Елизавета Михайловна Родкевич
Господин, которого убили дважды
**
– И всё же, я совершенно не понимаю, Андрей Петрович: как вы узнали обо всём? – спросил Филимонов у пристава, когда они, сидя в экипаже, ехали обратно в город.
– Признаться, это дело и правда было непростым. Первым из того, что я понял было то, что нам с вами лгут, причём лгут все поголовно. Вспомните то же несоответствие слов младших Реутовых на первом нашем допросе, когда Марья Александровна заявила, что никого не видела во время своей прогулки в саду, а Павел Александрович сказал, что выходил подышать свежим воздухом в одно с ней время. Повинуясь внутреннему чутью, я предположил, что именно его слова правдивы, но, как видите, ошибся. Ведь зачем тогда Марье Александровне было специально наводить на себя подозрения этими словами о столь поздней прогулке? Но если продолжить говорить о покойной, то убедиться в её положении было не так уж и трудно: слишком уж часто становилось ей дурно, слишком часто она была бледна. Мою гипотезу подтвердили слова Алексея Николаевича о том, что Марья Александровна отказалась от предложенного им шампанского – с одной стороны, это вовсе не должно быть странным, но если сложить всё с её извечно плохим самочувствием и бледностью, то образуется почва для гипотез. Что же, исходя из этого, я решил попробовать воссоздать картину произошедшего. После неожиданной для неё встречи с Дмитрием Сергеевичем, Марья Александровна вступает с ним в сговор: от неё требуется лишь подсыпать цианид в стакан с водой изрядно опостылевшей мужу Софье Константиновне. Однако, понимая, что Дмитрий – вовсе не ангел, а к тому же может быть фактически убийцей её отца, покойная решает отдать всё провидению: поставить стакан на столик, а кто выпьет из него, решать уже не ей. Так как по словам Софьи Константиновны Дмитрий был сильно пьян, то, вероятно, решил утолить жажду из первого, что попалось ему на глаза. В тот же злосчастный вечер Юлия Михайловна, движимая желанием мести за мужа, застреливает его из пистолета покойного мужа – вероятнее всего, для пущего символизма. С последующими двумя убийствами дело обстоит несколько проще: Павел лишился жизни от руки Марьи потому, что решил обвинить её в смерти отца – должно быть, узнал о её связи с Дмитрием; несчастная же горничная была повинна лишь в том, что, по всей видимости, могла сболтнуть лишнего – сначала Марья использовала её для того, чтобы оболгать Алексея Николаевича, потом поспешно заметала следы. Практика следователя показывает: убив однажды, остановиться, увы, невозможно. Но для того, чтобы окончательно во всём убедиться, мне потребовалось разыграть эту комедию с выстрелом. Я увидел то, что и ожидал: Марья, в отличии от остальных, была не напугана, а, скорее, удивлена.
Экипаж замедлил свой ход.
– Приехали, Фёдор Иванович, – сказал, выглянув в окно, пристав Сафонов.
***
Какое это было утро! Рассветное небо играло всеми оттенками красного, от тёмно-бордового до розоватого. Разбрасывая тени по траве, плыли пышные облака. Прохладный влажный воздух был полон аромата цветущих яблонь и груш. Алексей глубоко вдохнул и улыбнулся – должно быть впервые за долгое время без сарказма или печали. Он шёл к пруду, уже зная, кого встретит там.
Софья и правда сидела у кромки воды. В волосы её была вплетена ромашка, а несколько других цветков она держала в руках, отрывая от каждого по лепестку. Они белыми слезами падали на юбку чёрного траурного платья, совершенно не отражавшего состояния его хозяйки.
Алексей подошёл к ней со спины, закрыл Софье глаза ладонью, и от этого прикосновения словно ток пробежал по пальцам. Она невольно вскрикнула, но не вырвалась из объятий, а, рассмеявшись, спросила:
– Это вы?
– Неужели вы ждёте кого-то другого? – шутливо возмутился Якунин. – Однако я отвлёк вас. Что вы делали?
– Вы правда думаете, что можете отвлечь меня?
Он улыбнулся. Наконец отпустив её из своих объятий, Алексей сел рядом, прямо на траву. Софья тихо сказала, стыдливо потупив взгляд:
– Я гадала по цветам. Спрашивала о любви.
– И что же они говорят?
– Вы знаете, – губы её тронула лукаво-печальная полуулыбка, – цветы не люди: они никогда не врут.
Москва, 2022
Книга проиллюстрирована нейросетью Dream by Wombo
