Елена Казанцева
Жизнь как квест
– Николай Иванович, нет тут вашей вины передо мной, разве перед своей женой. А Мише надо было головой думать, а не другим местом, – жестко расставляю все по местам.
– Светочка, может, ты подумаешь и простишь его? Знаю, что ты до сих пор не замужем, первая любовь она самая крепкая, – в глазах моего несостоявшегося свекра навернулись слёзы. – Эту тварь мы из дома выгоним, сын ей не нужен, дадим откупного, и пусть валит на все четыре стороны.
– Разбитую чашку, Николай Иванович, не склеить. Тем более у меня уже есть любимый мужчина, – я встаю, прощаюсь и разворачиваюсь уйти, как в дверях сталкиваюсь с Мишей.
– Света! – радостно восклицает он.
Черт бы его побрал, вот ведь невезуха, или его мать специально нас свела вместе?
– Здравствуй Миша, – стараюсь говорить холодно и отстраненно, чтобы и тени надежды у него не появилось.
– Светочка, как я рад, – зудит Мишка, даже его голос мне противен. – Я так мечтал вновь с тобой встретиться. Последнее время много думал о нас.
– Миша, давай договоримся, «нас» уже нет, забудь, все в прошлом, – отрезаю я.
– Света, не руби с плеча, я развожусь с Аней, дам ей отступные, себе заберу сына…
Бла, бла, бла…
Сразу видно, что они сговорились, решили меня вернуть, Аню нах…отправить…
Вот только Аня, наверное, не согласиться.
Я разворачиваюсь и ухожу, оставляя Мишу стоять на пороге коттеджа с разинутым ртом. Надоели.
Иду по старинным улочкам городка, вдыхаю свежий воздух, любуюсь последними летними денечками.
Все! Прошлое осталось в прошлом. Это похоже на игру в квест, когда ты долго бродишь по подвалу, ищешь выход, тыкаясь в тупики. А потом вдруг открываешь неприметную дверь…Вуаля! Вот она свобода!
Теперь я поняла папу, он просто открыл новую дверь. И закрыл дверь в свое прошлое. Он не вспоминает его, не сожалеет, не сокрушается по рухнувшему «семейному счастью», он отнесся к этому философски. Он построил новое счастье, расчистив место от обломков.
Мне надо было приехать сюда. Надо было похоронить своих призраков прошлого. Теперь их нет. И я могу жить дальше.
В гостинице меня встречает Кирилл и обнимает. ОН такой горячий, мой сибирский мишка. И я готова начать строить свое новое счастье.
Глава тридцать восьмая
Вот и закончилась моя эпопея. Прошлое осталось в прошлом.
Для меня очень важна была эта поездка домой. Я вновь столкнулась с призраками прошлого, пропустила через себя боль утраты. В прошлом, просто сбежав из своего городка, скрылась от проблем, не приняв, не переболев. Сейчас понимаю, что у меня был шок, меня трясло от осознания потери, внутренне которую я не приняла. Как и не приняла развод своих родителей. Это тоже стало для меня ударом, как бы я не скрывала этого от окружающих и моих родителей.
Меня долго мучал гнев и обида на Мишку. Я сделала попытку разобраться в родительских склоках. Я переживала сразу две потери. И долго отрицала.
Затем я начала искать виновного. И нашла! В себе!
Как последняя мазохиста, смотрела на снимки свадьбы моего несостоявшегося жениха. Чувствовала себя виновной, искала себе недостатки. Копалась в душе. А в результате ушла в депрессию.
Алексей был просто пилюлей от болезни. Сейчас, как никогда, я понимаю, что не любила его. Влюбленность – да, но он лишь лекарство от депрессии, поэтому и бросила сразу, как только поняла, что он ничем не лучше Мишки, такой же кобель. И даже тени чувств к нему не осталось.
Стадия принятия наступила, когда увидела Мишку с Анькой в ресторане. Вдруг осознала, что прожила и приняла эту потерю. Все. Дальше будет только легче.
Точку во всей этой истории поставил мой несостоявшийся свёкр с покаянием в грехах. Он окончательно убедил меня, что я двигаюсь в правильном направлении. Я приняла свое прошлое и решила двигаться дальше.
Ночью мы прилетели домой.
Открылась новая страница в моей истории. Мы решили с Кириллом жить вместе. Ну, как решили? Не давая времени мне долго размышлять, чтобы не надумала чего-то такого, он повез меня на съемную квартиру. Там помог собрать мои вещи, и вот я уже у него дома. Сбегать мне теперь некуда, разве что к Амиру с Риммой. Но тем не до меня. У них тоже новый этап жизни.
И вот я живу на двадцатом этаже в элитном комплексе.
Римма смеется. Кирилл долго вокруг меня круги накручивал, как акула вокруг добычи, не зная, как ко мне подойти. Я же вела себя, как бука: носик кверху, ничего не вижу, ничего не хочу слышать. Подвернулся Кириллу нужный момент, схватил он меня в свои цепкие руки-загребуки, теперь не отпустит.
Мне бы радоваться жизни.
Но на душе у меня не спокойно. Осталась одна маленькая червоточина, что грызет меня – Алексей.
Как-то притихла эта вся история. Алексей на лечении, Милка живет с подпиской о невыезде, ее брат уже сел в тюрьму. Выяснилось, что он был осужден за хулиганство условно. Теперь ему и срок увеличили, и отбывать ему срок придется за решеткой. И жена Алексея нас не донимает, примолкла. Только вот неспокойно.
С утра сижу возле панорамного окна на кухне-столовой и пью кофе. Вот и осень. Дни становятся короче. И хоть солнце светит ярко, но в воздухе уже чувствуется прохлада. Внизу на площадке бегают и суетятся дети. Мамаши чинно восседают по скамеечкам пялясь в свои телефоны. Двор – это закрытая территория, чужой сюда не войдет, а вся детская площадка выложена прорезиненными матами, так что дети не убьются, дальше ограды не убегут, чужой человек ребенка не украдет. Поэтому мамочки спокойно залипают в соцсетях.
Я смотрю на этот уютный, даже немного сонный мирок, и кажется, что ничего страшного за его стенами не происходит. Но тут раздается звонок. На экране светится надпись «Адвокат», и я беру трубку.
– Светлана Валерьевна, здравствуйте, – у адвоката приятный баритон, даже тогда, когда он приносит очень плохие новости, его голос звучит обнадеживающе.
– Здравствуйте…
– Светлана Валерьевна, у меня плохие новости для вас, – сердце пропускает удар, – Алексей Вольных сбежал из больницы, поэтому Кирилл Дмитриевич просил вас не покидать квартиру без сопровождения. Скоро мы со всем разберемся.
Ну, вот опять двадцать пять. Только разогнала все свои страхи, только начала строить свою жизнь заново, и тут из подворотни вылез мой самый большой ужас по имени Алексей.
Через час за мной приезжает водитель, мы едем на работу. Мне очень не по себе, я чувствую себя заключенным, которого сопровождают под конвоем. Мне опять нельзя выходить без сопровождения, посещать людные места, просто отдыхать с подругами. Для меня будут закрыты увеселительные заведения, с девчонками в кафешке не посидеть, даже на шопинг я должна буду идти с охраной. Те заставляют нервничать персонал магазинов, они обязаны даже примерочные проверять на наличие опасности. Но чаще всего магазин просто закрывают, пока я подбираю себе одежду.
Стоит мне зайти в офис, как внутренняя, натянутая пружина отпускает. Увидев задорную Катькину улыбку, теплеет на душе, я улыбаюсь ей в ответ и радуюсь новому рабочему дню.
Рутина быстро стирает радость с моего лица, готовлю бумаги, копаюсь в архивах. Забежал Кирилл, быстро чмокнул нас с Катькой в щечки, погрозил мне пальчиком, чтобы никуда не уходила, и улетел на очередное совещание у мэра. А мы с Катей решили сделать себе перерыв и немного выпить кофе. Благо в офисе кофе отменный, а еще супер навороченная кофемашина.
Идем к Оленьке, у нее в подсобке стоит этот удивительный агрегат, который варит божественный напиток, а еще там хранится запас зёрен и вкусняшек.
Оленька, как и следовало ожидать, встречает нас заторможенным взглядом, так и хочется ее спросить: Оленька, на каких таблетках ты сидишь.
Но это бесполезная попытка, потому что Оленька, округлив губки, спросит: Что?
Катька смеется и утверждает, что Кирилл взял Оленьку на работу только для того, чтобы у его партнеров при ее появлении отключались мозги. Говорит, для проведения переговоров очень нужно. И действительно, когда Оленька переставляет свои ножки-ходули по коридору, у мужиков слюни текут. А уж если тряхнет бюстом, то у всех без исключения спермотоксикоз начинается.
Мы сидим в подсобке, машина жужжит, готовя нам напиток. В воздухе висит аромат кофе и миндального мороженного. Решили мы себя побаловать, натолкнувшись в холодильнике на брикеты с мороженым.
– Чего это Оленька сегодня какая-то озабоченная? – спрашиваю у Кати.
– Кирилл берет помощника себе, так Оленька боится, что ее с должности кофеноски сместят, – смеется Катя.
– А ей чего переживать, жених чай не бедный у нее, – удивляюсь я.
– Да никто ее увольнять не будет, жених пристроил ее на эту работу, чтобы она дома ему мозги от безделья не выносила. По-моему, он даже приплачивает ей в виде бонуса к зарплате, чтобы восемь часов в офисе глазами хлопала, – хохочет Катька.
Уж и не знаю, где – правда, а где выдумка Кати.
Проходит еще несколько часов, и с очередного заседания возвращается Кирилл. Близится конец рабочего дня. Они с Катюхой ушли обсуждать контракт на поставку запчастей, вроде пришла документация, но только на китайском. А я сижу в кабинете и жду, когда они освободятся, и мы сможем поехать поужинать.
Вдруг ко мне заглянула Ядвига. Мы с ней в последнее время старались не сталкиваться. Катя говорила, что Кирилл дал ей отворот-поворот еще задолго до наших с ним свиданий. Но Ядвига почему-то думает, что во всех ее несчастьях виновата я. Злится на меня, шипит мне в след и настраивает против меня бухгалтера и Оленьку. Но у Светланы Иосифовны куча дел, ей надо контролировать десяток бухгалтеров, сидящих в других офисах. Оленьку в принципе ничего не интересует, кроме Дома 2. Поэтому стенания Ядвиги никому не интересны.
И вот она сама зашла ко мне в кабинет.
– Светлана Валерьевна, там во втором ангаре у Дмитриева какой-то спор с клиентом по поводу договора. Вам бы сходить, переговорить, а то подаст на нас в суд. Кирилл Дмитриевич вас за это уволит, – язвительно говорит она, приподнимая нарисованную бровь.
Вот ведь стерва, знает, что Кирилл уж точно меня никогда не уволит, но с удовольствием посыплет соль на рану. Ядвига, вильнув накаченной попой, удаляется, цокая каблуками. А я…
Вздыхаю. Делать нечего. Приходится идти ко второму ангару, где расположены мастерские по ремонту автомобилей. Там все работает, как часы, Кирилл любит свое детище. Это его первый бизнес, который он открыл и развил с нуля. Поэтому там никогда не бывает авралов, проблем и конфликтов. Все отрегулировано и не требует его вмешательства. Поэтому для меня удивительно, что там вдруг появилась проблема.
И я выхожу на территорию.
Мне здесь боятся нечего. На воротах охрана, пропускной пункт.
Поэтому я пошла без охраны.
Территория у нас чистая, везде асфальт, клумбы с цветами. Второй ангар был построен первым, вот такая смешная арифметика, поэтому вокруг него уже выросли кусты, которые подстригают. Но сейчас уже осень. Кусты вымахали за лето на метр, образуя плотную изгородь.
Я иду мимо, прохожу сквозь кусты по дорожке и упираюсь в закрытую дверь. Странно, почему дверь закрыта? С усилием дергаю ее за ручку. Но дверь не поддается.
Вдруг сзади раздается шорох, я резко оборачиваюсь, мне на лицо набрасывают ткань, смоченную чем-то едким. Запах такой, что незамедлительно начинает мутить. Но вырвать меня не успевает. Мозг отключается.
Глава тридцать девятая
От Кирилла
Дожил до тридцати пяти лет и думал, что мне не светит встретить такую девушку, как Полина у Вячеслава. Она мягкая, добрая, очень любит моего брата, и я искренне верю, что она живет с ним не ради тех миллионов, что мы с ним заработали. Не помню ни одного раза, чтобы Полина клянчила у него денег на очередные бриллианты или шмотки. Хотя Вячеслав ее ни в чем не ограничивал и никогда не обижал, покупал все.
У меня, конечно, тоже было много девушек. Но мне чаще попадались особы меркантильные. Хочешь секс – идем в магазин. Сколько я купил Айфонов, планшетов, ноутбуков, бриллиантов – просто не счесть. А уж сводить девушку на шопинг – это обязательная программа.
Многие из этих девушек пытались меня окольцевать, вот только ни у одной не получилось. Не хочу видеть рядом с собой девушку, которая с тобой только потому, что у тебя денег «куры не клюют». Ведь так может быть не всегда. Все под богом ходим.
Была у меня любимая проверка. Говорю девушке: Денег нет, проблемы с бизнесом. И смотрю, как она быстро собирает шмотки. Ни одна не осталась, не сказала: Буду с тобой и в горе, и радости, и в бедности. Все унеслись прочь.
Обратно ни одну не пустил. Просились, когда понимали, что это была просто проверка «на вшивость».
Были и такие, кого присылали конкуренты, те занимались промышленным шпионажем. С такими девицами разборки были жесткими. Иногда до уголовного преследования.
Не везло мне с девушками.
Последней была Ядвига. Я сразу понял, что в компанию она пришла, чтобы подобраться ближе ко мне. И полностью ее игнорировал. Чёрт же дернул меня напиться на корпоративе и затащить ее в койку. Девушка оказалась очень упорная, и сколько я ей не объяснял, что не готов жениться на ней, Ядвига упрямо перла к цели.
И тут все изменилось.
Я встретил Светлану.
Когда Римма предложила в качестве юриста взять ее подругу, я согласился сразу. Решил, что девушку просто пристраивают на теплое место. Что не сделаешь ради любимой моего брата Амира.
Когда она вошла, я сразу понял, что пропал. Вот та девушка, о которой я всегда мечтал.
Стройная блондинка с голубыми озерами-глазами, мягкий овал лица, мелкие черты лица. Никаких губищ, нет силиконового вымя, пластические хирурги не касались ее лица. Естественная в своей красоте девушка.
И был удивлен, когда она и еще оказалась не плохим специалистом. Быстро взялась за дела, разложила все по полочкам, проверила все договора, переделал те, которые давно нуждались в переоформлении.
Я просто был в восторге. Но было одно «НО». Она не смотрела в мою сторону. И сколько бы я не оказывал ей знаков внимания, она меня не замечала. Я был для нее лишь директором. Вроде в молодости знал, как подкатить к девушке, но здесь вдруг сломался мой пикап.
Друзья надо мной ржали: Чего, как бычок, вокруг ходишь, подари девушки бриллиантовое колечко или сережки.
Только на эту девушку такие вещи не действуют. Думаю, что на меня бы посмотрела, как на душевнобольного.
А когда узнал, что она попала в беду, бросился без раздумья на амбразуру. Пришлось воспользоваться связями дяди. Когда то давно дядька наш служил в КГБ, потом уволился и занялся бизнесом, но связи никогда не терял. Его друзья тоже уже вышли на пенсию. Контора поменяла название. Теперь в ФСБ служат их дети. Но наладили дружеские отношения, поддерживаем связь всегда. Всегда благодарен друзьям дядьки, когда он умер, а мы остались у руля, нам только по двадцать с небольшим было. Мы через многое прошли: рекет, конкуренты пытались отжать бизнес, тогда связи нам очень помогли. Мы тоже в долгу не остались.
И вот опять. Когда моя любимая девушка попала в странную ситуацию, мне пришлось обратиться к нужным людям. Раскрутили дело быстро. На следователя-махинатора насели свои из отдела безопасности, тот быстро раскололся. Раскрутили дело, посадка для шантажистов была жёсткой.
На всякий случай Свету посадили под «домашний арест». Я стал ее видеть чаще, возить на работу и с работу, мы все вместе ужинали, иногда я оставался у Амира ночевать. И чем больше был рядом с ней, тем понятнее становилось, что я сделал правильный выбор, это моя женщина. Вот только она смущалась и никак не шла на близкий контакт.
А когда ее попытался похитить ее бывший мужик, у меня чуть крышу не снесло. Убил бы. Но меня тормознула охрана. Потом не мог спокойно смотреть на ее лицо, это была моя вина. Не досмотрели. Не уберегли наших девочек. Сердце кровью обливалось.
Но с моей девочкой какая-то беда. Не успевал ее вытащить из одной беды, как она тут же вляпывалась в неприятности в другом месте.
На свадьбе Амира и Риммы думал, будет все мирно, мы далеко от Москвы, и здесь нет людей, которые могут ее преследовать. И я радовался, что смогу быть ближе к Свете, но и тут случилась оказия. Сначала доставучие родственники Риммы атаковали меня. Две пиявки так вцепились в меня, что еле отделался. Я поздно заметил, что второй родственничек уже вцепился своими погаными ручонками и льет в уши моей девочке. С болью смотрел на нее, а ведь этот сучоныш ей нравился, это я видел по ее глазам. И сглупил, решил, раз девочка выбрала его, то зачем я буду лезть. Как не догадался, не раскусил этого сучоныша, он оказался с гнильцой. Хорошо я вовремя из дома вышел и заметил, как трое ублюдков пытаются мою девочку в машину посадить. Даже страшно стало, что они могли с ней сделать. Страх за нее закрыл мой разум, бил этих сучат, ломал кости, хотел просто уничтожить. На нож в руках подонка только рассмешил. Уже потом, когда меня зашивали, выяснилось, что нож скользнул по ребру, но если бы он прошёл сантиметром ниже, то мог бы пройти под ребром и проткнуть печень.
Тогда я сказал: Мне придётся на тебе жениться, Светик, и следить за тобой, иначе ты постоянно вляпываешься в неприятности.
Я сказал это вслух, сказал то, что уже давно у меня засело в мозгах. Да, я хочу жениться именно на этой девушке и только на ней.
Как она могла пропасть с территории?
Светка! Ты опять вляпалась!
Когда обнаружили пропажу, прошло уже достаточно времени. Обыскали все. Но она, как в воду канула. Подняли все записи по камерам. Вот она вышла из офиса и пошла по территории. Зачем и куда?
Вторая камера ее засекла у второго ангара. А дальше она просто пропала.
Посмотрели, кто въезжал и выезжал за это время на территорию. Пусто. Только наши машины и машины клиентов. Даже пешком никто чужой не входил.
Я просто выл и метался. Как так могло случиться? Ведь специально держал ее возле себя. Сам вечером был в офисе. Как?
Звонить ментам?
Позвонил друзьям из ФСБ.
И закрутилось. Вызвали в офис всех, кто был в тот момент в офисе. Повыдергивали людей из теплых кроватей. И пусто. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Но ведь она зачем-то пошла к второму ангару?
Там не нужна ее помощь, у мужиков готовые болванки договоров, заполняют с клиентом, дают ему прочитать, подписывают.
Тогда в чём дело?
И снова допросы по второму кругу.
И вот на втором допросе Ядвиги замечаю, что она нервничает, дергается. И говорю об этом следователю. И ее начинают «прессовать».
Через час такого допроса она срывается и говорит правду. ЕЕ ПОПРОСИЛИ!
СУКА!
Девочку мою подставила. Попросили прислать ее к ангару, та наплела ей про договор и злобного клиента, а Света пошла.
А попросил ее, судя по описанию, Алексей. Сука! Наплел Ядвиге, что якобы это его сбежавшая невеста, он ее хочет вернуть, бла-бла-бла.
А та и рада стараться. Ей надо сохранить теплое место возле меня.
А вот дальше мы упираемся в тупик. Куда она делась?
Трясем мужиков с пропускного пункта, но те на водителей почти не смотрят. За час до этого приехала старая девятка на ТО. Конечно, в ТО нет ничего странного. Но обычно владельцы таких раритетов сами в гаражах себе ТО делают. Посмотрели на номера. Нашли владельца. Созвонились.
Машина неделю в угоне! Только вот как теперь ее найти?
Мужик тот, что приехал, был в очках и с усами. Хотя сейчас можно спокойно купить любой грим. Это ни о чём не говорит. А вот то, что он ровно перед выходом Светы из офиса, забрал свою машины и выехал из ангара, говорит только за то, что это и есть наш похититель.
А дальше куда? Куда он ее повез?
Пришлось поднять полицию. Найти адрес Милы в документах. Приехали к ней на съемную квартиру. Но тут все чисто.
Милу трясли два часа, та все никак не «кололась». Дескать знать ничего не знаю, не при делах.
Вот только в это мало верилось. У меня сорвало крышечку. Весь вечер старался держать себя в руках, глушил боль. А тут не выдержал. Сорвался. Схватил эту мерзавку за воротник да и тряхнул. Орал что-то сам не помню. Мужики еле меня оттащили.
И тут Мила зарыдала. Показала документы. Она лежала в стационаре. Оказалась, была беременной, беременность замерла, ее вычистили. Пять суток пробыла в стационаре, когда вернулась, Алексея след простыл.
Ее еще допрашивали, пытались выяснить есть ли у Алексея другое убежище.
А меня словно оглушили, ничего не видел, ничего не слышал, провалился в вакуум, и сука отчаянье навалилось на меня. Просто придавило глыбой, размазало по полу. Я сидел на каком-то скрипучем стуле, обхватив голову руками, и мычал от боли, что раздирала грудь.
Уж лучше воткните в меня нож два раза, чем трогайте мою девочку.
Убью нахер!
Глава сороковая
Очнулась где-то в сарае. Так мне показалось сначала, лишь потом поняла, что это был садовый домик. Тонкий дощатый домик с одной единственной комнатой, что хозяевам была кухней, столовой, спальней. В комнатке с полинявшими обоями стоял стол, покрытый старой клеёнкой, пара колченогих табуретов, кровать с пружинным матрацем да очень старый диван, от которого пахло мышами и плесенью. Собственно говоря, на нем я и лежала. Окна этого дома были плотно занавешены белыми полотняными шторами, правда, шторами эти выцветшие тряпочки можно было назвать с трудом. По грязным пятнам на них можно было догадаться, что иногда их использовали вместо полотенца. В общем, домик создавал впечатление убогого жилища.
Я попыталась пошевелить ногами и руками. Как и следовало ожидать, мои конечности были крепко связаны, причем руки мне связали за спиной. А сама я лежала на боку, от долгого лежания в одной позе, мои конечности затекли, бок онемел. Я с трудом могла подвигаться. Даже если бы у меня получилось развязать веревки, то я вряд ли смогла бы убежать.
Кто меня похитил, даже думать не хотелось.
А через несколько минут мой похититель сам вошёл в дом.
Было удивительно увидеть Алексея не в накрахмаленной белой рубашке и в офисном костюме, а в ватнике одетом поверх старой футболки и в поношенных джинсах, на ногах у него были резиновые сапоги.
– Смотрю, ты уже к ватнику привыкаешь, – съязвила я, раз мне рот не заткнули кляпом, то орать было бесполезно, видимо, вблизи никто не жил.
– Рот закрой! – рявкнул мой похититель. – Сейчас принесу диктофон, ты скажешь речь для своего е*баря, потом заткнешься и будешь тихо лежать до времени X.
– Чего ты хочешь, Алексей? – помнится мне в институте, когда проходили психологию, нам говорили что с похитителями нужно говорить, чтобы попытаться установить контакт.
Но Алексей не был незнакомцем, который меня похитил, он был когда-то моим мужчиной. Как настроить себя на разговор с ним, если одно его имя вызывает приступ тошноты.
– Чего хочу, ха-ха-ха, – заржал Алексей. – Трахнуть тебя напоследок, и твоего хахаля трахнуть на двадцать пять лямов.
– То есть такса уже выросла, поначалу вроде десять было…
– А ты умная, быстро соображаешь, точно, – Алексей улыбается, но в глазах его столько злобы, что становится страшно.
– И тебе не стыдно, Алексей, выбивать деньги из женщин? – вопрос конечно риторический, но хотелось его задать, так язык и чесался.
– Кто женщина, ты что ли? Да я с тобой стал спать только из-за спора. Мужики вокруг тебя хороводы водили, а ты ж у нас «снежная королева», ни на кого не смотрела. Так я с мужиками поспорил, что затащу тебя в койку.
Алексей смеется, вспоминая, видимо, какие-то приятные моменты.
– Я выиграл у них десять тысяч. Они на тебя, – он тычет в меня пальцем, – целую десятку поставили!
И он снова заливисто хохочет.
А у меня мурашки бегут по коже. Господи, с каким козлиной я жила.
И внутри стал нарастать гнев.
Ведь учили нас, что нельзя злить похитителей. Но сдерживаться я уже не могла.
– За тебя десятку? Да ты в постели бревно, сосать даже не научилась, вон Милка и то до гланд берет!
– Чего там до гланд то брать, твои тринадцать сантиметров? – язвлю я. – Меньше был только у моего бывшего жениха Мишки.
Глаза у Алексея наливаются кровью, как у бычка, что приметил красную тряпку. А меня уже не остановить.
– Да я с тобой даже кончить не могла, – продолжаю я язвить. – Ты в сексе удовлетворяешь только себя, боюсь, что все бабы только изображали с тобой оргазм, чтоб не сильно тебя унижать.
И получаю заслуженный удар по лицу, из носа сразу хлынула кровь. Лежу на боку и вижу, как моя кровь лужицей скапливается на обивке дивана.
– Тварь, я заберу у твоего хахаля двадцать пять лямов, а тебя прикопаю живой. Прямо сейчас пойду могилку тебя копать, – рычит Алексей.
И мне становится страшно. Может. Он может сделать все. Но тут слышится сигнал клаксона, к домику явно кто-то подъехал, возможно, сообщник. Алексей мне хищно подмигивает, берет лопату и выходит.
Домик дощатый, рамы давно рассохлись, слышимость прекрасная. И я слышу весь разговор от А до Я.
– Алексей, что ты творишь, – женский голос показался мне сильно знакомым, но это не Мила.
– Тебе чего надо, беги уже к любовничку своему, – голос Алексея недовольный, он говорит с презрением. – Деньги привезла?
– Алексей, хватит творить дичь, я не смогу на этот раз тебя освободить, бери те деньги, что есть у меня и беги из страны, – теперь я узнаю ее, это его жена Дарья Семеновна.
Это было уже интересно, значит, она знала, что он меня похитил.
– Твои деньги – копейки, я на это не смогу жить.
– Работать не пробовал? – ехидно замечает жена.
– Издеваешься? – в голосе Алексея проскальзывают металлические нотки.
Ну, ну! Как бы не пришлось ему еще и жену закапывать.
– Знаешь, Алексей, твой отец был действительно мужиком, а ты размазня, – вдруг припечатывает она своего супружника. – Ни одно дело обстряпать нормально не можешь.
– Да, тебе ли не знать, сначала трахалась с моим отцом, потом под меня легла, ты же у нас подстилка ментовская,– вот это новости, так много нового для себя узнаю.
– Твоего отца я любила, – отрезает Дарья Семеновна.
– А под меня легла в память о нем, – снова язвит Алексей.
– А от тебя хотела молодого тела, – резко обрывает его жена.
– Ты ментовская сука! – рычит на нее Алексей. – Если я расскажу, как ты с моим отцом – вором в законе кувыркалась, твоей карьере придет конец! И твой новый любовник тебе не поможет.
– Ты никому ничего не расскажешь, – твердо говорит Дарья.
– Тогда давай мне денег больше, че так мало обещаешь, – голос Алексея становится ехидным. – Достань мне лям зеленью, и вали на все четыре стороны, документы тебе на развод все подпишу.
– Ты их и так подпишешь.
– Нет, только за твою помощь! Сначала ты помогаешь мне получить двадцать пять лямов с ейного мужика, и даешь сверху мне лям зеленью, – голос Алексея звучит мягко, даже ласково, вот только что-то меня напрягает. – Потом я подписываю тебе бумаги на развод и тихо ухожу через границу.
– Ты забираешь деньги, что я даю, подписываешь мне бумаги и исчезаешь. Я тебе обещала вытащить тебя из тюрьмы – вытащила. Больше меня ни о чем не проси!
– Нет, дорогуша, ты у меня на крючке, не хочешь платить зеленью, давай в евро, я в курсе, что у тебя есть счет в Швейцарском банке, – ехидничает Алексей.
– Ты, видимо, решил, что будешь меня всю жизнь доить? – в голосе Дарьи Семеновны металлические нотки.
– Конечно, родная, сама напросилась, когда повела меня под венец…
И тут раздаются три выстрела…
Я замираю от ужаса. Слышу шаги. Потом открывается и закрывается дверка автомобиля. Шум двигателя. Авто отчаливает вдаль! А я остаюсь не понятно где, связанная.
Проходит минута, другая, время течет, но в дом никто не заходит. Холодает.
Я от ужаса съеживаюсь на диване.
А никто и не придет.
Я умру здесь, впрочем, умру быстро. Ночами уже холодно, так что замерзну и все. Или скончаюсь от голода и жажды. Сколько там человек может прожить без воды? Суток семь – восемь?
Только сейчас до меня доходит весь ужас ситуации.
Дарья Семеновна убила Алексея! А я осталась одна, неизвестно где нахожусь, и как мне освободиться. Кругом тишина. Возможно, никого в округе нет.
Меня окружает мертвая тишина. Не слышно ни шума машин, ни звука от железной дороги. Мертвая тишина! Где я?
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Пытаюсь встать, но это получается с трудом. Подтягиваюсь к краю дивана, изгибаясь, как червяк. Уф, получилось, потом спускаю ноги и тут же падаю. Конечности так затекли, что не слушаются меня. Приходится потратить минут десять на разминку. Кручу ступнями в разные стороны, сжимаю, разжимаю пальчики. Минуты текут, но подвижность возвращается, а с ней и надежда. Потому что от моих резких движений веревки начинают ослабевать.
Тогда я разминаю руки. Не знаю, сколько прошло время, я уже стерла кожу в кровь, но чувствую, что одна рука стала более свободно поворачиваться в путах. И я только прибавила усилий, на боль не обращала внимания. И вот одна рука освобождена. Выдыхаю. Но не даю себе много времени для передышки. Ведь у Алексея может быть сообщник. И я даже знаю кто.
Распутываю узлы, трачу на это еще примерно полчаса. И вот я уже свободна.
Выбегаю из домика. И ужасаюсь.
Прямо перед крыльцом на траве, широко раскинув руки, лежит Алексей. Трава вокруг уже стала бурого цвета. Пуля попала в голову, я не вижу его лица, но череп разнесен. В его волосах кровь, остатки мозгового вещества и кости. Смотреть на это страшно. Но еще страшнее, что я не знаю, где нахожусь. Кругом лес. Лишь несколько маленьких садовых домиков выстроились на опушке леса. Здесь не видно признаков жизни. Огородики, что когда-то были ухоженными, теперь заросли травой, заборы покосились. А от сада ведет в лес несколько дорог. Которая из них может привести меня к людям?
Внимательно рассматриваю колеи. Одна из них более заметная. И на ней отпечатки протектора машины, что до этого стояла возле домика. Выбираю именно эту дорогу.
Вечереет. Скоро должно стемнеть, а у меня нет теплой одежды, и в темноте я могу заплутать. Думать некогда. И двигаюсь по дороге.
Глава сорок первая
Бегу по дороге насколько хватает сил. Только через полчаса хватилась обуви, ступни нещадно колют камушки, но возвращаться не было желания. От воспоминания того, что я оставила позади, пробивал озноб. Вернуться назад – это потерять время, а идти ночью также страшно, как и остаться там, где лежит труп Алексея. Так и шла босиком по грунтовой дороге, сбивая ноги.
Чтобы как-то отвлечься, представляла Кирилла. Что там делает мой медведь? Мечется, наверное, ищет. Интересно, Алексей успел ему позвонить с предложением выкупа или нет? А если нет? Они в курсе, кто мог меня похитить? Попала ли машина моего похитителя на камеры?
Вопросов много, но ответы на них я не знаю.
И снова мысли возвращаются к Алексею, к тому, что от него осталось. Прозвучало три выстрела. Дарья Семеновна точно стреляла трижды, но его ранение в голову скорее соответствует одному попаданию. Может, был еще кто-то? Хотя я не слышала другого голоса, кроме этих двух – Алексея и Дарьи. И почему Дарья не вошла в дом и не проверила, нет ли свидетелей. Резонно было бы проверить, но она развернулась и уехала. Она же опытный адвокат, знает, что при наличии свидетелей гораздо труднее доказать невиновность обвиняемого. Я для нее самый страшный свидетель.