Евгений Браудо
Любовь и смерть

Крайняя упрощенность внешнего действия «Тристана» часто давала повод упрекать произведение Вагнера в совершенном отсутствии драматического движения. Действительно, ни одна драма не противоречит до такой степени традиционным требованиям театральной эстетики. Уже с начальных сцен первого действия мы знаем всю развязку драмы и никакой ход внешних событий не может изменить развития внутренней жизни героев. Только то, что происходит в глубине души Тристана и Изольды, имеет характер драматической реальности. Все остальное лишь «химеры, сны рассвета», от которых любящие бегут в царство вечности, царство смерти. Все световые линии внешней драмы, как в фокусе, концентрируются в определенной точке, чтобы отсюда уже разлиться волнами чисто внутренних переживаний. Углубляясь в психологию действующих лиц, Вагнер раскрывает перед нами те вечные, элементарные, общие всему человечеству чувства, которые лежат в основе всех личных переживаний его героев, и тем самым его драма принимает характер философской общности. Это вечное, элементарное содержание драмы Вагнера толкает ее в объятия музыки, ибо только музыка может, непосредственно действуя на чувства, передать космическую, очень сильную, но неопределенную эмоцию любовного томления, этого желания «в нарастании волн, в песне стихий, в беспредельном дыхании миров – растаять, исчезнуть, все забыть»…

И в силу этой основной темы «Тристан и Изольда» наиболее музыкальная из всех драм Вагнера. Здесь на деле сбывается недоступный идеал любви, идеал взаимного слияния обоих любящих: слово всецело переходит в музыку и музыка в слово. Из выражения мысли рождается выражение чувства, и связанная речь часто переходит в отрывочные предложения и восклицания. Поэтому Вагнер по справедливости мог сказать, «что в этом моем произведении больше музыки, чем в какой либо из моих прежних опер», (Ges Schrif B. IX). Вместе с тем, вся музыка «Тристана» насквозь пропитана драматическими подъемами, все её оркестровые мотивы, вся её музыкальная компановка всецело подчинены господствующим настроениям драмы. Эти настроения подсказывали Вагнеру по его собственному признанию, – всю ритмику, все гармоническое и мелодическое развитие его музыки к «Тристану». Эта сложная, смелая и неспокойная ткань модуляций, окутывающая музыку Тристана, эти бурные секвенции являются как бы музыкальным отражением того основного мотива томления, искания, борьбы с внешним миром, на котором строится драма. Широкое применение хроматики всецело связано с утонченной нервностью ощущенья, с глубокой внутренней свободой и романтикой чувства, характеризующими текст. В этой идеальной гармонии между поэтическим содержанием и музыкальной техникой лежит разгадка, почему эта песня песен современной эротики производит на нас такое цельное и свежее впечатление, будто она написана только вчера. Здесь Вагнер впервые применил в полной мере свои теории «музыки будущаго», изложенные в его больших литературных работах пятидесятых годов. В основу его новой композиторской техники положен аналитический принцип. Это искусство – искусство постепенных переходов, и музыкальная чуткость, с какой он соединяет каждый отдельный такт «Тристана» с мелодией каждого последующего, свидетельствует об изумительной, технике и глубоких музыкальных знаниях. Вся музыкальная ткань «Тристана» представляет собой одну непрерывную мелодию, построенную по психологическому принципу, т. е. такую, которая в своем ритме, в своем темпе связана с каждой отдельной строчкой драматического текста. Такая музыка, для которой формирующим элементом является слово, совершенно порывает с традициями прежней самодовлеющей музыкальной формы: она разрушает прежние законы симметрии, на которых строилась мелодия до-вагнеровской музыки. Его мелодия бесконечна, она не прерывается по чисто-музыкальным соображениям, она стремится вдаль неудержимо, как мысль. Поэтому Вагнер избегает применять «закругленные окончания» раньше, чем это требуется в силу драматической необходимости. «Бесконечная мелодия» вот одно из значительнейших завоеваний современного искусства: с «Тристана» начинается новая эра в драматической музыке.