураграше карьеров, шахт, коксовых батарей и сопутствующих производств, горно-обогатительных и металлургических комбинатов, а также связанных с ними новых транспортных путей через территорию Мураташа, заняло у него часа полтора. Его несколько смущало отсутствие вопросов и комментариев со стороны слушателей, но он привык читать лекции в любой обстановке. В конце концов, он сам тоже не любил спрашивать до того, как ухватит общую картинку. Еще его смущало, что Тархан изредка хмурится и постукивает по пуговке коммуникатора в ухе, но, в конце концов, могут у хозяина дома иметься и другие дела, кроме как слушать заезжего лектора? Закончив краткое описание последнего проекта, он с облегчением выдохнул и выжидающе посмотрел на остальных.
– Я закончил, – сказал он. – Теперь я готов отвечать на вопросы.
– Чуть позже, – дружелюбно улыбнувшись, сказал Тархан. – Время обеденное, и тебе, сан Саматта, наверняка хочется дать отдых горлу. Я предлагаю всем пройти в столовую, где нас уже ожидают напитки и закуски, и после небольшого перерыва мы продолжим.
Он первым встал со своего места, подошел к двери и распахнул ее.
– Честно говоря, я не голодна, – сообщила Смотрящая. – Я бы предпочла пока задать сану Саматте дополнительные вопросы.
– Я тоже, – кивнул наместник. – Господин Саматта, что скажешь ты?
– Наверное, освежить горло – неплохая мысль. Кроме того, мне хотелось бы просмотреть оставшиеся у меня материалы, которые я хочу вам оставить, чтобы вы посмотрели на досуге.
И пусть девочка тоже передохнет, мысленно добавил он. Валите из комнаты, ребята, и дайте человеку размять ноги. Как она там себя чувствует? Он скользнул нейросканером по скорчившейся за панелью девочке – и внезапно почувствовал то, что упустил в первый раз.
Тоска. Бесконечная безграничная серая тоска, от которой возникает только одно желание: умереть побыстрее.
Да что с ней такое?
– Желание гостя – закон, – Мистан, поймав взгляд Тархана, вежливо склонил голову. – Да и я не возражаю против краткого перерыва. Момбацу сама Сингара, мне бы тоже хотелось послушать и твои вопросы, и ответы на них. Пятнадцать минут – невелика задержка. Пойдемте, братья.
Он поднялся и в сопровождении недовольно переглянувшихся Тахмурата и Цахарры вышел из комнаты.
– Хорошо, не станем мешать, – нехотя согласилась Смотрящая. – Сан Иванъя, ты бываешь здесь чаще меня. Не проводишь меня в столовую?
– С удовольствием, сама Сингара, – ответил гулан.
– Сан Саматта, я присоединюсь к вам через минуту, – нетерпеливо бросил Тархан, оставшись в комнате с Саматтой наедине. – А сейчас не оставишь ли меня одного?
Саматта заколебался. Эмпатор снова толкнул его в грудь исходящей из-за панели волной серой тоски, и он понял, что сейчас совершит очередную глупость.
Он шагнул к двери – и, толкнув, захлопнул ее. Потом повернулся к Повелителю Ветра.
– Сан Тархан, – холодно сказал он, – во-первых, довожу до твоего сведения, что я замечательно контролирую свои эмоции. И ни один детектор лжи, ни живой, ни электронный, меня не уличит, даже если я заявлю, что у меня десять ног. Во-вторых, в нашу прошлую встречу мне показалось, что тебе Мизза небезразлична. Зачем же ты заставляешь ее часами сидеть в тесном мрачном чулане? Может, все-таки отправить ее домой?
Надо отдать должное гулану – удар держать он умел. И проигрывать – тоже. Мелькнувшее на его лице изумление немедленно сменилось показным равнодушием.
– Как ты узнал? – меланхоличным тоном спросил он.
– Когда я служил в спецназе, умение распознавать даже самые тихие шорохи, издаваемые человеком, не раз спасало мне жизнь, сан Тархан. А ребенок в ее возрасте без специальной подготовки не умеет сидеть, совсем не шевелясь. Ты не хочешь ее выпустить?
Он указал пальцем на ложную стенную панель. Повелитель Ветра внимательно изучил его лицо, кивнул и сдвинул перегородку в сторону.
Девочка сидела, скрючившись в три погибели, и уставившись в пол. Она, казалось, не обратила никакого внимания на случившееся.
– Мизза, – негромко позвал Тархан. – Ты в порядке? Что с тобой?
Девочка медленно подняла голову, и Саматта невольно вздрогнул, увидев ее запавшие глаза, окруженные глубокими тенями. Ее лицо заметно исхудало. Потом ее взгляд упал на Саматту – и приобрел некоторую осмысленность.
– Момбацу сан Саматта Касарий, – еле слышно прошептала она. – Ты ведь Саматта Касарий, да?
– Да, Мизза, – Саматта шагнул мимо нахмурившегося Тархана и присел перед ней на корточки. – Я Саматта Касарий. Ты помнишь меня? Мы встречались недавно в холмах.
– Ты знаешь, кто такой супервизор?
– Что? – Саматта опешил так, что едва не потерял равновесие. Слово «супервизор» смутно ассоциировалось у него только с давней историей Бикаты и Калайи. Кажется, термин каким-то боком относился к Камиллу. Но девчонке-то откуда о нем знать? – Какой супервизор?
– Бокува сказала, что ты знаешь многое, скрытое от других. Кто такой супервизор?
Эти слова оказались подобными веской оплеухе, но Саматта уже успел приготовиться к неожиданностям и внезапный удар выдержал не хуже Тархана.
– Кто сказал, Мизза? – осторожно спросил он. – Бокува – это кто?
– Она, – девочка медленно распрямилась, являя на свет то, что сжимала в тесных объятиях.
Кукла. Скверно сделанная деревянная кукла с разноцветными пуговичными глазами, криво приклеенными к плохо обтесанной голове, и в каких-то грязных тряпках, долженствующих изображать одежду.
– Бокува? – переспросил Саматта. – Ее зовут Бокува? И она говорит с тобой?
– Сан Саматта, не обращай внимания, – поспешно встрял Тархан. – У девочки слишком богатое воображение. Она вечно…
– Она сказала, что ты знаешь! – внезапно пронзительно крикнула девочка. – Сан Саматта, кто такой супервизор? Она говорит, что после второго нарушения канал заблокирован, что только супервизор может его открыть, и теперь мы не можем больше попасть в Ракуэн!
– Господин Тархан, – Саматта медленно повернул голову и снизу вверх посмотрел на гулана, – могу я попросить тебя оставить меня с девочкой наедине? Это против ваших обычаев, но обещаю, что не причиню ей вреда. С данного момента она под моим покровительством и защитой. Мы побудем здесь, а ты проследи, пожалуйста, чтобы сюда никто не входил. Передай мои извинения остальным и сообщи, что мне стало дурно из-за долгого переезда. Или придумай что-то еще. Я постараюсь не затягивать.
Какое-то время гулан изучал его лицо, потом пожал плечами, развернулся и молча вышел. Саматта быстро заблокировал комнату на тот случай, если их вздумают подслушать, взял Миззу подмышки, выдернув ее из чуланчика как морковку с грядки – она оказалась на удивление легкой, а ее ребра прощупывались даже сквозь плотную ткань платья – и перенес в кресло, умостившись в кресле рядом. Девочка немедленно вскинула перед собой куклу – то ли умоляя, то ли защищаясь.
– Мизза, – спокойно сказал Саматта. – Я тебе верю. В мире много не видимого человеческому глазу, о чем я знаю лучше других. Но расскажи мне, что именно сказала тебе твоя Бокува. Что за канал, что такое Ракуэн – все.
– Саматта Касарий, – внезапно высоким чистым голосом произнесла кукла. Она дернулась, вывернувшись из рук девочки, воспарила в воздух и зависла на уровне лица Саматты. – Я Бокува. Я прошу у тебя помощи.
– Я внимательно тебя слушаю, госпожа Бокува, – ответил Саматта, справившись с изумлением. – Кто ты и чего от меня хочешь?
– Мне нужно войти в контакт с супервизором, чтобы разблокировать канал в виртуальное пространство с кодовым именем Ракуэн. Открываю доступ в коммуникационное пространство по пятому стандартному каналу. Ожидаю контакта.
Саматта вздохнул и отключился от проекции, сосредоточив свою точку восприятия на сканировании объекта.
«Палек, контакт. Саматта в канале. Лика, если ты не занят, мне срочно нужна твоя помощь».
«Палек в канале. Мати, ты чего орешь, как больной медведь в зоопарке? Не занят я, не занят. Не настолько, чтобы не мог оторваться. Что нужно?»
«Лика, нужна твоя консультация как человека, лучше прочих разбирающегося в фантомах».
«Во-первых, я больше не какой-то там человечишка, если ты еще не забыл, а прославленный в битвах Демиург. Ну, или стану прославленным лет этак черед пятьдесят тысяч. Во-вторых, по части фантомов тебе лучше с Камиллом пообщаться. Или с Майей. Почему сразу я?»
«Потому что Старших без нужды я дергать не хочу, и Майю с Камиллом – в особенности. Лика, я обнаружил загадочного фантома. Он управляет детской куклой и от меня чего-то хочет, а чего – я не понимаю. Какой-то канал разблокировать, по какому-то стандартному каналу подключиться, о каком-то супервизоре талдычит. Посмотри по моему маяку, может, появятся идеи».
«Уговорил. Сейчас посмотрю…»
«Ну?»
«…фантом. Совершенно определенно фантом. Я только одного не понимаю – почему в девчонке рядом с тобой его вторая половина сидит? Или я лысый зюмзик, или вот эта хреновина в ее эффекторе по гиперсвязи замкнута на идентичную хреновину в кукле».
«Ты уверен? Я думал, канал гиперсвязи в принципе невозможно отследить».
«Смотри за руками. Если ткнуть пальцем вот сюда, по хреновине пойдет волна возбуждений. И в эффекторе девчонки тут же начинаются какие-то процессы. Совсем не похожие, но абсолютно синхронизированные по времени. В девчонку тыкать не будем, во избежание, но если это не две части одного фантома, я публично слопаю свой диплом инженера. Тот, что на пластике с голограммой».
«Замечательно. Между прочим, она жалуется. Вслух».
«Кто, девчонка?»
«Кукла».
«Она еще и говорить умеет?»
«И левитировать – тоже. Сейчас она жалуется, что не получает какого-то синхронизирующего сигнала. Да что я тебе описываю, включи звук и слушай сам».
«Сейчас. Дай-ка подумать…»
– Отсутствует синхронизирующий сигнал на основной несущей частоте, – монотонно повторила кукла. – Прошу подключиться по пятому каналу. Ожидаю контакта.
Мизза забилась в самый угол просторного кресла и с каким-то лихорадочным нетерпением в глазах смотрела на нее.
– Потерпи, – сказал ей Саматта. – Сейчас разберемся. Только, Мизза…
Он выбрался из своего кресла, присел перед девочкой на корточки и наклонился вперед, осторожно тронув ее за плечо. Та вздрогнула, словно от удара, и перевела на него испуганный взгляд.
– Мизза, ты понимаешь, что о своей кукле никому нельзя рассказывать? И о том, что сейчас происходит, тоже? – Саматта постарался изгнать из своего голоса все нетерпеливые и угрожающие нотки, чтобы ненароком не перепугать ее еще больше. – Даже папе с мамой. Это тайна. Большая тайна. Если кто-то ее узнает, твою Бокува могут отобрать навсегда. Понимаешь, да?
– А ты ее не отберешь? – девочка нервно облизнула сухие потрескавшиеся губы.
– Нет, конечно. Но Бокува на самом деле совсем не то, чем кажется. Она внутри совсем другая.
– Ты тоже…
– Да, Мизза. Я тоже. Но и это тайна. Ты ведь умеешь хранить секреты?
Девочка молча кивнула и снова перевела взгляд на куклу.
– Отсутствует синхронизирующий сигнал на основной… – снова начала кукла и внезапно замолчала.
«Здесь Палек. Я разобрался. Просто просканировал ведь диапазон. На частоте, соответствующей нашему пятьдесят четвертому вспомогательному каналу, в радиусе сажени от фантома в кукле фиксируются исходящие импульсы синхронизации».
«Пятьдесят четвертому? Она же говорит – пятый».
«Не знаю, кто ее программировал, но либо он не знаком с таблицей стандартных частот, либо намеренно сдвинул ее каналы в неиспользуемую область, чтобы никто случайно не нащупал. Мати, не хочешь подключиться? А то мне боязно. Там композитный сигнал предлагается для восьми каналов восприятия. Вдруг там какая психоделика – глянешь одним глазком, и у тебя крыша поехала. А ты у нас заторможенный, у тебя крышу сразу не сорвет, и я тебя вытащу».
«В таком случае тебе первому соваться нужно. У тебя крыша уехала еще в детстве, и всех моих педагогических усилий не хватило, чтобы вернуть ее на место. Наверное, порол мало. У меня вообще-то дипломатическая встреча, и короткий перерыв, который я запросил, давным-давно прошел».
«Тогда мы Кару попросим. У нее нервы стальные, из них корабельные канаты вить можно, и воображение напрочь отсутствует. Она с ума сойти может не больше, чем кухонная табуретка. А я личность гениальная и творческая, меня беречь нужно, холить и лелеять. Звать?»
«Тогда уж и Риса зови. Пусть помогает разбираться. Может, он посоветует кого из Старших привлечь, если уж без них никак нельзя. Только погоди немножко, я девочку из зала переговоров в другую комнату выведу».
«Валяй. Пропустишь самое интересное – твои проблемы».
«Вот только забудь мне запись включить! А то уши надеру, и не посмотрю, что уже взрослый мальчик».
«Не поймаешь. Конец связи».
Мизза радовалась тому, что боится.
В последние дни она все глубже и глубже погружалась в пучину серого безысходного отчаяния, такого же серого, как и мир, в котором теперь жила Бокува. Несколько раз Мизза заглядывала туда ночами – лишь для того, чтобы Бокува снова вышвыривала ее обратно в реальность, как выбрасывают за дверь нашкодившего щенка. В конце концов она перестала даже и пытаться… но серая мгла успела прочно поселиться в ее сердце. Она почти перестала есть. Аппетит пропал и не возвращался, и мир казался все более мертвым и пустынным. Ее эмоции постепенно затухали, и в конце концов равнодушие прочно поселилось в ней, неподвластное даже дразнилкам Сахмата, а в школе – ехидным перешептываниям за спиной. Последние два дня она не ходила и в школу, а просто лежала круглые сутки у себя в комнате, бездумно уставившись в потолок и прижимая к груди деревянную разноглазую куклу. Сегодня утром, когда дядя Тархан пришел за ней и сказал, что ей опять нужно сидеть за стенкой и сигналить, когда кто-то врет, она лишь молча кивнула. И ни разу не нажала кнопку на своем тяжелом браслете. Вовсе не потому, что чужак не соврал ни разу. Просто ей было все равно.
Теперь она боялась. Она даже не пыталась понять, что происходит: что говорит Бокува, что отвечает ей чужак. Ей становилось страшно, когда большой сильный мужчина, в остальном вполне нормальный, внезапно становился… пустым. Неподвижным лицом и совершенно не излучающим никаких эмоций, словно его вытаскивали из тела, оставляя здесь, рядом с ней, пустую оболочку наподобие змеиной шкуры.
Она боялась – но в то же время и радовалась. Значит, она сама еще способна испытывать эмоции. Значит, не все внутри еще выгорело. И… Бокува говорит с чужаком. А кукла никогда еще не говорила ни с кем, кроме нее, Миззы. Видимо, она тоже чувствует в нем что-то, чего нет ни в ком другом.
Может, Саматта Касарий – не человек. Но кто же тогда он? Не тролль же, в самом деле, и не бог!
– Мизза, – неподвижно замерший в кресле чужак пошевелился и опять наполнился жизнью, – мне нужно продолжать совещание. Я хочу, чтобы ты подождала в другой комнате. Не бойся и не расстраивайся. Я… поговорил со своим воспитанником. Он слушает нас сейчас, и он поможет тебе и Бокува. И я пока что рядом.
Он протянул руку, и Мизза отпрянула от него, скорее, по многолетней привычке, чем от реального страха. Человек или нет, но он, кажется, хорошо к ней относится. И совершенно ее не боится. Она заставила себя замереть, и его широкая тяжелая ладонь осторожно опустилась на макушку девочке, осторожно оглаживая ей волосы. Мизза замерла, прислушиваясь к непривычной ласке. Все-таки он, наверное, хороший, как дядя Тархан.
