Елена Хмура
Элвис Пресли. Возвращение
Перед Элвисом проходил список городов, где ему предлагали выступать, студии, где он будет записываться, залы для концертов, лица участников его группы, о которых рассказывал Дмитрий…
Безусловно, несмотря ни на что, Элвис вправе не соглашаться. И тут ММК никоим образом не может, да и не хочет на него влиять. Сумма финансовых потерь – включая оплату процедуры, компенсацию состояния Пресли и уже сделанные вложения в проект – выйдет, конечно, внушительной, но для капиталов компании лишь небольшой частью. Элвису показали в цифрах это соотношение, таким образом давая понять, что его отказ хотя и будет болезненным, но корпорацию не разорит.
Возможно также, что он захочет работать с какой-либо другой звукозаписывающей фирмой. Таких сетей несколько. ММК взяла на себя труд сравнить их доходы и возможности. Каждая из компаний была довольно крупной, но все они уступали Международной корпорации. Это не говорилось прямо, но было понятно из появлявшихся на экране столбцов чисел.
Элвис слушал внимательно, но внешне абсолютно бесстрастно. Его лицо осталось непроницаемым даже тогда, когда прозвучало, что за историю музыки он продал больше всех дисков. Он ни разу не прервал продолжительный монолог, но когда тот закончился, краткие и предельно четкие вопросы, негромко, но ясно прозвучавшие в установившейся тишине зала, показали, что Элвис ни на минуту не потерял нить разговора. Каким образом они смогут пересечь границу и попасть в Штаты, и никому не станет известно? Для этого есть свои дипломатические каналы. Чем застрахована компания, если Элвис решит разорвать контракт? Сумма неустойки будет астрономической – это и есть гарантия. Каковы будут действия корпорации, если проект прогорит и окажется провальным? Это невозможно. Но даже если – никаких. ММК выплатит положенное, и в любом случае Элвис останется при своем.
Его вопросы подхватывали без малейшей заминки, как мячик легко перебрасывая по обе стороны стола. И вообще, вся встреча напоминала хорошо срежиссированный спектакль, с отлаженной тактикой и стратегией. Но разыгранный настолько искусно, что не оставалось и тени нарочитости. Они не настаивали, не убеждали, не агитировали. Предоставляя Элвису самому делать выводы из череды фактов, выстроенной так, что выводы становились очевидными.
Разумеется, его не торопят с ответом.
В завершение ему дали копию контракта и еще целый пакет документов – с информацией об ММК, других компаниях, а также подробностями проекта и досье музыкантов из группы. И снова поблагодарили только за то, что приехал и выслушал.
Прощаясь и отвечая на рукопожатия, Элвис заметил поодаль, в стороне ото всех, Альнова и говорившего ему что-то Марченко.
– Странный он какой-то, – произнес Элвис первое, когда они выехали в город.
– Кто?
– Этот Марченко. За все время так ничего и не сказал. Словно его не касается.
– Нет, почему же? Он заедет сегодня вечером, насчет контракта. Просил меня вам передать.
– Да? А почему он меня лично не предупредил?
– Не знаю, – Альнов пожал плечами, – может, не хотел, чтобы в корпорации слышали.
Элвис задумался и, видимо, согласившись с таким объяснением, углубился в изучение контракта.
– Можно? – Альнов протянул руку, когда Элвис пробежался по последней странице.
Элвис молча передал ему листы и ждал, пока Дмитрий просматривал их, один за другим.
– С виду стандартный. У меня такой же, – сказал Альнов, не поднимая головы. Он почитал еще немного и вернул контракт Элвису.
Больше до конца пути они ни о чем не разговаривали.
Когда мужчины добрались домой, оказалось, что Наталья еще не возвращалась. Была уже середина дня, и Дмитрий взялся за трубку внутренней связи распорядиться об обеде. В этот момент за окнами правой гостиной послышался шум подъезжающего автомобиля, сменившийся звуками шагов и голосами в холле.
На пороге остановилась Наталья. За руки она держала двух мальчиков лет пяти.
– А вот и ты, – повесив переговорник на стену, Дима обрадовано пошел жене навстречу.
Наташа ласково кивнула в ответ. Переведя взгляд, улыбнулась Элвису и склонилась к малышам.
– Поздоровайтесь с нашим гостем, – сказала она вполголоса.
Вежливое по-английски «Здравствуйте, сэр!» прозвучало почти хором.
– Это наши дети. Андрей и Сережа, – представил Альнов.
Элвис едва сдержался, чтобы не издать какой-нибудь изумленный возглас.
Двух более непохожих детей трудно было себе представить. Андрей, светловолосый, с серыми глазами, казался точной копией Дмитрия, но вот второй… Смуглый, с непокорной волной аккуратно причесанных черных волос и пытливым темно-карим взглядом, Сергей ничем не напоминал ни Дмитрия, ни Наталью. При этом оба ребенка были явно одного возраста. Но хотя в чертах лица и прослеживалось нечто общее, все же никак нельзя было предположить, что это – родные братья.
– Здравствуйте.
– Вы уже обедали?
– Нет, я только собирался, – Дима показал на телефонную трубку. – Мы сами вернулись вот только что.
– Ладно, не надо. Я сама. Извините нас, – Наташа бросила на гостя быстрый взгляд и увела детей из комнаты.
Когда шаги затихли за пределами холла, Дмитрий негромко сказал вдруг без вступлений:
– На самом деле Сергей нам не родной сын. И он об этом знает. Это ребенок Наташиной сестры, Виктории. Они разбились вместе с мужем. На машине. Почти сразу после того, как Сережа родился. Но для нас, – голос Димы стал твердым, – нет никакой разницы. Мы любим обоих одинаково.
Элвис увидел их снова за обедом. Детей в семье сажали за стол вместе со взрослыми. Не покидая завязавшейся ни к чему не обязывающей беседы, Наташа время от времени ласково обращалась к сыновьям по-английски.
Около четырех часов позвонил Марченко – согласен ли господин Пресли обсудить с ним условия договора? – и обещал быть к пяти. До тех пор Дмитрий предложил Элвису располагаться в правой гостиной, где его и застал Марченко, приехавший точно к назначенному часу. Альнов сбежал по лестнице второго этажа встретить его, на звук прокатившегося по дому звонка. И проводил в комнату, в которой Элвис, предоставленный самому себе, снова и снова возвращался к отпечатанным убористым шрифтом страницам контракта.
Марченко вошел первым и на секунду задержался на пороге. Он успел сменить деловой костюм на другой, более свободного покроя. Расстегнутый, без галстука, ворот рубашки обнажал мускулистую шею. Марченко был крупный, но не грузный. Ему сравнялось сорок, и густые волосы на низко посаженной голове уже кое-где тронуло сединой. Волевой квадратный подбородок и прямой взгляд светлых глаз выдавали человека уверенного в себе и привыкшего делать то, что считает нужным.
Выпростав заложенную руку из кармана брюк, он направился прямо к Элвису, протянул ему ладонь и поставил кейс на журнальный столик.
– Где мы можем поговорить? – Марченко обернулся к появившемуся следом Альнову. Голос у него был под стать мощному телу: глубокий, с хрипотцой.
– Хотите – здесь.
Марченко кивнул и щелкнул замками кейса.
– Принести вам кофе?
– Да, если не затруднит.
Дмитрий исчез из комнаты, и Элвис сел на диван рядом с Марченко, пока тот раскладывал на столе принесенные бумаги. Кроме них в портфеле оказался еще портативный компьютер.
– Вы посмотрели контракт?
– Да.
– Что думаете?
– Мне он кажется вполне разумным, – Элвис ответил после небольшой паузы. – Хотелось бы узнать ваше мнение.
– Мое мнение, что это, в общем, самый выгодный контракт, какой я когда-либо видел у ММК, – Марченко откинул компьютерную панель и посмотрел Элвису в глаза. – Но есть некоторые шероховатости.
– Я вас внимательно слушаю.
– Тогда начнем с главного. Во-первых, я бы предложил вам разбить весь договор на два. Сделать его не на три, а по полтора года. Если в первую половину вам что-то не понравится, мы потом сможем это скорректировать. И заодно одернем ММК. Дадим им понять, что не так уж доверяем. Скорее всего, они не рискнут слишком брать вас в оборот, чтобы сразу не потерять. Вот это принципиально. Ну, и есть еще несколько моментов, которые тоже лучше не оставлять так, как есть.
– Какие именно?
Марченко взял со стола свою копию контракта и начал листать ее. Каждая страница была сплошь испещрена разными цветами сделанных пометок. Найдя нужный лист, Марченко повернул его к Элвису.
– Пункт пять-а. Здесь сказано о том, что ММК участвует в подборе музыкального репертуара, записи и аранжировках.
– Но, по-моему, довольно логично. Разве нет?
– Да, но в той формулировке, как тут записано, это означает, что ММК может вам диктовать, какие песни вы должны будете исполнять. А отказаться, по этому пункту, вы права не имеете. И наоборот, по своему желанию, в обход корпорации, не вставите ни одной ноты. Это нужно переписывать. Участие корпорации, конечно, оставим, но так, чтобы оно носило только рекомендательный характер.
Элвис придвинулся ближе.
– Что еще?
– Дальше… – Марченко энергично прокрутил пару листов. – Вот – «о смежной деятельности». Здесь, в общем, то же самое. Опять выходит, что вам без визы ММК запрещено заниматься чем бы то ни было.
– Это?..
– Это съемки в фильмах, реклама, телешоу, фотосессии, интервью. Что угодно. Но я, честно говоря, думаю, тут просто ход ва-банк. Вряд ли ММК серьезно рассчитывает, что вы согласитесь. Так что, если мы откажемся, никого это особенно не расстроит.
Элвис нахмурился и, скрестив на груди руки, откинулся на спинку дивана.
– Гм, а с виду безобидно… Где будут другие подводные камни?
– Это основные. С остальным не так страшно, хотя все-таки… Но прежде вот что. Насчет денег, – Марченко с сомнением чуть сомкнул брови. – В принципе, то, что вам сейчас предлагает платить ММК, очень приличная ставка. Может быть, теоретически, потом получится ее увеличить. Но пока я бы вам не советовал требовать. Они наверняка захотят что-нибудь взамен, а…
– Меня эти проценты устраивают.
– Тем лучше. Тогда о возможных неустойках, – Марченко сразу переменил тему. – Вот тут, Элвис, боюсь, мы ничего не сможем сделать. ММК в вас вложила слишком много, и они хотят иметь гарантии. А единственная гарантия в данном случае – деньги. Если вам, не дай бог, придется выплачивать неустойку, это вас разорит. Элвис, я почему сейчас специально об этом говорю, – голос Марченко зазвучал с особым напором, – очень важно, чтобы вы понимали: если подпишете контракт и не выполните его, – окажетесь нищим, в буквальном смысле без гроша за душой. Но соглашаясь на это условие, я уверен, мы сумеем выправить все остальное.
Он вопросительно посмотрел на Элвиса. Наступило молчание.
– Что ж, на их месте мы поступили бы точно так же, верно? – Элвис взглянул на контракт. И вскинул голову. – Значит, говорите, нужно исправить?
– Да. Те пункты, о которых я сказал. И кое-что еще.
– И когда это можно будет сделать?
– Сейчас.
Марченко придвинул компьютер и защелкал пальцами по кнопкам клавиатуры. В гостиную с подносом вошел Альнов. Когда он расставлял на столе чашки с кофе, по холлу прокатился непонятный грохот. Впрочем, почти сразу прекратившийся. За окном на роликовых коньках появились дети и Наташа. Оба мальчугана сразу подняли галдеж, но Наталья быстро угомонила их и увлекла за собой в дальнюю часть площадки. Там вся троица, крича и смеясь, принялась гоняться друг за другом наперегонки. Наташа, в брюках и с волосами, затянутыми сзади в тугой хвост, и сама стала похожа на мальчишку…
Дмитрий звякнул опустевшим кофейником, и Элвис перевел глаза от окна. Предупредив, что будет наверху, если вдруг понадобится, Альнов оставил их одних.
– Вячеслав Андреевич… – как зовут Марченко, Элвис перед его приездом узнал у Дмитрия и повторил несколько раз, чтобы запомнить.
– Слава. Это тоже мое имя. Не ломайте язык, – Марченко покосился на Элвиса, продолжая распаковывать карты памяти для ноутбука. – Так что вы хотели спросить?
– То, что ММК говорила о себе и о других компаниях. Это… правда?
– Да. У них нет причин врать. ММК действительно самая крупная из всех. Им не нужно ничего ни преувеличивать, ни скрывать. Начнем?
В следующие два часа они пункт за пунктом прошли весь контракт – от начала и до конца. Марченко прочитывал и разъяснял Элвису буквально каждое слово. И сразу заносил изменения в компьютер. Такие же пометки делались в бумажном экземпляре его клиента.
На ужин Марченко не остался, несмотря на настоятельные приглашения Дмитрия, и обещал звонить утром.
Вскоре после восьми Элвис, сославшись на усталость, извинился перед хозяевами и ушел в свою спальню. Но свет от его окна, выходившего в охваченный вечерней темнотой парк, продолжал гореть далеко за полночь. Поминутно прерываясь тенью силуэта – на фоне приспущенных занавесей на стеклах.
7
Элвис стоял перед платяным шкафом и одевался, когда к нему осторожно постучали.
– Да?
В комнату заглянул Дмитрий. Он был в наспех накинутой рубашке и, видимо, только поднялся с постели.
– Извините, – Альнов боком протиснулся в приоткрытую дверь и протянул телефонную трубку. – Я не стал переводить на ваш аппарат. Боялся, что, может, не разберетесь. Марченко.
– Спасибо, – Элвис взял телефон.
Дмитрий выскользнул из спальни.
– Да, я слушаю.
– Элвис, доброе утро. Марченко, – голос на другом конце провода был по-деловому собранным, несмотря на восьмой час утра. – Простите, если разбудил. Я хотел спросить вас, вы решили что-нибудь насчет контракта? Из ММК с вами наверняка скоро свяжутся. Если да, я должен знать заранее. Поэтому звоню так рано.
Элвис медленно подошел к кровати и опустился на край. Несколько секунд он молча сидел так, опершись руками на колени и глядя в пол.
Ночью он обдумал предложения ММК. Альбом Альнова, ансамбль и мировое турне, о котором прежде только мечтал, – уже одно это было заманчиво. Свою жизнь Элвис без музыки не мыслил. Петь и выступать перед публикой всегда приносило ему удовольствие. А деньги, когда выбрался из нищеты, лишь дополняли. Правда, к концу семидесятых его финансовые дела были расстроены, и, как прочитал в отчете ММК, накопления еще потеряли в цене. Он по-прежнему считался состоятельным, но чтобы удержаться, и Элвис это понимал, придется работать. Корпорация давала все, в чем он нуждался. И отвергать было бы безрассудством.
– Слава, правильно ли я понимаю… – он крепче сжал телефонную трубку. – Поскольку ММК пока заинтересована во мне, этот контракт – самый выгодный. Но если я сейчас откажусь, то потом условия будут уже другие?
– Полагаю, что так.
– А если учесть, что рано или поздно я все равно этого захочу, с ними или с кем-то еще… – Элвис продолжал нервно сминать ногой узор на ковре. Потом резко встал, сделал несколько шагов по комнате и остановился. – Да, я подпишу. Когда это будет?
– Сегодня же, я думаю. Они не станут откладывать. Элвис, вы уверены?
– Да, я уверен. Но с теми изменениями, о которых мы говорили?
– Конечно. Вы принимаете их все?
– Все. Что я должен буду делать?
– Ничего. Предоставьте это мне. Когда приедем в ММК, говорить буду я. Вы просто ни во что не вмешивайтесь.
Элвис дошел до окна и устремил взгляд в парк.
– Я полностью вам доверяюсь.
– В таком случае увидимся в корпорации.
– Как вы узнаете, когда там нужно быть?
– Мне сообщат. Не беспокойтесь. – Его тон смягчился: – До встречи.
– До встречи.
Звонок от ММК действительно не заставил себя долго ждать. Он раздался еще до полудня. Приглашение приехать, как и предполагал Марченко, последовало сразу же.
Снова был зал, который Элвис покинул накануне. Только мизансцена и число участников переменилось. Кроме Потанина на этот раз присутствовали лишь шестеро. По другую сторону стола, казавшегося теперь огромным, напротив Элвиса и Марченко. Дмитрий был больше не нужен, и его не позвали.
От вчерашней любезности тоже осталась половина. За внешней невозмутимостью явно сквозило желание скорой развязки.
– Итак, господин Пресли, вы обдумали наше предложение и хотели бы принять его? – Потанин приступил прямо к делу.
– Да, мой клиент готов заключить обсуждаемое соглашение, но с учетом внесенных нами поправок. – Внимание всех переместилось на Марченко. – Пункты, которые мы просим изменить – отмечены. Прошу вас, господа, – не вставая с места, он раздал всем заготовленные копии контракта. Перед Потаниным лег еще электронный носитель.
Зашелестели бумаги, и почти сразу поднялось возбужденное оживление. Элвис, безусловно, не мог понять значения передаваемых друг другу вполголоса фраз, но ясно было одно: своими претензиями они наделали шума. Уже вскоре Потанин оборвал гомон, отстраняясь от текста.
– Вы настаиваете на каждом положении? – он спросил это у Элвиса, но обращался скорее к Марченко.
– Да, на каждом.
Председатель взял контракт в руки и, держа его перед собой, откинулся в кресле. Прошли длительные минуты. Потанин сосредоточенно читал пункт за пунктом, но на лице у него ничто не отражалось.
– Хорошо, господа, – договор с легким шлепком упал на стол, – нам нужно обсудить это. Будьте любезны, подождите в соседнем зале.
Все направились куда-то к выходу. Элвиса и Марченко отвели в противоположную сторону, в боковую дверь. За ней оказалась небольшая гостевая комната со стеклянной, под уклоном, стеной вместо окон, как в холле. Элвис подошел вплотную к стеклу. Вниз уходила головокружительная пропасть. Он обернулся и хотел что-то сказать, но Марченко, перебивая, приложил палец к губам, а затем описал им круг в воздухе, указывая на стены. Элвис приподнял брови и получил в ответ неопределенное движение плеч – «кто его знает?».
Через час, когда принесенный кофе был давно выпит, журналы перелистаны, а вид за окном изучен до мелочей, их снова пригласили в зал.
Все уже ждали на своих местах.
Лицо Потанина было непроницаемо и спокойно. За столом воцарилась напряженная пауза.
– Элвис, Вячеслав Андреевич, – Потанин перевел взгляд с Пресли на Марченко и обратно. – Мы внимательно рассмотрели ваши условия.
Опять веское молчание.
– И находим их приемлемыми. Контракт вступает в силу с момента подписания. Мы готовы заключить его сейчас. Господин Пресли?
Элвис почувствовал, будто воздуха вокруг стало больше. Он не повернулся к Марченко, но, почти ощущая его плечо рядом, прямо посмотрел на Потанина.
– Да, я согласен.
– Хорошо, – председатель жестом попросил крайнего справа. Тот достал из кожаной папки три экземпляра скрепленных страниц договора и положил их перед Марченко. – Первый останется у нас, другие два – вам и вашему наблюдателю. Пожалуйста, поставьте подпись у отметки внизу каждого листа.
Марченко формально проверил оставленный сверху контракт и передвинул бумаги к Элвису, утвердительно кивнув ему головой.
Подали ручку.
Элвис подписывал плотные листы, не торопясь, один за одним, физически чувствуя направленное на него ожидание. Которое разрядилось негаданно, когда он отложил перо и поднял глаза, всплеском аплодисментов. И приветственными улыбками – на них невозможно было не ответить.
– Что же, Элвис, мы очень рады, что вы выбрали нас. Надеемся, наше сотрудничество будет плодотворным и продолжительным. – Теперь, когда стало тише, Потанин благодушно расслабился. – Сегодня днем я советую вам отдохнуть. Ваш самолет вылетает рано утром. Вадим Константинович, ваш личный менеджер, – Потанин вполоборота указал на сидевшего слева от него Кондратьева, – заедет попозже и объяснит все подробней.
Вновь объявленный менеджер, приподнявшись, протянул руку. Элвис ответил, тоже вставая. Тут поднялись, вслед за Потаниным, и все остальные.
Процедура была окончена.
8
Что-то явно изменилось. С того самого момента, когда Элвиса в плотном кольце телохранителей отвели к лифтам. Из крыла руководства они напрямую спустились в спецподъезд. К машинам, надежно скрытым от лишних глаз полукруглой стеной. Этим коротким путем его уже проводили сегодня – в экскурсиях по зданию больше не было необходимости.
Охрана увеличилась. Не три, а четыре автомобиля вплотную шли впереди и следом.
Отныне Элвису запрещалось выходить из дома Альнова и пока вообще куда бы то ни было. Равно как любым другим способом общаться с внешним миром.
Вадим появлялся дважды. Сначала сообщил, что они вылетают прямо в Нэшвилл, где пройдет запись и подготовка шоу, потом уточнил время, когда быть готовыми.
Марченко, добравшийся от ММК до Альновых ненамного позже Элвиса, задержался буквально на пару слов и распрощался до завтра. Дмитрий целый день был занят сборами.
Элвис старался ему не мешать, а в сущности не находил себе места. Возбужденный скорым отъездом, он не мог спать всю ночь, точнее, те немногие часы, которые от нее оставались.
Лимузин был подан в половине пятого. Марченко, поеживаясь от холодного ветра, первый скрылся в салоне.
– Элвис, пора, – Вадим положил руку на плечо, пока он вежливо прощался с хозяйкой. Наташа все время была рядом, но держалась в стороне.
Дмитрий сел в машину последним. Он крепко поцеловал жену в губы и не отрывал от нее глаз, пока хрупкая фигурка, темневшая на крыльце перед яркими окнами холла, не скрылась за поворотом. Это были единственные освещенные окна на улице, погруженной в глубокий сон. И только по частому ряду фонарных мачт на полосе МКАД можно было понять, что они покинули пределы Восточного района. А там, вовне, лежал непроглядный мрак.
Укутавшись в твидовое пальто, Марченко дремал в углу на диване Элвиса. Альнов и Кондратьев напротив них и не думали. Дмитрий все еще смотрел в окно, а Вадим что-то сверял в электронной записной книжке.
Начинало светать, над дорогой сгустился туман. Но колонна, не сбавляя скорость, продолжала лететь под завесой по Ленинградскому шоссе, взрезая фарами молочную пену.
На подъезде к Шереметьеву Вадим, защелкнув книжку, пошарил у себя за спиной.
– Элвис, наденьте-ка вот это, – он протянул широкий темный плащ с капюшоном.
Элвис без возражений забрался в рукава и зашнуровал тесемки.
Марченко потянулся и вгляделся в проявлявшиеся в дымке огни аэропорта. Вскоре они запетляли по сети эстакад и уже медленно проехали вдоль оживленных терминалов. Наконец мотор смолк. Дверь не открывалась до тех пор, пока по ту ее сторону, до отдельного подъезда, не выстроилась живая цепь. В салон хлынул утренний холод. Элвис накинул капюшон. Прежде чем выпустить его, Вадим сказал еще пригнуть голову. Определенно излишне – в сизом тумане и так было ни зги не видно. Элвис сделал, что его просили, хоть и очень хотел парировать, как это вообще можно взлетать в такую погоду. Но, судя по реву двигателей на поле, аэропорт не закрывали.
В несколько почти бегущих шагов они оказались в ВИП-зале. Правда, об этом Элвис мог только догадываться – из-под спускавшейся на лицо ткани он с трудом видел одну спину Вадима. У таможенных турникетов они остановились, последовали короткие диалоги, спокойные по интонации. Их пропустили. Похоже, безо всяких документов. На выходе у противоположного крыльца ждал микроавтобус, на котором в сопровождении полудюжины охранников подвезли к трапу авиалайнера. Два десятка ступеней – и теплый электрический свет вытеснил полумрак занимающегося утра.
– Располагайтесь, в воздухе мы будем минут через пятнадцать, – Вадим со слышимым облегчением в голосе бросил в кресло свой внушительных размеров кейс и пошел куда-то.
Элвис распахнул полы плаща и огляделся. По габаритам это был пассажирский лайнер, но, видимо, частный. Диваны, свободно расставленные кресла. Охрана, должно быть, разместилась в соседнем салоне.
– Сейчас ждем несколько минут, – Вадим вернулся, пряча телефон в карман пиджака, – подвезут наш багаж. Задержки по погоде не будет, слава богу.
Вадим выходил еще пару раз. Дмитрий и Марченко тем временем устраивались поудобней. Элвис решил последовать их примеру, выбрал самое дальнее кресло, вытянулся в нем и полуприкрыл глаза.
Через четверть часа самолет дернулся и пошел на полосу. Марченко и Альнов, завязавшие разговор, замолчали. В салоне было тихо, пока лайнер набирал высоту. Постепенно негромкие голоса зазвучали снова. Кондратьев раскрыл на коленях кейс, начиная выкладывать оттуда документы.
– Вадим! – Элвис отвлек его от этого занятия.
– Да?
– Знаете, меня занимает один вопрос.
– Какой именно? – он обернулся.
– Вы говорили, что вся группа, включая техников, ждет в Нэшвилле. Это человек… сколько приблизительно?
Вадим задумался.
– Вместе с обслуживающим персоналом комплекса… Человек сто, я думаю. А что?
– Да то, что если не объявлять обо мне раньше времени так важно, как вы их всех заставили молчать? Вот это я не понимаю.
Вадим улыбнулся.
– Так они и не знали. Их только собрали заранее. А с кем они будут работать – объявят сегодня. И раз уж мы с вами заговорили об этом… Мы еще не обсуждали нашу программу. Хотите, я вам расскажу? Лететь нам долго.
– Да, но, – Элвис с сомнением посмотрел на кипу бумаг, – давайте не прямо сейчас, ладно? Я так рано вряд ли способен что-то воспринимать.
– Ради бога. Но если будет желание, можете сами пока посмотреть материал.
Элвис согласно кивнул, и Вадим передал ему пухлую бумажную пачку. Бегло просмотрев все, Элвис вытащил из середины ноты и углубился в них.
– Есть еще демонстрационная запись. Дать вам?
– О, есть? Конечно.
Вадим покопался в кейсе и, достав плеер, объяснил, как им пользоваться.
Элвис отложил на стол бумаги и надел наушники.
…Альнов проснулся оттого, что устал от неудобной позы. Посмотрел на наручные часы. По Москве был полдень. Марченко читал журнал. Помешивая ложечкой кофе, Вадим листал что-то в компьютере. Элвис все еще слушал демозапись будущего альбома. Откинув голову на подушку, он неподвижно смотрел в потолок. Пальцы, подрагивая, лежали у кнопки возврата. Когда Вадим перестал размешивать сахар и потянулся за чашкой, Дмитрий, перехватив его взгляд, вопросительно указал на Элвиса. Тот, подтверждая, опустил ресницы. Альнов всем своим лицом изобразил изумление, еще раз скосился на кресло в углу, перевернулся на бок и опять уснул.
К сюрпризу для Марченко летели без обычной для трансконтинентальных рейсов посадки в Шенноне. Вадим объяснил, что дозаправка будет уже в Нью-Йорке, до этого дотянут. Зато в аэропорту Джона Кеннеди простояли битых два часа. При этом Вадим не слезал с мобильного телефона, каждый раз выходя из салона, и очевидно нервничал. Когда шасси побежали по бетону под ярким солнцем Теннесси, все вздохнули с нескрываемым облегчением.
Музыкальную столицу Америки Элвис не увидел – стекла поданного лимузина были не просто тонированы, а наглухо задернуты занавесками. Но ему и так было не до видов Нэшвилла. За все время полета, хотя Марченко, Вадим и Альнов не раз предлагали прилечь, он упорно отказывался. И теперь чувствовал себя совершенно разбитым.
Едва машина после долгих петляний и поворотов остановилась, видимо, окончательно, Вадим раздвинул шторы и заглянул в щель.
– Ну, вот мы и дома, – и не дожидаясь, пока дверь откроют, сам потянул ручку.
Элвис следом ступил на зеленую лужайку и в первое мгновение с неудовольствием отметил, как голова слегка закружилась от дневного света. За ним, не спеша, тоже с усилием наружу выбрались Марченко и Альнов. Вокруг было тихо. Их лимузин и машины с охраной стояли посреди просторного двора, обнесенного очень высоким сплошным забором. Вся площадка – с дорожками, травой и аккуратно постриженными кустарниками – выглядела тщательно ухоженной. Неподалеку друг от друга располагались несколько небольших зданий, и, должно быть, в глубине были еще. Корпус прямо перед ними поднимался на три этажа и имел пристройки, разной ширины и совсем не симметричные. У входа, шагах в двадцати, их уже встречали. Двое служащих направились сразу к машинам. А к разминающей ноги четверке со ступеней сбежал молодой человек в потертых джинсах, знававших лучшие дни, и простой льняной рубашке. Вадим приветственно двинулся в его сторону. Когда они поравнялись, по-приятельски обнял и похлопал по спине.
– Том!
– Наконец-то. Мы уже ждем, – радушно улыбаясь, молодой человек повернулся к остальным. – Здравствуйте, мистер Пресли. Мистер Альнов…
С Марченко они обменялись кивками старых знакомых.
– Это наш режиссер-постановщик. И главный хозяин здесь, – Вадим представил его Элвису и Дмитрию.
– А с вами мы давно не виделись, – он обратился к Марченко.
– Да, Том, года три.
– Как у вас тут дела? – спросил Вадим, не ожидая негативного ответа.
– Ничего, пока справляемся… Но что же мы? Пойдемте!
Позади защелкали багажники. Все зашагали к дому.
– Как долетели? – он распахнул дверь, пропуская их в холл, по-домашнему выстланный коврами.
– Нормально. Правда, чуть живые.
– Сейчас отдохнете. Для вас все готово. Только, – он спросил у Элвиса, – если вы не против, поздороваетесь сначала с группой? Они ждут. Два часа почти. Мы думали, вы будете раньше.
Элвис с готовностью положил руки на бедра.
– Конечно. Куда?
По коридорам тот отвел их в просторную комнату, полную людей. Они сидели в креслах, на диванах, стояли и переговаривались.
– Леди и джентльмены! Пожалуйста, минуту вашего внимания. – Том вышел на середину и громко объявил, отступая немного в сторону: – Мистер Элвис Пресли.
Вокруг сразу образовался кружок, и Том, отрекомендовав «наш менеджер, Дмитрий Альнов, мистер Марченко», начал представлять Элвису присутствующих, каждого по очереди. Здесь собрались те, с кем предстояло непосредственно работать: его музыканты, звукорежиссеры, члены видеогруппы, стилисты, администраторы. Люди реагировали по-разному. Одни смущались, другие поглядывали с откровенным любопытством. Кто-то был подчеркнуто серьезен, иные, напротив, пытались вести себя раскованно. Но в общем все были настроены доброжелательно и старались это показать. Некоторых Элвис узнавал. Честель, совсем не похожая на буклетные снимки в своем сером английском костюме, с водопадом золотистых кудрей на плечах, мягко задержала ладонь в его руке. Рукопожатие Вельцева было, наоборот, крепким и товарищеским, он смотрел открыто и прямо. Потом к Вельцеву подошли Марченко и Альнов, приветствуя, как близкие друзья, без церемоний. Фотографии Томилиной Элвис видел в досье, но теперь догадался бы и так: она оказалась высокой женщиной средних лет со спокойной русской красотой, материнскими синими глазами и пшеничной косой в руку, уложенной кольцом на голове.
Знакомство растянулось на добрых четверть часа. Элвис в ответ был как только мог любезен, вежливо улыбался, говорил каждому по несколько слов, внимательно слушал, запоминал. Затем Том извинился за него перед всеми, объяснив, что «мистеру Пресли необходимо отдохнуть после перелета, он присоединится к нам позже». И ему дали провожатого, который показал комнату на втором этаже.
Только здесь, оставшись один, Элвис позволил себе сбросить бодрую маску непринужденности. Он буквально валился с ног от усталости. Широкая кровать выглядела спасением. Он лег на нее как был, не раздеваясь, думая переждать сколько-то минут.