Евгений Александрович Жиляев
Хроника последнего задания
– Хозяин, как я понял, работает недалеко от посёлка Аллах-Юнь, в колхозе «Труд». Имени его я не знаю. Видеться с ним не приходилось.
– Как с ним связь держали?
– Через тайник в тайге.
– Где он и кто его закладывает, знаешь?
– Нет. Но думаю, Нож это делает.
– С чего так решил?
– Говорю, не дурак же, кое-что смыслю.
– У вас вопросы будут? – обратился Ступин к Берестову.
Задержанный перевёл настороженный взгляд на Алексея. Лукин сам себе не мог объяснить, почему этот интеллигентный человек в костюме вызывал в нём какие-то панические нотки. Он не повышал голоса, говорил и спрашивал всегда спокойно. Лукин не отдавал себе отчёта в том, что начинал ёрзать и съёживаться под пристальным взглядом подполковника, от которого ничего не мог скрыть. Во время допроса, пока его вёл другой, он позволял себе немного расслабиться, смотря в лицо Ступина. Лукин чувствовал, человек в костюме внимательно слушает и смотрит на него, хоть временно в процесс разговора не встревал. Немного помедлив с ответом, подполковник отрицательно помотал головой.
– Хорошо. Пока свободен, – Ступин нажал незаметную кнопку в столе и явился конвойный.
– Увести! – приказал Ступин.
– Есть! – и, обращаясь к Лукину, конвоир скомандовал, – встать, руки назад, пошёл.
Когда Берестов и Ступин остались одни, майор заговорил первым.
– Для начала очень даже неплохо. С Ножом придётся повозиться. Калач тёртый.
– Коротко расскажите о нём?
– Рецидивист Николаев Фёдор Ильич по кличке «Нож». Одно время в цирке работал, как раз ножи метал. Знающие люди говорили, большие надежды подавал. Потом по кривой дорожке пошёл, не один раз сидел за разбой. Вот, Алексей Николаевич, справка на него, ознакомьтесь. Перед самым допросом составили. Личности остальных пока устанавливаем. Сами понимаете, времени мало было.
И Ступин протянул бумагу Берестову. Тот взял документ, пробежался по нему глазами.
– Тут сказано ещё, кроме холодного великолепно владеет огнестрельным оружием, – отметил подполковник, – крайне осторожен, подозрителен, авторитарен.
– Да, серьёзный тип.
Берестов задумался. Он воскресил в памяти этого Ножа, вдохнув в образ «жизнь», наделив теми чертами характера, что узнал. Попытался определить сильные и слабые стороны своего «оппонента». В первый раз их общение не состоялось, Николаев просто молчал точно глухонемой. Разум подполковника работал интенсивно. Ступин думать не мешал. Видел, Берестов что-то затевает. Он, также как и Дубов, уже проникся полным доверием и уважением к командированному к ним старшему по званию офицеру.
– Вот что, Михаил Александрович, вызовите-ка этого Ножа ещё раз, поговорим с ним. Только позвольте мне одному с ним побеседовать.
– Хорошо, – и сделал то, что просил его Берестов.
Через некоторое время к ним в кабинет ввели Николаева. Тот снова смотрел на них исподлобья, недружественно насупив брови. Сел на стул, опустил глаза и смотрел в пол прямо перед собой.
– Начнёте всё же говорить? – начал подполковник, – или наш разговор можно не начинать, чтобы не тратить не наше, не ваше время?
– Вы вызвали, а я к вам в гости не набивался, гражданин начальник, – не поднимая глаз, ответил Нож.
– Да, вызвали. Ещё раз повторю: вас взяли на очередном разбое, вы понимаете, что вас ждёт дальше?
– Взяли – судите. Мне с вами говорить не о чём, – всё так же смотря в пол, проговорил бывший циркач.
– Так уж и не о чём? – спросил Берестов с улыбкой человека, знающего что-то сокровенное, тайное про своего собеседника, который, в свою очередь, усиленно это пытался скрывать.
Нож оторвал глаза от пола и посмотрел на Алексея, тут же встретившись с пристальным цепким взглядом подполковника. Николаев попытался отвести глаза, но у него ничего не вышло. Что-то схватило его изнутри, не давая пошевелиться. Бывший циркач проявил всю свою волю, стараясь стряхнуть с себя внезапно нахлынувшее оцепенение. Несколько секунд ему казалось, что у него всё получится. Борьба длилась недолго, он сдался под напором чужой воли, почувствовал сразу расслабление и желание поговорить, рассказать этому человеку всё, что тот желал знать.
– Спрашивайте, – спокойным голосом предложил Николаев.
– Вопрос первый, – приступил Берестов, – что вы должны сделать с грузом?
– Взять его и сразу отойти на базу. Есть у нас такое место, и там ждать самолёт. Но перед этим я должен весточку послать, что всё в порядке и указать дату.
– Какую дату? Конкретнее
– Когда самолёт будем ждать. Ровно через неделю.
– К чему такая спешка? Не лучше ли отсидеться?
– Это было условие Ворона. У него чутьё! Говорил, что уходить надо и как можно быстрее. Надоело ему по лесам шнырять. Пожить захотел за бугром. Денег-то у него много. Он и нас, конечно, не обделял.
– Каким образом вы должны передать весть?
– Через тайник, что возле колхоза «Труд».
– Кто к нему приходит?
– Я не знаю. Моё дело только закладку сделать.
– Кто вам передал такой способ связи?
– Ворон и передал. Вы убили его при задержании.
– Давно знаете Ворона?
– Давно. Он в большом авторитете. Ещё немцам служил то ли в Смоленской области, то ли в Белоруссии. Они его ценили, новые документы выдали и сюда отправили. Обещали ему последним самолётом забрать его и нас заодно.
– Пишите весточку, – приказал Берестов.
Николаеву дали всё необходимое. Он аккуратно всё написал и передал записку Алексею.
– Теперь начертите схему расположения тайника и как можно более подробно.
Бывший циркач сопел, хмурил брови и вычерчивал план нахождения секретного места со всеми опознавательными знаками. Когда он закончил рисовать, то сказал:
– Вот, готово. Не заплутаете.
Берестов взял в руки лист бумаги и стал разглядывать схему. Затем передал её Ступину. Тот тоже внимательно изучил расположение тайника. Потом положил бумагу на стол и накрыл её папкой.
– Когда записку вы должны положить в тайник?
– В эту пятницу.
– Всё, свободны, – после последних слов Берестов громко щёлкнул пальцами. Николаев точно проснулся, дёрнулся, насупился и снова упёрся взглядом в пол.
– Вызовите конвойного, Михаил Александрович.
Когда конвойный зашёл, бывший циркач тяжело поднялся со стула и вместе с сопровождавшим его сержантом вышел.
– Вот это да! – восхитился Ступин, – знал, конечно, что в главном управлении ТАК работают, но видеть не приходилось.
– Не всех можно так разговорить. Николаев привык подчиняться, то есть позволяет руководить собой более сильной личности, чем он сам. Люди же с высоким уровнем критического мышления и контроля над своими мыслями и поведением, а также склонные к анализу, труднее подвергаются воздействию. Так что нам в какой-то мере повезло.
– Ну, как известно, везёт тому, кто везёт! Поедемте дальше, Алексей Николаевич. Теперь мы имеем колхоз «Труд», где работает «Хозяин».
– Надо проверить для начала всех, кто приехал работать туда с 1943 по настоящее время. Составьте список.
– Вы думаете, интересующий нас человек тоже служил у немцев?
– Да, велика вероятность. Он умеет работать с рацией. Иначе как он передаёт информацию. Другим способом вызвать самолёт невозможно.
– Сделаем. Предполагаете взять самолёт?
– Должны, Михаил Александрович. Готовьте снова самолёт и группу. Записку нужно положить в тайник. У нас с вами всего полтора дня.
– Успеем
***
Клочок бумаги с корявым почерком, и снова летит над тайгой самолёт. В салоне сидят молчаливые, погружённые в себя, десантники. Одна группа будет выброшена в районе колхоза «Труд», а другая полетит на замаскированный аэродром бандитов, охранять свезённое туда добро и ждать гостя с другой стороны.
Первая группа получила задание положить записку в тайник, окружить место закладки и встретить того, кто придёт за запиской. Но трогать его категорически запрещено, равно как и обнаруживать себя. Скрытно надлежало проследить за объектом, составить его описание и, если возможно, установить место жительства. После выполнения своего задания ждать дальнейших указаний.
Белеют парашюты в небе. Земля без преград принимает посланцев сверху, точно знает, что делают они нужное дело и мешать им не следует. Кругом тишина, только кое-где позвякивает оружие, и слышна приглушённая речь. Но и это вскоре всё стихает. Бойцы гуськом двинулись в точку назначения…
Рано на рассвете первый дозорный криком птицы предупредил остальных о появлении гостя. Человек в плаще и капюшоне шёл не спеша, в правой руке у него была палка, на которую он опирался. Периодически останавливался, оглядывался и снова продолжал движение. Затем незнакомец подошёл к поваленному дереву, присел на него. Сделал вид, что что-то разгребает палкой впереди себя, в то время как сам мельком наблюдал за пространством вокруг. Он прислушивался, вдыхал воздух, напрягал зрение. Но ничего не выдавало присутствие здесь посторонних. Убедившись, что всё в порядке, человек встал и уже расслабленно, уверенно, без маленьких привалов направился к цели своего визита, углубляясь всё дальше в лес. Подошёл к сосне с двумя вершинами, напоминающей бычьи рога. Рядом с приметным деревом лежал большой валун. Мужчина присел на него отдохнуть и отдышаться. Затем достал нож, нагнулся и принялся разгребать землю перед камнем. Достал небольшую металлическую коробочку. Открыл её и вынул записку. После прочтения сжёг. Контейнер вернул на место, засыпал землёй и придал всему такой вид, какой был до него. Придирчиво осмотрев маскировку и оставшись довольным, человек в плаще пошёл обратно.
Всё это время за ним пристально следили несколько пар глаз. От них ничего не скрылось. Они сумели не только рассмотреть лицо мужчины, но и определить дом, в котором проживал их объект наблюдения. Первая задача была выполнена полностью. Всё было передано по рации в Якутск.
Ступин сразу доложил Берестову о результатах. Пока всё шло гладко. Обе группы отлично справились с заданием.
– Ну, что, Михаил Александрович, под полученное описание подходит только один человек, перебравшийся сюда в сорок четвёртом, – начал Алексей, – из вашего списка это Разин Андрей Петрович.
– Разрешите, – Ступин попросил список с личными данными работников колхоза «Труд».
– Пожалуйста
– Соглашусь с вами, – ещё раз ознакомившись с ним, сказал Ступин.
– Теперь осталось дождаться, когда он передаст в центр нашу информацию, а после и самолёт.
– Думаю, всё будет по плану, Алексей Николаевич.
– Сообщите группе, чтобы продолжали наблюдение до моего появления. Пусть ждут моих дальнейших распоряжений. К месту их базирования выйду сам. В левой руке буду держать красный платок.
– Хотите осмотреться лично?
– Да. С собой, если не возражаете, возьму Захара.
– Лейтенант будет рад. Не очень он любит в кабинетах сидеть.
– Должен признаться вам, Михаил Александрович, я такой же. Дух вольного человека в нас неистребим.
– А я, по-вашему, кабинетный червь? – с улыбкой спросил Ступин.
– Вы на своём месте, Михаил Александрович. И таким словом язык не повернётся вас обозвать.
Оба засмеялись.
– Нужен ещё третий, – после некоторой паузы продолжил Берестов, – для закрепления легенды. Я появлюсь там как парторг, Захар – комсорг. Нам нужен желательно историк, который прочитает лекцию для колхозников на политическую тему, а также подготовит лекции для общего развития. Главное, чтобы всё было с огоньком. Также нас надо будет снабдить соответствующими документами и предупредить председателя колхоза о нашем появлении.
– Документами снабдим. Что касается кандидатуры историка – есть такой. На него можно полностью положиться.
– Ваш сотрудник?
– Нет, – глаза Ступина загадочно заблестели, он даже сделал театральную паузу, заинтриговывая собеседника, – это мой племянник! Сын старшей сестры, недавно окончил исторический факультет и рвётся учительствовать. А пока лето, пусть нам поможет.
– Когда можно с ним пообщаться?
– Сегодня, всё устрою.
Ступин за время совместной работы успел хорошо изучить Берестова. Он выделил у Алексея одну важную черту: тот никогда не подходил формально к работе с людьми. Для него было важно самому разобраться, кто что из себя представляет. Особенно, если ему предстояло с этим человеком отправиться «в разведку». Поэтому одни вопросы он доверял решать другим, только контролируя ход их выполнения, иные – лично.
Фёдор Иванович Славин был доставлен в кабинет своего дяди незамедлительно. Дядя ещё ни разу не вызывал к себе племянника, и это обстоятельство очень интриговало молодого учителя. В кабинете Ступина он застал своего родственника с сидящим напротив него мужчиной в гражданской одежде. Михаил Александрович представил Славина своему визави.
– Вот, знакомьтесь, мой племянник Фёдор Иванович Славин.
– Алексей Николаевич, – представился человек в костюме.
– Присаживайтесь, – обратился Ступин ко всем сразу, когда всё сели, продолжил, – я тебя, Фёдор, сразу введу в курс дела. Нам нужен человек, который готов поехать в небольшую командировку и там выступить. Сможешь поехать?
– После сегодняшнего дня я полностью свободен. До первого сентября ещё далеко.
– А сегодня какие у тебя планы?
– У меня лекция в строительной артели.
– Вот и замечательно. Покажешь своё ораторское искусство Алексею Николаевичу. Не откажитесь поприсутствовать? – обратился майор к подполковнику, зная, что тот обязательно согласится.
– Мне будет интересно послушать. Спрашивать тему лекции не буду, пусть останется тайной.
– Вот тебе, Фёдор, ещё один слушатель, – Ступин улыбнулся, кивая в сторону Берестова, потом снова серьёзным тоном заговорил. – Ну, ладно, вернёмся к главному. Выезжать, точнее, вылетать будете послезавтра. Место командировки – колхоз «Труд». Полетишь туда с Алексеем Николаевичем и лейтенантом Захаром Олеговичем Лапиным. Алексей Николаевич будет у вас, как ты понял, за старшего. Он полетит как партийный работник, Лапин по работе с комсомольцами, а ты как лектор им в помощь. Успеешь доклады подготовить, темы на своё усмотрение? Но чтобы интересные и в повестку дня.
– Успею. У меня всё есть.
– Вот это хорошо.
Берестов рассматривал молодого человека. Он напоминал Есенина. Такой же вздёрнутый нос, похожие волосы, манера поведения. Удивительно, как природа создаёт такие подобия. Один уже умер, а другой сидит здесь, напротив. Их разделяет время, расстояние, условия жизни, между ними вообще лежит пропасть, а посмотришь на сидящего перед тобой человека, и будто нет никакой бездны, а есть великая преемственность. И никто не скажет, где это родство всплывёт.
– Во сколько у тебя лекция? – обратился Ступин к племяннику.
– Уже через час, – посмотрев на часы, ответил Славин.
– Успеете. Дам машину. С Захаром? – обратился майор к подполковнику.
– Разумеется.
– Я распоряжусь.
***
Пока ехали в машине в Дом культуры, Берестов разговорился с племянником Ступина.
– Я, когда был на фронте, – рассказывал про себя Славин, – мечтал о том, что закончится война, вернусь в педагогический вуз и закончу его. В нашей школе был учитель, старенький уже, так он многим привил уважение и любовь к педагогике. Я и решил идти по его стопам детей воспитывать. По-моему, учитель – одна из лучших профессий на земле.
Берестов внимательно слушал своего попутчика, тоже прошедшего войну, но, в отличие от него, сохранившего воодушевление, восторг от жизни, тот внутренний огонь, что заставляет блестеть глаза. Блеск глаз делал Славина, и без того привлекательного мужчину, ещё более красивым. Берестов не удержался и спросил: «Вы наверно пользовались повышенным вниманием одноклассниц?»
– Да, – засмеялся Славин, – было такое. Но я, как говориться, не ходок. Романов особо не было. В старших классах, выбрав свой жизненный путь, буквально «заболел» профессией учителя. Я тогда много читал про педагогику. Макаренко очень увлёкся. Жаль, что жизнь этого замечательного человека так внезапно оборвалась. Под влиянием авторитетов понял – правильное воспитание, прежде всего, правильные идеалы. Они движут людьми. Вот об этом я хочу говорить на своих уроках истории, которая как нельзя лучше подтверждает эту аксиому.
– А о чём всё-таки конкретно рассказывал ваш учитель?
– Он говорил о том, – начал Фёдор, – что человечество в лице своих лучших представителей, через лишения, титанический труд, выработало просто колоссальный объём знаний, который необходимо усвоить, чтобы стать активным строителем нового общества. Нужно везде и всюду брать самое лучшее и не стесняться учиться. Учиться самым упорнейшим образом. Наше советское государство открыто всему новому, а людям предоставлены большие возможности, особенно, по практической части. Он заразил меня жаждой познания, и не только меня, но и многих других, кто имел счастье учиться у него. После школы я встречался с ним и рассказал о выборе своей профессии стать учителем. На это он мне сказал, что по его глубокому убеждению на свете нет почётнее и важнее задачи, чем обучение и воспитание нового подрастающего поколения. Каждый учитель несёт большую ответственность, он должен выпестовать из своих питомцев людей не только грамотных, культурных, но главное, безгранично любящих свою прекрасную неповторимую Родину. Учитель должен воспитать такие качества как стойкость, самоотверженность, характеристики настоящих патриотов, а для этого он сам должен ими обладать в полной мере, чтобы суметь их передать.
– Да, у вас был, несомненно, прекрасный учитель. Мне кажется, вы продолжите его путь, его беззаветное служение людям.
– Надеюсь, – Славин улыбнулся, – по крайней мере, постараюсь и приложу к этому все силы. Иногда замечаю за собой, что перенял, некоторым образом, манеру общения своего дорогого учителя. А он говорил, что человек самобытен и должен её, эту самобытность, сохранять.
– Не стоит тревожиться по этому поводу, ваша самобытность таким образом только обогащается.
– Вы уверены?
– Конечно. Вы сами скоро увидите, как ваши ученики станут уже копировать вас самих и, поверьте, хуже от этого они не станут, а наоборот, начнут развиваться личностно.
– Спасибо, Алексей Николаевич, поддержали.
– Приехали, – Захар остановил машину возле двухэтажного здания, – я вас здесь подожду, если не возражаете.
– Может, всё-таки с нами? – спросил Берестов.
– Нет, Алексей Николаевич, насиделся в кабинете. Хочу воздухом подышать.
– Тогда оставайся.
– Мы немного опоздали, – Славин посмотрел на часы, – но ничего, время у меня ещё есть.
Берестов и Славин быстро поднялись по ступенькам и вошли внутрь. Найти нужное помещение не составило труда. Голос выступающего доносился из открытых дверей в шагах двадцати от центрального входа.
– У нас, – говорил докладчик, – стало правилом встречать праздники трудовыми победами. Приближающееся тридцатилетие Великой Октябрьской Социалистической революции является большим и знаменательным событием в истории Советского народа. Поэтому я заверю, что наши труженики к седьмому ноября подойдут с новыми производственными успехами. Спасибо за внимание.
В зале дружно похлопали. Берестов и Славин пробирались к свободным местам, их было не много. Наверно, пустующие стулья пока только ждали своих седоков, видимо, тоже запаздывающих по каким-либо причинам.
– На стройках, которые мы ведём, – говорил уже другой оратор, – имеется ещё много недостатков. Мы иногда простаиваем, тратим напрасно ценное время. Допускать этого нельзя. Необходимо так организовать наш труд, чтобы производительно использовалась каждая минута рабочего времени.
– Верно, верно, говоришь, Дружинин, – послышалось из зала.
– Это для некоторых перекур и есть сама работа! – выкрикнул молодой человек с роскошной копной светлых волос, – нам такое не подходит!
Потом выступил плотник Бушманов.
– Мы имеем все условия ещё выше поднять производительность труда. Но что для этого нужно? Сущий пустяк! Надо бригадирам и прорабам больше проявлять ответственность за порученное им дело. Следует решительно изгнать обезличку, иногда допускающуюся в нашей работе. А то потом концов не найдёшь. Не знаешь, с кого спрашивать. В нашем Советском государстве всё построено на ответственности…
Выступления иногда переходили в жаркие споры. Человек в президиуме, отвечающий за порядок выступлений, вынужден был часто повышать голос, чтобы призвать к порядку и урезонить разбушевавшихся оппонентов. Потом, видя нарастающую разобщённость собравшихся, предложил выслушать товарища Славина, историка.
– Я тоже, как и выступающие до меня, постараюсь быть кратким, – приступил к изложению своих взглядов молодой учитель. – В нашей стране хозяйственная жизнь определяется государственным народнохозяйственным планом, что закреплено в статье 11 Конституции СССР. Я хочу акцентировать ваше внимание на том, что сам план составляется исключительно «в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся». Но от самих трудящихся зависит скорость выполнения этого плана. Здесь предоставлена полная свобода деятельности. Сами коллективы, исходя из своих возможностей, определяют эту скорость. Потому что, в конечном счёте, всё это выгодно самим трудящимся, то есть нам с вами.
– Во загнул учитель! – послышалось из зала. – Потише, правильно говорит, дайте послушать!
– Спорить, точнее, дискутировать нужно, – продолжил свою речь Славин после непродолжительной паузы, – но есть здравый смысл. Если предложения рациональны, как мы здесь слышали, по силе коллективу, надо их принимать. Проблема в том, что любое рациональное предложение требует усилий и не малых. Так вот, как показывает жизнь, именно нежелание некоторых членов коллектива и стопорит дело. В основе такого нежелания лежит банальная лень и невысокая сознательность. И таким людям стоит поработать над собой, прежде чем прикрываться разными словами, аргументами, на корню зарубая устремления лучше работать, более продуктивно, подрывая здоровый энтузиазм в коллективе. У меня всё товарищи, спасибо за внимание!
– Во, хорошо сказал! – снова раздались возгласы из зала, – По существу! Слышь, Антоныч, прям про тебя!
Раздался дружный хохот.
– А ну вас, скальтесь-скальтесь, – по-видимому, огрызался обиженный Антоныч, – говорить все красиво умеют. А что этот малый из себя представляет? Учить вздумал!
– Во-во, – поддержали Антоныча некоторые другие плотники, горячо спорившие до этого с выступавшими ранее.
– Во-первых, не малый, – вступил в разговор председатель президиума, – во-вторых, Славин Фёдор Иванович имеет боевые награды. И, как я погляжу, несмотря на свой возраст, более сознательный, чем некоторые. Похоже, он попал в самую точку, раз переходят на личность. Поэтому, чтобы закончить сегодняшнее собрание приступим к голосованию. Кто принимает озвученные предложения к исполнению? Прошу поднять руки.
Не торопясь, но подавляющее большинство плотников, согласилось на предложения.
– Итак, Большинство – «За». Кто «Против»?
Поднялось ряд рук, некоторые сначала подняли, потом опустили руки.
– «Против» три человека. Всё, предложения утверждаются на общем собрании. Заседание окончено.
Все стали расходиться. Где-то шутили, смеялись, бурно и громко разговаривали. Некоторые выходили злые, недовольные.
Берестову понравилось выступление Славина. Он не ожидал, что так мастито выступит молодой учитель. Он оказался настоящим бойцом. Фёдор же был задумчив, неразговорчив, пока с подполковником возвращался к машине, где их ждал Захар.
– Как всё прошло? – спросил лейтенант, – видя озадаченное лицо Славина.
– На высшем уровне! – ответил Берестов, – Фёдор Иванович был на высоте!
– Я думал, что что-то пошло не так!
– Это вы про меня, Захар, простите, не знаю вашего отчества…
– Отчество не надо. Люблю лёгкость. С ним как-то тяжеловато. На работе пусть так величают. Для своих – я Захар.
– Тогда и вы меня называйте просто Фёдор.
– Договорились.
– Я после выступления всегда такой, – объяснил Славин свою некоторую отрешённость. – Когда перед аудиторией стою, другим становлюсь. Потом нужно время вернуться.
– Понятно.
– Захар, – обратился Берестов к лейтенанту, – сейчас ко мне. Над легендами поработаем, а потом отвезёшь Фёдора и свободен.
– Всё ясно, Алексей Николаевич.
***
До колхоза «Труд» добраться можно было только через посёлок Аллах-Юнь. Значит, сначала самолётом почти три часа, потом гужевым транспортом около двенадцати вёрст. Берестову предстояло решить задачу, как неузнанным достичь конечной цели командировки. Оставалось только одно – гримироваться: борода и плащ с капюшоном, скрывающим часть лица. Алексей по этому вопросу обратился к Ступину, тот всё необходимое предоставил. Также подполковник связался с начальником милиции Дубовым и попросил того прислать «транспорт» с надёжным человеком к следующему самолёту. Да и маршрут выбрать окольный от аэродрома до колхоза, чтобы без лишних свидетелей. Капитан обещал всё устроить. Когда все подготовительные мероприятия были сделаны, Берестов позволил себе расслабиться. Лёг на кровать и заснул.
Прошло более суток. Вокруг раскинулась тайга. Высокие сосны, ели охраняют и берегут этот чудесный, неповторимый край. Среди невысоких гор лежит дорога. Если можно назвать дорогой две еле заметные колеи. Телега слегка поскрипывает. Возничий сидит молча и курит. Дубов слово сдержал. Нашёл такого молчуна, какого во всём свете не сыщешь. Спросишь у него – ответит и то крайне кратко, скупо на слова. Не спросишь, он и будет сидеть словно немой. Берестов, глядя в широкую спину мужчины, в шутку подумал: «Интересно, этот леший вообще помнит, что не один едет, что у него в телеге ещё трое?»
Как только въехали в посёлок колхоза, ребятишки окружили телегу и шумной ватагой препроводили гостей до правления. На крыльце появился мужчина за пятьдесят с седыми волосами в пиджаке и широких штанах, заправленных в сапоги.
– Здравствуйте, – поприветствовал он сразу всех, спускаясь по лестнице из нескольких ступенек, – я председатель колхоза Чаянов Родион Романович. Он поздоровался с каждым за руку. Рукопожатие у этого человека было крепким. Берестов, Славин и Лапин представились.
– Вы, наверно, хотели бы отдохнуть с дороги?
– Желательно, – согласился Берестов, для начала он намеревался просто осмотреться на месте, – себя надо привести в порядок. Путь не близкий.
– Понятно-понятно. Не беспокойтесь, поселим вас с комфортом, – потом крикнул в сторону, – Сенька, беги быстро к Маргарите Андреевне, пусть дом подготовит для дорогих гостей. Ну, шустрей!
Сенька, мальчик лет десяти, получив указание, мигом бросился его исполнять. Только босые пятки засверкали. Вокруг председателя с незнакомцами собиралась толпа любопытных. В основном женщины и дети. Они останавливались и с интересом смотрели на гостей.
– Так, – сурово повысил голос Чаянов, – нечего тут стоять. Сегодня вечером всё узнаете. Ровно в семь часов будет собрание. Вот там своё любопытство и удовлетворите.
– Молоденькие какие! – шушукались между собой женщины.
Славин и Лапин улыбались, оглядываясь кругом.
– Все равны, как на подбор, с ними дядька Чернобор! – пошутила одна, самая бойкая, и с вызовом посмотрела на Берестова с чёрной накладной бородой.
Раздался заливистый смех.
– Ну-ка, – прикрикнул председатель на девчат, – угомонитесь! Извините их, товарищ Кошкин, им бы всё посмеяться. Молодость!
– Не беспокойтесь, Родион Романович. Прекрасно сказано про нас, а, богатыри! – Берестов поддержал задор, обращаясь к своим спутникам. – С такими девушками не пропадём!
– А это что же, позвольте вас спросить, вы за нашими спинами прятаться собрались? – не унималась одна девушка.
– Как можно, разве так богатыри себя ведут?
– С виду вы богатыри, а вот на самом деле…
– А вы нас испытайте! – предложил Берестов.
Тут Захар о чём-то пошептался с Фёдором. Оба скинули вещевые мешки с плеч и с молодецкой удалью пустились в пляс. От неожиданности все опешили. Даже Алексей не ожидал такой бравады от своих компаньонов, а главное, такой слаженности в движениях. Они танцевали и подбадривали друг друга. Потом разом по условному сигналу остановились. Всё представление длилось чуть более минуты, но за такое короткое время танцоры сумели всецело завоевать симпатии к себе со стороны «прекрасной половины человечества».
– Ай, молодцы! – похвалил от души Чаянов.
– Ну, как, девушки, пригожи богатыри на деле?
– Да, дядька Чернобор, знатные у тебя ребята!
Тут прибежал Сенька и сообщил председателю, что Маргарита Андреевна ждёт визитёров.
– Гостям отдохнуть надо, – обратился Чаянов к колхозницам, – а вам хватит лындать. Марш на работу.
Довольные девушки стали расходиться, при этом оглядываясь назад, одаривая улыбками Фёдора и Захара. Те подняли с земли свои вещмешки и помахали руками удалявшимся молодым работницам.
– Пойдёмте, тут недалеко, – сказал Чаянов и пошёл впереди.
Они подошли к большому добротному дому. Когда оставалось несколько шагов, встречать гостей вышла женщина тридцати лет, красивая, статная.
– Знакомитесь, Маргарита Андреевна Зуева, гордость нашего колхоза.
– Прям уж и гордость, скажешь ещё Родион Романович. Не слушайте его. Я обыкновенная женщина!
– А разве обыкновенная женщина, как вы говорите, не может быть гордостью? – спросил Берестов и, не дождавшись ответа, продолжил, – Все в ней гармония, все диво. Все выше мира и страстей. Она покоится стыдливо в красе торжественной своей. Александр Пушкин.
– Проходите-проходите, – поспешно заговорила смущённая Зуева.
– Всё, Маргарита Андреевна, я пошёл. Хозяйничай, – проговорил Чаянов и, обратившись к Берестову, напомнил, – ждём вас к семи.
– Спасибо, Родион Романович.
Председатель ушёл.
– Вот, гости дорогие, постели ваши. Отдохните с дороги, – хлопотала Зуева, когда гости зашли в большую комнату. – На столе еда. Если вам что-то будет нужно, позовите.
Зуева вышла, закрыв за собой дверь. В комнате был рукомойник, возле него висели три полотенца. Везде было чисто. На окнах белели занавески.
– Апартаменты! – присвистнул Захар, потом подошёл к столу, посмотрел, чем потчевать мужчин собралась хозяйка, – всё знатно!
Фёдор тоже осмотрелся. Полюбопытствовал фотографиями, висевшими на стенах в больших и малых рамах. Его вообще интересовал быт и всё, что характеризовало «эпоху», «определяющую сознание человека».
– Ну, что, богатыри, – обратился Берестов к своим спутникам, – мыть руки и к столу. Затем привести себя в порядок и, кто хочет, может отдохнуть. Таков план, подходит?
– План хороший, Алексей Николаевич, – согласился Захар, и в шутку обратился с вопросом к Славину. – Как, Фёдор, принимаем?
– Целиком! – ответил учитель.
***
К половине седьмого прибежал Сенька. Ему наказали привести гостей в клуб. Так назывался самый большой дом в поселении, где располагалась библиотека, где люди занимались от работы своим хобби, смотрели кино, когда его привозили, устраивали танцы. Уже при подходе к колхозному ДК было видно, что народу собралась тьма. Но все вежливо расступались, давая дорогу гостям пройти на место, которое им было отведено – в президиум, за большой стол, покрытый белой скатертью, на котором стоял большой графин воды и гранёный стакан. Когда все расселись в зале, председатель открыл собрание.
