Елена Казанцева
Жизнь как квест
Ну, ну… Посмотрю я на вас потом…
Выводят меня быстро, на открытой площадке парковки оглядываются по сторонам и ведут на другой конец, где и машин меньше, и освещение более слабое.
И тут происходит то, что никто не ожидал.
За мной рванула Римма. Где охрана?
Торнадо по имени Римма сносит Алексея, тот от неожиданности отпускает меня и поворачивается к Римме лицом. А я налетаю на Милу. Милиного родственника такое развитие события вводит в ступор.
Но мы с Риммой две худенькие девушки, нам не справится с двумя мужиками, один из которых вооружен ножом, а второй довольно сильный, накаченный и весом с двух нас.
Но разве это когда-нибудь останавливало Римму, она лупит сумкой Алексея, а тот только изворачивается от мощных ударов разъяренной женщины.
И пока Римма пытается справиться с Алексеем, который ее на голову выше, на меня тигрицей набрасывается Мила. Ее шаловливые ручонки пытаются схватит меня за волосы, но и я не лыком шита. Поэтому Мила сразу получает по зубам. И пока Мила приходит в себя от зуботычины, ее родственник хватает меня за шею и приставляет нож к горлу.
На меня налетает Мила и бьет по скуле. Сзади слышу, как пыхтит Алексей и орет на него матом Римма. Потом топот звук удара, меня разворачивают. И я вижу, как над распростертым телом Алексея стоит Амир, рядом с ним потрепанная, но целая Римма. А мой похититель держит меня за шею, вертит перед моим лицом ножом и орет: Отошёл, отошёл от нас, я ее сейчас порежу!
Амир стоит молча, по его лицу перекатываются желваки, он сжимает и разжимает кулаки. А мне действительно стало страшно. По спине потекли струйки холодного пота, рука, что сжимает мое горло, сдавливает все сильнее и сильнее, мне не хватает воздуха, мне нечем дышать…
Раз. И все закончилось. Меня обнимает Римма, а я кашляю, никак не могу надышаться. Всхлипываю и обнимаю свою подругу. Наконец я оборачиваюсь. Позади меня стоит Кирилл.
Как он сумел незаметно подкрасться сзади, но одним точным ударом он вырубил моего похитителя. Тот лежит на асфальте, раскинув руки в стороны.
Амир вызывает полицию. Возле нас топчется охрана, в руках одного из охранников рыдает Мила.
Вечер мы проводим в отделении полиции, нас допрашивают, составляют протокол, потом мы едем на освидетельствование. У Риммы пара синяков на скуле и ссадина на подбородке, у меня синяки на горле, небольшие порезы от ножа, ужасная гематома на плече. Врач выписывает нам мази и таблетки. У нас через две недели свадьба. Ох, и красавицами же мы будем.
Амир костерит охрану. Они не проверили подсобные помещения и туалеты.
– Римма, зачем ты побежала на стоянку, бежать туда охрана должна была, – рычит Амир. – Ты же могла пострадать! Передала охране сообщение и отошла в сторону, я зачем этим долбое…м плачу!
– Амир! Она моя подруга, ближе, чем сестра, я за нее переживала, – оправдывается Римма.
Он обнимает ее и шепчем: Я так за тебя испугался…
Вечер мы проводим с Риммой в гостиной и тупо надираемся коньяком. Мужчины ничего нам не говорят. Мы пережили такой стресс, что никакая валериана не поможет.
– Вы, девчонки, хоть бы закусывали, – Кирилл нарезает холодное отварное мясо и подкладывает нам на тарелки.
Мы выпиваем бутылку коньяка. И, кажется, я падаю замертво.
Утром просыпаюсь в своей кровати, раздетая. На тумбочке стоит стакан воды и лежит упаковка аспирина. На моих синяках лежит компресс.
Моя одежда аккуратно повешена на стул, а возле кровати стоят тапочки.
Ничего не помню.
С трудом встаю, тело болит. О вчерашних событиях мне напоминает зеркало. Из него на меня смотрит опойка, с отёками под глазами, с синяком на пол лица ( вчера же были небольшие синячки), с абсолютно синей шеей, и опухшим плечом.
Ох, еб…колотить. Что делать? Через две недели свадьба.
Глава двадцать шестая
Приняла душ, расчесала волосы. Посмотрела на лицо и чуть не зарыдала. А тут еще девочка горничная зовет на завтрак. Мрак. Очень понадеялась, что Амир и Кирилл уже уехали на работу. Поэтому спустилась вниз.
Ошиблась. За столом сидела большая компания. Мало того, что Амир и Кирилл никуда не уехали, с ними сидела Катя, а рядом с ней мужчина очень похожий внешне на Кирилла, а с ним блондинка с ребенком. И сейчас все дружно повернули головы в мою сторону.
В этот момент мне так захотелось резко провалиться под землю. Но встает Римма и обнимает меня, а затем Катька. У Катьки слезы градом льются.
– Не хило вас так помотало вчера девоньки, – говорит нам мужчина. Смотрю на Римму, ее синяки тоже как-то больше стали, стесанный подбородок покрылся коростой. Ох, и красавицы мы с ней, куда бежать.
– Вот представь, брат, как теперь мне с этими красотками в Казань ехать, свадьбу отменять нельзя, – бурчит Амир, обращаясь к мужчине.
Я сажусь за стол, у меня, конечно, отлегло, но все равно на душе кошки скребут, неприятно. Это как тебя в неглиже выставили перед публикой.
Меня знакомят с вновь прибывшими гостями.
– Это Вячеслав и Полина. Вячеслав наш старший брат, Полина – его любимая жена, а их сын Димка сейчас дрыхнет без задних ног.
На маленьком детском стульчике действительно мальчишка спит, уткнувшись личиком в сложенные перед собой ручки.
Полина извиняется, подхватывает мальчонку и уносит. Вячеслав с улыбкой смотрит ей в след. В его глазах столько любви, что мне становится завидно. На меня так никто не смотрел. Даже Мишка, с которым мы дружили еще с песочницы.
Мы сидим, обсуждаем насущные дела, за столом такая дружеская атмосфера, что я невольно оттаиваю и включаюсь в обсуждение.
– Римма, девочка моя, тебе надо сейчас взять Светочку и поехать к одному врачу физиотерапевту, она постарается вылечить ваши личики, – мурчит Амир.
– Амир, какой физиотерапевт, у меня сегодня переговоры, надо в новом районе помещение искать под филиал…
И тут раздается рык Амира.
– Какие помещения, я тебе любое помещение куплю! Римма, как я тебя к родителям повезу с таким лицом, мне перед ними ответ держать, я не уследил за тобой, и какие-то бандиты разукрасили мою девочку.
Амир зол. Римма тут же смолкла. Вот теперь я понимаю, что Римма в нем нашла. Ни один ее мужчина не доминировал, ни один. И только Амир смог укротить такую дикую кобылицу, как моя Римма.
Нас не слушают, после завтрака сажают в машину и отвозят в физкультурный диспансер на прием к физиотерапевту. Та действительно оказывается очень хорошим специалистом. Нам назначает процедуры, выписывает новые рецепты. Нас за руку проводят по всем кабинетам, токи, электрофорез…
Через час мы выходим, наконец, у меня спала отечность, а у Риммы синяки изменили цвет, теперь они зеленые. Мы с ней смеемся, нам поможет только грим, даже тени накладывать не надо, такие мы красавицы. Правда физиотерапевт пообещала нам, что все пройдет за пять- семь процедур. Вот только мою руку пришлось зафиксировать косынкой.
Так и явилась я на работу: пол лица сине-фиолетовое, одутловатое, на шее синие пятна, как будто меня с виселицы сняли, рука на перевязи. Красотка!
Ядвига встретила в дверях, на губах язвительная улыбка, бровки приподняла, сделала вид, что не знает о наших злоключениях, хотя Катька по телефону уже все мне выложила.
– Ой, Светочка, что с тобой случилось? – а у самой злорадно блестят глаза. Слухи распространяются быстро, думала, что в женских коллективах перемывать кости любят, а мужчины оказалось еще те сплетники.
Быстро делаю свою работу. Договора почти готовы, можно нести на подпись к директору, и тут я натыкаюсь на недочет. Один из начальников забыл поставить свою подпись. Приходится мне бежать в ангар, его кабинет возле мастерских.
И только я выбегаю на улицу, как натыкаюсь на Милу. Ждала видимо меня.
– Мила, ты как здесь оказалась? – удивляюсь я.
– Меня выпустили с подпиской о не выезде, – кривит губы Мила. – Я с тобой хотела поговорить об Алексее. Это несправедливо, что его задержали.
– Мила, ты в своем уме? Вы с меня деньги вымогали! Вы меня вчера пытались похитить! В конце напали и избили! – возмущению моему нет предела.
– Ой, избили мы ее, сама дура, отдала бы деньги, и никто бы тебя не трогал, – язвит Мила.
А у меня от возмущения рот открылся и не закрывается, так и хлопаю челюстью.
– Мила, включи мозги! Если ты действительно закончила юридический колледж, то открой Уголовное Право, почитай, по каким статья вы пойдете под суд! – ору я на Милу, вот ведь дура безмозглая.
– Света, забери заявление, Христом богом молю, – вдруг зарыдала Мила. – Алексею в тюрьме плохо, он болен, ему там не место.
– Ему там самое место! – припечатываю я.
– Ну, поговори с ним, ему очень плохо, – продолжает спектакль Мила.
– Нет!
– Нам, видимо, надо подать на вас в суд, гражданочка, чтобы запретить приближаться к Светлане Валерьевна на километр, – вдруг раздается позади, это Кирилл вышел из мастерских и, заметив нас с Милой, бросился на мою защиту.
Милино лицо скукожилось от страха, глазенки забегали из стороны в сторону. Удивительно быстро высохли слезы. И Мила сайгаком припустила вдаль.
– Я так понимаю, что теперь ты и по территории будешь ходить с охраной, – Кирилл смотрит на меня, а я, как нашкодившая школьница, стою, опустив глаза в пол. Разве я виновата, что Мила меня достает везде, где только может.
– Но ведь их посадили? – спрашиваю у Кирилла.
– Посадить то посадили, но до суда еще далеко, там адвокат этого подонка Алексея суетиться, хочет, чтобы того выпустили под залог, поэтому охрану не снимаем.
– И что мне теперь всю жизнь ходить и оглядываться?
– Конечно, нет, но в данном время лучше быть осторожной.
День пролетает, за ним другой. Мое лицо приобретает все более или менее нормальный вид. Отеки спали, синяки из фиолетовых стали желто- зелеными, конечно не красавица, но уже не так пугаюсь себя по утрам.
И тут мне позвонила мама.
– Доченька, мы с Павлом Георгиевичем приехали в Москву, у него тут дела. Мы можем с тобой в кафе посидеть, – щебечет мама.
Вот черт! Я же не могу прийти на встречу с ней в синяках, рука на перевязи, что мне ей сказать?
– Мамочка, я на несколько дней уехала в командировку, давай в следующий раз, – мямлю я, врать не хорошо, не приучали меня родители лгать, но это ложь во имя спасения. Маме не надо знать об моих злоключениях.
Я берегу ее здоровье. А еще берегу свое душевное здоровье, потому что об этом будет известно всем тетушкам, всем ее подружкам, потом это будет обсасывать весь город. И в результате мне мои школьные подруги вынесут мозги.
Вечером того же дня, когда все ужинали за большим столом, приехал Кирилл. По его возбужденному виду было понятно, что он с новостями.
– Ну, что узнал, – с интересом спрашивает Амир, и мы все уставились на Кирилла.
О чем это они?
– Дайте сначала поесть нормально, – бурчит Кирилл, накладывая себя на тарелку овощей и мяса. – Сначала накорми, спать уложи, а потом расспрашивай.
Кирилл посмеивается над Амиром, тот лишь играет желваками, да вилку сжимает так, что сейчас погнет. Но Кирилл не обращает внимание на своего названного брата, а уплетает за обе щеки мясо.
Рассказывать он начинает только тогда, когда на его тарелке не остается и кусочка.
– Ох, и интересный человек – этот Алексей Алексеевич Вольный, – и я подпрыгиваю от испуга, как только он произносит имя моего бывшего.
– Ты был у следователя? – испуганно спрашиваю я.
– Конечно, я держу руку на пульсе, – Кирилл спокоен, как скала в бушующем море, так и хочется спрятаться за его широкую спину.
– Алексей этот – кадр еще тот, он до Москвы успел наследить в Новосибирске. Там он тоже работал в строительном тресте, с подельником мутил, крутил, вертел, но подельник взял всю вину на себя и сел. А этот отделался условным сроком. Самое интересное, что на Вольного было заведено несколько дел, он брачный аферист. Заводил знакомства с женщинами, затем обирал их до нитки, заставлял брать кредиты. Но! Все женщины забрали свои заявления обратно. Не знаю уж каким образом он их уговорил.
Мне стало плохо, наверное, я побледнела, и Римма протянула мне стакан воды. Судорожно глотаю воду, не чувствуя ничего. А Кирилл продолжает рассказ.
– Я генерального вашей фирмы Александра Григорьевича хорошо знал, мы с ним давно сотрудничали. И тут я ему позвонил, когда ты про заведенное на тебя дело рассказала, – он кивает мне, а мне все хуже и хуже, только теперь я понимаю, в какую историю вляпалась.
– Оказалась, он дела сыну передал. Но после моих слов очень заволновался и назначил аудит. Тут и полезло из всех щелей. Этот Вольный и в этот раз взял подставного человека, некого Тихонова Максима Леонидовича, как потом проверка показала, что документы данного гражданина поддельные. Они с ним начали темные дела проворачивать, деньги из фирмы выводить.
У меня в глазах черные мушки уже летают, язык сухой, горло царапает. Мне очень страшно. Я, как юрист, понимаю, что могла просто попасть в тюрьму.
– Если бы я осталась работать в фирме и переехала в Подольск, они бы на меня свалили ответственность, – хриплю я, как будто у меня болит горло.
– Да, – Кирилл кивает головой. – Скорее всего, так и было задумано, но ты поломала им схему.
– А еще я не отдала ему деньги, которые копила, – у меня слезы скапливаются в уголках глаз, я попала в очень дурно пахнущую историю.
– Да, видимо, с тобой он хотел провернуть туже схему, что и с другими, ты слишком быстро слетела с крючка.
Я теперь так благодарна той старушке Антонине Павловне, что готова целовать ей ноги. Если бы она тогда не позвонила, то Алексей еще бы долго водим меня за нос, а, может, и, усыпив мою бдительность, заставил меня взять кредит. И я бы вляпалась по самую макушку.
– А десять миллионов ему понадобилось, чтобы уехать за границу, потому что над ним висит дамоклов меч, он уже в Москве наследил. Успел еще в одной конторе поработать и «свистнул» от туда деньги. На него завели дело. Вот он и хотел сбежать.
– Но он же похитил достаточно большую сумму, зачем ему ещё? – удивленно спрашиваю я.
– Так он одной рукой воровал, другой раздавал. Тратил на девушек легкого поведения, содержал любовниц, рестораны, карты, кутежи. Очень разносторонняя личность, – усмехается Кирилл.
Господи, я была такой дурой, как этого всего не замечала?
– Так что следствие будет идти долго. Судить его будут по нескольким статьям, в том числе и за вымогательство, твое похищение, нанесение телесных повреждений. Хоть это мы можем доказать. А будут или нет судить за хищение средств и мошенничество, тут сложно сказать точно, это все еще доказать нужно.
Ну, хоть чем-то успокоил.
Глава двадцать седьмая
Прошло еще пять дней, до свадьбы осталась неделя.
У Риммы с лица сошли коросты и синяки. Она посещает косметолога и расцветает. Мне, конечно, досталось больше. Поэтому мои гематомы сменили цвет на зеленоватый. И физиотерапевт уже не так обнадеживает, что к свадьбе все это пройдет. Поэтому мне срочно приходится искать шарфы под мои платья, чтобы прикрыть синяки на моей шее. «Красоту» на лице визажист точно перекроет макияжем.
В один из дней с вахты мне в кабинет звонит охранник: Светлана Валерьевна, тут вас женщина спрашивает, а Кирилл Дмитриевич сказал к вам никого не пропускать, так что мне с ней делать?
Ох, уж эта мне охрана, Кирилл так переживает за меня, что на воду дует. Что может мне сделать женщина. И я спускаюсь, ожидая увидеть Милку. Но в фойе меня ждет женщина лет так под пятьдесят. Белокурые волосы до плеч уложены волосок к волоску, она ещё достаточно стройная, хотя ее тело уже немного поплыло, неброский макияж, дорогой костюм, изысканные украшения с бриллиантами. Все подчеркивает ее статус.
– Здравствуйте, – осторожно здороваюсь с незнакомкой.
– Здравствуй, – та сразу переходит на ты. – Ты Светлана?
–Да, а вы, простите, кто? – осторожно прощупываю я почву.
– Я жена Алексея, Морозова Дарья Семеновна, – чеканит слова незнакомка.
– Жена? – да вот не поверю, Алексею всего-то тридцать с хвостиком, а дамочке полтинник. Приглядевшись, вижу морщинки, залегшие возле глаз и на лбу, хорошо заретушированные небольшие отеки под глазами. Да ей даже немногим больше пятидесяти.
– Жена, – с этими словами она достает из папки документ, где черным по белому написано. Что Дарья Семеновна замужем за Алексеем Александровичем Вольных.
– Я юрист, документы стараюсь читать внимательно, а тут фамилия Вольных и отчество не совпадает.
– Я тоже юрист, адвокат, и тебе, наверное, известно, что некоторые люди занимаются подделкой документов.
Она смотрит на меня холодным, оценивающим, волчьим взглядом. Такой бывает у адвокатов, кто специализируется в уголовном судопроизводстве и долго общается по своей службе с уголовниками. Профессиональная деформация.
– И что вы хотите от меня? – интересуюсь я у Дарьи Семеновны.
– Я тебе заплачу, а ты заберешь свое заявление, все сведём к взаимной неприязни, хулиганству с его стороны, он выплатит тебе компенсацию. Дело закроем.
– Ха, а мне это зачем?
– Тебе деньги не нужны? – вот сейчас мне совсем не смешно, недавно ее муж из меня деньги выколачивал, а теперь она готова заплатить, чтобы его отпустили.
– Нет, ни от вас, ни от него денег не возьму, – глаза Дарьи Семеновны сужаются, лицо становится напряженным, на лбу прочерчиваются горизонтальные складки, уголки губ опускаются. Ее возраст становится явным. Да, ей пятьдесят или пятьдесят два, не молодая дама. Зачем ей такой сложный мужчина с уголовным прошлым.
– Не думала, что будет так сложно, – шипит дамочка.
– А я не думала, что такой умной женщине нужен такой бабник и уголовник как Алексей. Он вам изменял, имел десяток проституток, любовниц и просто дурочек, – парируя я.
– Нужен, деточка, нужен. На счет дурочек, себя имеешь в виду, – я прикусываю щеку, дура, сама напросилась, а эта гюрза не упустить случая укусить.
– Зачем он вам?
– Это пока твое тело молодое, к тебе мужики сами липнут. Я его по-своему люблю, почему нет. О его похождениях на стороне мне известно.
– Он же от вас сбежал, – подливаю я яду, чтобы и ей не так сладко было. Дарья Семеновна вздрагивает от неожиданного моего выпада и смотрит на меня злым взглядом.
– Это не твое дело, – чеканит она. И я понимаю, что попала в десятку.
Но дальше нам продолжить рокировку не дают, В дверях появляется Кирилл. Быстро разбирается, кто есть кто, и настоятельно требует от дамочки, чтобы она очистила территорию.
Та фыркает, угрожает, но уходит.
– Света, я же просил тебя, не контактируй ни с кем, дело еще не закончено, не понятно как оно там все обернется.
– Согласна с тобой, мне надо было уйти, как только она сказал, что является адвокатом.
– Это может усложнить нам жизнь, – заключает Кирилл. – Ладно, я разберусь, а ты иди, работай.
Остаток дня у меня все сыпется из рук. Я ругаю себя за опрометчивый шаг.
Вечером за ужином легче не становится. Приезжает Кирилл и привозит весьма и весьма плохие новости.
Жена Алексея активно взялась за дело. Пишет жалобы, давит на прокурора. У нее есть знакомства в высоких структурах ФСБ.
– Как такая женщина терпит такого прохвоста, как Алексей, он же уголовник? – возмущаюсь я.
– Так они и познакомились в суде, где Алексей был подсудимым, – смеется Кирилл. – Я их свидетельство о браке посмотрел, они зарегистрировали брак как раз после суда, его тогда первый раз судили за воровство. Ему было всего двадцать два года, так что они уже десять лет женаты, и пять лет он в бегах от своей любимой.
Мы смеемся, но мне немного грустно, мне жаль эту женщину. Это как надо любить такого прохвоста, что спасать его от тюрьмы каждый раз. А он каждый раз ее бросает и вновь устремляется к «следующим свершениям». Снова махинации, кражи, легковерные дурочки, которых он разводит на деньги. А она все разруливает за ним, удерживает его, не дает попасть тому в тюрьму. Я сочувствую ей.
И тут мы переходим к обсуждению девичника и мальчишника.
Скоро свадьба. Но из-за последних событий мужчины предлагают нам провести свои вечеринки в одном заведении, просто в разных залах. НО Римма категорически была против. После долгих споров пришли к консенсусу, что будем праздновать в ночном клубе, а мальчишки в ресторане. Амир тут же зарезервировал нам отдельный зал, хотя нас всего четверо: Римма, я, Катька, да жена Вячеслава Полина.
Лучше бы мы согласились праздновать вместе.
Глава двадцать восьмая
Проснулась я от того, что что-то больно упиралось мне в ребро. В голове пронеслось, что сегодня моя постель слишком жесткая. И в этот момент мне на лицо упала чья-то рука, от испуга я подскочила и захлопала глазами. Пришлось потрясти головой, от чего та сильно заболела. Зазвенело в ушах, задвоилось в глазах. Изображение плавно поплыло куда-то в сторону, и я чуть было не упала.
Я сидела на деревянной скамейке, чуть в стороне тут же спала Катька, а прислонившись к стене, сидела Римма с закрытыми глазами. Комната, в которой мы оказались, была странной. Три стороны каменные, покрашенные в зеленый цвет, а на четвёртой стороне были решетки, через которые был виден коридор с окнами. По тому, как светлели окна, можно было предположить, что наступал рассвет.
Где мы? – просипела я.
–Кажется в ментовке, – прошелестел голос Риммы, она открыла глаза и села удобнее.
– Как мы тут оказались? – удивленно тяну я, оглядываясь по сторонам.
– Не помню точно, но, по-моему, мы с кем-то дрались и разбили стеклянную перегородку, – Римма тоже оглядывается по сторонам. – Катька!
Катя просыпается и потягивается, и так как она, впрочем, как и мы, совсем не помнит, что спит на скамейке, то с грохотом падает на пол.
– Опа, чё это было? – Катя, сидя на полу, с интересом рассматривает стены.
– Катя, как мы оказались в клетке? – шёпотом спрашивает Римма.
– Где? – кажется, до Катиного мозга информация пока дойти не может. – Ой, чего-то мне плохо девоньки, кажется, вторая бутылка текилы была лишняя.
– А где Полина? – вдруг вспоминаю я.
– Не зна-ю-ю-ю, мы ее потеряли?– икая, говорит Катька.
– По-ли-на…– зовем мы…
– Харэ орать,– рявкает кто-то невидимый из другого конца коридора.
Мы испуганно замолкаем. Полина не откликнулась, мы делаем вывод, что ее с нами нет. Тогда где она? От страха бегут мурашки по телу. У Полины маленький ребёнок, вдруг с ней что-то случилось.
Вдали слышится шум и знакомые голоса. У нас автоматически головы втягиваются в шеи от испуга. Мы не помним, что натворили, как попали сюда, и сейчас наши мужчины идут за нами.
– Эти? – к клетке подходит пожилой полицейский и тычет в нас палкой.
В клетку заглядывает Кирилл. У него серьезное лицо, брови сведены к переносице.
– Эти, – утвердительно кивает он.
– Тогда пошли оформлять, – кивает полицейский, и они уходят.
– Э-э-э-э-э, что это сейчас было? – пытается выдавить из себя Катька.
– Ох, и получим мы нагоняй от Амира, – шепчет Римма, я впервые вижу, что она испугалась.
– Прорвемся, – Катька сжимает кулак и машет им куда-то вверх.
Как мы прорвемся, может, и прорвемся, но голову нам точно Амир с Кириллом оторвут. А пока нам плохо, нещадно болит голова, во рту – пустыня Сахара, мутит. Как в плохом кинотеатре, перед глазами скачет картинка, и штормит.
Через полчаса появляется Кирилл, Амир, Вячеслав и пожилой полицейский. Тот гремит ключами и отпирает клетку: На выход, красотки!
Он командует не зло, даже подмигивает нам, и от него пахнет коньяком.
Наши мужчины молчат, губы у них сжаты, смотрят сухо, словно уголовниц из тюрьмы встречают. Хотя почему «словно», так и есть. Еще не понятно, на каких условиях нас отпустили. Ведь если нас закрыли по статье за хулиганство, то впереди суд.
Нас ведут по коридорам. Впереди идет Амир, в руке он держит какие-то бумаги, мне так и хочется попросить его передать их мне, я ж все ж юрист. Но он идет, даже не оборачиваясь, позади процессию замыкают Кирилл и Вячеслав.
На выходе нас уже ждет три внедорожника черного цвета, такие большие, что за глаза я их зову йети-мобили.
Все девчонок садят в один из, за рулем водитель.
– А вы? – осторожно спрашиваем мы.
– Мы будем позднее, – получаем в ответ, и нас увозят.
Только возле дома мы вспоминаем про Полину, на душе становится плохо, кошки скребут – это легко сказано.
Но к нашему удивлению, на кухне, как ни в чем не бывало, сидит Полина и пьет чай.
– Девчонки, я так за вас переживала, когда узнала, что за вами полиция приехала, и вас забрали, сразу мальчишек набрала, – щебечет Полина. А мы дружно выдыхаем и берем по бутылке воды из холодильника. Молча пьем и садимся за стол.
– Полин, что там было? – первый вопрос задает Римма.
– Что за фигня, почему нас повязала полиция? – второй вопрос Катюхин.
Я молчу, лучше выслушать того, кто хоть что-то помнит.
– А вы что, ничего не помните? – удивленно спрашивает Полина.
Мы переглядываемся и начинаем по кусочку восстанавливать тот вечер.
Точно помним, как приехали к клубу, где нам была заказана вип комната, но менеджер что-то напутал с заказом, и нас привели в брутальную комнату, явно рассчитанную на мальчиков. Стены были отделаны дубовыми панелями, мягкие кожаные диваны и кресла, хромированные столы. Везде пепельницы на подставках. Нам накрыли стол, принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом. Через полчаса внесли огромную вазу с букетом белых роз. Было кисло и скучно. Римма сидела молча, о чем-то думала и печально смотрела на розы. Мы пытались рассказывать смешные случаи из жизни и анекдоты. И тут Катя предложила: А давайте закажем бутылку текилы?
Все согласились. Официант принес на подносе нарезанный дольками лимон, соль и открытую бутылку текилы. Расставил перед нами маленькие стаканчики, ободок которых был покрыт солью, для напитка и удалился.
Я точно помню, что мы первую порцию «намахнули» сразу, потом пили как гусары с руки, а потом…
Провал.
– Я вам говорила, не налегайте на текилу, так вы еще пузырь виски заказали, – грозит нам пальчиком Полина.
– К-к-какой пузырь виски, мы что ещё и виски пили?– почти в один голос спрашиваем у Полины.
– Нет, виски выпили стриптизы, – машет рукой Полина.
– У нас стриптизёры были? – тут вопрос задаю только я, похоже все остальные стриптизеров помнят.
– Светка, ты что? Ничего не помнишь? – тебе же приватный танец танцевали, по-моему, стриптизер тебе свою карточку в лифчик сунул.
У меня в голове пусто. Пытаюсь пошарить в своем гардеробе и нахожу визитку эскорт агентства «Ангел и бес». Того стриптизера свали Валерий. Ха, вот совсем не смешно. Но девки ржут.
Мы уже выпили аспирин, Римма пьет рассол из банки с солеными огурцами, Катька хомячит салатик из холодильника. Всем хорошо, только я в прострации. Чего ж я сделала такого, что оказалась в клетке?
– Полин, а дальше что было? – спрашиваю я у единственной свидетельницы, которая весь вечер тянула бокал шампанского и поэтому была трезва, как стеклышко.
– Я ненадолго вышла в туалет, мне после шампанского стало как-то нехорошо, возвращаюсь обратно, а там такая кутерьма. Вас полиция пытается повязать, какие-то две шалавы визжат. Не знаю, откуда там взялись шалавы. Мальчики к стенке жмутся. Везде стекло битое. Я парней набираю, те не отвечают. Я страсть как переживала.
– Так, мы подрались? А из-за чего был сыр-бор? – Римма задумчиво чешет щеку и глядит в потолок.
Тут, видимо, случился провал в памяти у всей нашей троицы.
Входные двери в коттедж хлопают, и мы испуганно замираем, как кролики перед удавом. Явились наши мужчины. Они заходят, их лица суровы, губы сжаты. Нас простреливает страх от макушки до пяток.
И вдруг Кирилл начинает ржать, за ним Вячеслав, к ним присоединяется Амир. Они хлопают себя по ляжкам, показывают на нас пальцем, что-то пытаются сказать друг другу, но сквозь смех это не получается. Они смеются очень заразительно. Полина тоже начинает улыбаться. А мы сидим молча и смотрим на всю эту вакханалию. Обидно. Они сейчас смеются над нами!
Когда первый смех смолк, мужчины, улыбаясь, рассаживаются за столом. Полина достает закуски и салаты из холодильника, быстро накрывая «поляну». Парни подшофе, но пьяными их не назовешь. Чтобы напоить этих громил, в них надо влить ящик водки в каждого.
– Девчонки, вы подарили нам самый незабываемый мальчишник в моей жизни, – начинает Вячеслав. – Никогда не пил столько. Мальчишник в отделение полиции, всю ночь пить вискарь с ментами, чтобы выкупить своих девушек с невестой.
И Вячеслав салютует нам бокалом с минеральной водой. А мы втроем сидим на противоположной стороне стола и дуемся.
– Да, девчонки, весело вы отжигали, – вновь начинает ржать Кирилл. – Это ж надо было набить морду двум шлюшандрам.
– Да откуда там шлюхи то взялись? – вдруг подает голос Римма.
– Да, они шли по вызову в комнату рядом, там парнишки отмечали днюху, – ржет Кирилл, к нему присоединяется Амир и Вячеслав. – Горе менеджер, когда брал заказ, перепутал комнаты. Вас устроили в комнате тех парней. Шлюхи этого не знали и завалились к вам. А у вас там три мальчика полуголые танцуют.
– Вот говорила, что не надо брать трех, одного бы хватило, – бурчит Римма. – А все ты, Катька.
– А чего я, надо было, чтобы всем было приятно.
Мужчины продолжают смеяться над нами. А у меня вдруг всплывают воспоминания. И, похоже, что не только у меня. Мы восстанавливаем события того вечера. Переглядываемся и улыбаемся, а потом начинаем смеяться.
Вот теперь я вспомнила. Катька –заводила решила, что без танцев на столе будет как-то кисло. И вызвала трех стриптизеров. Мальчишки молодые, горячие, так классно зажигали, что невольно увлекли нас. И мы тоже зажигали. Что вытворяли, даже вспомнить стыдно. Это было похоже на секс в танце. Мои щеки резко стали пунцовыми, Катька опустила глаза, и лишь Римма сидела, и ее глаза горели.
А потом нам обломали кайф. В комнату ввалились две шлёндры. Девки из эскорта. Увидев трех почти раздетых молодых человека, они решили, что это их клиенты. И с похотливыми взглядами стали вешаться им на шею, а одна даже пыталась облизать торс одного из стриптизёров. Нам это не понравилось, и мы ринулись в атаку. А так как в нашей кровеносной системе крови не обнаружилось, там уже давно текла текила, то естественно вокруг нас начали падать предметы.
Ох, и бедлам мы устроили!
Парни рассказали, что случилось дальше.
Нас вместе с шлёндрами забрали в милицию, где те написали на нас заявление.
– Представляете, девчонки, эти две проститутки назвались певицами, и в заявлении указали, что вы им сорвали кастинг, – ржет Амир. – Мы потом слышали, какое прослушивание им устроили в соседней комнате.
И тут уже мы смеемся все вместе. А потом Кирилл достал те бумаги, что я видела в руках у Амира, и начал читать. Это были заявления тех двух эскортниц. Простые девки из глубинки. Эх, возможно, и получились бы из них очередные пензивухи, поющие трусы для нашей эстрады, но они выбрали другой путь.
Дальше Кирилл начал читать выдержки из протоколов.