Евгений Леган
Подлежит удалению
Её отбрасывала странная неподалёку личность. Яркое сияние напротив, ослепляет подобно свечению лампы впритык. Оно не жжёт, не насилует, не издевается, а только изнуряет в попытке докопаться. Расплывчато и смутно. Увы, но большего не увидишь. Только абстрактный силуэт. Раскалённое солнце также сильно зияет в ответ. Оно непреодолимо манит своей внезапностью.
Очень… трудно сопротивляться безудержному просветлению. Изо всех сил стараюсь сорваться с места. Всеми силами пытаюсь приблизиться, но этот свет словно… отталкивает от себя, не желая подпустить ближе. Начинает само собой раздражать. От этого либо хочется быстро избавиться, подавив всеми доступными средствами, либо подчинить себе. Единственно, как всегда одно «но». Ни того, ни другого не происходит. Не получается за миг добиться всего. Нет больше тех самых сил. Свет бьёт в глаза таким напористым лучом, что кажется, будто волосы на голове начинают развиваться по ветру. Я тянусь к нему, отринув последние меры безопасности. Хочется прикоснуться любой ценой. Глаза практически не видят ничего. У самого края еле угадывается человеческий облик, обращённый лицом к земле. Рядом, внезапно, пламенем горит здоровенное древо, излучающее светоч подобно ему или ей, а вместе – они напрочь стирают грань понимания. Глаза привыкают насовсем, но становится уже… поздно.
С этого момента различие между мирами затираются одной единственной краской. Остальные спектры цветов мгновенно умирают в её величии. Разницы больше нет. Только ели заметный исчезающий контур фигур под давлением всепоглощающего цвета. Единый поток золотистой охры перерастает в закат. Это конец. Резкий и отягощающий. Делаю те самые, заветные шаги навстречу, пока неизвестный мне лик, ласкает расплывчатую ветвь высокого дерева. Я дико боюсь прикоснуться, зная, насколько плачевны даже самые безобидные попытки познать неисповедимое. Сомнения гложут ещё сильнее, когда времени почти не остаётся… До сих пор виню себя за то, что так и не осмелился сделать… Стоит чуточку повременить и всё… Этап жизни навсегда… утерян…
Видение обрывается, стоит фигуре на миг повернуться. Оглушительный всплеск, бьёт стремительным ключом в лицо, да так, что взрывной волной сбивает с ног. Катит вьюнком по блестящей поверхности крыши. Не за что зацепиться. Негде найти возможности встать. Поддавшись секундному впрыску, тело в момент ослабевает ровно так же, как и сама аномалия. Зернистые шарики рассыпаются, едва касаясь ног. Тут же за ненадобностью исчезают. Природа и её первоначальный вид. Зелёная окрестность с жилым бытом. Фрагмент… упущен.
Ответы испаряются где-то глубоко в небе. Изнуренный лежу на спине. Думаю. Мечтаю. На удивление, больше ничего не происходит. Ничто не мешает. Глаза открыты. Больше не хочется спать. Ничего не хочется. Хочется только смотреть, смотреть и смотреть… Надеюсь, вы не запутались, а то было бы очень странно… Поверить не могу, на что способны… злорадские духи…
* * *
Самая тонкая в моей жизни подводка. Не надо бухтеть и злиться. Некоторые вещи, должны были именно так произойти, иначе, какой смысл было начинать? Проще тогда отказаться. Смирится, но нет. От меня же так просто не отстанут. Придётся вам и дальше меня терпеть. Лица заранее лучше… предостеречь…
Будь у меня побольше мозгов, давно бы уже нюхал клей в пакетике, зная каким быть может чудесный риск. Разжижение извилин, в реальности мало кого волнует. Главное, бурный приток… Кто ж знал, что так получится. Голова после такой дичи чугунная, как после дурного похмелья.
Кто-то дёрнул за ногу, но никого рядом нет. Боль с минимальной задержкой живо ударила по мозгам. В голове невыносимо защемило. Лёгкие порядком пропитались парфюмерным токсином. Очередь досадных реакций, не заставила себя долго ждать.
В первую очередь – пробирающий насквозь кашель. Потом, отвратительная рвота. Хорошо, что на пол, едва задев рукава. Обратно желудочный сок полез. Первые, вялотекущие струйки слюны, лениво ползли по подбородку. Я как… дворовой харчок. Сочно плюнул, но попал на себя. Состояние не самое худшее, но и приятного здесь крайне мало. Мозг безудержно давит на глаза, да так, что те хотят выпрыгнуть из орбит. Сердце в бешеном ритме дрябло колотиться, пока кожа на два тона выглядит бледнее, чем обычно. С трудом удаётся привстать. Плечо болезненно давит на выход. Едва ли не снова падаю, проваливаясь во внутрь. Секунду погодя всё понимаю. Двери как таковой больше нет.
Раскуроченный полностью деревянный щит, уныло кривым боком лежит под ногами. Безобразные щели с торчащими, грубо вырванными волокнами. От цельных досок не осталось ничего. Единственная полоса от двери, кончиком свисает на нижней петле. Всё остальное вырвано. Хоть мусор с прошлого раза убрали… И то хорошо. Небольшие остатки пыли и битое стекло. Зная, насколько люди бывают ленивыми, прямо сбоку на столе рядом со шкафом и нерабочими станками, лежит погнутая дверная ручка вместе с замком. Это меня немного удивило, однако, куда больше впечатлили разъединённые, металлические прутья. Одни просто… изогнуты пополам. Другие и вовсе спирально закручены. С чужим шорохом позади, я быстро улепётываю отсюда. Всё ещё интересно, кто же мог их так сильно погнуть…
Посторонний звук стихает быстро. Лучше не оглядываться обратно. Пятки горят только в путь. Не стоит придумывать нелепые отмазки. Страх – ключевой, двигательный фактор. Он и подымет, он и спасёт. Он же и загонит в клетку вольера. Времени на сторонние домыслы попусту нет. Нужно ускользнуть раньше, прежде чем наступит пара делать очередные ошибки.
Обувь скользит от малейшей слабости в ноге, хотя, казалось, не так сильно повредил кость. Терпишь. Стараешься отвлечься, сбавляя чуточку темп, но противиться по факту – невозможно. Так или иначе, коленный сустав неудачно хрустнул, и благо рядом была стена. Вцепился зубами в палец руки, как в кусок мяса. Болезненно закривился лишь бы не заорать. Помогло только терпение.
Каждый крохотный шажочек, откликается трепетным вздохом, небрежным пошаркиванием и тяжелой поступью взгляда. Согнутая осанка ещё кривее выглядит, чем обычно. Плюс – скошенное вниз плечо. Ух, Мира бы точно это не оценила. Получил бы от неё нагоняй. Гораздо хуже подтрунивания от Миры – и вовсе остаться без сил. Баланс нарушен. Вот-вот уже вызов сияет на грани. Ещё чуть-чуть и как чувствую, её голос забурлит в моей голове. Меня ни с чего довели до предела, когда так внезапно… почувствовал на себе… ничего. Нет боли. Она исчезла без всякой на то причины… Её нет… Вообще. Всё само собой обратилось вспять: слабость, муки, курьёзы и падения. Всё будто бы… улеглось? Это как… скинуть с плеч мешок картошки. Неимоверное облегчение… Несомненно, я рад. Все волнения отпали. Никто не позвонит. Самое приятное ощущение за весь день.
Впереди шёл едва ли не полностью обновлённый человек. Я старался идти чуть более уверенно и меньше коситься по сторонам. Коридоры на счастье практически пусты. Одна, две особы не считаются. Куда больше меня волнуют невнятные звуки и шумы. Скоротечные и бессмысленные. Только за зря нагоняют пустое эхо. Остаточную тишину. Слабый отклик в мозгу очень вяло их разбирает. Ноет. Не старается. Недосказанность рисует конфликты и небылицы, которых по факту не существует. Хорошо, что отсутствуют сопутствующие, мелкие детали, иначе вместо обычной тряпки на полу, я вижу мёртвую птичку. На такие вещи, лучше внимания не обращать. У меня и так велик риск помимо ненормального, прослыть ещё и сумасшедшим. Никто не любит на голову больных. Отчасти все проблемы сказываются на лице.
Как же натянуто звучит понимание проблем той несчастной, свихнувшейся девушки. В своё время мне удавалось чудить ничуть ни лучше…
Насколько помниться… всё же был у меня один крупный проступок. Не такой колоссальный в сравнении, но всё же. Я устроил однажды лежанку из книг. Забрёл случайно в нашу библиотеку. Зазевал. Стало скучно. Пару девчат за партами сидят. Практически никого. Библиотекаря тоже на радость нет. Он меня люто ненавидит… Хожу значит, хожу. Книги мягкие с обложкой смотрю. Куча рядов книжных стеллажей. Не получится нужную горсть в руках собрать. Тяжело. Лень на горбу нести… В общем, как я вышел из положения… Выцепил, значит, парочку детских изданий, посмотрел на обложку и… просто смахнул на пол целый ряд. Потом ещё один ряд повыше. Потом ещё. С боковой стороны скинул тоже. Куча получилась абы какая. Честно, всё равно. Насрать… Скинул последние две книжки с рук. Упал. Не самая мягкая в моей жизни подстилка, однако, как я говорил выше – насрать. Единственный мой минус – нужно было, не ленится, и спрятаться где-то в углу. Меня же просто… запарило искать место. Улёгся где-то… в 4 ряду, практически не отходя от центра. Весь план к чёрту спалился из-за торчащих башмаков. С тех пор визит в библиотеку стал наказанием. Прямым…
Как обычно оно бывает, дело до жути очень скучное – разгребать бумажные книженции после собственного бардака. Странички выпрямлять. Мда… Где-то склеивать… Нудное, принудительное, убогое занятие, да и к тому же со вкусом запаха пыльной старины. Жаль, что нет аллергии… Хотя бы таким образом задохнутся. И тут, увы, нет. Помимо самого нахождения среди книжных шкафов, полок и всякой прочей ерунды, приходилось чуть ли не на цыпочках пробираться мимо персонала. После моего визита его аж увеличилось на целых двое. Вместо одного стало три. Создал, значит, рабочие места, а бранят до сих пор за сущую ерунду. Заставляют разгребать то, к чему лично я не причастен. Я не виноват, что другой стеллаж развалился от старости, но нет. Любые свои косяки, теперь приписывают лично мне. Моё наказание – без конца копаться в старом мусоре, до которого нет никому дела кроме трёх калек. И так каждый сучий, доставучий раз.
Прихожу. Вижу огромную кучу листовок. Недоумевая смотрю. Безобразие. А криков то… Боже мой… Рецидивист, не иначе. Каждая собака, что не лень облизать собственные яйца, посчитает своим прямым долгом лишний раз напомнить тебе, насколько ты ничтожен и убог. Иначе практически не бывает. Я давно, в принципе, со всеми критериями смерился. Единственное – бесит одно. Каждый раз докучать своим важным ебалом, нервирует не на шутку. В такие моменты зарождаются тёмные мысли, и хочется опять… натворить…
Что-то давно затерялось. Промокло. Выпали, в конечном счёте, блеклые странички истории, а наказание мягче не становиться. Виновен. И всё тут. Казалось бы, такая нелепица, а дерут в три шкуры за просчёт. Библиотекарь как сволочь – ни одну книжку не подымет с пола. Никогда не уходит и вечно рядом сторожит. Удрать раньше положенного срока, ну никак не получается. Сколько потуг из себя не жми. Издевательство чистой воды. Не успел отработать старый, как приписали новый. Очередной списываю долг…
Лёгкий, внезапный из-за угла толчок в плечо, моментально сбил с ног. Подобно быстро пронёсшийся антилопе, её удар попал прямо в цель хоть и не нарочно. Слегка закрутило. Упал. Затылком чуть ли не грохнулся об пол. Голове почти ничего не досталась. Так, ерунда. Немного закружилась. В основном весь упор пришёлся на спину. Недавно ничего не предвещало беды, и раны успешно затянулись. Всё для того, чтобы снова напомнить о себе.
Долго разлёживаться Лоя не стала. Незамедлительно вскочила на ноги. Живо отряхнулась. Поправила форму. Мы смотрели друг на друга с одинаковым пренебрежением, враждой и неприязнью, как два врага по обе стороны баррикад. Она всё же высказалась сгоряча первой:
– (Грубо) Ты… Ты куда смотришь, придурок? Вставай и убирайся… Прочь! Чё ждёшь?!! Встал и пошёл! Вали! – вытянула в сторону руку. – Вали!!
Молча поднялся, но ничего в ответ, так и не произнёс. Я продолжал стоять, как ни в чём не бывало, хотя резкое высказывание в свой адрес, ошарашило как надо быть. Только не от неё. На душе стало ещё паскуднее. Куда уж хуже. Хуже на самом деле, ой как ещё могло быть…
– (Грубо) Ты что, плохо меня слышишь?! Отвали от меня! Урод…
Демонстративная походка остановилась практически вплотную ко мне, хотя никакой нужды в этом не было. Гневная особа просто ещё раз пихнула в плечо. Спуск нервов и толчок. Девушка внезапно побежала куда-то прочь.
Своим последним словом, меня охарактеризовали отнюдь лаконично и просто – урод… Если провести опрос, то… мало бы кто с ней не согласился… Взвинчивая и нервная, сбежала от всех подальше, оставляя после себя горькое послевкусие. Казалось бы, даже такой дикий поступок, может чему-нибудь да научить. На самом деле ничему, разве что держаться от ненормальных людей подальше, но проблема совершенно не в этом, хотя… суть вещей как раз в том. Люди недолюбливают странных людей. Повезло… или нет? Не хватало, разве что второй половинки. Только подумал и вот он появился… Урод…
– (Взвинчено) Стоять сука… – заломил руку сзади. – Куда она пошла?
– (Болезненно) Я не знаю… Я, правда, не знаю!
– А ну не пизди, – заломил сильнее. – Это ты падла за нами подсматривал?! Ты?!! Отвечай сука, – ударил по ноге. – Отвечай!!
– (Испуганно) Это был не я, – упал на колени, – не я!! Клянусь! Клянусь!!
– Точно не пиздишь? Точно?!! – надавил ещё сильнее.
– (Болезненно) Нет… Не-ет… Гиль, прошу, отпусти… Больно сука, больно!
– Вставай блять заморышь, – потянул за пальцы вверх. – Встава-ай…
– (Охая) Ладно… – медленно стал подыматься, – ладно…
– Отвечай придурок, – развернул лицом к себе, – куда она блять пошла?
– (Испугано) Туда, – махнул головой в бок, – туда…
– Ну, сука, спиздишь, – прижал к стенке, – убью нахуй. Ты понял меня гандон, понял?
– Понял я, понял. Она побежала туда, – взглотнул, – в сторону туалета…
– Смотри у меня, – недоброжелательно покачал головой, – если что не так, пизды получать будешь именно ты… Ладно, – отпустил, – прощаю… Это тебе для профилактики, – ударил коленом в живот.
Ничего нового ожидать не стоило. Я не хочу в сотый раз исповедоваться о прошлом… Слишком много чести воспевать очередного, мудоблядского урода. Полежал, постонал, поныл и отправился дальше прямиком на корт.
Как… как такового спортзала у нас никогда не было… Вместо него – две относительно… небольшие комнатушки в конце пролёта, переделанные под раздевалки. Удобно в этом случае одно – переоделся и сразу напротив запасной выход на стадион. Касательно сменной одежды, стало только хуже за последние годы. Все поголовно ютились вместе.
Одна из кабинок была переделена под ринг. Женская… Намного больше мужской. Раза в два получается. Вместительность всё ещё не ахти, но человек… 50 по периметру, точно поместятся. Я не помню ради чего, ради… кого устроили показательные спарринг матчи. Приезжие с разных школ, наших ребят, в хламину тогда развалили. По идее «Юношеский бокс» до 18 лет, вот только верзил таких подростковых, в жизни никогда не встречал. Я думал Гиль жилистый и высокий. Да нифига. Там реально приехали одни атлеты. Возможно, парочка из 10 человек с натяжкой и-и-и… походили на несовершеннолетних, но это не позволило ни на йоту взять хотя бы… одну победу. И ладно бы просто им выиграть и спокойно уехать. Так нет же. Надо обязательно нагадить после себя. Под себя насрать.
Не буду вдаваться в подробности, сколько за несколько дней было выпито бутылок и обрюхатено школьниц. Лично мне запомнились лишь… небольшие мелочи. Пустяки. Две сломанные скамьи пополам. Дыра в стене раздевалки. Один расколотый толчок в женском туалете. Два облёванных, обосранных вокруг толчка в мужском и… громогласные голоса бабуинов. Эти сволочи от слова «совсем» не могли заткнуться. Орали как стадо дебилов на весь первый этаж. Самые конченные жрали бухло чуть ли не напрямую, обоссывая клумбы и кусты подряд. Как феерия и ода всего дебилизма – малолетние боксёры забили стрелку каким-то мужикам. Ни в городе, ни на окраине, ни даже на стадионе рядом, где пространства хоть отбавляй. Исключительно опять же в нашем саду. Редкостная мерзота и поебота. Больше подобных внеплановых мероприятий у нас никогда не проводили. Даже совсем уж безобидные шахматы – и те старались как можно скорее из плана посещения убрать.
Стадион – совершенно другая песня. Это не бессмысленный мордобой в попытках выбить остаточные мозги. Здесь присутствует нормальная, спортивная атмосфера. Ну-у-у… более-менее… Тут тоже встречаются любители выпить и покурить. Своеобразный допинг, без которого машина нормально не заведётся. Помимо тренировок по выгулу собак, для обычных людей есть все прелести здорового спорта. Кольцевая побегать. Аж целых 6 беговых дорожек есть. Три вида игровых поля под разные нужды. Трава, песок и асфальт. Турники. Кольца. Совсем скоро, должны батутный центр рядом построить. Площадка готовится под стадион. Хорошее определённо есть, кроме некоторых людей. Наполнение, как и везде зачастую, хромает. Данное место не стало исключением. Увы. Способы истязания на сегодня, практически не изменились.
Нашего тренера, кстати, я боялся куда больше, чем того же Бидла, Гиля и всей юношеской сборной по боксу вместе взятой. Обычные придурки с крохотной извилиной в мозгах. Конченные, мерзкие, тупые упыри, не способные даже к минимальной эмпатии. Дальше прыща на носу, ничего перед собой не видят. Тут же, совершенно другой подход. От молчания и бездействия… кровь в жилах стынет. Странный вид. Отчуждённый порою взгляд. До одури холодный. Этакий хладнокровный убийца на пенсии. Всегда серьёзный. Никаких шуток не говорит. Этот человек спуску никому не даёт, казалось бы, в самых обыкновенных вещах.
Дело не сколько самого принципа, а скорее… честного отношения к людям. Кто заслуживает поблажки, того обязательно простит. Кто дважды накосячил, тот будет потеть на беговой дорожке до 4-о пота. Кто слаб телом и духом, тому всегда найдётся место по силам, но его безэмоциональность – вот что действительно напрягало. Он всегда очень мало говорил и это дико настораживало. Такие как он… частенько что-то не договаривают. Имеют очень скользкое прошлое. Живут настороженно. Каждый день как на игле. В аккурат выбирают позицию и слово. Кажется… я не ошибся. Хорошим был в своей неоднозначности… человек.
Меня дожидается просторная площадка на холме. Слишком… много за день неоднозначностей, чтобы замотивировать пойти домой, правда… Бидл своё дело сделал. Реально не по себе. Не страшно, но дико стрёмно. Как-то только мысль доходит до побега, в очередной раз мерещится его лицо. Все планы по сну идут прахом. От безысходности отправляюсь на стадион. Гнетущие стены школы в прямом смысле душат.
До линейки идти метров 100. Издалека видна маленькая группа учеников. Повсюду кусты, газон, дорожки. Красиво смотрится, но идти к остальным от слова: «Совсем» не хочется. Пропало желание. Надобности острой нет. Больше месяца на корте никто меня не видел, хотя… никто от подобной участи справку не давал. Такие доходяги как я занимались физкультурой для «беременных». Правильнее будет сказать гимнастикой, так как от физических нагрузок не осталось и следа. Со стороны смотрится… максимально ущербно. Очень… тупо… Нет смысла больше раскрывать подноготную. Я и так достаточно унизил себя.
На фоне широкого комплексного массива детишки меркнут перед всем разнообразием вариацией площадок и тренажёров, вот только… ничего из этого не сулило им достаться без боя. Тренер смотрел на всех безрадостно. Его стойка ничуточки не изменилась. Руки за спину. Положение ровно стоя. Меня, как всегда его безэмоциональность нервировала. Я прекрасно понимал, что рано или поздно, наша встреча неминуема. Лучше правильно поступить сейчас, чем мучатся через директора. Я не осуждаю его методы, просто… приятного от бега довольно мало. Хочется немного поныть.
Если бы одна единственная пробежка давала запас сил и здоровья хотя бы на сутки, то я непременно её полюбил, но… Везде есть это доставучее «но». Прежде, чем добиться хоть… какого-нибудь эффекта, нужно как минимум промучатся с месяц, а то и с два. Я в этом плане крайне нестабилен. Я ненавижу больше положенного страдать. Боль – ключевой фактор моей ненависти. Когда я бегу, я медленно умираю, и это не зависит от моего темпа. Точнее зависит, но я правда хочу почувствовать скорость и это главная моя проблема. Тело не может вынести разовой, стремительной нагрузки. Я хочу всё и сразу, а чудес как говорится: «Не бывает». Именно из-за моих дебильных принципов – ненавистна беготня. Пользы без боли нет, притом занятие, откровенно скучное. Однотипное как по мне. Монотонное. Просто бежишь и медленно умираешь, хотя… у кого как… Да, физическая нагрузка полезна для растущего организма и бла-бла-бла, но как только организм созрел – всем становится похуй на тебя. Если не раньше. Не будем учитывать спортивные организации. Берём саму проблему в целом.
Бег в основном нужен для тех, кто по жизни – ленивая жопа. Для тех, кто внезапно вдруг осознал, насколько жирнющими стали бока. Насколько стыдно и некомфортно появляться на людях даже в тренажёрном зале, а сидеть на диетах краткосрочный вариант. Вот и приходится бегом сжигать обвисший жир. Больше нужды в нём, лично я не вижу. Развить скорость на длительный промежуток всё равно долго не получится, поэтому как итог – в топку такое занятие. Мне всегда для разгрузки хватало обычной ходьбы.
С каждым шагом их фигуры становятся всё чётче и чётче. Специально тяну время, пока учитель не распустит остальных. В жизни к нему не подойду, пока мы не останемся одни. Он сразу же улавливает косым взглядом, кто именно к нему идёт. Всё такой же хладнокровный. Бесчувственный. Ничего за прошедший месяц не изменилось. Звучит разминка на 5 пять кругов.
Самое, что ни на есть позорное за всё время учебы – так и не запомнил, как именно его зовут. Гадких и не нужных для себя людей на всю жизнь усвоил, а он как-то… не попал ни в одну из категорий. Есть десятки имен, а то и больше, которых хотелось бы… навсегда вычеркнуть из памяти. Никогда не знать, но, как всегда, самые важные, так и остались в тени рассудка без ведомства. Ни хорошо, ни плохо… Просто в очередной раз стыдно про то, что нельзя… забыть…
Сухо. Кратко. Манера речи отточена и ясна. Одна конкретика и выверенные факты. Своим произношением, он чем-то даже… напоминает раннего Бидла, разве что куда более сносной внешности и словами без скрытой агрессии. Ну не любит человек разглагольствовать на пустые темы. Без умолку трещать как его коллеги. В основном, насколько мне помнится, если речь и заходила о чём-то, то только по теме предмета и сопутствующих его вещах. Никаких тебе развилок и откровений из области сторонней жизни. Личная жизнь всегда оставалась под замком. Никакого намёка. Может девчонки что-то и узнали, но у нас среди парней были одни сплошные домыслы. Одинокий. Вдовец. Убили семью. Алкоголик в завязке. На зоне отсидел. Бывший военный. Уволенный тренер сборной. Волонтёр и даже, бывший бомж. На этом кажется… всё… Если же разговор вдруг состоялся в его сторону, то он моментально переходил в спортивные дела. Никуда дальше. Ни в какие дебри обратно. Этот человек… оставался чересчур скрытным для всех нас и, наверное, от того мало и заполнился. Недостаточно хорошо, чтобы помнить имя.
Как только остальные ребята разбежались, мужчина сразу обратил нужное внимание. Махнул к себе двумя пальцами руки.
– (Спокойно) Подойди.
В голосе читалась благородная мужественность, сочетаемая со здоровым и бодрым типажом мужского начала. Сравнимо выше ожидания и реакции, чем у большей части сильного пола из коллегии учителей. Никогда ещё ранее не удавалось видеть его таким… уставшим что ли. Сонным или даже… больным. Все перспективы выдавал голос. При всех он как-то ещё умело его корректировал, но при мне мог спокойно без прикрас говорить. Чувствовался хрипловатый тон, будто реально простыл или всю ночь высоким тембром вёл участие в беседе.
Тут же вспоминаются уроки Миры. Прямая осанка. Плечи держать широко. Голову и руки ровно. Всё самое правильное лишь бы минимизировать подозрения в свой адрес. Сократить ущерб. Лишь бы пронесло, да и только.
– Расслабься, – тихо кашлянул, – всё нормально… Остынь.
Он специально подождал с пол минутки, пока я приду в себя, посматривая косвенно за теми, кто и куда лично направил свои нужды. Наши взгляды в скором времени пересеклись.
– Так-то лучше… Как у тебя дела?
– (Неловко) …Да как-то… нормально… – пожал плечами. – Как и всегда…
– Хорошо, – полез в карман спортивных штанов, – возьми это.
Без лишних предисловий показался сложенный вдвое самодельный конверт письма. Помятый и местами пожёванный. Я тут же задался вопросом.
– Это что… письмо?
– Да, прочти его. Это важно… Когда закончишь – сразу же сожги или разорви. Лучше конечно сожги. Так надёжнее. На этом всё. Можешь домой идти…
– (Взволнованно) Так это… Откуда оно? Это вы мне его написали?
– Я? – улыбнулся, – нет. Мне девочка какая-то… недавно его принесла. Две недели с лишним в кармане ношу. Немного потрепалось, но ничего. Ты главное прочти. Просто прочти и уничтожь… Она мне так и сказала. Ну, если ты так хочешь, можешь, конечно, оставить его себе, просто там… немного… личное, – пожал плечами, – сам понимаешь… Ну всё, – легонько хлопнул по плечу, – удачи. Ничего не бывает просто так.
– А-а-а… почему оно… мне?
– На обороте написано. Переверни.
Чётко, коротко и ясно. Всё как он любит, только непонятно ни хрена. Это было действительно всё и больше ничего. Никаких тебе речей, порицаний или коварного умысла… Просто… письмо. Обыкновенный кусок бумаги, аккуратно сложенный пополам. С задней стороны и правда красуется моё имя. Красивый подчерк. Красным написано. Сразу же угадывается женская рука.
Мужчина не стал дожидаться моих эмоций. Спокойно развернулся и пошёл к остальным. Его фигура незамедлительно удалялась к центру стадиона.
Один. В руке конверт. Стрёмно… Определённо важная вещь, да и ещё таким странным способом подана. Не напрямую, а через посредника, да ещё какого… Я не стал тянуть и достал содержимое наружу… Мне следовало всё… обдумать.
Необычно… Даже… очень… Всего два предложения. Две строчки. Бред и полная ахинея. Это либо очень плоская шутка, либо очень параноидальная новость на грани катастрофы. Вот она, оказывается, какая симпатия у подростков бывает. В шутку или в серьёз. Неудивительно, учитывая, какая неоднозначная ситуация складывается вокруг нас. Есть над чем задуматься…
Особого значения слова не имели. Это как, если подойти к любому человеку на улице и спросить: «А вы точно уверены в завтрашнем дне?». Один ответит: «Да, конечно, безусловно!». Другой же скажет однозначное: «Нет» и другого мнения быть не может. Третий промолчит, а четвертый пройдёт мимо. Скрытого смысла в подобном нет. Всё предельно понятно. Любовное письмо.
Листок лихо сложился в три четверти. Только так он помещался в кармане брюк. Раз уж «официально» отпустили, то… почему бы и нет? Вернуться домой пораньше, и наплевать на всё, будет благим делом окончания дня. Да, Бидл не раз подобное ещё как припомнит, однако в сравнении с нашим тренером – он лживая, толстая, смердящая букашка. Мне просто хотелось домой. И всё. Непреодолимое желание, как можно скорее убраться, иначе обратно застряну у Миры. Если не уйти сейчас, то не получится вообще… Центральные ворота хоть и закрыты, но парковую часть возле стадиона, ещё никто не отменял. Очень удобно в попытке улизнуть. Я прямо чувствую нутром: «Пора уже. Пора. Нужно давать дёру».
Хорошая новость быстрым темпом уводит прочь. Остановившись на миг, неохотно обернулся в сторону стадиона. Я боялся встретить его разочарованное лицо. Что-то меня досаждало, учитывая выбор остальных остаться, а не покидать тонущее судно. Как бы… правильно и неправильно одновременно. Тебе прямым текстом заявляют: «Иди. Свободен», но в тайне наверняка надеются, что ты всё же останешься, пускай и на непродолжительный срок.
Неприятным образом взыграла совесть. Захотелось вернуться. Заново тему переговорить. То ли письмо впервые так подействовало, то ли и вправду не всё безнадёжно в плане меня. И всё же – не сдержался. Рванул в заросли. Когда ещё выпадет такой удобный случай? Я порою… неисправим.
* * *
– Как прошёл день?
Мужчина не сразу отреагировал на входящего в комнату человека, а сперва вгляделся в до боли знакомое лицо. Кресло под ним немного заскрипело.
– Здорова, здорова… Отлично, – пожал руку бывшему коллеге. – И какими такими судьбами… тебя занесло к нам? Неужели заняться в конторе нечем?
По лицу было видно, как человек «рад» встретить бывшего друга, однако с небольшой оговоркой. Он крайне старался подавить дёргающуюся бровь. Былые распри снова давали о себе знать.
– Да так… мимо проходил, собственно, – бегло осмотрел комнату. – В основном, я по делу зашёл, ну и вот… попутно решил заглянуть на минутку к вам. Проверить кое-что надо, а тут – ты. Приятное совпадение.
– И в правду приятное… Жаль, – устало посмотрел на двухстороннее стекло, – скоро на передовую. Поговорить толком не удастся. Так что спрашивай, – запрокинул за голову руки, – что хотел, пока я не ушёл… Не стесняйся, здесь же все свои. Забыл? – развернулся к собеседнику.
Знакомый притих. Парень наверняка хотел спросить что-то менее важное не относящееся к делу, однако долг обязывал не зависнуть на получасовой беседе. Диалог постепенно направлялся по другой развилке пути.
– Ну и как вам этот олух? – произнёс посетитель. – Не достало ли вам с ним возиться? Взрослый мать его мужик, – тыкнул пальцем в стекло, – а ведёт себя как ребёнок. До сих пор. Ну, вот… ни капельки не изменился. Он что, специально так? Чтобы позлить?
– (Устало) Сказал бы ты мне это гораздо раньше, я бы с глубокой радостью вышвырнул его прочь, но сейчас… Сейчас, к сожалению, времена изменились, – сконцентрировал взгляд в стекло. – Теперь разве что, турнуть могут меня, причём за ни за что. Вообще. Вот и приходится подобное… терпеть… И это ещё не самое худшее, поверь. Худшее чувствую, будет как раз впереди, когда ему окончательно впритык всё надоест… К концу подходят только вторые сутки и это… лучше его так не называть. Звукоизоляция хорошая, но сам понимаешь. Здесь разное может случиться… Главная шишка сидит. И тебе может не повезти. Даже твоя баба от гнева его не спасёт… И заслуги, – косо посмотрел на протез руки.
– Мда… – задумался, – не думал, что вы будете плясать под его бубном.
– (Недовольно) А мы и не пляшем, – обратно вернулся к собеседнику. – По крайне мере не под его дудку.
– Ладно, – устало посмотрел на мужчину. – Изменения хотя бы есть какие?.. Ну так… – пожал плечами, – в общих деталях. Сам понимаешь… Времени мало.
– Ясное дело…
Бывший товарищ смекнул. Тотчас перешёл к сути поставленного вопроса.