Ева Ночь
И хочется, и колется
Глава 11
Неизбежность
Он занёс меня в спальню, как и полагается новобрачным. А потом осторожно поставил на ноги. Потянулся к фате, но не спешил. Словно спрашивал глазами: «Можно?», и я не смогла отшатнуться, выставить его за дверь.
А потом… Когда он снимал фату, вытаскивал шпильки из причёски, зарывался пальцами в кудри, я подумала: почему бы и нет? Он сегодня полностью мой Крокодил. Ручной и опытный. Кому как не ему получить то, что у меня ещё осталось?
И раз уж он здесь, то, может, его тоже ко мне тянет? Может, из этого фиктивного брака что-нибудь да получится? Мало ли? Дом строят по кирпичику. Вот и мы… Вначале – штамп, затем – неизбежное. А там – глядишь – и стены вырастут, чувства окрепнут.
Это позже я узнала, что все романтические девочки мечтают о большой и светлой, чистой и неземной любви. Нам, девочкам, кажется: это у кого-то не получается, а вот у нас всё будет по-другому!
К сожалению, по-другому получается у единиц. А у большинства – разбитые мечты и горькие разочарования. Но в тот момент я свято верила: всё будет хорошо!
Север никуда не спешил. Наслаждался процессом. Расстёгивал пуговки на рукавах, медленно тянул за язычок «молнию» на спине. Оголял мои плечи, дарил поцелуи. А я доверчиво шла на костёр, чтобы сгореть. Мечтала об этом. Хотела.
Он ни о чём не спрашивал вслух. Но иногда останавливался, чтобы вопросительно посмотреть. И я, не колеблясь, тянулась к нему, мысленно умоляя продолжать.
Он избавил меня от одежды и бережно уложил на белоснежные простыни. Разделся сам и лёг рядом.
– Посмотри на меня, – потребовал Крокодил, потому что, пока он раздевался, я успела засмущаться. Я подняла глаза. – Боишься меня?
– Нет, – прошептала и попыталась отрицательно покачать головой.
– Не бойся, всё будет хорошо, – поцеловал он меня легонько в нос.
И оттого, что он произнёс ту самую фразу, что крутилась у меня в голове, вся скованность куда-то исчезла.
Он накрыл меня горячим телом. Губы наши соприкоснулись, и я закрыла глаза. Жила лишь ощущениями, его дыханием, прикосновением его рук. А потом осмелела настолько, что сама прошлась ладонями по гладкой коже, по мускулам, что бугрились на предплечьях и спине.
Он мой – восхитительно пьянящий коктейль обладания человеком, который лежит с тобой в одной постели. И всё, что случилось дальше, произошло так правильно и так естественно.
Немножко боли, что лопнувшей струной пронзила меня и ушла после того, как он замер. Мне осталось лишь приспособиться, поймать его настроение, дыхание, ритм. Выгнуться навстречу, принимая мужчину, с которым меня связал штамп в паспорте. Качнуться в такт и обвить его ногами. Прислушаться, как он уверенно ведёт нашу лодку по волнам бурлящего потока, что разливался у меня внутри.
Я задыхалась от нежности, когда всё кончилось. Вплетала пальцы в его густые, как мех, волосы. Я хотела ещё, потому что так и не поняла, что осталось незавершённым, но Север лишь прижал меня к себе покрепче.
– Всё будет, Лиль, не спеши, ладно? Давай мы немного остынем, а ты отдохнёшь. Я не хочу делать тебе больно.
И я доверилась ему. Он взрослый и опытный. А я пока неумёха, но хочу всему научиться. Я умная. У меня всегда всё получается, если я хочу. Нужно подождать? Я подожду.
В тот миг я была уверена: он никуда от меня не денется, мой Крокодил. Слишком уж всё по-настоящему. Когда формально и фиктивно, так не бывает, потому что он невероятно нежный и добрый, умеющий угадывать меня, мои мысли и желания с полувздоха. А это тоже о чём-то говорит.
Север на руках нёс меня в ванную. Мыл, как ребёнка, а я смущалась, украдкой разглядывая его красивое сильное тело.
А потом мы спали, прижавшись друг к другу. Переплелись во сне руками и ногами. И это тоже было правильно – неосознанная тяга, желание сократить расстояние, быть как можно ближе. Хотя ближе – это разве что раствориться в нём.
Утром я проснулась первой и долго разглядывала Крокодила. Любовалась им. Он красивый. Провела осторожно пальцем по линии носа и губ. Губы у Крокодила дрогнули.
– Иди сюда, – приказал он хриплым со сна голосом. И я пошла. Идти к нему было и недолго, и приятно. Тем утром он подарил мне самое первое в жизни чувственное наслаждение, научил стонать, кричать, умолять не останавливаться.
Север не разочаровывал. Он всё делал на «отлично», чёртов перфекционист. За что бы он ни брался, у него получалось хорошо. Я не находила в нём изъянов, а чем дальше, тем больше находила в нём всякие разные достоинства.
Он работал как сумасшедший, но никогда не забывал о своих обязанностях, которые сам же на себя и свалил: исправно забирал меня из института, вовремя появлялся дома по вечерам, а если задерживался, то некритично и всегда предупреждал. Не забывал меня баловать, дарить подарки, в кино водить или кафе. А по ночам такое вытворял, что вспомнить – сладко, а рассказать – стыдно. Да и я от него не отставала, если уж совсем честно.
Мы… как-то жили. По-настоящему. Смеялись, разговаривали, шутили, немножко ссорились, но так, не глобально, чаще по мелочам. И ни разу не заговаривали о фиктивности нашего брака.
Я… боялась. Даже думать об этом не хотела. Отгоняла непрошеные мысли, как надоедливых мух, – кыш-кыш, у нас всё хорошо! Да и Гена не заговаривал больше о том, что всё это так, между прочим, а на самом деле – на всё плевать. Но нет-нет, а думалось мне: и эта нежность, и поцелуи, и забота не могут быть ненастоящими.
Он часто снимал нас – запечатлевал мгновения нашей жизни. Сотни снимков, где мы абсолютно счастливы. И я, и он. Так мне казалось.
Но сколько ни бегай от проблем, они от этого не исчезают, не рассасываются и не решаются сами по себе.
Уже пришёл декабрь – шагал широко, приближаясь к Новому году. Я уже планировала ёлку, думала, что нужно бы съездить в свою квартиру, забрать игрушки – у нас с мамой их много было. Мы любили Новый год. Для нас этот праздник был семейным. Это будет наш с Крокодилом первый Новый год, который мы отметим вместе.
– Не влюбляйся в меня, ладно? – сказал он той ночью. После того, как нам двоим было особенно хорошо. – Ты же знаешь, что рано или поздно всё это закончится?
Мы лежали обессиленные и расслабленные. Крокодил пробормотал и уснул, а я лежала, потеряв покой и сон. Смотрела на него огромными ошарашенными глазами – так я это ощущала: растрёпанная я и глаза из орбит вылезают.
То есть, как это не влюбляйся?.. А если я уже?.. А как же?.. И что всё это значит, чёрт побери?!
В ту ночь во мне что-то умерло, и я поняла: так дальше нельзя. Это нечестно. Видимо, мы по-разному видим жизнь. А я… приняла желаемое за действительное.
К утру у меня созрел план. Плохой, но лучшего я тогда придумать не могла.
Крокодил отвёз меня на занятия. Я внимательно наблюдала. Всё, как и всегда: кофе сварил, улыбается. Будто и не было тех идиотских слов, что он мне сказал. Я даже на миг позволила себе малодушно подумать, что мне это приснилось. Но идиотизмом я ещё не страдала. И пока у меня мозги не размягчились окончательно, нужно что-то делать.
На занятия я не пошла. Забрала документы из института. Тупо стояла на своём. Сказала, что мы с мужем уезжаем в другой город. И мне срочно, ну очень срочно нужно всё решить.
Я спешила. Я должна была успеть.
Потом я поехала домой – в свою собственную квартиру, где была счастлива с мамой. Святославик не обманул: всё осталось на своих местах. Он ничего не продал, не пропил, не проиграл в карты.
Я достала жёлтый чемоданчик – когда-то с ним я и мама ездили на море в жаркие страны. Эдакое импортное чудо из кожи – лёгкий и вместительный. Из квартиры я забрала лишь купидончиков с маминой тумбочки.
К тому времени я восстановила банковские карты – у меня были деньги. Не миллионы, но на первое время должно было хватить.
В квартире Крокодила я собрала самые необходимые вещи и прихватила кактус. Это мой цветок. Самый лучший подарок. Воспоминание о Крокодиле, который меня не захотел любить. Ну и сам себе он гнусное зелёное животное.
В то время, когда Северин приезжал забирать меня из института, я стояла на вокзале и покупала билет на поезд. Я уезжала в столицу – в огромный город, где так легко потеряться.
Отрезала все концы. Сменила телефон. Чуть позже «потеряла» паспорт с ненавистным штампом о браке.
Правда, я не учла одного очень важного обстоятельства… Но тогда я и сама ещё не знала, что Крокодил оставил мне гораздо больше, чем прикольный кактус, с которым я не расставалась все эти годы…
– А вот и мы! – рассыпалась на осколки тишина. Легла мне под ноги голосом подружки Юльки и смехом-колокольчиком, что сразу же заполнял собою всё пространство. – Ты что тут сидишь в полутьме, подруга? Шьёшь и глаза портишь?
Она клацает выключателем. Свет бьёт по глазам. Я моргаю, чтобы привыкнуть, а рядом уже сопит мой маленький медвежонок. Моё самое яркое солнце. Моё рыжее чудо номер один.
– Мам, а мы в садике выйезали, йепили и йисовали, – докладывает он, и я целую моё сокровище в рыжую макушку. Рядом, под ногами, крутится Мистер Рыж. – Ой, пйивет!
Ему пока никак не даются ни «р», ни «л». А на хорошего логопеда я не заработала ещё.
– Привет, Костик, – треплю я его за мягкую конопатую щёчку. – Моем руки и ужинать?
– Да! – кричит моё сокровище и несётся в ванную. Я ловлю нетерпеливый взгляд Юльки и со вздохом откладываю шитьё. Ничего, тут немножко осталось.
Надо сосредоточиться. Меня ждёт допрос с пристрастием, но, кажется, после встречи с Крокодилом и воспоминаний, мне сейчас ничего не страшно.
Собственно, а что произошло? Ну, встретились, столкнулись. И чао, арриведерчи. Главное – всё моё при мне. И Котя, и кактус, и даже жёлтый чемоданчик. А Северин может катиться ко всем чертям в своём важном генерально-директорском кресле!
Глава
12
Трудная жизнь господина генерального директора
Геннадий
Я прошёл мимо. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, это от неожиданности. А может, потому что она предательница.
Лиля бросила меня пять лет назад. Впрочем, я никогда не делал секрета, что брак наш – явление временное. А то, что случилось между нами, – так мы люди взрослые. Я вообще мысли не допускал, чтобы ходить налево, пусть и от фиктивной жены. Выглядело бы это не очень.
Хотел, чтобы мы расстались красиво и цивилизованно. Рисовал в уме, как благородно отнесусь к ней. Буду выглядеть почти рыцарем в сияющих латах. Особенно после Святославика.
Ладно. Зачем хоть самому себе врать. Всё это было задолго до того, как Лилька вросла в мою жизнь и пустила корни.
Я вообще не собирался жениться. У меня были далеко идущие планы, амбиции, цели, которые я мечтал достичь. Брак и всё, что с ним связано, в мой личный чек-лист не входили.
Но старая вымогательница считала иначе.
Я рос, не зная своего отца. В этом наши судьбы с Лилей были очень похожи. От родителя мне досталась внешность и фамилия. Сам он благополучно свалил и сгинул – погиб молодым. Это всё, что я о нём знал. И понятия не имел, что имеются и другие родственники по отцовской линии. До поры до времени.
Она появилась, как чёрт из табакерки, – моя несравненная бабка Северина, что покинула родину хрен знает сколько лет тому назад и осела где-то там в Америке.
Нет, она не приехала, а заявила на меня права прямо оттуда – из Калифорнии. Я её до сих пор живьём в глаза не видел. Мы вели бурную переписку, разговаривали по телефону и по скайпу несколько раз – и на этом всё.
Она посулила, поманила несметными богатствами, пообещала рай на земле, а взамен потребовала сущую безделицу – жениться на приличной девушке из хорошей семьи.
Судя по тому, что она обо мне знала, бабка с помощью невидимых друзей или нанятых детективов знатно перетрясла всё моё нижнее бельё. Ей не нравился мой образ жизни, она выказывала недовольство, что к двадцати восьми годам я не желаю остепениться.
Семья – было её единственное условие, открывающее мне доступ к деньгам, которые она с радостью согласилась влить в любые мои начинания, если они достаточно зрелые и взвешенные.
В последнем она могла не сомневаться: у меня был план, но не хватало под него главного – денежных вливаний.
Вначале я отмахнулся. Не настолько я уж и меркантильный и по трупам к своим целям идти не собирался. Думал, что выкручусь. Но с кредитом в банке не получилось, в карты нужную сумму я выиграть не смог, хоть и попытался. Да оно и к лучшему, что подобное решение вопроса отпало само по себе.
Отпало, потому что появился Святославик и подсунул мне Лилю. До того момента я не хотел идти на поводу у бабки-террористки.
Я залип на Лилю сразу. Как только фотки её в телефоне увидел. Подумалось: вот он, бабкин идеал. Но, наверное, я бы и пальцем не пошевелил, если бы этот идиот не был «человеком чести».
И после этого вся жизнь моя поломалась. Только я тогда не понял, насколько. Я не собирался жить с ней семьёй. Не хотел пускать в своё личное пространство. Но оно как-то само собой получилось.
Мне достаточно было штампа в паспорте, бабка настаивала на нормальной свадьбе и фотоотчёте, «чтобы она могла полюбоваться своими дорогими голубками» – цитата её коварного Величества.
Так появилось свадебное платье для Лили и всё, что к нему прилагается. Никакой романтики этот шаг в себе не нёс. Ну, разве что чуть-чуть. Самую капельку. Потому что я до сих пор сам себе не могу объяснить, зачем пошёл и выбирал. Мог дать денег, и Лиля сама бы прекрасно справилась. И всяких романтических бредней в голове было бы на порядок меньше.
Я наслаждался. Что уж. Мне нравилось делать ей приятное. Она так искренне всему радовалась. Ей так легко было угодить. Совершенно непритязательная, хоть и выросла при родительнице, которая, судя по всему, не скупилась для неё совершенно. И вот поди ж ты – выросло такое прекрасное дитя.
Меня постоянно подмывало к ней прикоснуться. Потрогать. Я сдерживался, как мог. К тому же, нашёл отличное решение своей проблемы. Кудряшки. Источник прикосновений и чистого удовольствия, когда Лилька злилась.
Чем дольше мы жили, тем больше я запутывался. Ещё до свадьбы я точно знал: она будет моей. Нелогично, неправильно, вопреки всем планам, что были связаны с этой чёртовой фиктивной женитьбой.
Если бы она оттолкнула, я бы не стал настаивать. Но я сделал всё, чтобы у неё такого желания не появилось.
Да к чёрту всё. Мой брак не был фиктивным ни дня. Начиная со свадьбы, заканчивая всем остальным. Просто на тот момент я ещё не свыкся с мыслью, что мы не просто живём вместе, а женаты, дьявол побери, слова какой-то там клятвы давали.
Да, я знаю, как часто нарушаются всякие разные слова, но то, что моя молодая и очень счастливая (я так надеюсь) женушка сбежит без объяснений – такой подлянки я не ожидал.
Даже не понял сразу, что случилось. Думал, с подружками куда-нибудь отправилась, а меня предупредить забыла. Но телефон её молчал, никто её в институте не видел, и тогда я пережил страшные в своей жизни часы.
В полиции меня на смех подняли. Посоветовали температуру померить и подождать. Мне почему-то казалось, что её кто-то обидел, сотворил что-то страшное.
Я исколесил полгорода. Ввалился к Святославику с совершенно безумными глазами – тот от меня даже отшатнулся.
– Что тебе ещё нужно? – взбесился он. – Нет у меня больше ничего, нету, ясно? Квартиру я отдал, а остальное – прости – просрал.
– Лиля пропала, – произнёс я вслух два тяжёлых слова и привалился к стене в коридоре.
Святославик неожиданно подскочил и взял меня за грудки.
– Обидел её, тварь?!
Он даже попытался мне в зубы дать, а я настолько оторопел, что не отшатнулся, не увернулся, а стоял, ошарашенный Славиковой прытью.
Удар у Святославика так себе – губу лишь разбил немного. Но эта боль и кровь, этот жалкий наезд вдруг отчётливо дали понять: обидел. Я вдруг вспомнил свои слова перед тем, как провалиться в сон.
Слишком уж у нас… чересчур уж… хорошо всё было. Просто идеально. Бабка там, наверное, омывала мониторы слезами умиления – так хорошо мы получались на фотках.
Да, она требовала подтверждение того, что я свято выполняю её предписания. Женился и живу в браке. Лилю мой спонсор тоже одобрила. Так сказать, Лиля прошла через бабкин ОТК.
Если совсем кратко: я струсил. Испугался. Хотел, наверное, оставить себе хоть немного пространства, чтобы Лиля не оплела меня с головой своими корнями.
Она тогда промолчала. А утром вела себя, как всегда. А потом исчезла. Бросила меня. Ударила под дых. Выбила почву из-под ног. Не оставила шанса исправиться.
И вместо того, чтобы радоваться, испытывать облегчение: ну и замечательно, всё рассосалось само по себе, – я погрузился в пустоту.
Лиля – девочка взрослая, – убеждал я себя, – разберётся, как ей жить. Это её жизнь, а я ничего постоянного и не предлагал, только временное.
Вроде правильные слова подбирал, но успокоиться не мог. Меня всё бесило. Особенно, когда я вернулся в квартиру и обнаружил, что пропали кое-какие её вещи.
Она ничего не взяла из того, что покупал ей я. И кольцо обручальное аккуратно на тумбочку положила в спальне. Ровно посередине. Видимо, чтобы не пропустил и понял. И меня всё это бесило. Выводило из себя. Хотелось кого-нибудь побить, что-нибудь расколотить.
И – да. Я всё прекрасно понял, но всё равно искал её. Съездил к Лилиному дому. Долго долбил звонок, пока соседка не вышла и не объявила, что сейчас здесь никто не живёт.
Чуть позже я узнал, что она документы из института забрала.
– Сказала, что уезжает с мужем в другой город, – охотно пояснила секретарь, бойко стреляя в меня глазками.
И тогда я понял: её здесь нет. Нет в этом городе. Уехала без объявления войны. Вскорости я тоже покинул город детства – отправился в столицу. Решил неожиданно: брошу всё здесь, начну с нуля там. А заодно и из этой постылой квартиры свалю, где мне всё напоминало о Лиле. О моей жене.
И вот, спустя пять лет – бабах. Нос к носу. Похорошела. Округлилась, где нужно. Правда, худая, как кружево – светится вся. Не ест она, что ли. Лицо заострившееся, глаза – на пол-лица.
Когда я вернулся на место нашего столкновения, её, конечно, и след простыл. Ну, да. Не будет же она стоять и ждать, пока я принцем на белом коне прискачу. Зато Евангелина тут как тут.
– Вы что-то хотели, Геннадий Романович? – сама услужливость и нужный прогиб в спине.
– Напомните, кем у нас работает новая сотрудница?
– Лилия Белая, что ли? – холодеют её глаза, и сама она становится как замороженная рыба.
– Именно! – щёлкаю я пальцами. Я здесь царь, имею право знать!
– Уборщицей. С завтрашнего дня, – сверкают злорадством её глаза.
Моя жена – уборщица?.. Однако.
Она всё ещё моя жена. И завтра я её снова увижу. И это почему-то поднимает мне настроение. Надеюсь, она не сбежит. Или сбежит?..
И я понимаю: мне нужно пройти квест «Дожить до завтра». Потому что у меня имеются вопросы к моей собственной всё ещё жене.
Глава 13
Весёлые будни поломойки
Лилия
– Да ты что! – округляет глаза Юлька. Произносит каждое слово отдельно и дышит жарко, словно жидкого огня глотнула.
В квартире тихо. Мистер Рыж, нажравшись, лижет «хозяйство» – не спеша намывается и одним ухом прислушивается к нашему громкому шёпоту. Котя спит, раскидав руки в разные стороны, кого-то очень остро мне напоминая. Я до этого как-то и не задумывалась, а сегодня увидела – и будто кто под дых меня саданул с ноги.
Котя вообще ни на кого не похож. Ни на меня, ни на Крокодила. Абсолютно самодостаточное рыжее чудо, единица собственной величины. Меня это радовало. Сложновато было бы, расти он маленькой копией Севера. Но судьба была ко мне милостива до сегодняшнего дня. Все мытарства, что пришлось пережить за эти пять с хвостиком лет, – тьфу и растереть.
Я ничего толком из своего прошлого Юльке не рассказывала. В общих чертах. Как-то моё неудавшееся замужество – не то, чем бы я хотела делиться. И дело тут не в доверии.
Всё, что было, я запечатала в отдельный конверт памяти и старалась туда не лезть, печати не вскрывать. Может, и неправильно, но мне так легче жилось. Я не собиралась раз за разом доставать свои страдания и ковыряться в болячках. Ещё чего. Не для того я удрала, чтобы о чём-то жалеть или вздыхать.
Сегодняшнее столкновение в офисе дало понять: как ни прячься, а чуть подтолкни шкатулочку – и посыпалось из неё всё, что я так тщательно за семью печатями держала.
Юлька требовала от меня подробностей. Для нас эта фу-должность в глазах людей с достатком повыше была возможностью питаться, учиться, оплачивать Котин садик, покупать новые вещи – в общем, жить.
Юлька – студентка-переросток. Приехала в столицу, чтобы осуществить мечту – стать актрисой. Бросила хорошую работу, мужа, от неё отказалась семья. Сказали: ну, раз уж невтерпёж – сама, всё сама.
Актрисой Юлька так и не стала – открыла в себе другие таланты, и теперь учится на режиссёрских курсах. К тому же, она великолепно шьёт и отлично разбирается в цветах. На этой почве мы и сошлись: учились вместе на курсах фитодизайна, а позже – украшали залы для проведения свадеб, юбилеев и прочих торжеств.
Юлька – находка для шпиона. Мне с ней очень повезло: домовитая, умная, на все руки – мастер, фея-крёстная, волшебница незаменимая. Мы вместе жили, поднимали Котю, прятали кота и жили душа в душу.
И вот сейчас мы сидим в ночи, и я рассказываю, как столкнулась в коридоре со своим бывшим. Юлька думает – сожителем, а я умалчиваю, что мужем. Хотя, наверное, он уже десять раз развёлся, пока я покоряла столичные просторы.
– Вот что я тебе скажу, подруга, – Юлька прозорливо ловит мои колебания. – Если ты сейчас отступишься, так и будешь всю жизнь бегать, бояться каждой тени и вздыхать по ночам. Ситуацию нужно переломить!
Она звонко щёлкает пальцами. Мистер Рыж замирает с поднятой лапой. Морда у него сейчас глупая, и мне хочется ржать, как полковой лошади, но я сдерживаю низменные порывы. Котя спит, да и соседи у нас – атас. Могут и по батареям стучать, и хозяйке накапать полную ложку корвалола с ябедами.
– Ты ж от мужиков шарахаешься, как чёрт от ладана. А всё из-за этого фанфарона. Покажи ему, где раки зимуют и что не лыком шита!
Ну, да, собственно. Со шваброй наперевес против генерального директора. Нет, не так: Генерального Директора – с придыханием и закатыванием глаз, будто кто в задницу огурец вставил и вынуть забыл. Но я их не осуждаю: Крокодил – красавчик. Вполне нормальная реакция женского народонаселения на элитного самца.
– Ничего я ему показывать не буду, – разглаживаю я ладонью подол униформы.
Она лежит красивая и готовенькая, подогнанная во всех местах. Где я не справилась, Юлька помогла. В прошлом – она портной. Модельер-дизайнер, как я её называю, потому что это больше подходит и её творческой натуре, и тому, что она вытворяет с тканью или простой одеждой. Из-под её золотых рук, можно сказать, брендовые вещи выходят.
– И то правильно, – соглашается Юленция, – не надо показывать. Пусть сдохнет, воображая, какая ты классная на самом деле.
– Работать буду, – говорю твёрдо. – Подумаешь, встретился по пути. Там здание – потеряться можно. Так что вряд ли будем пересекаться.
– Ну, не знаю, – задумчиво постукивает пальцами по краю столешницы Юлька. – Всякое может быть. С расспросами полезет.
– Как полезет, так и отлезет. Будем решать проблемы по мере их появления. А теперь давай спать? Время позднее, завтра нам вставать рано. Костика в садик нужно вести.
Естественно, сна ни в одном глазу, но мне не хочется ни говорить о Крокодиле долго, ни делиться эмоциями. Ещё немного – и я начну делиться прошлым и ныть. Я и так… на последнем издыхании держусь.
На работу я мчалась как рысь: немного не рассчитала со временем. Пришла вовремя, но почти впритык. Ева Брауновна Штрилиц уже караулила меня на входе, демонстративно поглядывая на часы. Видать секунды отсчитывала.
– Опаздываешь, Белая.
Сухо и официально. Вчера она явно была подобрее. Возражать я ей не рискнула, но Главный Режиссёр по поломойкам и без того объяснила, в чём я была не права.
– Тебе нужно не просто вовремя явиться, а прийти на работу с запасом. Твоя задача – переодеться, привести в порядок причёску, подготовить инвентарь к работе и выйти на объект, чтобы осуществить качественную уборку. Всё понятно? На первый раз прощаю. Все последующие промахи скрупулёзно учтутся. У тебя испытательный срок, дорогая. Нарушение дисциплины – и на выход. Желающие на такую должность в такой известной компании найдутся.
Да, я и не сомневаюсь. Она бы меня живьём сожрала после вчерашнего, но пытается играть в благородство. Играет, как кошка мышью. Моя задача сейчас – не дать ей повода придраться.
Поэтому я молча переодеваюсь, беру, согласно инструктажу, орудия труда. Мимоходом смотрю на часы – ну, да. Пару минут я оторвала от сердца нашей многоуважаемой Гепарды. Но раз сегодня щедрая скидка, даже думать об этом не буду.
Я работала вдохновенно. Ушли те времена, когда у меня вместо рук – две ноги и те левые. За пять лет я растеряла рукожопость, беспомощность, умение теряться в трёх соснах любых бытовых проблем.
Как оказалось, я умела и любила работать. А Юлька научила меня получать удовольствие от любого процесса.
– Нет ничего сложного! Нужно лишь представлять, что ты – генерал, и никто, кроме тебя, не поведёт войско вперёд, не выиграет войну. Азарт, вдохновение, желание сделать как можно лучше – вот что должно преобладать. Нет скуки, уныния, и всяких там «фу»! Есть жажда деятельности и душевный подъём.
Я училась быть позитивной, как она, в любых ситуациях. И у меня получалось. Работа горела в руках. И новая должность исключением не стала. Я азартно отвоёвывала вверенные мне территории – покрывала их славой отлично вымытых кусков панелей и полов. Мыла и тёрла, меняла воду и снова бросалась в бой. На душе было так хорошо, что хотелось петь.
До тех пор, пока у меня перед носом не появились замечательные мужские туфли. От неожиданности дрогнула рука. Не совсем чистая вода из ведра хлюпнула на воистину туфельное совершенство, забрызгав заодно и светло-серые брюки. Ко всем моим прегрешениям я ещё и святотатство совершила: машинально салфеткой, из кармана выхваченной, по туфлям провела, стирая мутные капли.
Бархотка, туфли, натирать до блеска – мелькнули в голове ключевые слова из вчерашних моих фантазий в кабинете кадровички. Вот она, материализация мысленных потоков!
Вздрогнув, я всхлипнула. Крокодил, схватив меня за плечи, вздёрнул вверх.
– Лиль, ты чего? – спросил он, тревожно заглядывая мне в глаза. Своими синющими озёрами всматривался в моё пунцовое лицо. И тут я не выдержала – расхохоталась. Ржала до икоты и слёз – остановиться не могла.
Туфли, бархотка, лысина, Крокодил – ну, смешно же, право слово! Как тут можно удержаться?
К сожалению, Северин не разделил со мной веселья. Не выкурил, так сказать, трубку мира.
– Следуй за мной, – произнёс он холодно, отпуская мои плечи.
