Евгений Александрович Жиляев
Хроника последнего задания
– Я к вам завтра приеду, Михаил Александрович.
– У вас что-то есть?
– Да
– Тогда жду вас.
– До встречи.
Теперь можно и отдохнуть. Берестов разделся и лёг в постель. Ступин сказал правду, квартира находилась в тихом месте, а во всём остальном обычное служебное жилое помещение, ничего особенного. Сон пришёл сразу. Снилась жена, дети, тёплое море – мечта, которая пока оставалась мечтой. А как они желали все вместе поехать отдыхать. Даже сперва получалось осуществить поездку, а потом как-то разом всё оборвалось…
Утром Берестов был у Ступина в кабинете.
– Как отдохнули? – спросил Михаил Александрович, – никто не тревожил?
– Нет, было тихо, как вы и обещали. А отдохнул плодотворно. Спасибо. Теперь вот готов с вами поделиться плодами размышлений.
– Тогда приступим, – Ступин сел напротив Берестова за стол.
– Вам поступали сигналы о творящемся на прииске Кочулюкан и других приисках? – спросил подполковник.
– Да, были. Собирались реагировать. В Джугджурском тресте были озабочены снижением добычи золота с приисков, уведомили нас.
– Очень хорошо. Значит, некоторые инициативы не вызовут подозрений, поскольку будут исходить не от нас, а от треста. У вас там есть надёжные люди?
– Да. Вы опасаетесь утечки информации?
– Я внимательно изучил дело, которое вы мне предоставили. Есть серьёзные основания считать, что в рядах сотрудников треста действует информатор банды. Думаю, вы это знаете и без меня. Поэтому об операции, которую сейчас предложу, знать должно ограниченное количество людей.
– Разумеется, излагайте.
– Первое, необходимо на прииск Кочулюкан внедрить своего человека. Его задача – следить за Петровичем, кстати, фамилию надо узнать. Следует выяснить все его контакты. Я думаю, он бывший заключённый, нужна вся его подноготная: где сидел, с кем, когда вышел, но, главное, работают ли или живут поблизости его дружки. В общем, нужны все его активные связи, а также те, которые он стремиться скрывать.
Ступин сидел и внимательно слушал Берестова, изредка что-то записывая.
– Далее, – продолжал подполковник, – второе, на прииски надо срочно отправить комиссию. Интересующие нас личности её уже ждут и готовы встретить. Даже подготовили голову на плаху.
– Алексей Николаевич, вы у нас недолго, но уже прекрасно разбираетесь в обстановке. Не зря вас шаманом зовут.
– Теперь подходим к сути, – не обращая внимания на хвалебные слова, излагал Берестов, – главного мастера Антонова с ключа Кочулюкан, как большого специалиста, надо перевести на другое место работы. Срочно. Он должен возглавить несколько приисков. В помощь ему дадим Гаврилова Степана Анатольевича. Их задача: сделать так, чтобы все без исключения, как местные, так и в тресте, поверили в большой успех по добыче золота. Затем это золото повезут в трест под усиленной охраной. Банда такой куш не упустит. Мы их возьмём при попытке отбить золото. Я лично проверю возможные места засады по пути обоза и постараюсь устроить так, чтобы напали они в нужном нам месте.
– Толково придумано, товарищ подполковник. Мне нужно будет это одобрить. С этим хлопот не возникнет. Переводы посложнее, но можно управиться быстро. Человека внедрить – дело техники. Тоже время много не займёт. Комиссию соберём, туда войдут представители МВД и от нас будет человек. По Петровичу соберём всю информацию. Мне нужно несколько дней. У вас всё?
– Пока да, Михаил Александрович. Если что-то ещё будет, сообщу.
– Как только будут результаты, доложу вам.
– Буду ждать.
Берестов покинул кабинет Ступина. Отпустил Захара, сказав, что тот пока свободен. И, выйдя из здания МГБ через чёрный выход, решил немного погулять, посмотреть город. А то в своё появление 29 июня не успел рассмотреть все достопримечательности столицы республики.
Широко раскинулся Якутск в долине Туймаада. Ровные улицы, перпендикулярно пересекаясь, делили город на большие квадраты. Большинство домов одноэтажные деревянные строения, каменными были в основном административные здания. Как, например, горисполком – двухэтажное здание с большими окнами. На входе висели два больших портрета Ленина и Сталина, а под ними расположились изображения других видных деятелей.
Встречных людей было немного. Часто гремели по проезжей части телеги. Приятно было Берестову просто побродить по улицам и улочкам города, пройтись мимо зелёных насаждений, обнесённых вдоль дорог белыми невысокими заборами. Изредка небыстро проезжали чёрные легковые машины. «Октябрьская улица» – прочитал Берестов и пошёл по ней. В теле чувствовалась уже лёгкая усталость. Пора было возвращаться домой. Мимо проезжал виллис с одним водителем. Подполковник остановил джип и спросил у шофёра куда тот едет, оказалось, по пути. В служебную квартиру Алексей попал довольно быстро. Поблагодарил водителя и поднялся к себе на второй этаж. Давно он так не ходил бесцельно, отдыхая от мыслей. Какое это удовольствие – вот так гулять, просто гулять.
Поел и лег на кровать, заложив руки за голову. Подполковник не заметил, как сами собой сомкнулись веки, и он заснул, глубоко и безмятежно.
Так Берестов провёл несколько дней. Пока не зазвонил телефон, и Ступин не сообщил о необходимости приехать, предупредив, что Захар уже в пути.
– Ну как, Алексей Николаевич, погуляли по нашему городу? – спросил заместитель начальника после приветствия.
– Нагулялся, – ответил подполковник.
– Мы зря время не теряли. Вот, ознакомьтесь с результатами наших трудов, – и передал папку Берестову, – Петрович, настоящая фамилия Достовалов Игнат Петрович, 1902 года рождения, не раз сидел за воровство, грабежи, последний срок отбыл пару лет назад. Затем устроился на прииск Кочулюкан. Личность известная в криминальном мире. Вы оказались правы, некоторые его приятели работают вместе с ним, а также на соседних приисках. Его связи ещё разрабатываются. Наш человек уже находится на ключе Кочулюкан. Далее, перевод Антонова готов, с ним беседу провели. Он согласен. Вы с ним будете разговаривать?
– Нет. Думаю, вы сами прекрасно справитесь.
– Хорошо. Гаврилова в помощь ему утвердили. Теперь о главном, комиссия сформирована и со дня на день отбудет на участок. Знакомиться с членами комиссии будете?
– Не вижу надобности.
– Особые пожелания будут?
– Да. Пусть землю роют. Чем больше и глубже будут копать, тем лучше. Надо, чтобы они зашевелились, забеспокоились, а там и до ошибок недалеко. Поэтому предупредите ваших сотрудников, чтобы были начеку. В общем, никакого формализма. Я же сегодня возвращаюсь в Аллах-Юнь, «схожу поохочусь», места присмотрю. Когда вы будете готовы полностью, сообщите мне, обговорим детали. Пока, наверное, всё.
– Может, чайку, Алексей Николаевич?
– Не откажусь.
После встречи со Ступиным Берестов отправился в аэропорт, откуда он самолётом вернулся в посёлок. Здесь его ждал неприятный сюрприз. Только он зашёл домой, как к нему вбежала вся взмыленная соседка.
– Алексей Николаевич, родненький, пойдём скорее со мной, – с порога стала она упрашивать Берестова, – как же хорошо, что ты вернулся. Никого из мужиков поблизости нет, а кто есть – не мужики.
Семёновна была вся белая, руки у неё тряслись, одежда растрепалась. Очевидно, что одевалась она второпях, не обращая внимания на опрятность. Это что же такое с ней должно случиться, чтобы она так выглядела. Семёновна стала тянуть Берестова за собой.
– Может, вы объясните, Лидия Семёновна, что происходит?
– Идём, родненький, по дороге расскажу. Тут недалеко. Скорей.
Нежданная гостья быстро повела подполковника, взяв того за руку, словно боясь, что он не пойдёт или откажется вдруг идти.
– Лёнька, ирод, опять напился до чёртиков. Пришёл домой и стал буянить. Наши женщины хотели его успокоить, так он всех топором прогнал. Дверь запер. А дома у него жена и сынишка семи лет. Боже, там такой крик стоял!
– Милицию позвали?
– Позвали, только нет их ещё. А я вижу, ты идёшь, приехал, стало быть. Вот к тебе и бросилась.
Больше объяснений не требовалось. От пьяного человека можно что угодно ожидать. Насмотрелся уже подполковник, до чего спирт людей доводит. Берестов прибавил шаг, он уже почти бежал. Семёновна начала отставать от него. «Алексей Николаевич, урезонь ирода», – кричала ему уже вслед соседка, которая начала сильно задыхаться сначала от бега, а потом от быстрой ходьбы.
Берестов направился к дому, где собралась большая толпа, состоящая в основном из женщин, нескольких мужчин, подростков, даже детей. Тут же находился и Витька Хромой, который тоже с интересом наблюдал за происходящим.
Алексей быстро прошёл мимо людей, расталкивая их руками, и поднялся стремительно на крыльцо. Со всей силы подполковник толкнул дверь, но она не поддалась. Она действительно была заперта, и засов был крепкий. Изнутри слышались страшные причитания женщины и глухой рык мужчины. Алексей, не теряя ни мгновения, разбил окно и влез внутрь. Глазам предстала жуткая картина. Обезумевший Лёнька уже занёс топор над головой своей жены, которая замерла, глядя на мужа с застывшими от ужаса глазами, не в силах даже вскрикнуть, шевельнуться. Недалеко лежал без сознания мальчик, видимо, ударившийся об угол стола. Быстро всё оценив, Берестов схватил рядом стоящую табуретку и со всей силы швырнул её в Лёньку. Рука с топором уже опускалась, когда деревянный предмет буквально сшиб озверевшего мужчину и отбросил того к стене. Голова буяна глухо стукнулась о деревянную стену. Женщина вскрикнула. Берестов моментально оказался рядом с лежавшим телом, скрутил его, связал своим ремнём. И только после этого уделил внимание женщине и ребёнку. Подполковник бережно поднял мальчика с пола и уложил на кровать, предварительно бегло осмотрев его и не найдя на нём серьёзных травм, кроме небольших ссадин и ушибов. «Побивал ребёнка подлец», – подумал Берестов. Он повернул мальчика на правый бок и согнул левую руку и ногу под прямым углом. Теперь он надеялся, что ушиб головы несильный. Женщина поднялась сама. Она шаталась, оперлась одной рукой о кровать и наблюдала за действиями Алексея.
– Присядьте, – посоветовал ей подполковник, потом, оглядев её, усадил рядом с сыном, – думаю, с ним всё в порядке.
– С ним правда всё в порядке? – спросила женщина слабо, указывая на мальчика.
– Я ничего серьёзного не заметил.
– Алексей Николаевич, – вдруг услышал подполковник обращение к себе. В окно заглядывал Дубов, – откройте дверь, я с доктором.
Берестов немедля впустил начальника милиции. Вместе с ним в дом вошли врач и ещё один милиционер, один из тех, кто спрашивал документы в больнице.
– Неплохо вы его приложили, – усмехнулся капитан, оглядывая разлетевшуюся на части табуретку.
В это время молодой врач Дмитрий Антонович осматривал мать с сыном, а второй милиционер Лёньку.
– Прибить его мало! – продолжил Дубов. – Сколько раз говорил ему, бросай пить. Сажал его. Даже хотел надолго после очередного рукоприкладства. Да Валентина, жена, не дала. Потом, вроде, угомонился, а вот видишь, сорвался, за старое принялся. Жаль, руки-то у него золотые. А вот человеком никудышным оказался. Теперь уж сядет у меня.
– Его лечить надо, – отозвался доктор, заканчивая осмотр пострадавших.
– Вот там его и вылечат! – вынес свой вердикт капитан, – жалость наша чуть до беды не довела. Мастер его всё ко мне бегал, клянчил отпустить его, говорил, без него дело станет.
– Мастера понять можно, Георгий Викторович, – заступился сержант, что пришёл с капитаном, – ему себя надо прикрывать, план давать.
– Вот так и живём, Алексей Николаевич, – обратился к подполковнику Дубов, – никого не тронь, в положение каждого войди, а того не понимают, что такая мягкотелость до добра не доводит. Расхолаживаются люди, мнимая значимость появляется, а там до какой-нибудь напасти рукой подать. Насмотрелся уже на это.
– Разворчались вы, Георгий Викторович, – вступил в разговор и доктор, – обошлось же. Хотя, если честно, меры принимать надо уже серьёзные.
– Обошлось, – повторил капитан, – ну жив, что ли бедолага? – обратился капитан к сержанту.
– Жив, – ответил тот.
– Ну тогда в телегу его и к нам.
– Есть!
– Ремень мой верните, – попросил Берестов, – один он у меня.
– Возьмите, – сержант подошёл и отдал ремень.
Доктор внимательно осмотрел и Лёньку.
– Что же, можете его забирать, – разрешил врач, – я потом зайду к вам, ещё раз осмотрю его, когда в себя придёт.
– Заходите, – ответил начальник милиции, – только не спешите, он ещё не скоро протрезвеет.
Берестов вышел из дома вместе с капитаном.
– Всё, – обратился Дубов к зевакам, – расходимся. Я сказал, расходимся. Ну, – уже сказал более властно капитан, повысив голос, – кому говорю? Не на что здесь смотреть.
Толпа медленно, нехотя, стала расходиться, обсуждая увиденное. Теперь темы для разговоров и пересудов хватит на несколько дней, а, может, и больше.
– Надо сержанту помочь, – предложил Берестов.
– Не надо, он парень крепкий. Для него этот Лёнька, что для вас пудовая гиря.
И правда, сержант легко на себе вынес тело смутьяна на крыльцо, уложил потом на телегу и поехал с ним в отделение.
– Сколько раз говорил Валентине «уходи от него», – с горечью в голосе заговорил Дубов, – по опыту своему знаю, тот, кто хоть раз ударил женщину, сделает это снова. Откуда это философия дурацкая «терпи, молчи, слушайся». Не пойму. Уже давно советская власть, а такая психология будто в крови. Жалеют пьяниц. Ладно себя мучают, так они и детей мучают. Что они видят, что в жизнь понесут? Знаете, что обидно, Алексей Николаевич, ничему этот случай наших баб не научит. Даже хуже может быть. Теперь будут думать, авось пронесёт, Валька же жива. И не подумают, что в их жизни в подобном случае Алексея Николаевича может не оказаться.
– Вот это вы, Георгий Викторович, и попробуйте ещё раз по свежим следам втолковать на собрании. Правы вы, нельзя терпеть. Да и поблажек больше им не делайте. Как дверь, закройте эту тему, чтобы с подобными просьбами о снисхождении не обращались.
Тут к ним подошла Семёновна.
– Спасибо, милок, – обратилась она к Берестову, – вовремя возвернулся, не дал ироду грех большой на душу взять. И Валентине урок, гнать его надо было в шею.
– Вот вам и соратник, – кивнул головой в сторону соседки Берестов, – поможете Лидия Семёновна товарищу капитану разъяснить нашу политику?
– Помогу, – согласилась с готовностью соседка подполковника, – только какую такую политику?
– Я тебе, Семёновна, потом объясню, – ответил капитан, – зайдёшь ко мне завтра в обед. Поняла, не забудешь?
– Приду.
К разговору присоединился доктор.
– Петя пришёл в себя, у него сотрясение мозга. В больницу я его забирать не буду. Пусть дома лежит. Буду его навещать. Я вам ещё нужен, Георгий Викторович?
– Нет.
– Тогда пойду, в больнице дел много, – потом вдруг остановился, – Алексей Николаевич, совсем забыл сказать. Семён Васильевич пришёл в себя. Правда, пока никого не узнаёт, но это пройдёт. Так что, ждём вас.
– Спасибо, доктор, за сегодня самая лучшая новость. Когда мне лучше его навестить?
– Сегодня уже поздно. Можете, завтра с утра, если его самочувствие позволит.
– Тогда до завтра.
– До свидания.
Доктор зашагал в свою больницу бодрым шагом. Берестов с Дубовым остались одни.
– Хороший он парень, – указывая в сторону удалявшегося Антона Дмитриевича, сказал капитан, – он сам сюда попросился, когда медуниверситет закончил. Его на кафедре оставляли, а он «в поля ушёл».
– А вам это откуда известно?
– Наш главврач как-то разговорился. Сказал, лучшего помощника и желать нечего. Только, говорит, надолго его здесь оставлять не будет, обязательно обратно его отправит. Ему наукой заниматься надо более серьёзно. Талант, говорит, у него большой. Вот такие самородки у нас здесь, Алексей Николаевич.
– Тогда сам решит, что ему делать.
– Кстати, Антон Дмитриевич местным знахарством интересуется. В округе со всеми шаманами перезнакомился. Непоседа он, – потом капитан немного подумал и предложил, – давайте-ка, Алексей Николаевич я вас в гости к себе приглашу, с семьёй познакомлю. Зачем вам в одиночестве сидеть.
– Спасибо, Георгий Викторович, – Берестов дружески похлопал по плечу капитана, – в другой раз, – и добавил, – Мне действительно интересно на вашу семью посмотреть.
– Тогда в любое время ждём вас.
– Обязательно приду.
Они расстались. Берестов вернулся в дом дяди Семёна. Поел, отдохнул. Потом вышел на крыльцо и стал смотреть в небо. До сего времени всё шло спокойно, но подполковник не расслаблялся. Он чувствовал постоянно опасность, которая словно туча наползала на него, окружая, закрывая светлый небосвод над ним. Она уже начинала давить своей тёмной массой. Берестов сохранял спокойствие. Сколько уже раз было такое и ничего, выживал. Только сейчас как-то иначе выходит. Подполковник пытался разобраться в своих чувствах, параллельно анализируя все данные и события, которые затрагивали дело, которым он занимался.
Вдруг Берестов на мгновение замер. Снова погрузился в себя, точно что-то читая внутри. Так он простоял минуты две. Затем быстро вернулся в дом. Снаружи, с улицы, через окна можно было увидеть, как тень человека быстро перемещается из одного конца комнаты в другую.
Берестов снова появился на крыльце. Осмотрелся. Витьки Хромого нигде не было, значит, ушёл. За всё время пребывания в посёлке кроме него Алексей подозрительных лиц, наблюдавших за ним, не выявил. Потом запер дверь и уже в сумерках куда-то направился.
Дубов сидел за столом и что-то чинил, когда к нему пришёл подполковник. Хозяйка дома укладывала детей, двух мальчиков. За занавеской было слышно, как она пела им колыбельную.
– Что-то случилось, Алексей Николаевич? – спросил Дубов, видя озабоченное лицо неожиданного гостя.
– Разговор есть, Георгий Викторович.
– Подождите, – капитан быстро встал, накинул китель, и они вышли на веранду. – Рассказывайте.
– Мне нужна ваша помощь, – начал подполковник, – если доверяете, то пойдёмте, когда совсем стемнеет, со мной в больницу. Там навестим старого охотника.
– Есть серьёзные основания? Вы что-то знаете конкретно?
– Конкретики нет, а опасения имеются. Опыт, Георгий Викторович, и интуиция.
– Вы думаете его попытаются убрать сегодня? – удивился капитан, потом немного подумав, добавил, – раз допускаете такую возможность, что же, составлю вам компанию. Может, ещё людей взять?
– Нет, не надо. Лишнее движение ни к чему. Вдвоём справимся.
– Тогда заходите в гости, Алексей Николаевич, посидим немного.
– Не помешаю? Ваша жена детей укладывает.
– Не волнуйтесь, она у меня привыкшая к ночным гостям, – улыбнулся Дубов, – так что, милости просим.
Начальник милиции рукой пригласил войти в дом подполковника.
– Если не секрет, Алексей Николаевич, расскажите, почему именно сегодня ждать гостей? – шёпотом спросил Дубов Алексея, когда они сидели за столом и пили чай.
– Секрета нет. Те, кого мы ищем, хорошо наладили сбор информации. Так?
– Так
– Вы сами говорили, что свидетелей они не оставляют. Верно?
– Верно, – снова согласился капитан.
– Тогда выходит, что информацией о том, что раненый охотник пришёл в себя, они уже располагают. Реагируют они быстро. Медлить в этот раз, думаю, тоже не будут. У них есть свой стиль работы, свои методы. От них они не отступают.
– То, что Семён Васильевич представляет для них угрозу ясно.
– Да, вроде всё верно.
– Кроме логики есть и интуиция. Иногда она перевешивает всё, – закончил свои аргументы подполковник.
– Как говорит Платон «внезапное сверхчувственное озарение»?
– Вы интересуетесь философией? – с удивлением поднял глаза на своего собеседника Берестов.
– Нет, в рамках школьной программы, – улыбнулся милиционер, – Просто со словом «интуиция» у меня целая история связана. Доверяю этому слову и людям, его имеющим. Извините, перебил вас, продолжайте.
– Дядя Семён очень опытный осторожный охотник. Он на расстояние выстрела чужака к себе не подпустит, если опасность почувствует. А тут подстрелили. Этот факт у меня из головы не выходит. Голову всё ломал, как такое могло случиться. И только одно решение выходит, стрелял в него другой охотник, тоже очень опытный. Есть у вас такой?
Капитан внимательно посмотрел на Берестова, задумался.
– В него же, вроде, Петрович стрелял?
– Это лишь предположение Серова, не больше. Оно ничем не подтверждено. Я вообще склоняюсь к мысли, что это бандитский форс. Этот Петрович присваивает себе чужие заслуги, авторитет таким образом нарабатывает.
– Похоже…
– Я исхожу из того, что дядя Семён читает повадки диких зверей как открытую книгу, для него нет секретов в их поведении. Петрович, который придерживается вполне определённой модели поведения, для него не опасен. Понимаете меня? Мелковат он для такого дела.
– Понимаю, – медленно проговаривая слово, ответил капитан, – на Охлопкова покушался не «дикий зверь», а равный ему охотник. Так я вас понял?
– Вот именно.
– И этот охотник может снова прийти, чтобы завершить начатое?
– Охотник не придёт. На такое задание пошлют обыкновенного уголовника. Охлопков не опасен в теперешнем состоянии. Угрозу представляет его память, а чтобы человек замолчал достаточно одного точного удара ножом.
– А откуда им может быть известно о состоянии Семёна Васильевича? Думали об этом? Маловероятно, чтобы медперсонал был в этом замешан. Я там всех знаю, это честные и преданные своей профессии люди.
– Вот поймаем банду и всё у них выясним. А кроме медицинских работников есть и больные, уборщицы. Здесь ничего нельзя сбрасывать со счетов.
– Да, верно.
– Скажите, Георгий Викторович, вас здесь всё устраивает? – неожиданно спросил Берестов начальника милиции, резко сменив тему разговора.
– Не понял вас?
– Нет чувства, что засиделись здесь? – прямо спросил Дубова Алексей.
– А, вот вы о чём, – капитан взял паузу, – как вам сказать. Года полтора два назад я бы задумался над вашими словами. Сейчас меня всё устраивает: здесь дом, семья. Ребята у меня дружные, а вы знаете, как это важно. Я на них всегда могу положиться. Людей знаю, они меня. Прирос я к этому месту, что ли.
– Новые вызовы принимать не будете?
– Появятся – рассмотрю. Я не карьерист, Алексей Николаевич, никогда им не был. А вот если где-то нужны мои знания и навыки, тогда туда пойду служить, – потом заговорщицки нагнулся и шепнул, – но сперва с женой посоветуюсь. Она у меня главный советчик во всех делах.
– Прямо во всех? – улыбнулся Алексей.
– Она у меня незаменимый союзник. Женщины, стесняясь ко мне напрямую обращаться, к ней идут. Свои беды ей рассказывают, она мне, я меры принимаю. Лена местная, здесь многих знает, доверяют ей. Вот такая специфика у меня…
Они ещё немного посидели. Потом капитан встал из-за стола, выглянул в окно. Потушил керосиновую лампу. В комнате стало темно.
– Всё правильно, Георгий Викторович, посидим в темноте.
– Сколько уже этих засад было. В доме-то сидеть приятно, уютно и тепло. А вот когда на морозе лютом, о, и сравнивать нечего…
Спустя некоторое время два человека шли по посёлку, который погрузился в сон. Идти они старались неприметно, никому не попадаясь на глаза. Благо, никто не шатался понапрасну. Без приключений и нежелательных встреч они подошли к чёрному входу больницы. Капитан достал отмычки и вскрыл замок. Внутри помещения, куда вошли капитан и подполковник, было тихо и темно. Немного поодаль виднелся приглушённый свет, лившийся из коридора.
«Нам туда», – шёпотом сказал Дубов своему попутчику и показал глазами направление. Они снова, стараясь не шуметь, продолжили движение. Через некоторое время им на пути встала преграда в виде медсестры, дежурившей ночью. Она склонила голову на руки, лежавшие на столе. Казалось, она спала, но Берестов видел, что сон был неглубокий, и медсестра могла в любой момент очнуться. Подполковник бесшумно подошёл к ней, закрыл рот рукой и подождал, пока она не откроет глаза. Девушка быстро дёрнулась и попыталась оглядеться. Берестов дал ей эту возможность. Когда она увидела капитана, державшего указательный палец у своих губ, медсестра сразу успокоилась, и Алексей отпустил девушку.
– Тихо, Нина, – попросил Дубов, – не шуми. Мы с Алексеем Николаевичем здесь посидим. Не волнуйся, – и потом полушутя, – тебя вот посторожим. Продолжай дежурить, как ни в чём не бывало. Ясно?
– Ясно, – ответила так же негромко Нина, в её взгляде смешались удивление, настороженность, любопытство.
– Вот и славно, – сказал начальник милиции.
Они зашли в палату к охотнику. У Алексея снова непроизвольно сжалось сердце при виде своего учителя. Он подошёл к кровати раненого и посмотрел на дядю Семёна. Он спал как ребёнок, безмятежно и спокойно. Ничего не тревожило его.
– Его медалью «За трудовое отличие» наградили, – сказал шёпотом Дубов, указывая на Охлопкова, – всё забывал сказать вам. Она у нашего главы поселкового совета хранится. Хотели при всём народе ему вручить.
– Поправится, вручите.
– Обязательно, заслужил старик.
Дубов и Берестов уселись на стулья, что стояли в палате. Сидели они таким манером, что увидеть их с улицы не представлялось возможным. Было очень хорошо слышно, что творилось в коридоре и на улице за окном. Того движения, которого они ждали, пока не ощущалось.
– Георгий Викторович, – немного погодя, нарушил тишину Берестов, – вы сказали, что у вас со словом интуиция связано какое-то интересное воспоминание. Расскажите?
– Есть такое, – в ответе капитана послышались желание поговорить, – происшествие, конечно, не забавное, но памятное. Случилось это в сорок четвёртом. Тогда одну операцию проводил краевой отдел по борьбе с бандитизмом, меня и ещё нескольких других районных милиционеров взяли на усиление. Зашли мы в один дом, добротный такой, крепкий. Пусто в нём оказалось. То ли информация была непроверенная, то ли ложный след, а может, бандиты успели уйти и всё вынести, но ничего не нашли. Досада тогда всех взяла. А как иначе, столько беготни, ноги еле волочатся, усталость такая, вот обопрись где-нибудь, так и сон навалится, а результат ноль. Смотрю, стул в углу стоит. Манит присесть. Я и присел. Вдруг слышу, явственно подо мной щелчок раздаётся. Да так чётко, что кроме меня все его услышали. «Сиди, капитан», – крикнул мне отчаянно старший из нашей группы. Да я и сам уже всё понял. Майор бледный, напряжённый весь осторожно подходит ко мне, остальным приказывает выйти. Осмотрел всё вокруг меня и подо мной. «Так и есть, – осмотр подтвердил его страшное предположение, – хорошо сидишь, капитан, плотненько. Привстанешь на миллиметр, дом по брёвнышку разнесёт. Понял? Так что сиди смирно, как в первом классе». Говорил, что от моего стула в подпол тянется еле заметная тонкая проволока, а там… «В общем, сиди смирно», – повторил мне свой совет старший. А потом пошутил: «Позаседай пока, капитан, в одиночестве, никуда не уходи. А то могила у тебя будет глубокая. Придётся взводу солдат её закапывать». Потом ободряюще продолжил: «Повезло всё же тебе. Тут недалеко есть воинская часть. Так вот, есть в ней один специалист по взрывному делу. Помогал нам не раз. Живо доставим его сюда». И вышел.
Остался я один в доме. Сижу в углу. Картина, как в театре, и комичная, и трагичная. Размышляю про себя, что-то не сработало до конца, может, поживу ещё. Жену и сынишку ещё увижу. На тот момент у меня один сын был. Потом родных всех вспомнил, попрощался с ними на всякий случай. Сколько себе дух не поднимай, а на мине сидя, не очень-то о будущем мысли идут. Всё как-то сразу прошлое начинает вспоминаться. Да так хорошо, что останавливаться не хочется. Так прошло около часа. Потом смотрю, дверь открывается и заходит молоденький лейтенант с чемоданчиком. Увидел меня, улыбнулся, глазом подмигнул. Затем серьёзным стал, аккуратно комнату принялся осматривать. После ко мне подходит. Посмотрел на меня внимательно, глаза его мне тогда понравились. Добрые они и умные. Расположился я к нему сразу. Такому жизнь вверять в трудную минуту – не прогадаешь. Нагнулся он и что-то под стулом стал делать, доставал что-то из своего чемоданчика, потом обратно в него клал, потом снова доставал и так несколько раз. Я не видел всех подробностей. Потом высунулся и говорит мне: «Нда…Хитро придумано!»
– Что, всё плохо? – спросил я у лейтенанта.
– Хуже некуда! – не стал вилять сапёр и сказал правду, – впервые с таким механизмом сталкиваюсь. Очень непростая штука. Интересно, откуда она здесь?
– Что именно? – спросил я, чтобы просто поддержать разговор, молчать уже не мог.
– Немецкая штучка штучной работы, – скаламбурил лейтенант, – повезло тебе, капитан, не взорвалась. Но если дёрнешься…
– Знаю, могила у меня будет глубокая.
– У нас, капитан, у нас, – уточнил сапёр, – ты только сиди не шелохнувшись.
Он продолжал что-то делать, слышал, как он разбирал пол.
– Я уже тут давно сижу.
– Знаю, но тебя понял. Придётся ещё потерпеть. Хитро́ всё устроили.
Лейтенант был очень серьёзен. Несколько раз он выглядывал и на меня посматривал. Разительная перемена в нём произошла: зашел недавний юнец, а сейчас на меня смотрел взрослый мужчина. «Неужели всё настолько плохо!» – пронеслось у меня в голове. И только сейчас я услышал, как идут настенные часы! Услышал по-настоящему, с другим смыслом. Они точно отсчитывали наши последние мгновения.
– Ты как, капитан, относишься к озарениям? – неожиданно спросил меня лейтенант.
– Не понял. К какому озарению? – до меня не сразу дошла суть вопроса.
– К мистическому проникновению в суть вещей, – спокойно пояснил мне свой вопрос сапёр.
– Шутишь?
– Да какие тут шутки, друг. Тут есть ещё часовой механизм. Подстраховались умельцы. Если бы вы не зашли в этот дом, не оседлали бы этот стул, всё равно ровно в шестнадцать ноль-ноль дом взлетел бы на воздух. Так-то вот!
– Вот те раз! – удивился я.
– Это о чём речь? – спросил, не поняв смысл моего восклицания, сапёр.
– Да информатор нас ровно к этому часу в дом направил. Мы в другом месте были, там управились и сюда быстро. Это что же получается, – стал я размышлять вслух, – если бы мы в предыдущем месте задержались бы и аккурат к четырём сюда нагрянули, нам бы здесь всем конец настал?
– Вернее некуда! В общем, времени разбираться мне уже не осталось, – констатировал лейтенант, – вот я тебя и спрашиваю, как ты относишься к интуиции?
– Хорошо отношусь, но к чему это ты ведёшь?
– Ну и замечательно! – словно не замечая моего вопроса, продекламировал сапёр, – отбросим научный анализ и приступим к непосредственному созерцанию.
Спустя секунд тридцать, лейтенант произнёс фразу, от которой меня до сих пор в пот бросает. Веришь ли? «Правый или левый провод перерезать будем, а, капитан?»
На меня таким холодом повеяло от его слов, что внутри будто сама наша якутская зима всё враз выморозила. Я дар речи потерял и не сразу нашёл, что сказать.
