Елена Хмура
Элвис Пресли. Возвращение
6
Вынырнуть в тишину и утренний свет было как всегда неожиданно. Ослепленный сквозь сомкнутые веки, Элвис вслушался в этот звенящий первый миг пробуждения. Когда сознание уже отмечает реальность, но голоса из последних сновидений еще не успели отойти далеко. И в который, как ни в какой другой, так мучительно хочется спать. Наслаждаясь томным ощущением неподвижности, он уже готов был глубоко вздохнуть, как вдруг вспомнил: себя, эту комнату и что-то еще.
От внезапности дыхание перехватило, и Элвис замер. Он попытался спрятаться обратно в сон, но из этого ничего не вышло, его снова вытолкнуло на поверхность.
Встреча.
Мысль о предстоящем сегодня разговоре с руководством корпорации заставила все внутри болезненно сжаться. Еще несколько мгновений Элвис не смел нарушить утреннюю скованность, но потом, чтобы хоть как-то сбросить с себя враз охватившее напряжение, резко повернулся на спину, вытягиваясь в постели всем телом. И открыл глаза – на залитое солнцем изножье кровати.
Сна как не бывало.
События прошедшего дня накатили все вместе, хаосом, толпясь и мешаясь друг с другом.
Элвиса охватило беспокойство. Искусственное равнодушие, вчера притуплявшее чувства, теперь исчезло. Вероятно, оно прошло уже накануне вечером. Но его настолько увлек разговор с Дмитрием и та новая музыка, что он не заметил перемены.
Центр, процедуры, корпорация, контракт – пока обрушившийся из памяти поток этих и других обстоятельств, которые и так слабо укладывались в голове, а еще требовали каких-то ответных действий, не довел до паники, Элвис усилием воли отмел нахлынувшие впечатления и постарался пропускать их перед мысленным взором по одному.
Подробности вчерашнего начали выстраиваться в последовательную цепочку, но большинство из них проплывало мимо, не задерживаясь. Медицинские манипуляции, его финансовое и юридическое положение, события второй половины дня в доме Альновых – все это не то чтобы не волновало. Но, как уже свершившееся, могло и подождать с анализом. По крайней мере, он пытался заставить себя так думать…
Элвис снова и снова возвращался к предложениям ММК, перебирая каждую деталь встречи в центре. Все, о чем говорили там, и что потом рассказывал Дмитрий. И выходило – он не знал почти ничего.
Что в действительности представляет собой корпорация, от которой, похоже, так много могло зависеть для него в будущем? Какой именно контракт ему прочат? Почему в него вложено столько денег без видимых гарантий? Вопросов было больше, чем ответов. И это не добавляло спокойствия, заставляя размышлять о сегодняшнем приглашении. Скорая поездка интриговала. Но и пугала не меньше. Неопределенностью.
Пока ясно только одно. Он нужен. И это уже радовало. Но насколько? Кому? Вернее, скольким? И для каких целей? Чем ему это грозит? И что он за это получит? И в чем, собственно, заключается это самое «это»?
Элвис нервно провел по одеялу сложенными на груди руками. Движение отвлекло: он оторвал взгляд от точки на потолке, в который, забывшись, смотрел до сих пор.
Утреннее солнце заливало комнату, и она выглядела совсем не так, как прошлым вечером. Проникая во все уголки и ярко высвечивая обивку на мебели и стенах, прямые лучи, смешанные с собственным золотистым оттенком спальни, казалось, делали ее просторнее и глубже. На комоде напротив обнаружились знакомые часы, среди так же поблескивающих на солнце безделушек. Наверное, вчера он сам, не заметив, переставил будильник туда.
Было еще довольно рано. За окном приглушенно вскрикивали птицы, и слышалось, как в парке размеренно покачиваются деревья. Дом был погружен в обволакивающую тишину. Тут только Элвис, наконец, заметил, как здесь уютно и – с удивлением – до чего он напряжен. Словно сжатая пружина. Элвис попробовал расслабиться и поменял положение в постели, устраиваясь поудобней. Стараясь ни о чем не думать, а сосредоточиться на таких простых, но приятных ощущениях… Тепло, мягкое прикосновение ткани… Само по себе это доставляло удовольствие, и он даже сделал несколько движений лишь затем, чтобы почувствовать, как шелковистые простыни проскальзывают по телу. На смену неге приходила бодрость. И то естественное ощущение легкости, которое присуще молодости и здоровью.
В следующий момент Элвис, неожиданно для себя, запрокинул голову и какое-то время изучал резную раму картины над кроватью. Просто так. Чтобы посмотреть на нее снизу.
Красивый дом. Надо отдать должное…
С образов недавней экскурсии мысль соскользнула на Дмитрия. А потом на остаток вечера, проведенный у рояля, и испытанное тогда удовольствие. Но как только Элвис подумал об альбоме Альнова и том, что такая музыка достойна быть записанной, его внимание вернулось к корпорации. Тревога, отступившая было, появилась опять.
Но, в конце концов, он никому ничем не обязан! А съездить – почему нет. В любом случае, всегда можно отказаться… Да, но что дальше?…
Неизвестность сводила с ума.
Элвис откинул одеяло и вскочил с кровати. Он постоял немного перед стеклом, глядя в глубину распускающегося парка. И, повернув пластиковые ручки, распахнул окно. Холодная волна весеннего воздуха окатила с головы до ног. Элвис затрепетал всем телом, но потом еще несколько упоительных минут держал на себе перекаты свежего ветра, вдыхая его глубоко и с наслаждением. Ледяная ванна разбудила окончательно. Элвис почти физически ощущал, как с каждым глотком силы переполняют его.
Хотелось все делать быстро: пересекать комнату широким шагом, до упора сворачивать краны, растираться под упругим душем. Словно впервые, он ладонями бесконечно прогонял по телу податливые струи. И раз двадцать встряхивал головой только ради того, чтобы посмотреть, как с мокрых волос во все стороны разлетаются водяные брызги.
Когда необходимые процедуры были завершены, Элвис, прежде чем покинуть комнату, внимательно изучил содержимое папки с документами, которую он получил вчера в центре и пока еще не открывал, оставив по приезде в дом Альновых на туалетном столике. Каждую из бумаг, просмотренных накануне лишь мельком, теперь он прочитал подробно. И особенно – новые удостоверения, банковские отчеты и страховки.
Закончив, аккуратно собрал документы обратно в папку и положил ее рядом с часами. У двери Элвис, уже взявшись за ручку, немного задержался, сосредотачиваясь, и без десяти десять решительно вышел из комнаты.
На лестнице, в том самом месте, где впервые увидел Наталью, он столкнулся с Дмитрием. Хозяин дома расслабленной походкой шел по коридору второго этажа, когда заметил Элвиса, спускающегося ему навстречу. Глаза Альнова приветливо оживились и в них блеснуло приятно удивленное выражение.
– Похоже, мы встаем в одно и то же время, – сказал он вместо приветствия.
– Доброе утро, – Элвис широко и искренне улыбнулся в ответ, вдруг почувствовав, что тоже рад ему.
Они обменялись рукопожатием, гораздо более крепким, чем вчера. По пути вниз Альнов рассказал, что уже звонили из Московского научно-исследовательского центра. Врачи собирались приехать к половине одиннадцатого. Впрочем, если Элвис против, обследование можно отменить. Нет, он не против. Позднее был звонок от корпорации. Напоминали, что ждут сегодня к полудню. Да, он не забыл. И еще… Альнов замялся: на встрече в ММК не возражают против его, Дмитрия, присутствия. И если Элвис позволит… На просьбу поехать вместе Элвис сразу же согласился. В душе обрадовавшись предложению Альнова. Он и хотел, и страшился будущей встречи. Так что любое, хоть немного знакомое лицо рядом не посчитал бы в этот момент лишним.
За завтраком они были вдвоем, Наталья к тому времени уже уехала. Говорили о городе, музыке – вообще и немного об альбоме Альнова и тех исполнителях, которых обсуждали вечером. И тот, и другой вели себя явно раскованнее. Хотя Элвис и избегал упоминать корпорацию и все, что касалось сегодняшней поездки.
Почти сразу после того, как с едой было покончено, приехали из центра, ровно в назначенное время. Четверо: ассистенты, которых Элвис, как ему показалось, узнал, под руководством Краснова. Заместитель директора был все так же вежлив и мягок. Альнов предложил располагаться в правой гостиной. Там и провели осмотр, занявший около получаса. Элвиса снова попросили пройти несколько простых тестов. Их результаты – положительные, судя по бесстрастной реакции руководителя, – были подробно записаны по показаниям немногочисленных переносных приборов. Потом Краснов долго расспрашивал о головных повторяющихся болях, расстройстве зрения, потере координации и еще дюжине необычных симптомов. Вопросы, которые Элвис нашел довольно странными, похоже, волновали Краснова гораздо больше проведенного обследования. Но в ответ звучало неизменное «нет». И это успокоило. Перед уходом Краснов заверил, что в отношении здоровья Элвису переживать не о чем, наблюдение врачей ему не нужно. Будет достаточно одного телефонного звонка из центра в ближайшие день-два, на всякий случай.
Дмитрий проводил визитеров до двери, а вернувшись, предупредил, что если они хотят быть в ММК вовремя, уже пора отправляться. И считанные минуты спустя лимузин Альнова выехал за ворота. Машины сопровождения, сразу тронувшись с места, без излишней поспешности обступили лимузин спереди и сзади и, как накануне, вереницей повели его по улицам Восточного района.
– Они что же, всю ночь здесь простояли? – Элвис нахмурился, наблюдая, как тяжеловесные близнецы отъезжают от ограды.
Альнов проследил за его взглядом.
– Наверное, да.
– Выходит, я пленник?
Дмитрий оскорбился.
– Уж я-то точно вас держать не собираюсь! – вспылил он. – По мне, так идите вы хоть на все четыре стороны. Хоть сейчас.
И запнулся.
С изумлением Элвис смотрел на Дмитрия в упор. Альнов залился краской, но не смог отвести глаза. Какое-то время Элвис внимательно изучал его и, так ничего и не сказав, повернул голову к окну.
Дмитрий ухватился за первый попавшийся журнал из разложенных рядом на диване и открыл на середине. В салоне воцарилась почти полная тишина, нарушаемая только глухим шумом автострады.
Через четверть часа, перевернув три страницы, Альнов прервал было молчание. Выдержав паузу, достаточно долгую, чтобы справиться с собственным смущением и дать пройти недовольству Элвиса, Дмитрий решился оторваться от статьи. Но шумный вздох, сделанный для первой фразы, так и повис в воздухе.
Элвис все еще смотрел в окно, но уже далеко не безразлично. Хотя картина, простиравшаяся за стеклом, не баловала разнообразием. Кортеж снова летел по МКАД, но не тем путем, как вчера. И Элвис движением глаз то устремлялся вглубь нагроможденных типовых кварталов, то возвращался на границу индустриальной окраины. Альнов, не замеченный, с минуту наблюдал за этой немой сценой… Будь его, Дмитрия, воля, повез бы Элвиса через центр…
Дмитрий потянулся за новым журналом.
…Пролистав последний номер, Альнов аккуратно бросил его к остальным. Машина слегка накренилась на повороте, они съехали с развязки на внутреннее шоссе.
Элвис по-прежнему сидел в той же позе – скрестив руки, вполоборота к окну. До этого Дмитрий уже не раз поглядывал на своего спутника поверх страницы и так и не заговорил. Постепенно утратив интерес к монотонному пейзажу, Элвис, казалось, все глубже уходил в себя.
Но теперь его взгляд, давно уже остановившийся в одной точке, снова впился в действительность. За стеклами машины, медленнее, теперь бежала многолюдная городская улица. Пока высотные дома в бесконечном ряду проскальзывали мимо, лицо Элвиса оставалось неподвижно-бесстрастным. Но пальцы, и раньше крепко сомкнутые на локтях, почти побелели.
Вскоре кортеж начал прижиматься к краю скоростного ряда и затормозил. Прождав с полминуты, пропуская встречный поток, лимузин резко взял влево, и брови Элвиса взметнулись – над дорогой встало здание Международной музыкальной корпорации.
Широкое, насколько хватало глаз, необычной формы, оно вросло в многоэтажный квартал и возвышалось над ним по меньшей мере вдвое. Три каменных крыла на многогранном, с острым наконечником, стеклянном стержне. Сплошные стены, почти без окон, цвета розоватый беж, резким контрастом довлели на фоне пустого неба, с которым вонзившийся в самую высь стеклянный штык мог поспорить синевой. Вместе все три крыла, без привычных в архитектуре прямых углов и резких линий, образовывали нечто похожее на волну – единое целое.
Они проехали вдоль здания к высоким решетчатым воротам. И миновав их, едва ли не сразу остановились почти вплотную к стене.
Визг резко тормозящих шин, хлопки, щелканье замков, отрывистые команды, мелькающие тени и топот десятков ног – все это произошло почти одновременно и за какие-то секунды до того, как дверца лимузина решительно распахнулась. Сноп дневного света ударил Элвису прямо в лицо, и он поспешил выскочить из машины. Чьи-то руки легли на плечи и не грубо, но настойчиво повлекли вперед. Так что Элвис лишь мельком успел заметить позади окруженный оградой двор. Впрочем, его и так было практически не видно. Автомобили сопровождения, развернувшись в каре, плотно прикрыли лимузин своими высокими корпусами. Кольцо охраны плечом к плечу выстроилось вокруг машины Альнова в два ряда, спереди и сзади, оставив только узкий проход от лимузина до здания. Метры, отделявшие от входа, – это был даже не подъезд, а просто дверной проем без крыльца и ступеней, – Элвис перемахнул в несколько шагов, чувствуя, как охрана смыкается за его спиной. Внутри еще две пары телохранителей встали впереди и столько же справа и слева. Так, вплотную, они стремительно пронеслись по прямому коридору, выкрашенному белой краской. Ни дверей, ни окон здесь не было, только служебные лампы под потолком на одинаковом расстоянии друг от друга.
Неожиданно спины расступились, и Элвис резко остановился. Они оказались в просторном, богато отделанном холле.
Прямо перед ним стоял человек в темном деловом костюме. Единственный – впереди шестерых в черной униформе, такой же, как у остальной охраны. Приземистый, обеими руками он держал объемную папку. Элвис почувствовал, что где-то уже его видел.
– Господин Пресли, – поприветствовал незнакомец. Подчеркнуто официальный голос громко прозвучал в пустом пространстве, отражаясь от стен гулким эхом. – Господин Альнов, – второй раз он коротко кивнул чуть в сторону.
Элвис заметил Дмитрия рядом.
И вспомнил: с человеком, стоявшим сейчас на расстоянии пяти шагов, они виделись вчера в центре. Он был в числе других представителей ММК, но тогда молчал, и его не представили.
– Я провожу. Прошу вас, – встречающий сдержанным жестом пригласил следовать за ним.
В сопровождении новых шестерых охранников – из прежних присоединись только четверо – они, уже не торопясь, пошли через холл. Судя по всему, это был центральный вход в здание. Сразу за массивными дверями из тонированного стекла начиналась оживленная улица. Мимо, почти вплотную к подъезду, проходили пешеходы. За тротуаром протянулась запруженная автомобилями дорога в несколько рядов в каждую сторону.
Несмотря на разгар дня, стеклянные двери были закрыты, а холл пуст. Даже у пропускных металлоискателей не стояла охрана. Но освещение было полным. Огромная хрустальная люстра, свисавшая на цепи из-под купола, горела мощным электрическим светом. Яркие блики многократно отражались от насыщенно-зеленых, под малахит, мраморных стен, отполированных так, что даже на взгляд казались шелковистыми. И от плит гранитного пола и обильной позолоты, покрывавшей элементы отделки.
На одном из лифтов они все вместе поднялись на несколько этажей, свернули налево и пошли по широкому коридору. Впрочем, это был даже не коридор, а скорее анфилада холлов. С мягкой мебелью, обтянутой дорогой кожей, и живыми растениями в напольных кадках у каждого кресла. По обе стороны расходились двери. Некоторые из них были открыты. И внутри виднелись просторные приемные, также дышащие благосостоянием, но с разумной строгостью. Все холлы были отделаны каждый по-своему, но выдержаны в едином стиле и общей серо-коричневой цветовой гамме.
Череда офисов казалось бесконечной…
Так, нигде не задержавшись и не встретив по пути ни души, они пересекли все крыло здания до самого конца, снова поднялись на лифте и… пошли в обратную сторону.
Теперь уже по обычному коридору между сплошных стеклянных стен с горизонтальными жалюзи. Сквозь щели хорошо просматривались огромные, залитые естественным дневным светом, залы с десятками единообразных компьютерных столов, выстроенных рядами. В каждой из таких безликих, напичканных техникой комнат, могли работать до сотни человек. Но сейчас вокруг было пусто, как и внизу до этого. Элвис спросил, отчего так.
Последняя пятница каждого месяца в московском офисе ММК – нерабочий день. В здании минимум сотрудников, объяснил сопровождающий.
Стройные ряды рабочих мест продолжали тянуться далеко вперед, и Элвис вдруг подумал, что на него сознательно хотят произвести впечатление. И окончательно укрепился в этой мысли, когда на полпути они неожиданно остановились у очередных лифтов, поднялись, судя по продолжительности поездки, намного выше, чем прежде, и вышли на новом, обособленном этаже.
Плотная тишина и приглушенный свет заполняли пространство, отделенное от остального здания глухой стеной. Глубокий, с высоким густым ворсом ковер поглотил звук шагов, когда они шли по проходу, обшитому дубовыми панелями. Вдоль тяжелых, обитых кожей дверей с именами, выгравированными черным на пластинах темного золота. Все двери были наглухо заперты. Кроме двух, в роскошные приемные с обстановкой в антикварном стиле, картинами, писанными маслом, и причудливыми статуэтками – всеми необходимыми атрибутами респектабельности. Без сомнения, это было крыло высшего руководства.
За кабинетами оказался мраморный холл с лифтовыми кабинами. Но в одну из них – центральную – вслед за Элвисом, Дмитрием и безымянным провожатым на этот раз вошли лишь трое телохранителей. Прочие остались навытяжку на площадке.
Створки закрылись – и открылись. И Элвис опустил глаза от полуденного солнца. Стеклянная стена, вдоль которой его повели по вестибюлю, загибавшемуся полукружием, уходила от пола к потолку под углом. Элвис понял, что они – на самом острие Международной музыкальной корпорации.
Весь город был у них под ногами. Отсюда, сверху, вся его разумная геометрия читалась, как на ладони. Раскинувшиеся на километры вокруг светлые квадраты добротно скроенных кварталов, пропитанные живой струей Москвы-реки, из конца в конец были расчерчены радианами дорог, стекавшимися в одну, изогнутую дугой, и подернуты трепетной дымкой – дыханием индустриального города.
В остальном этот этаж был похож на первый. Те же холлы – только богаче и меньше, – кресла, цветы, двери. Последнюю из них, в самом конце площадки, сопровождающий распахнул внутрь, отходя в сторону и пропуская Элвиса вперед. В большую комнату без окон, с искусственным точечным светом под потолком, полную людей. Одни сидели вокруг длинного, полированного стола, другие стояли рядом по двое-трое. Их было довольно много, человек тридцать.
С появлением Элвиса гул голосов стих, взгляды обратились к нему. На противоположной стороне зала совещаний вполоборота, заложив руку в карман брюк, стоял Потанин и говорил с кем-то. Отвлеченный наступающей тишиной, председатель российского отделения ММК обернулся.
Элвис остановился на пороге.
По лицу Потанина скользнула тень вежливой улыбки. Он пересек комнату навстречу гостю, семь или восемь из собравшихся приблизились тоже.
– Господин Пресли, рад вас приветствовать, – председатель протянул руку. – Благодарю, что нашли возможность приехать.
Элвис молча ответил рукопожатием и учтивым сдержанным наклоном головы – Потанину и другим. Поздороваться лично подошли несколько из присутствующих, но не все. Среди оставшихся поодаль Элвис заметил Марченко.
– Господин Альнов… – От Дмитрия Потанин снова повернулся к Элвису и пригласил: – Прошу вас, – дружески тронув за плечо и указав на свободное кресло в середине стола.
Элвис согласно занял предложенное место между двух незнакомцев. Дмитрия усадили напротив. Все остальные тоже расселись вокруг. При этом большинство – раскрывая папки и раскладывая на столе многочисленные бумаги. Среди серьезных мужских лиц – разных возрастов, но одинаково деловых и собранных – узнаваемых оказалось немного. Но насколько Элвис мог судить, здесь были все, кто вчера приезжал от ММК в центр.
– Прежде всего, господин Пресли, позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что вы сочли возможным приехать, – Потанин, откинувшись в председательском кресле, взял слово, как только улегся шум. – Тем более в столь короткий срок. Поверьте, мы это очень ценим. Так что постараемся надолго ваше время не занимать. И… вы позволите называть вас «Элвис»?
В наступившей паузе Элвис чуть повел лежащей на столе рукой в ответ, приглашая.
– Спасибо, – Потанин по-отечески кивнул. – Так вот… Вы знаете, наша компания хотела бы с вами сотрудничать. Очень надеемся, что наши предложения вас тоже заинтересуют. Сейчас здесь все, кто работал над проектом, – он указал на собравшихся, – разработанном специально для вас. Но до этого, если позволите, немного о самой компании. Чтобы вы имели представление, чем мы располагаем и что реально вам можем предложить?
С молчаливого разрешения Потанин сделал знак кому-то наверх и сдвинулся в сторону вместе с креслом. В зале приглушили свет. Стеновые панели за спиной председателя разошлись над прямоугольником телевизионного экрана. Из его черной глубины поднялись три отливающих золотом буквы и, нарастая в размерах, сложились в объемную монограмму – ММК.
– Международная музыкальная корпорация – это сеть звукозаписывающих компаний в большинстве развитых стран мира. В США, Канаде, России, Европе, Китае и Японии. У нас также есть представительства в Латинской Америке и на Ближнем Востоке… – сделав три полных оборота, монограмма вдруг надвинулась вперед, преградив все пространство экрана, и стала сползать. Но потом внезапно сорвалась и слетела, открывая под собой проплывающий внизу Манхеттен, вокруг заостренного шпиля Эмпайр-стейт-билдинг…
Все началось с объединения нескольких известных студий звукозаписи. Сначала только для того, чтобы использовать торговые сети друг друга и продвигать своих исполнителей на более широкий рынок. И сообща искать новых.
До сих пор появление музыкальных звезд было во многом волей случая. ММК решила пойти на эксперимент. В крупных и небольших городах стали открываться агентства для прослушивания – музыкантов, композиторов и, прежде всего, певцов. Искали свежие голоса, стили, направления. Одновременно взялись и за техническое перевооружение. Все без исключения студии оснастили самым современным оборудованием, по единому образцу. Это стоило корпорации немалых денег, но ММК не скупилась на затраты. Новые люди, технические возможности – все это вызвало творческий всплеск. И хотя о качестве первой музыкальной продукции можно было поспорить, на местах она себя окупала. А в массе дебютантов компания все-таки отыскала несколько десятков проектов, которые после профессиональной обработки скоро стали приносить неплохой доход.
Тогда же корпорация начала прибирать к рукам лучшие концертные залы – сборы от гастрольных туров исполнителей ММК давали не меньше, чем продажи дисков. Львиную долю своего бюджета компания направила и на усиленную рекламу. Обновила административный корпус. Сосредоточилась на глубоком исследовании рынка. В результате всего за несколько лет Международная музыкальная корпорация превратилась в самую крупную среди других звукозаписывающих компаний. Ее доходы с каждым годом росли, отбрасывая конкурентов все дальше. О чем наглядно свидетельствовали сравнительные диаграммы, сменявшиеся в центре экрана.
ММК занималась буквально всем, что только было связано с музыкальным бизнесом. От подбора репертуара для своих исполнителей до записи дисков и организации концертных турне. Кроме композиторов, авторов текстов и постановщиков шоу с певцами и музыкантами работала целая армия специалистов: имиджмейкеры, стилисты, менеджеры, администраторы. Прежние агентства для прослушивания давно уже разрослись в крупные кадровые и исправно поставляли корпорации пополнение сотрудников. Особой гордостью компании считались мощные рекламные и маркетинговые службы. Аналитические отделы безошибочно предопределяли, что будет востребовано на музыкальном рынке, а что нет. Причем корпорация не просто внимательно следила за вкусами публики, но и сама создавала их. Используя для этого многочисленные радиостанции, музыкальные телеканалы и печатные издания, где ММК была полноправным владельцем или одним из акционеров. В состав корпорации также входили несколько десятков видео и киностудий, на которых ММК могла самостоятельно снимать что угодно – от клипов до полнометражных мюзиклов. Оснащению съемочных павильонов и монтажных позавидовала бы любая кинокомпания. Как и техническому уровню ММК в целом. Сама Международная музыкальная корпорация оборудование не производила, но именно на ее запросы, как правило, ориентировались магнаты музыкальной промышленности. Корпорация постоянно совершенствовала и студии звукозаписи, и концертные площадки. Студии и залы во всех странах комплектовали по общей схеме. Это облегчало работу техников. Затраты и время на организацию национальных и мировых турне звезд заметно сокращались. А один и тот же обслуживающий персонал можно было направлять в десятки городов.
Лучших звукорежиссеров и аранжировщиков добывали старым, как мир, способом – переманивали деньгами из других компаний. Но этого не хватало, и ММК пришла к тому, что стала готовить для себя специалистов – в собственных профессиональных школах. Обучение в них было бесплатным, но претенденты проходили тщательный отбор, и те, кто успешно оканчивал курс, должны были заключить с ММК трехлетний контракт, по которому корпорация направляла выпускника работать, где считала нужным. Впрочем, контракт можно было и не подписывать. Но тогда, чтобы забрать диплом, пришлось бы выплатить недюжинную неустойку. Тем не менее недостатка в слушателях никогда не ощущалось. Специалиста с дипломом ММК охотно взяла бы к себе любая фирма. Только таких желающих найти работу на стороне было немного. Уж если где и стоило делать карьеру, так это в корпорации. ММК ценила хороших сотрудников, продвигала их по служебной лестнице. И платила, как никто.
Все вместе это и позволяло ей оставаться лидером, задавать тон и выпускать музыку практически всех стилей и направлений – от популярной до классической оперы. Не переставая искать нечто новое, корпорация постоянно переиздавала собственные фонды. После слияния в распоряжении ММК оказался обширный архив, откуда корпорация могла бесконечно черпать и отправлять в повторный тираж лучшие записи прошедших десятилетий. Вполне естественно, что, когда по миру покатилось повальное увлечение двадцатым веком, ММК не могла не откликнуться. Изо всех звезд, которых можно было вновь зажечь на небосклоне мировой музыки, на Элвиса сделали основную ставку.
Это была планомерная и хорошо продуманная кампания. Для возвращения интереса к королю рок-н-ролла ММК задействовала все средства: радио, телевидение, газеты, рекламу. Месяц за месяцем, этап за этапом, в таблицах и графиках перед Элвисом проходила программа, где был выверен каждый шаг. Но только результат… результат получился сверх ожиданий. Доходы от продажи записей Пресли даже не в несколько раз, а на порядок превысили сборы любого из успешных артистов. Такого в истории ММК раньше не было. Вот почему в корпорации со всей серьезностью отнеслись к идее заполучить самого Элвиса. Даже с учетом расходов – как показали разносторонние анализы и прогнозы – это будет самый выгодный и, уж конечно, необычный проект, какой когда-либо знала музыкальная индустрия. И если Элвис решит стать его главной движущей силой, то ММК готова такой проект предоставить. Но об этом лучше расскажет Вадим Кондратьев. В случае согласия Элвиса он станет выполнять обязанности менеджера.
Элвис внимательно посмотрел на того, кто встречал их сегодня в холле, был накануне в исследовательском центре и наконец представлен. Разговор давно уже перешел от Потанина за стол, все дальше продвигаясь по цепочке темных костюмов, каждый из которых отвечал в корпорации за соответствующее направление работы.
ММК предлагала Элвису договор на три года, максимальный установленный законом срок, включавший в себя концертные турне, запись альбомов, телевизионные шоу. Начальный период, наиболее важный, должен был пройти в США. Прежде всего предстояло подготовить дебютную пластинку. Материал к ней, близкий по духу поздним записям Пресли, уже ждал в студии. Для участия в сессии ММК собрала музыкантов и вокалистов – звезд мировой величины. Что, во-первых, гарантировало высокий профессионализм, а во-вторых, привлекло бы дополнительный интерес к выступлениям: тот же состав будет задействован и в турне. Концертный тур по девятнадцати крупнейшим городам Соединенных Штатов был рассчитан на один месяц. После чего, с обновленной программой и другой, постоянной на этот раз, музыкальной группой планировались продолжительные гастроли в России и Европе.
Элвис слушал и рассматривал того, кого прочили ему в менеджеры. Невысокого роста – в холле он был Элвису по плечо. Но под дорогим сукном делового костюма угадывалось спортивное телосложение. Выдающийся подбородок, тонкие губы. Карьерист. Такой своего не упустит. Впрочем, может, оно и к лучшему…
Далее последовали математические выкладки. Сколько денег это принесет, в целом компании и ему лично. А чтобы Элвису было понятней, сменявшие друг друга на экране суммы приводились еще и в эквиваленте 1977 года. Со всех сборов ММК отдавала Элвису самый высокий процент. Не больше, чем у других исполнителей, но такой, каким обладали единицы. Когда среди них прозвучало и имя Дмитрия, Элвис машинально посмотрел на Альнова, а после него на сидевшего рядом Марченко, который до сих пор никак не участвовал в общем рассказе. Все это время он молча наблюдал за происходящим, перекатывая по столу карандаш с одной грани на другую. Марченко спокойно встретил взгляд Элвиса и держал его, пока Пресли сам не отвел глаза.
В графике, составленном на месяцы вперед, был расписан буквально каждый день, только конкретные даты не проставлены. Все технологии использовались раньше для других исполнителей. Исключение составляло разве что первое представление Элвиса общественности. Эффект здесь напрямую зависел от того, насколько внезапным для публики и своевременным со стороны компании окажется это появление. Почему ММК так настоятельно и просила бы пока сохранять конфиденциальность.