Эллен Фоллен
Психея
Глава 20
Я стояла в стороне, заламывая пальцы, пока все собрались за столом и спокойно доедали приготовленный суп. Чайник очень медленно закипал на печке, вероятно за ночь прогорели дрова, приготовленные предыдущими путниками. Оглянувшись по сторонам, я не увидела даже маленького полена, поэтому начала шарить по всем углам в поисках чего-то, что поможет мне добавить огня.
– А вы тут частый гость? – Зачерпнув в ложку добрую порцию картошки, Джаред набил рот едой.
– Чаще некуда. – он отхлебывает хитро прищурившись.
Грант убирает тарелку, поднимается со своего стула и становится рядом со мной, помогая мне раскрыть одну из дверей шкафа. Когда он присаживается на корточки рядом со мной, я выразительно смотрю ему в глаза, это выглядит комично. На его лице появляется заинтересованность, потом уголок его красивых губ ползет вверх, прямые ухоженные брови немного изгибаются в вопросе: какого черта я хочу ему сказать. Я делаю огромные глаза, слегка наклоняю голову и губами вывожу буквы, но как только он смешно повторяет выражение моего лица, мне ничего не остается, как закатить глаза.
– Вы сказали, «каждый раз одно и тоже». Возможно, вы нас с кем-то спутали, – я сажусь в пол-оборота и с милой улыбкой отвечаю старику.
– Хм… – Мужчина тщательно пережёвывает пищу, откусывает хлеб.
– Приехали с исследовательской работой, а тут погода испортилась. – зачем-то оправдываюсь перед ним.
– Хм… – снова этот звук, вырвавшийся из его горла, он то ли усмехнулся, то ли поперхнулся. Человек не верит нам.
– Помоги мне, пожалуйста, с дровами, – прошу Гранта и иду к старой лавке, чтобы забрать свою куртку.
Старик, убирает в сторону тарелку и обхватывает мое запястье, когда я прохожу мимо него. Его крепкие пальцы прикасаются к моему пульсу, и у меня начинает кружиться голова. Я цепляюсь за край стола и закрываю глаза. Мою голову заполняют непонятные картинки – сначала это туман, стелящийся под моими ногами, или облака, затем красная земля и огонь, клубы черного дыма, через который кажется, я ищу кого-то. Меня начинает качать, и я чувствую, как кто-то помогает мне сесть.
– Открой глаза, девочка, – голос заполняет всю меня, пронизывая насквозь, нет никаких сомнений, что должна послушать его.
Открывая глаза, я замечаю людей, столпившихся надо мной, развалившейся на стуле, со сбившимся дыханием, я хватаюсь за единственную протянутую руку помощи. Грант нависает надо мной, не позволяя свалиться.
– Что опять произошло? – спрашиваю их. – Вы взяли меня за руку, и мне стало плохо. – С усилием я принимаю нормальную позу, куртка лежит у моих ног, а старик, будто зная обо мне нечто за гранью, загадочно улыбается.
– Молодой человек сходит за дровами, – показывает на Джареда. – Сходи пока ветер стих. – он не просит, скорее приказывает.
Джаред бросает ненавидящий взгляд в нашу сторону, взбешено хватает свою куртку и натягивает на себя. Я, молча, стою и жду, когда он взорвется, снедаемый своими отрицательными эмоциями. Кажется, он сам себя разрушает.
– Не тяни время, что ты как истукан. – Старик останавливается около двери и приоткрывает ее.
– Скажи мне хоть одну причину, по которой я должен послушаться старикана, оставить вас наедине, а сам уйти. – Он подходит ближе к нам.
Я сравниваю, даже не желая этого. С Грантом я чувствую себя сильной, с Джаредом мне хочется защищаться, противостоять ему до последнего вздоха. И те, и другие эмоции, бесспорно, являются вызовом для меня. Я выглядываю из-за него, когда старик недобро усмехается на грубое отношение моего друга к нему.
– Потому что он выбрал тебя. И прекращай зудить, как насекомое. – Грант в очередной раз отвечает за меня. Он постоянно оказывается рядом со мной, обороняя, и это подкупает меня.
– А ты бы заткнулся, – через зубы говорит Джаред и проходит, между нами, так, что мне приходится отступить на пару шагов назад. Дверь со скрипом закрывается, мы втроем остаемся в полной тишине.
– Ох и хитер. – шеркая ногами он подходит к нам вплотную. – Мне надо удостовериться, что вы знаете, на что идете. – В его руках оказывается артефакт, я уверена, что он был в моем рюкзаке, ну, по крайней мере, до моего появления здесь.
– Нельзя терять найденное. Разбрасываться важной вещью не к добру. – Он передает мне круглый артефакт и зажимает своими пальцами. – Ты должна была прочитать то, что находится внутри. И пусть это небольшой обрывок, но ты со временем поймешь, почему именно ты нужна.
– Я не бросала, – замолкаю, как только старик начинает цокать. – Он мог выкатиться, когда я упала на снег.
– Мог, да не мог. Мое дело сказать, твое запомнить! Не теряй!
Мои поджилки трясутся от его прикосновений, в венах моментально застывает кровь. Старик наводит ужас и страх, хотя всем своим видом показывает, что пришел сюда с миром.
– У меня не получается его открыть. – Кручу в руках круглую металлическую вещь, она как сложный пазл или кубик Рубика, только иной формы. Обтекаемая гладкая структура, украшенная буквами с именем того, кому он принадлежит. Грант молча наблюдает, а я под одобряющий выдох старика снова начинаю крутить в руках шар. Разбросанные буквы, переставленные в правильном порядке, то, что выходит, это ПСИХЕЯ, но ничего не происходит. Я подношу артефакт к ярко горящим свечам, сосредотачиваюсь и вижу совсем мелкие три буквы. О, Я, М.
– МОЯ? – Вопросительно смотрю на незнакомца и переставляю буквы.
– Проговори это, поднеси к губам и прочти то, что там написано, вслух, – говорит он и указывает на предмет в моих руках.
– Моя Психея, – тихо шепчу я и наблюдаю, откроется ли артефакт.
Ничего не происходит, и я начинаю переставлять буквы, снова все смешивая и соединяя.
– Почему ты никак не поймешь? – спрашивает старик. – Не бойся произнести это вслух.
Я хмурюсь, на языке крутится только одно, и я снова приближаю к губам артефакт и едва слышно выдохнув, произношу:
– Моя Душа! – То, что происходит дальше, едва не заставляет меня выронить артефакт. Металлические створки раскрываются, и изнутри появляется золотое свечение, заставляющее меня прикрыть глаза от яркости. Озарив своим божественным светом всю комнату, я обнаруживаю внутри шара золотую бумагу, свернутую несколько раз.
– Бери же, чего ты ждешь? – подбадривает старик, и я дрожащими пальцами вытаскиваю рукопись.
Мое сердце бьется, как сумасшедшее, готовое пробить грудную клетку насквозь, адреналин толкает кровь по венам еще быстрее до головокружения, заставая меня врасплох. Трясущимися пальцами разворачиваю рукопись и читаю то, что написано внутри:
Без исключения каждый век,
Когда в одно единое мгновение
Две чистые души в момент,
Сольются нитями, гоня смятение.
Но тяжелей задачи, просто нет,
Ловя украдкой тепло дыхания.
Узнать друг друга им табу, запрет,
Но оттого сильнее их желания.
Соединению двух сердец,
Помехой станет третий лишний.
Чтоб не настал всему конец,
Найдёшь к ключу ты элемент.
Но будь готов лишиться жизни…
Все, что было до этого в моей голове, стало таким ненужным, таким далеким. Единственное, о чем я думала, о том, кто именно лишится жизни. То есть, получается, что мои родители были правы. Я подвергла всех опасности, сделала их мишенью только ради своего тщеславия и желания разгадать загадку, которая, в итоге, убьет нас. И пусть это буду я, раз сама заварила эту кашу.
Опускаю рукопись на стол, свечение начинает тускнеть, бумага чернеть и на наших глазах превращается в пепел, разлетающийся по комнате и оседающий на полу.
– Лишиться жизни? – Грант проводит пальцами по столу, проверяя не почудилось ли ему произошедшее. – Ты готова к этому?
– А ты? – оборачиваюсь к нему лицом, с вызовом задаю ему тот же вопрос.
– Я способен на благородство, если ты это надеешься услышать. Но ты не узнаешь, пока не проверишь. Ты мне доверяешь? – Я не успеваю ему ответить, старик громко ставит на стол кружку и начинает кряхтеть, снова надевая верхнюю одежду. – Вы уже уходите? Там ведь метет.
– Пора уже, устал. Отнесите на место, и забудьте о нем.
Он открывает дверь и покидает домик. Огонек на свече дергается едва не погаснув. Я делаю глубокий шумный вдох и задерживаю дыхание, когда Грант, явно настроенный на свою волну, надвигается на меня с вызовом. Я вынуждена пятиться, пока моя спина не упирается в бревенчатую стену жилища, его мускулистые руки оказываются по обе стороны моей головы.
Задрав вверх подбородок, я кажусь себе загнанной в угол, вынужденной выставить перед собой обе руки и коснуться его твердого тела. Он наклоняется и без лишних слов целует меня так, что на моих ногах подгибаются пальцы. Твердые губы с привкусом перечной мяты и истинным ароматом этого мужчины проникают в меня, оставляя позади все воспоминания о других. Он стирает все мои ошибки и победы одним поцелуем, затуманивая разум и искушая повиснуть на его шее, ответив на сладость, которой он со мной делится. Мускулистое тело вдавливает меня в стену, один толчок, и я чувствую его возбужденную плоть, не двусмысленно доказывающую, что не одна я хочу заняться с ним сексом. Жадные поцелуи превращаются в святой обряд, подношение меня, как жертвы, добровольно отвечающей и вторящей его губам и языку. Я задыхаюсь в его руках и готова распластаться на грязном полу, предложи он мне больше. Но мужчина отрывается от меня, тяжело дыша, и облизывает припухшие красные губы.
– Я подумал, что если одному из нас суждено погибнуть в этой пещере, – он сжимает мои щеки и прикусывает сначала верхнюю, потом нижнюю губу, – мы обязаны испытать это. Мое воображение и фантазии о тебе даже близко не оказались правдивыми к описанию того, что произошло сейчас. Все чувственно и по-настоящему.
Я остаюсь стоять столбом, когда открывается дверь, и в хижину заходит Джаред, громко сбрасывая дрова на пол. Мне не предоставляется возможность слышать его возмущение и болтовню о чем-то. Он стал фоном, пустым гулом в моих ушах. Все, что сейчас для меня существовало, это горящая после прикосновений Гранта кожа и пульсирующая от возбуждения кровь, и он, удаляющийся от меня все дальше. На его губах все еще горят мои поцелуи, именно поэтому он проводит пальцами по ним.
– Дом не успел остыть, ты быстро вернулся, – грубо произносит Грант, сверкая глазами в сторону Джареда.
Мой друг выпрямляется, швыряя полено в печку, его лицо становится заостренным и жестким.
– Кто бы сомневался. – Он закидывает еще поленья. – У Андреа нет стандартов, что валяется то подберет. Главное без обязанностей, да?
Отвернувшись от него, ложусь на кровать и накрываю себя пледом по самую голову.
Глава 21
Утро началось с ругани. Я не собиралась просто так оставлять оскорбление Джареда, обида нанесена и обычно за нее расплачиваются.
– У меня есть стандарты, просто ты не подходишь под них. – бубню себе под нос заканчивая с завтраком.
– Ты должна уметь делать выбор! – Джаред все еще доволен своим идиотским поступком.
– Какой еще выбор? Я тебе открытым текстом сказала – все кончено. – Поднимаю с пола свои теплые штаны и натягиваю поверх термобелья. – Ты меня на понт берешь или что?
– Да какой понт, солнце? Я знаю тебя, как себя. – Грант бросает взгляд на нас двоих и выходит за двери. – Ты не выберешь ни одного из нас. Представь, это надо жертвовать своим временем, постоянно уступать, советоваться. Если со мной у тебя некоторые моменты пройдут гладко, с этим оленем сомнительно. Он же привык есть из серебряной ложки.
Я застегиваю штаны, трижды подпрыгнув, чтобы утрясти плотный подклад. Мне надо уже позаботиться о новом наборе, этот никуда не годится.
– Очень живописно, олень с серебряной ложкой. Ты бы говорил за себя. – Подтягиваю подтяжки и застегиваю пуговицу.
– Просто тебя бесит, что я прав. Ты не знаешь слова жертвенность. Вообще, оно стерто в твоей голове, есть только ты и твои желания. – Он указывает на меня пальцем, и это начинает выводить меня из себя.
– Что ты этим хочешь сказать? – выдавливаю из себя, готовая дать ему хороший отпор. – Это мерзко звучит, ты сейчас ищешь виноватых и не можешь определиться, зачем тебе такая стерва, как я, нужна. А я не могу сообразить, какого хрена слушаю тебя.
– Ты не дала мне второго шанса, сразу начала пускать слюни по костюмчику. – Из моего горла вырывается громкий нечленораздельный звук.
– Да что ты? – Подхожу к нему ближе и хватаю за палец, все еще направленный на меня. – Хочешь услышать это снова? Я. Не. Прощаю! Даже не стану делать вид, что я мать Тереза, и гладить тебя по голове. Хочешь услышать откровение от Луки? Тряпкой обычно пол вытирают, запомни и перестань вести себя подобным образом.
– Дешевкой обычно пользуются, как только ее купят, и сейчас ты подтверждаешь это мнение. – Он хлопает по моей руке и отходит в сторону, тоже одеваясь в комбинезон.
Он пытается меня унизить каждый раз, когда чувствует свою уязвимость. На самом деле Джаред не думает так. По крайней мере, я надеюсь на это. Конечно, во многом он прав, я не сижу в обнимку с возлюбленным на диване, не таскаю ему тарелки со свежеприготовленной пастой и тарелки с кулинарными изысками, мне так удобно. Партнер, именно так я предпочитаю называть их в лицо. А за глаза все они обычные постельные клопики с небольшой разницей в размерах пениса. Так вот когда все становится не интересным для меня, я не скрываю того факта, что мне наскучили наши встречи. Эгоистично? А по мне так честно и открыто, зачем навязывать себя и делать вид, что тебе это нравится? Мне казалось, именно за прямоту все меня ценят и принципы, которым придерживаюсь…
– Я больше не хочу об этом разговаривать. Ты либо сейчас находишь свою мошонку и проверяешь на наличие двух овальных яичек, либо собираешь вещи и возвращаешься домой. Я больше не буду с тобой препираться. И мне все равно, что ты будешь мне говорить. – Застегиваю куртку на замок и звучно нажимаю на кнопки. – И да, я спасать буду всегда прежде всего себя! И спать с теми, с кем хочу.
– Это вдвойне странно, ведь еще не прошло двадцати четырех часов, как я вытащил тебя из снежной бури. Но забудь, это был добрый жест исключительного человека.
– Господи, это уже смешно, – желаю, чтобы он, наконец, отстал от меня и прекратил набивать себе цену.
– Я для тебя должен быть исключительным, или ты забыла об этом, встретив расфуфыренного осла? – Двери открываются, и заходит Грант, он, молча, собирает все свои вещи, заглядывает в печку и тушит огонь. На его скулах вырисовываются желваки, он зол, и я понимаю его. Сколько уже можно доставать друг друга этими разборками.
– Этот старик, он как сквозь землю провалился, искал его вокруг. – Наконец Грант поднимает глаза, заканчивая с вещами, трет большим пальцем немного отросшую темную щетину.
Я действительно эгоистка, ведь только что мы все сидели за столом, незнакомец помог мне открыть артефакт, и нет тревоги, что человек пропал в лесу.
– Да и кому он на хрен нужен? Пусть топает. Моралист чертов. – Я удивленно смотрю на Джареда. – Ему бы еще псалм в руки. Чувак явно пыхнул и забежал на огонек.
Я качаю головой, это глупо вот так обсуждать человека за его спиной. И артефакт открыла я, благодаря старику, но Джареду об это знать не нужно.
– Ты не мог бы заткнуться? – Грант достает из рюкзака нашу еду, жестяные банки с фасолью, тушенкой и делит ровно пополам.
– И что, по-твоему, мы будем есть там? У меня нет крыльев, чтобы спуститься с такой высоты так скоро и добыть себе еду. – Грант переглядывается со мной, ставит банки в шкаф и закрывает его ветхой деревянной дверцей.
– Туда, куда мы идем, нельзя назвать «Высотой». И ты вчера, как только мы пришли, съел все запасы, оставленные другими путниками. Чтобы следующие не остались в ловушке голода и мороза, мы обязаны приготовить дрова и еду, поделиться, – он выделяет последнее слово.
– Каждый заботится сам о себе. – Он вытаскивает две банки тушенки из раскрытого рюкзака Гранта и кидает к себе. – Энди явно дала понять, что мы все сами по себе. Правда, солнце? Будем все эгоистами.
Я натягиваю шапку и через силу закидываю рюкзак на спину. Моя рука немного болит, но я не стану жаловаться на жизнь. Джаред умеет вывалить свое дерьмо перед всеми, только для чего он разбрызгивается вокруг, вот вопрос. Грант поднимается и, не позволяя закрыть замок на сумке Джареда, вытаскивает у него одну из банок с едой и закидывает назад себе.
– Ты забываешь то, о чем я только что сказал. Учись делиться. Ты же не один. – Выразительного взгляда достаточно, чтобы взбесить Джареда, он с остервенением дергает на своей шее шарф, едва не свернув ее, и пинком открывает дверь, проговаривая нечто вроде: «Они все в сговоре». Я смотрю ему вслед, поправляя лямки рюкзака на плечах.
– У меня не выходит из головы, как артефакт мог выпасть? – спрашивает Грант, и я пожимаю плечами.
– Да обычно, раскрытый замок и все. Тут моя ошибка. – Он становится рядом со мной и поправляет мой капюшон, вывернувшийся наружу. – Интересней, как в такой метели его нашел старик.
Теперь наступает очередь Гранта поджать губы и приподнять брови, согласившись со мной.
– Странно, верно. Но даже если предположить, что он просто выпал, тогда почему замок был на нем закрыт? – Я растерянно щупаю дно рюкзака, вывернув, как могу, руки назад. – Вот о чем и речь. Он целый. – Грант слегка наклоняет голову, дает мне пищу для размышления и выходит на улицу.
Я выхожу следом за ним, плотно закрываю двери и навешиваю сверху засов. Ноги утопают в толстом слое снега, первый раз провалившись по колено, я громко охаю. Это какой нюх нужен или чуткость, чтобы найти артефакт, погребенный под этой толщей? По колено! Я останавливаюсь и достаю из рюкзака мини лыжи, креплю их на ботинках и ползу к дороге, которая кажется мне более плотной. Очень осторожно перекатываюсь и встаю прямо, достаю палки и распрямляю их. Резко дернув рукой, чувствую в ней боль, отдающуюся на всю правую сторону, боюсь, что добраться до пещеры будет нелегко. Не получи я травмы, это не было бы проблемой, но сейчас у меня ныло место удара веткой, даже не представляю, сколько она была килограмм, раз повалила меня на землю. Все равно, что человек огрел меня с размаху доской. Дурная мысль, бестолковая и не в ту минуту появившаяся. Отдергиваю себя, не позволяя себе развивать эту тему. Это, мать вашу, смешно, я только что практически обвинила одного из этих двух.
Сосредотачиваюсь на дороге, ведущей в пещеру, нам оставалось совсем немного, солнце светило ярко, и была безветренная погода. Может, случилось что-то, что благоволило этой поездке. В смысле, мы должны были пройти какой-то отрезок пути через тернии, и потом нас ждала ясность и благословение. Не знаю, почему моя голова забита этим мусором? Может причина кроется в двух мужчинах, идущих спереди? Или это все вековые деревья, бесшумно наблюдающие за нами? Или старик, сделавший из меня избранную?
Его слова и то, как мне стало плохо только от его прикосновения. Эти ощущения, непередаваемы. Словно мое тело и душа разделены, и мне пришлось смотреть на себя со стороны в одно мгновение, а в другое – меня ждала реальность.
Я шла, наблюдая только за дорогой, за следом лыжни Гранта и Джареда, бесконечно прокручивая слова, въевшиеся в меня. Я интерпретировала их по-разному, иногда мне казалось, что речь идет о паре, которая никак не может встретиться, чтобы их души, наконец, соединились. Возможно, это аллегория с более глубокой мыслью, что чистая душа бывает только у рожденного ребенка, как только он перестает сосать материнскую грудь, и требовать свое – он перестает быть в этой категории. И если это все-таки возлюбленные, тогда почему им нельзя встретиться? Из-за другого мужчины? Это что-то вроде того, что я стояла в шкафу с Джаредом и чуть не кончила при виде Гранта?
Я поправляю шапку на голове, задерживаю ее рукой на лбу и начинаю с остервенением чесать его. Шерсть как раздражитель, пока ты не войдешь в экстаз после большого почесона, жизнь не имеет никакого смысла. Удовлетворенно вздохнув, я поправляю шапку и выставляю руку, как козырек, над глазами. Холм полностью покрыт снегом, где-то проклевывается зеленая трава, затоптанная непогодой. Нам надо просто обогнуть это место, и пещера будет перед нами. Ускоряю шаг, чтобы догнать всю команду, которая оторвалась от меня на приличное расстояние. Все эти сказки со вторым дыханием, не срабатывают, задыхаюсь, но уверенно скольжу по лыжне. Где-то на деревьях сидят вороны и громко каркают, звуки леса, разговор животных и птиц – в этом особенная романтика подобных мест. Природа пытается наладить с нами контакт при помощи посторонних звуков, но человек, как только научился жить в цивилизации, перестал понимать тайны леса. Или не захотел? Грант маячит впереди меня, выставляет одну палку перед собой и резко тормозит перед ямой, образовавшейся от резко таяния.
– Осторожней. – Он спасает меня от очередного падения. – Дальше пойдем в кошках.
Я снова снимаю с плеч рюкзак и меняю снаряжение, тщательно проверяя на наличие артефакта, который чуть было, не потеряла. Стоит мне вытащить его на свет, он начинает переливаться от преломления света. Укладываю его назад в рюкзак, предварительно проверив дно несколько раз как параноик.
Громкий свист приводит меня в себя, я вздергиваю голову в направлении звука, Грант, который еще недавно был рядом со мной, уже стоит около подъема, размахивая руками. Убираю все назад и бегу к нему со всех ног, каждый шаг дается мне немного тяжелей, чем раньше. Но это временная проблема, которую мне придется решить в ближайшее время. Стоит мне приблизиться к мужчинам, они стоят оба, выравнивая дыхание, и я не вижу на их лицах удовольствия от находки.
– Вход завален, – коротко говорит Грант и расстегивает куртку.
Джаред сдвигает назад шапку, она остается свисать на его затылке, странно оттопыривая уши. Обращаю внимание на скальную породу, которой перекрыт ход, по которому мы проходили с Грантом. Задираю голову вверх, и там нет ни единого скола. Это не выглядит обвалом, Грант наклоняется, берет в руки маленький осколок, странно затесавшийся среди гигантских глыб.
– Это не та порода. – Он перетирает в руках другой камень, принадлежащий скале, внутри которой мы были, и наблюдает за Джаредом, ходящим вокруг с открытым ртом.
– Кому придет в голову завалить вход и зачем? – Я качаю головой в отрицании. – И ты представляешь, сколько ему это будет стоить, чтобы гнать из деревни машину?
Грант задумчиво смотрит на меня, затем упирает руки в бока и начинает искать другие варианты. У меня пропадают какие-либо идеи, и поэтому я просто стою рядом с глыбами, пытаюсь устроить свою ноющую поясницу, оперевшись хоть на что-то. В небе пролетает птица и громко кричит, обращая на себя внимание. Подобные птицы символ свободы, независимости…
– Я нашел! – орет Джаред издали и спешно идет к нам. – Там есть вход. – Он странно смотрит на меня. – Но забираться придется с альпинистским снаряжением. – Он вытягивает руку вверх и указывает на примерную точку на скале. – Вот туда. – У меня открывается рот от удивления. – Или ты передумала возвращать все на место?
Еще раз, проследив точку восхождения и острые камни с выступами, в голове я прикидывала, с какого ракурса и стороны нам следует сделать восхождение, не особо обращая внимание на вызов, посланный мне от Джареда.
– Когда я пасовала перед трудностями? – Снимаю с себя в очередной раз рюкзак. – В чем подвох?
