Евгений Валерьевич Лотош
Корректор. Книга четвертая. Река меж зеленых холмов
– Лопну – зашьют, – легкомысленно отмахнулся парень. – Нынешняя медицина чудеса творит, госпожа Карина подтвердит как эксперт.
– А ты мне нужен, зашитый? – саркастически осведомилась журналистка, влезая в потрепанные спортивные тапочки. – Пойдемте, девчата, а то и в самом деле не успею вернуться до того, как он напополам порвется.
У машины Ветка остановилась и положила руку Карине на плечо.
– Спасибо, что заехала, – сказала она. – И отдельное спасибо за тактичность. Марик страшно нервничал в ожидании разговора, места себе не находил. Все боялся, что и сама ты обидишься, и политических осложнений не избежать… Он хороший парень, только вот не повезло со спиной. А всего-то неудачно упал на лестнице! – она вздохнула. – Вот такие вот случайности жизнь и ломают. Я его знала еще до травмы. Мы незадолго до того познакомились, я еще и Грома не встретила вживую, так что на него всерьез нацелилась. И вот такая вот глупость… Я так надеялась, что ты ему поясницу починишь… и все, что ниже, а он взял да и отказался.
– А если бы починила, то ты бы Громобоя бросила? – с любопытством спросила Ольга.
– Зачем? – удивилась Ветка. – Я его люблю. И Марика люблю. Я бы с ними обоими прекрасно ужилась, и они бы наверняка из-за меня морду друг другу бить не стали. В крайнем случае сделали бы вид, что ничего не подозревают. Замужество за Громом мне не светит, да я и не напрягаюсь с официальными отношениями. Профессия не та, чтобы с детскими подгузниками возиться. А в остальном бы разобрались. Ну ладно, не стану задерживать. Ольга, поболтаем еще при случае.
Она сжала плечо Карины, отпустила и отошла от машины в сторону, помахав рукой. Потом развернулась и пропала в подъезде.
– Сильна девица, – с уважением резюмировала Ольга. – Я бы не смогла вот так, запросто, признаться. Журналистка-оторва, одно слово. Ну что, поехали по городу?
– Поехали, – согласилась Карина. Она забралась в теплое чрево машины и дождалась, когда Ольга сядет за руль. – Онка, ну вот скажи мне, пожалуйста, что это за мир, в котором я не могу просто помочь хорошему человеку? Я бы его вылечила, я точно знаю. Я просмотрела его позвоночник, пока мы за столом сидели, мой метод наверняка бы сработал. У него не такие уж и большие повреждения, спинной мозг поврежден не очень сильно. Ниже смещенных позвонков нервная ткань в полном порядке. Его просто лечили неудачно.
– Мир наш – то еще местечко… – пробормотала глава Сураграшского департамента, рассеянно барабаня пальцами по колену. Внезапно она повернулась к Карине и прищуренно посмотрела на нее. – Значит, говоришь, у тебя запись с полицейской камеры имеется?
– Ну… да, – растерянно откликнулась Карина. – А… что?
– И когда же ты ее скопировать успела? И куда, самое главное? У тебя даже пелефона нет, не говоря уже про что-то более емкое.
– Ну… я не успела. Господин… э-э… который меня арестовывал, он потом пообещал дать копию.
– «Обещал дать копию»? Кара, ты опять врешь, и врешь глупо. Полицейский следователь никогда и ни при каких обстоятельствах не передаст копию служебных материалов постороннему. По крайней мере, такому постороннему, как тебе, даже если до смерти перепуган твоей настоящей личностью. За утечку информации на сторону предусмотрено уголовное наказание, и никакая мелкая сошка не пойдет на должностное преступление, не чувствуя за собой надежной поддержки. Или не имея надежды нажиться. А ты такой поддержкой не являешься и взятки давать не умеешь. Как ты вообще нашла проституток? В столице это не так-то просто даже для добропорядочного аборигена-долгожителя, АКР здесь свирепствует. Тем более – в огромном Золотом лесу. Ты там ночью на обычных бандитов с вероятностью в десять раз выше могла наткнуться. А?
– Ну… я местных спрашивала. Студенты-ролевики…
– Ах, вот как. Интересные нынче пошли студенты, осведомленные. Предположим. Скажи, а как ты мне из аэропорта звонила? И как ты звонила своему Лиственнику из камеры? Там у тебя тоже никакого пелефона не было, и сомнительно, чтобы кто-то дал своим попользоваться.
– Господин Павай не мой…
– Неважно. Как ты звонила, Кара?
– Я… э-э…
– … правдоподобной лжи не заготовила, понятно. Кара, я тебе еще один вопрос задам. Каким образом все-таки ты выжила, когда Шай тебя проткнул своей железякой? Я видела мертвецов, и не раз. Ты выглядела типичным трупом в состоянии клинической смерти, с напополам разорванным сердцем и распоротым легким, насквозь кровью пропитанным. У тебя энцефалограмма затухала, как у типичного свежего жмура в состоянии клинической смерти. Тебя никакая реанимация вытащить не могла, даже самая лучшая в мире. А два часа спустя я возвращаюсь, и раз – только маленький шрам, почти не заметный, причем совсем не там, где следовало бы. Как так могло получиться?
– Система защиты…
– …не допустила бы, чтобы тебя вообще проткнули. Я читала в «Черном квадрате» отчет о том, как спецназ ваш отель в Масарии штурмовал. Защите достаточно было на несколько сантиметров острие отклонить, чтобы уже мертвый Шай вполне естественно промахнулся – и никто ничего не заподозрил бы. Ты не имела защиты, Кара. По крайней мере, такой, о какой рассказываешь. Ты умерла по-настоящему.
– Онка… – Карина помолчала, чувствуя, как в салоне сгущается тяжелая тишина. – Чего ты от меня хочешь? Зачем ты спрашиваешь?
Ольга отвернулась и уставилась на стоянку поверх руля, бессильно уронив на него руки. Потом резко выдохнула и повернулась к Карине снова.
– Кара, я спрошу тебя прямо. Ты – Сущность? Демиург?
Карина заледенела. Она напряглась, ее кулаки стиснулись, щупальца малого манипулятора непроизвольно свернулись в груди в тугие конические пружины, готовые к удару. Она заставила себя медленно расслабиться, отвернулась и принялась молча смотреть в окно.
– Да, я Демиург, Ольга, – наконец сказала она. – Прости. Я действительно не умею врать. Я… не выйдет из меня конспиратора. Не в ближайшие сто лет уж точно.
Она прикусила губу.
– Я не хотела говорить. Никто не должен знать. Я сама узнала совсем недавно, после… после смерти. Папа перенес наши психоматрицы, даже не предупредив. Оказывается, я была Демиургом, еще когда меня похитили. Онка, я… – она резко повернулась к Ольге и схватила ее за руку. – Онка, я знаю, что ты чувствуешь рядом со мной. Я бессмертна, всемогуща, мне никто ничего не может сделать, а я могу делать все, что мне захочется. И я играю с людьми от нечего делать, да? Онка, честное слово, я не играю! Мы все не играем! Мы просто не можем открыться людям. Пожалуйста, поверь – мы не играем!
Ольга молчала, по-прежнему глядя поверх руля, и Карина почувствовала, как в сердце зарождается отчаяние.
– Онка, мы стали Демиургами совсем недавно. Мы не замышляем ничего плохого, мы просто должны завершить восстановление нашего мира, прежде чем уйдем дальше. Ты же читала наши книги, ты знаешь, как появилась Текира и почему она именно такова, какова есть. Мы должны построить в Сураграше нормальное государство, чтобы уничтожить последний источник игровой нестабильности, а потом… потом мы уйдем. Через десять лет, пятнадцать или тридцать, но уйдем. Мы оставим вам стабильный мир, чтобы вы могли в нем жить, а сами… Я не знаю, что мы станем делать потом, но уж точно не захотим играть чужими судьбами, как Старшие. Онка… я не просила, чтобы меня сделали Демиургом. И не ожидала такого. Папа просто поставил меня и остальных перед фактом. Честное слово, я не изменилась. Я такой же человек, как и раньше, пусть у меня теперь немного больше способностей. Я все равно не могу их открыто применять. Онка, ты… ты сильно переживаешь? Я очень хочу, чтобы мы остались друзьями, ну пожалуйста! Ну скажи хоть что-то!
– Значит, ты сейчас бессмертна и неуязвима? – Ольга прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, по-прежнему не глядя на Карину. – А других можешь делать такими же?
Карина сгорбилась от бессильной тоски. Все. То, о чем предупреждал Рис, случилось. Они с Ольгой даже не успели как следует подружиться, и вот их отношениям конец.
– Нет, Онка, – тихо сказала она. – Только Старшие умеют. Для нас, Младших, это знание пока закрыто. Не могу. Прости.
Неожиданно Ольга криво усмехнулась.
– Не переживай, – сказала она, накрывая своей ладонью кисть Карины. – Я понимаю. Ты думаешь, что вроде как ты своим бессмертием предала всех остальных, оставшихся смертными, так, что ли? Да расслабься и не парься. Я же телохранитель, я под смертью ходить привыкла. И никогда, в общем-то, не рассчитывала, что доживу до пенсии. Ты знаешь, почему у нас все более-менее важные шишки с охраной ходят? В девяностых, сразу после войны с Грашем, внезапно мода появилась – наемных убийц подсылать, а списывать вроде как на грашские диверсии. Настоящая вакханалия началась. Чуть ли не каждую неделю сообщение – на пороге своего особняка убит граф такой-то или барон такой-то. У тогдашнего Повелителя троюродную сестру убили, даже на него самого покушались – у него тогда наследники еще не появились, наверное, кто-то рассчитывал династический переворот устроить. Плечо ему снайпер прострелил, но, к счастью, удачно – пуля прошла через мышцы, ничего важного не задела. А уж сколько охранников тогда полегло… Сейчас куда легче, конечно, но все равно нет-нет, да постреливают, то губернатора провинции завалят, то промышленника какого. А уж у Медведя столько врагов! На него трижды покушались, один раз сразу пятеро наших погибли, и ни разу концов не нашли… Так что для меня смерть привычна, я о ней даже и не думаю.
Она тряхнула головой и наконец-то взглянула Карине в глаза.
– А вообще я дура. Не следовало тебя допрашивать. Твое личное дело, кем ты являешься. Просто… ну, просто должна же я знать, чего от вас ожидать, верно?
– Онка, мы намерены играть по правилам, – Карина постаралась придать своему голосу твердость и уверенность. – По тем правилам, которые устанавливают люди. Мы не намерены использовать свои сверхспособности, чтобы влиять на политическую ситуацию. Нам всего лишь нужно создать базу для дальнейшего развития государства в Сураграше. Создать необходимые структуры, подобрать кандидатов на ключевые посты, организовать полноценную власть, наладить функционирование государственной машины, образование и финансы в первую очередь, все такое. Мы для всех останемся простыми людьми. Пожалуйста, не говори никому о нашем разговоре, хорошо? Незачем другим знать. Совсем незачем.
– Не станете использовать сверхспособности? – недоверчиво качнула головой княженка. – Даже если к вам вторгнется армия?
– Ну… не вторгнется. Онка, мы знаем, что ваша армия скрытно концентрируется на границах северных областей Сураграша. Мы не сможем и не станем удерживать их, если вдруг ваши солдаты решат их занять, у нас просто нет людей для их контроля. Поэтому мы и отдаем вам сразу Муналлах и Чукамбу. Вы получаете выход к защищенным бухтам Западного побережья и к богатым рудным залежам, там вроде бы даже алмазные трубки есть. А мы взамен получаем благосклонно настроенного северного соседа.
– А если наша армия пойдет дальше, к югу?
– Тогда… тогда у нас есть способы ее остановить. Онка, мы могли бы организовать классические партизанское сопротивление, и тогда ваша армия увязла бы в лесах и джунглях, как уже увязала раньше в боях с Драконом. Но мы не хотим никого убивать. Поэтому мы применим… технологии, которые просто рассеют ваших солдат страхом. Ваши командиры утратят контроль за своими людьми, и армия разбежится. С базами Дракона мы сейчас именно так и разбираемся. Но конфликт – самый крайний вариант. Мы приложим все усилия, чтобы до него дело не дошло: война с ЧК, объявленная или необъявленная – последнее, что нам надо. У нас есть чем торговаться и что предложить, просто еще не пришло время. Вот почему я рада, что главой Сураграшского направления стала ты. Яни не ошибается в людях, а она считает тебя честным и порядочным человеком. А нам ничего от людей не надо, кроме честности и порядочности. Мы с тобой всегда найдем общий язык, обещаю.
– Мне бы твой оптимизм… – хмыкнула Ольга. – И потом, знаешь ли, я и сейчас далеко не самая крупная фигура в игре. Начальник департамента – просто чиновник, ответственный за организационные вопросы. Не со мной договариваться придется.
– Все равно. Мы договоримся и с тобой, и с Верховным Князем, и с остальными, с кем потребуется. В конце концов, не все же у вас такие, как Белый Пик и его сыночек.
Княженка только покачала головой.
– Ладно, замяли тему, – решительно проговорила она. – Не волнуйся, я никому не расскажу…. кроме Верховного Князя, уж извини. Он должен знать.
– Нет! – вскинулась Карина. – Именно он знать и не должен! Зачем? Это лишь повлияет на его суждения в совершенно недопустимую сторону! Онка, мы не хотим, чтобы Сураграш считался находящимся под божественной защитой. Мы прекрасно понимаем, что когда уйдем, наше место займут простые люди – в том числе непорядочные и нечестные, как водится среди политиков. Они лишь воспользуются вседозволенностью в своих корыстных интересах. Нет, не надо, пожалуйста! Мы – просто люди, и все, что Верховному Князю следует знать, есть в «Камигами»…. в вашем «Черном квадрате», я имею в виду. И мы приложим все усилия, чтобы в этих рамках удержаться. Честно!
– Слишком сложно для меня, – Ольга устало потерла глаза. – Не понимаю. Может, потом пойму, но… Ладно, уговорила. Не скажу никому. В конце концов, если ты лжешь, то всегда сумеешь мне мозги промыть. А если правду говоришь, то почему бы тебе не поверить? Все, проехали. Во сколько у тебя рейс, говоришь?
– В шесть двадцать, – с облегчением откликнулась Карина. – Без двадцати шесть как максимум нужно в аэропорт попасть.
– Попадем. А пока поехали по городу покатаемся. Сегодня выходной, улицы полупустые, пробок нет, так что за три часа много успеем объехать. К проституткам я тебя, уж извини, не повезу, но кое-какие злачные местечки покажу.
Она завела двигатель и плавно выкатила со стоянки.
– Слушай, а зачем тебе вообще самолет? – спросила она, выруливая на дорогу и сходу подрезав возмущенно загудевший серый автомобильчик. – Ты же теперь, как я понимаю, можешь куда угодно без проблем перемещаться сама по себе?
– Могу, – согласилась Карина. – Только если обнаружится, что я внезапно где попало появляюсь, не только ты неладное заподозришь. А уж если в двух местах одновременно заметят… Приходится массу времени тратить на имитацию обычной жизни. Онка, а ты не можешь… поаккуратнее водить? А то у меня аж сердце замирает каждый раз.
– Тяжела и неказиста жизнь простого Демиурга, – пробормотала Ольга. – И сердце замирает, и в двух местах сразу не покажись… Ну ладно. По крайней мере, можно не переживать, когда ты в очередной раз со шпаной схлестнешься. Тебя как, сразу к Кремлю везти, дворец осматривать? Туристов уже пускают, а со мной там можно попасть в кое-какие закрытые для публики места. Или сначала по историческим районам покатаемся?..
Припаркованная на другом конце стоянки, саженях в пяти, неприметная черная машина с зеркально тонированными стеклами за «жучком» Ольги не последовала. Водитель оглянулся на заднее сиденье, где расположился его начальник, поймал его кивок, и неторопливо двинулся с места. Несколько секунд спустя он влился в редкий по случаю выходного дня дорожный поток, направляясь в противоположную сторону. Мужчина на заднем сиденье тем временем аккуратно снял с прицепленного к потолку кронштейна лазерный микрофон, совмещенный с мощным телескопическим объективом, извлек из него карту памяти, сложил устройство и убрал в кофр. Карта скользнула в слот на массивных платиновых наручных часах, и их циферблат трижды мигнул, подтверждая начало процесса копирования. Откинув кронштейн так, что тот прижался к потолку салона и стал совершенно незаметным, мужчина вытащил пелефон и вручную ввел код.
– Я купил то вино, о котором ты говорил, – коротко сказал он. – Привкус немного необычный, но в целом очень недурственно. Что? Да, я как раз намеревался послать тебе бутылочку для пробы. Жди через полчаса.
Он очистил список последних контактов, отключил пелефон, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Да, все-таки информацию следует передать клиенту немедленно. Опытный сыщик, он не задавался вопросом, за кем и почему следит, равно как и не спрашивал, откуда клиенту известны место и время визита объекта наблюдения. Но не узнать всемирно известную Карину Мураций, сопровождающую объект, он просто не мог. Снять звук с защищенных окон квартиры он так и не сумел, но разговор в машине вышел четким и ясным. И то, что он не понял смысла и половины сказанного, его пугало. Радикально обрубать концы, зачищая свидетелей, обычно пытаются только в скверных криминальных романах, но… В свои почти шестьдесят лет он все еще жив только потому, что всегда принимал параноидальные меры предосторожности. И по крайней мере трижды за его успешную карьеру они окупались. А потому передавать карту с записью отправится отнюдь не он сам…
Краем глаза он заметил в окне промелькнувший навстречу второй автомобиль своей фирмы. Меняясь с еще двумя, он должен вести клиента в течение ближайших трех часов. Все по плану. Пока можно немного расслабиться. Вообще после завершения сегодняшнего задания можно всерьез задуматься о том, чтобы продать дело и уйти на покой. Теперь у него скоплено достаточно, чтобы тихо, но безбедно прожить оставшихся ему пятнадцать или двадцать лет, а работа в последнее время начала серьезно его утомлять.
И тут за окнами завизжали тормоза, и машина резко вильнула в сторону, на тротуар, спасаясь от столкновения с синим фургоном с рекламой молока на борту, резко вырулившим из соседнего ряда. Водитель громко выругался, но сумел удержать руль и даже увернуться от фонарного столба. Когда машина замерла, клюнув носом, детектив в бешенстве ткнул в кнопку стеклоподъемника, чтобы крикнуть вслед нахалу что-нибудь соответствующее – и замер, уставившись в черный зрачок автоматного дула в руках здоровенного детины в маске и камуфляже.
– Всем выйти из машины, живо! – рявкнул детина. – Быстро! Руки держать на виду!
Он резко распахнул дверцу и выдернул детектива из автомобиля, грубо швырнув на асфальт и придавив коленом к земле. Рядом уронили водителя. Краем глаза детектив видел, как из синего фургона горохом сыпались еще и еще люди в камуфляже. Грубые руки бесцеремонно охлопали его тело, вытащив из карманов пиджака и брюк все содержимое, выдернув пистолет из подмышечной кобуры и сорвав с руки часы. Потом рядом остановились дорогие мужские лакированные туфли.
– Поднять их, – негромко скомандовал уверенный мужской голос, и детектива тут же вздернули на ноги, выкрутив за спину руки и защелкнув на них наручники. Перед ним стоял невысокий мужчина в гражданском костюме стоимостью в полугодовой доход среднего инженера, размеренно похлопывающий по ладони головкой изящной лакированной трости. Глаза мужчины были холодны как лед.
– Я граф оой-полковник Уцуй, Дворцовая охрана, – равнодушно проговорил он. – Вы оба арестованы за незаконное ведение слежки за иностранной персоной, находящейся под особой охраной государства. Сейчас вас отвезут в место, где тщательно и подробно допросят о том, на кого и с какими целями…
Вокруг снова завизжали тормоза, и на сей раз горох вооруженных людей в камуфляже посыпался из пяти или шести больших «молотов». Охранцы немедленно ощетинились стволами автоматов, но человек в полевой форме просочился мимо них с такой легкостью, словно они тут и не присутствовали вовсе.
– Я оой-полковник вайс-граф Серый, внутренняя безопасность СВР! – хорошо поставленным голосом рявкнул он. – Какого хрена охранцы мешаются у нас под ногами? Мы своих сотрудников как-нибудь и без вас прикрыть сумеем! Мы его с утра ведем, и я его забираю!
– Негласная охрана госпожи Мураций осуществляется по личному приказу Повелителя! – прошипел граф Уцуй, наливаясь дурной кровью. – И чтобы всякие там совры мне указывали…
– А охрана графини Лесной Дождь осуществляется по личному приказу директора СВР! – слегка сбавил тон вайс-граф Серый. – И отменить его может только Повелитель лично, а не какой-то там паркетный охранник!
Оба мужчины свирепо уставились друг на друга, сжимая кулаки, а вокруг них нервно запереглядывались камуфляжные. В воздухе отчетливо запахло потасовкой, а то и перестрелкой. Против своей воли детектив нервно хихикнул. Вот тебе и заработал на заслуженный отдых… Оба командира тут же перевели свои взгляды на него, потом снова посмотрели друг на друга.
– Незачем ссориться, – внезапно спокойным тоном проговорил граф Уцуй, опираясь на трость. – Думаю, Повелителю мало интересно, кто его заметил первым. Допросим его у нас…
– Но в моем присутствии, – проворчал вайс-граф.
– Согласен, – грациозно-аристократически кивнул Уцуй. Он снова посмотрел на детектива. – Так вот, – продолжил он как ни в чем не бывало, – тебя допросят, на кого и с какой целью ты работаешь. И лучше бы тебе начинать вспоминать подробности прямо сейчас, не дожидаясь, пока воспоминания не начнут вытаскивать из тебя силой. Где записи, которые ты вел?
– В часах, – прошептал детектив непослушными губами. – И карта, и копия…
Уцуй не глядя протянул в сторону руку ладонью вверх, и в нее тут же вложили часы. Граф поддернул брюки, аккуратно положил часы на асфальт, извлек из кармана пистолет – «тима», как автоматически определил детектив, небольшой, но на малых дистанциях навылет пробивающий стандартный армейский бронежилет – приставил дуло к циферблату и нажал на спуск. Грохнул выстрел, в стороны полетело металлическое, стеклянное, каменное и асфальтовое крошево, а скапливающиеся вокруг праздные зеваки с вздохами, вскриками и взвизгами отпрянули от кольца оцепления.
– Личное указание Повелителя, – пояснил Уцуй Серому, выпрямляясь и убирая пистолет. – Любые записи госпожи Мураций, сделанные без ее ведома, уничтожать, не просматривая и не прослушивая. Осколки собрать и утилизировать, – приказал он в пространство. – Задержанных допрашивать буду я лично, больше с ними никому не разговаривать. Кто откроет рот – затыкать сразу же и…
Остаток фразы детектив так и не услышал, потому что с ним случился нелепейший конфуз. Впервые в жизни он упал в глубокий обморок.
Пелефон зазвонил еще до того, как набирающий высоту самолет пропал из виду. Ольга все еще провожала его взглядом с балкона, опоясывающего диспетчерскую вышку, куда ее с большой неохотой допустили по личному указанию директора аэропорта, когда из кобуры на поясе донеслись первые такты «Меча и щита». Она торопливо выхватила аппарат и включила его. Здесь, на высоте, где завывал леденящий ветер, пришлось приложить его к уху, лишив собеседника возможности ее видеть.
– Ольга Лесной Дождь на связи, господин Медведь, – отрапортовала она, машинально вытягиваясь по стойке «смирно».
– Вольно, Ольга, – из трубки донесся приглушенный смешок. – Ты больше не моя подчиненная, не забывай. Расслабься.
– Так то… да, господин Медведь. Я расслабилась.
– Сомневаюсь. Ольга, у меня к тебе личная просьба. Поскольку охрана доложила, что самолет с госпожой Мураций на борту благополучно взлетел, не могла бы ты по дороге домой ненадолго заехать в министерство? Тебе по пути, как я понимаю. Я у себя.
– Разумеется, господин директор. Прибуду через полчаса или около того.
– Не торопись. Я все равно здесь застрял на всю ночь.
– Да, господин Медведь. Э… охрана?
– Мои люди вас с госпожой Мураций прикрывали с самого утра, от полицейского участка. И, как выяснилось, охранцы – тоже, хотя когда вам на хвост упали они, точно неизвестно. Я бы предположил, что, не застав Мураций в гостинице, они вели тебя от дома.
– Но я никого… Я поняла, господин Медведь.
– Разумеется. Я пригрозил, что головы оторву, если ты их обнаружишь. Ты или госпожа Мураций, не суть. Неплохая для них получилась тренировка, а заодно и рыбалка на живца. В общем, жду. Кстати, я всех отозвал, но один человек остался на всякий случай. Ты его знаешь – Маккон. Не пытайся от него избавиться, или уши надеру.
– Поняла, господин директор. Выдвигаюсь.
Рыбалка на живца? Ольга сунула в кобуру телефон и поспешно вошла в диспетчерскую. Сухо кивнув старшему смены, проводившему ее раздраженным взглядом, она вызвала лифт и спустилась в подвал, к стоянкам. Но как же она могла оказаться настолько беспечной, что не заметила сразу два хвоста? Она мало что знала про Дворцовую охрану, если не считать нескольких в лицо знакомых телохранителей княжеской семьи, но уж своих-то обязана была вычислить. Болезненный, однако, щелчок по самолюбию…
Когда она выруливала из ряда, стоящий напротив нее неприметный «ветер-полет» дважды мигнул фарами и тут же пристроился ей вслед. Водитель за рулем помахал ей рукой. Точно, Маккон. Вот зараза! Теперь достанет ее своими шуточками… Нет, не достанет. Она почувствовала острый укол потери, вспомнив, что больше никогда не сможет работать со своими ребятами и девчонками. Теперь она для них в лучшем случае объект охраны, и не более. А когда она с треском провалится на своей новой должности, ее просто выставят из МВС на улицу, обратно в охрану уже не возьмут. Карьера имеет только два направления: либо постепенно вверх, либо со свистом вниз и вдребезги. Интересно, лишит ли ее Повелитель нового титула, когда ее выпрут? Тогда она перестанет быть и графиней, и вайс-баронессой – и снова превратится в простую мещанку. Ну и пусть. Тоже радость нашлась – титул! А телохранителем в частную шарашку она всегда устроится.
Вечером выходного дня до министерства она добралась всего за тридцать минут. Маккон, к ее облегчению, за ней не последовал, припарковавшись рядом и оставшись в машине. Вскоре она постучалась в дверь приемной директора СВР и с усилием потянула на себя массивную деревянную дверь.
– Добрый вечер, дама Лесной Дождь, – с радушной улыбкой приветствовала ее чоки-секретарша Мимира. – Господин Медведь ожидает тебя. Прошу, проходи.
– Здравствуй, Ольга, – при ее появлении Сторас Медведь приподнялся со своего места и тепло улыбнулся. У Ольги привычно екнуло внутри. – Мои поздравления по поводу нового титула.
– Спасибо, господин Медведь! – Ольга вытянулась во фрунт, краем сознания с удивлением отмечая, что в комнате отсутствует обычный телохранитель. – Рада служить Отчизне!
– Нет, так дело не пойдет, – нахмурился директор СВР. – Ольга, я сколько раз тебе должен повторять, что ты больше не моя подчиненная? Ты находишься здесь по моему приглашению, а не по приказу. Разницу понимаешь? Ну-ка, расслабься и сядь, – он ткнул пальцем в гостевое кресло.
– Извини, господин Медведь, – Ольга слегка покраснела и выполнила указание. – Привычка…
– Да, привычка, – задумчиво повторил Медведь. – Из тех, что с трудом искореняются. Прости, что дергаю тебя в такое время, да еще после такого напряжения. Но выяснилось кое-что, о чем тебе следует знать.
– Да, господин Медведь?
– Сторас. Ольга, мы достаточно долго знаем друг друга, чтобы общаться накоротке. Ты больше не мой телохранитель, и препятствий я не вижу.
– Да, господин директор. Спасибо.
– Ну уж нет, так не пойдет. Как меня зовут? Вслух скажи. Или я тебя начну дамой Лесной Дождь именовать.
– Да, Сторас.
– Видишь, и небо на землю не рухнуло, дама графиня, – директор СВР весело хмыкнул. – А выяснилось вот что. Вас вели не только наши и охранцы. Обнаружился еще и третий хвост, нацеленный персонально на тебя. Некая личность наняла детективную контору, чтобы отслеживать твои – лично твои – перемещения и контакты.
Ольга почувствовала, что на сей раз пунцовеет весьма основательно. Она с большим трудом подавила позыв схватиться за голову и застонать. Три! Три хвоста, и ни одного она не засекла! От такого позора ей не отмыться до конца жизни. Ну ладно, охранцы. Ну ладно, свои, которые ее как облупленную знают. Но какой-то частный детектив!…
– «Белая сова», – подсказал внимательно наблюдавший за ней директор СВР. – Наверняка слышала. Очень квалифицированная и очень дорогая контора со штатом, на девяносто процентов укомплектованным бывшими разведчиками и контрразведчиками. Она пасет тебя уже неделю. Точнее, пасла. Владелец с потрохами сдал заказчика, но беда в том, что тот оказался «призраком». Подставным лицом с документами на имя, которого в природе не существует. Поскольку к нему никто не явился вовремя на назначенную встречу, он, видимо, почувствовал неладное и исчез. Так что мы не знаем, кто и зачем за тобой охотился. Зато знаем, что денег у них очень много, и тратить их они не боятся. Дружеский совет: вспомни свою предыдущую профессию и начни охранять саму себя так же качественно, как раньше охраняла меня. Да, и с сегодняшнего дня ты, разумеется, получаешь стандартное для твоей должности прикрытие. Маккон в ночной смене, ну и дальше по графику. Что к тебе ее не приставили раньше – упущение СБ министерства, за которое я уже намылил шею кому положено.
Медведь поднялся из-за стола и подошел к шкафу, за створками которого скрывался небольшой бар с тщательно подобранным содержимым. Он извлек оттуда бутылку вина, посмотрел ее на просвет, кивнул и налил в два бокала. Один протянул Ольге, второй взял сам.
– Ну, дама графиня Ольга Лесной Дождь, за твой новый титул, – проговорил он, отпивая глоток. – Поскольку домой тебя везет Маккон, тебе можно.
Ольга бережно покатала бокал в ладонях и осторожно пригубила. Красное вино оказалось замечательным, с богатым тонким букетом и нежным травяным запахом.
– Спасибо, гос… Сторас, – тихо сказала она. – Я… очень признательна за заботу. Я…
Она уставилась в пол и поспешно отхлебнула из бокала, пока не ляпнула что-нибудь глупое. Что-нибудь, что она никогда не осмелится сказать ему в здравом рассудке. Если бы сейчас он приказал ей умереть за него, она выполнила бы приказ без колебаний.
– Онка, девочка моя, – Медведь отставил свой бокал на стол и нежно коснулся ее щеки кончиками пальцев, потом взял ее подбородок и приподнял ее лицо. – Посмотри на меня. Ну же!
Ольга послушалась – и утонула в его карих глазах, таких внимательных и понимающих. Она чувствовала, что отчаянно краснеет, просто полыхает в безжалостном ярком свете потолочной люстры.
– Да, диагноз подтверждается, – Медведь покачал головой, отпуская ее подбородок. – Онка, девочка моя, ты в меня влюблена. Влюблена по уши, уж прости меня за констатацию факта.
Он грузно опустился в кресло напротив и устало потер лоб. С внезапно вспыхнувшим чувством тревоги Ольга увидела, какие тени лежат у него под глазами, как постарело его лицо и набрякли веки.
– Прости, но твое чувство безнадежно. Онка, мне пятьдесят девять. Я старше тебя в два раза, и я не настолько эгоистичен, чтобы привязывать к себе такую славную девушку, как ты. Ты еще найдешь себе хорошего мужа, родишь несколько замечательных детишек и проживешь долгую радостную жизнь. Вот Масарик бы тебе отлично подошел… молодой дурак! – он понурил голову. – Угораздило же меня воспитать такого высокоморального сыночка! Нет, я тебе не пара.
