Евгений Браудо
Любовь и смерть

Однажды, когда Тристан купался, Изольда, рассматривая оставленный им в спальне меч, заметила, что его лезвие сильно зазубрено. Смотрит на форму зазубрены: не это ли лезвие сломалось в черепе Морхольта? С горечью вспомнила она тот день, когда привезли к ней труп героя, убитого Тристаном. Колеблется, смотрит еще раз, хочет проверить свое сомнение; бежит в горницу, где сохранялся осколок стали, некогда извлеченный из черепа Морхольта; соединяет осколок с зазубриной: еле виден след полома.

Тогда она бросилась к Тристану и, размахивая над его головой огромным мечом, воскликнула:

«Ты – Тристан из Лоонуа, убийца Морхольта. Умри же в свою очередь!» Казалось, что гибель Тристана неизбежна, но мягкими словами и ласковым взглядом ему удалось утешить гнев королевы и спасти свою жизнь. Он доказал ей, что ему, как истинному победителю дракона, принадлежит право на обещанную награду, и потребовал её руки для того, чтобы привести жену своему дяде, королю Марку.

Мир вновь водворился между Ирландией и Корнуэльсом, а Тристан радуется исполненной клятве: он добыл златовласую королевну. Прощаясь с дочерью, мать Изольды передала ее подруге и прислужнице, Бранжьене, любовный напиток, который в брачную ночь должны выпить Изольда и король Марк, Сила этого напитка была велика: достаточно было отведать его двоим из одного кубка, чтобы любить друг друга всю жизнь, всеми помыслами. Судьба захотела, чтобы на корабле, в знойный день, Тристан и Изольда, вместо вина, по ошибке выпили вместе это любовное зелье. Отныне – они связаны друг с другом узами страсти, которые ничто не может разрушить: ни жизнь, ни смерть. Изольда отдалась Тристану раньше, чем сделалась женою короля Марка.

Много горя и радостей принесли им следующие годы. Тристан долго находил способы обманывать бдительность короля и его приближенных. Но враги Тристана не дремали: они строили все новые и новые ловушки, пока, наконец, любовники не попались в расставленные сети. Марк, неожиданно возвратившись с охоты, застал их в своем саду…^[4].

Тристан и королева осуждены на смерть^[5], но после невероятных усилий им удается бежать в дремучий лес Морруа, где и проводят они счастливую идиллическую жизнь. Однако и здесь их счастие было недолговечно. Король Марк во время охоты случайно нашел их грот любви^[6]. Он может убить беглецов, но, тронутый их безмятежной жизнью, прощает их… Тогда Тристан решился, для спасения своей возлюбленной, покинуть Корнуэльс. Сначала он отправился к королю Гавойю, в Шотландию, потом – в Бретань, к герцогу Хоэлю. Его жизнь протекала там среди могучих подвигов. Много лет провел Тристан в непрерывных трудах, Изольда не давала о себе никаких вестей. И вот, усталый, он решился взять в жены Изольду белорукую, которую предложил ему в награду за военную помощь бретонский герцог^[7]. Но в брачную ночь вспомнилась ему белокурая Изольда и все очарование её любви, и эти воспоминания удержали его от объятий Изольды белорукой. Смертельно тоскуя, он еще раз отправился в Корнуэльс и под видом юродивого^[8] опять удалось ему проникнуть в комнату королевы. Изольда долгое время не хотела узнать его… Однако, вскоре Тристана с позором выгнали из дворца короля Марка, и он вновь возвратился в малую Бретань, в Кархэ. Здесь в одной из бесчисленных битв, которыми так богата жизнь героя, он получил тяжкую рану. Чувствуя смертельную боль и тоску, Тристан отправил своего товарища Кахердина в Корнуэльс – призвать к его ложу белокурую Изольду, которая одна может исце; лить его^[9]. Он уговорился с другом своим, что тот подымет на корабле черные паруса, если Изольды с ним не будет, и – белые, если она согласится приехать^[10]. Когда вдали показались белые паруса, об этом передали белорукой Изольде, сторожившей обратный приход корабля в Бретань. Ревнуя, она поторопилась сказать умирающему Тристану, что корабль вернулся с черными парусами. Тристан грустно опустил голову и умер. Изольда нашла только труп Тристана. Тогда она ложится рядом с ним и умирает тоже. А король Марк, узнав о том, что ни Тристан, ни Изольда неповинны в своем прелюбодеянии, велел похоронить их трупы по обе стороны церковного придела.