Елена Хмура
Элвис Пресли. Возвращение
4
В квадратной переговорной все были на своих местах. Элвису предложили пустовавшее кресло напротив, в торце стола. Интуиция подсказывала, что визави, часть из которых он видел в палате, занимают высокие посты.
– Со мной и Владимиром Сергеевичем вы уже знакомы. – Директор представил Элвису тех, кто сидел ближе: – Это члены комиссии, принимавшей решение насчет вас. Естественно, вы нуждаетесь в некоторых разъяснениях… Пожалуйста, послушайте, и если возникнут вопросы, то на них ответят.
Он делегировал разговор и с комментарием вполголоса склонился к другому коллеге, а Краснов продолжил:
– Прозвучит довольно необычно, Элвис. Но постарайтесь понять… Программа перемещения, благодаря которой вы здесь, – экспериментальный научный проект. Занимались им не только мы. Разработки велись совместно, с разными странами, – он растолковывал неторопливо, чтобы тот успевал за мыслью. – Перемещение – термин неточный. Процесс намного сложнее, но это если говорить доступным языком… В общем, у нас есть технологии, позволяющие возвращать человека к жизни.
В этой картине, тоже Элвису будто давно известной, а потому странной не показавшейся, не хватало одной детали, и он спросил:
– Любого?
– Нет, тут есть ограничения. С момента смерти должно пройти не меньше пятнадцати лет. Сократить период пока не удается.
Один из представителей комиссии, с нагрудным знаком академика на лацкане пиджака, дополнил:
– Вы первый, для кого использовали эту программу. Конечно, успешные тесты проводились и раньше, но они были непубличными.
– К нам обратилась Международная музыкальная корпорация, она оплатила расходы. Господин Потанин возглавляет российское отделение.
Делегация, в центре которой был тот, кого упомянул Краснов, размещалась обособленно. Элвис отметил, что его оценивают, словно жеребца на призовых скачках. Но слишком холодный ум еще не мог возмутиться.
– Мы хотели бы с вами сотрудничать. ММК – весьма влиятельная корпорация. В шоу-бизнесе у нас большой вес и практически неограниченные возможности. – Потанин, несмотря на властные черты от привычки принимать решения и нести ответственность, обращался к Элвису на равных. – Вы сейчас очень популярны… Поскольку ваши предыдущие договоренности, например, с RCA Victor, давно истекли, мы предлагаем заключить долгосрочный контракт на концертные выступления и звукозапись. Речь о мировых турне и хитах в национальных чартах. Для первой пластинки и гастролей вам подобрали ансамбль. Это великолепный состав, из лучших музыкантов и вокалистов… Мы также уладили правовые и финансовые нюансы, связанные с вашим статусом.
По указанию председателя уполномоченный от корпорации, видимо, рангом ниже, извлек набор документов и сообщил:
– Вы по-прежнему гражданин США, но старые удостоверения личности недействительны. Вот ваш новый паспорт… – Он ознакомил поочередно: – Это свидетельство о праве в течение года находиться на территории России и пересекать государственную границу. Впоследствии достаточно будет оформить визу в обычном порядке… Водительское удостоверение заочно зарегистрировать нельзя, для этого необходимо подтвердить навыки. Вам его выдадут, когда понадобится… Есть медицинская страховка – от болезни, травмы и несчастного случая. Застрахованы еще вклады в банках и имущество. – Затем появился запечатанный конверт со штампом о конфиденциальности. – По требованию спецкомиссии и условиям соглашения с Московским научно-исследовательским центром ММК компенсировала состояние, которым вы обладали в августе семьдесят седьмого. Поместье Грейсленд, ранее приобретенное корпорацией, возвращено вам в собственность. Но прочая недвижимость была унаследована или продана. Поэтому возмещение произведено в денежном эквиваленте. Здесь данные о счетах и том, как получить к ним доступ. Имейте в виду, что покупательная способность американского доллара, как и всех валют, менялась. Информацию о реальной стоимости ваших активов вы найдете в пояснительной записке. Она прикреплена к финансовому отчету.
– Вы не обязаны вступать в сделку, – предупредил собеседник, сидевший между Красновым и директором. – Деньги останутся вам, неважно, будете потом работать или нет. И для защиты ваших интересов комиссия назначила независимого наблюдателя, на три месяца. Это Вячеслав Марченко. Он будет присутствовать на деловых встречах и консультировать вас по юридическим аспектам.
Потанин вмешался, чтобы Элвис не истолковал предвзято:
– Конечно, никто не настаивает обсуждать наши предложения немедленно. Вам нужно отдохнуть. Но будем рады, если приедете в офис ММК. Допустим, завтра в полдень. И мы бы все подробно рассказали.
– А я и мои помощники, – вставил Краснов, – с утра навестим вас для контрольного обследования. Убедиться, что здоровье в норме… И в перспективе вам следует каждые три – пять лет проходить в нашем центре процедуру восстановления. У людей, как вы, она регенерирует ткани и снижает биологический возраст. То есть ваша внешность и тело станут опять такими, как сейчас.
Элвис уточнил изумленно:
– Это что же – омоложение?
– Можно и так сказать. Продолжительность жизни, соответственно, увеличится. Правда, до какого-то предела. У нас не было шанса проверить на практике, но по расчетам десять – двенадцать циклов организм перенесет.
– А дальше?
– А дальше запустится механизм старения. Оно пойдет не быстрее и не медленнее. Обыкновенно.
Ему не мешали, когда он промолчал, пытаясь усвоить, и после спросил:
– Что случится, если эту процедуру… как вы назвали?.. восстановления не делать?
– Да ничего. Проживете и состаритесь, как положено… И если в ближайшие дни или позднее почувствуете себя плохо, будут жалобы, то свяжитесь с нашим центром. В любое время. Вам предоставят контакты.
– Задерживать вас здесь дольше нет оснований, – завершили со стороны корпорации. – Поэтому просим принять приглашение Дмитрия Альнова. Он ведущий исполнитель ММК, автор альбома и участник вашей музыкальной группы. Вы можете пока пожить у него в доме.
– Полагаю, у меня нет выбора?
– Отчего же? Выбор есть. Хотите – вас отвезут в гостиницу. Там забронирован номер. Но у Дмитрия вам было бы удобнее.
Сидевший позади всех Альнов наблюдал за диалогом и выглядел неприметно, но отличался тем, что, похоже, нервничал. Хотя и скрывал это. Идея очутиться в гостиничном номере, притом одному, нагоняла на Пресли тоску и подспудный страх. А интеллигентный облик незнакомца, по крайней мере, не отталкивал. И поколебавшись, Элвис ответил согласием.
Перед тем, как собрание распустили, Потанин предостерег Пресли общаться с кем-то кроме сотрудников корпорации и Московского научно-исследовательского центра.
– Представьте, какая буря разразится! – напутствовал он. – Мы сумеем обеспечить вашу защиту, но лучше не разглашать.
5
Альнов ждал в холле около лифтов. Рядом с ним было еще несколько человек. Охрана – судя по их виду и сосредоточенно-бесстрастным выражениям лиц. Пока Элвис шел навстречу, Дмитрий стоял, подтянувшись и, не отрываясь, глядя на него. Когда они поравнялись, произошла короткая заминка, и Альнов вежливо протянул открытую ладонь.
– Меня зовут Дмитрий.
Элвис подал руку в ответ.
– Рад познакомиться.
Альнов ощутил, как теплые пальцы Пресли доверительно сжали его руку.
Створки лифта распахнулись. Их пригласили войти. Вместе со всеми сопровождающими они спустились вниз, проследовали узким путаным коридором и вышли на улицу через открытую настежь дверь, у которой стояла еще охрана. Элвису пахнуло в лицо весенней свежестью. Он глотнул прохладный воздух и успел окинуть сплошные серые стены, образовавшие тесный внутренний двор. Что бы ни случилось здесь, увидеть могло только небо – высокое, ярко-голубое и безоблачное. Прямо у крыльца был припаркован черный лимузин Альнова с уже распахнутой дверцей и заведенным двигателем.
Дмитрий пригласил Элвиса садиться первым. И как только тот скрылся в салоне, последовал за ним. Замки щелкнули, и лимузин сразу же пошел на разворот к арке в крыле напротив, пристраиваясь в хвост отъезжающей снаружи машине сопровождения. По выезде еще две встали следом. Все четыре автомобиля быстро запетляли по территории центра. Мимо их тонированных стекол проскальзывали новые и новые здания: разной высоты, этажности и расцветок. Корпуса располагались беспорядочно и плотно, отделенные друг от друга асфальтированными дорожками и лоскутными газонами. Определить границы комплекса в этой архитектурной путанице было нелегко. Рабочий день, вероятно, был в разгаре: везде по дороге встречались люди. Но они оглядывались на кортеж без интереса, только чтобы вовремя отойти в сторону.
Машины подъехали к глухим железным воротам, которые заблаговременно начали открываться, и, миновав прилегающую второстепенную улицу, оказались на Варшавском шоссе. Город вокруг полетел все быстрее. Попутные автомобили предусмотрительно уступали дорогу. Самый вид этой колонны – тяжеловесного лимузина и в особенности машин-близнецов, объемных, человек на десять, за черными, в тон корпусу, стеклами – отбивал желание оказаться рядом.
Так, никем не задержанный, кортеж добрался до развязки и свернул на МКАД. И уже здесь показал, на что на самом деле способны его колеса. Шум встречного потока понесся со свистом мимо. Но его почти не было слышно в салоне лимузина, где стояла напряженная тишина. Вот уже десять минут с начала поездки Альнов мучительно пытался придумать тему для разговора, но ничего не приходило в голову. Он то и дело украдкой бросал осторожные взгляды на Элвиса, сидящего на диване напротив на расстоянии вытянутой руки, и с трудом переводил дыхание от волнения. Теперь, когда Элвис оказался так близко, Дмитрий был поражен не только самим его присутствием. Альнов поймал себя на мысли, что никогда еще не видел человека более привлекательного.
Стройное и подтянутое тело, удобно расслабленное в свободной позе, и словно точеное, волевое и спокойное лицо тридцатилетнего не вязались с реальным возрастом Пресли. Как-то странно было видеть вместо привычно окрашенных в черный цвет волос природный, светло-каштановый. Не было и знакомого по буклетным снимкам теплого южного загара. Его сменила аристократическая бледность. И тем не менее это был тот самый Элвис.
Дмитрий решительно не знал, как себя вести.
К счастью, его спутник все это время смотрел в окно. За разделительное ограждение и мелькающие, с отраженным солнцем, крыши автомобилей на пяти полосах внутреннего кольца МКАД.
Там, позади движущегося потока, разворачивалась бескрайняя панорама города. Бесконечная – в ширь и глубину, до самого горизонта, потерянного за ломаными линиями плоских крыш столичных высоток. Внешняя оболочка Москвы, а скорее, ее изнанка, прошитая кольцевой автодорогой, была иной и непохожей в каждом новом километре и вместе с тем до безликости однообразной в нагромождении типовых многоквартирных блоков. Давящих своей бетонной массой вблизи и как спичечные коробки в отдалении. Отрезы незастроенной земли в полухолмах-полуоврагах, опутанные трубами коммуникаций и столбами линий электропередач, тут и там подпирали МКАД и отнюдь не придавали пейзажу привлекательности. Большую часть года Москва, придавленная холодным серым небом, выглядела с этого асфальтового кольца бестолковой, почти уродливой. Но сейчас, во всей яркости весеннего дня, она открывала наблюдателю мнимые недостатки своих чрезмерных пространств с другой, лучшей и, может быть, истинной стороны. Белые стены сотен и сотен домов многократно отражали режущий глаза свет мартовского солнца, отчего город будто начинал излучать собственное сияние. Нежная зелень, готовая вот-вот прорваться в безудержности весеннего буйства, и небо, как из размешанной в молоке бирюзы, добавляли в эту симфонию стен, крыш и проводов надрывную ноту предчувствия скорых перемен.
Смущенный, Дмитрий заставлял себя тоже смотреть на дорогу и не заметил, как Элвис в свою очередь дважды переводил на него взгляд.
В тридцать один год Альнов производил приятное впечатление. Нельзя сказать, чтобы в его внешности было нечто редкостное, но он вполне подходил под определение красивого мужчины. Дмитрий был статный, высокий блондин с правильными чертами лица. Когда они пожимали руки, Элвис отметил, что смотрит ему прямо в глаза. А не сверху вниз, как это часто бывало с другими людьми. Глаза у Дмитрия были бесхитростные, почти голубые. Прежде всего именно их особенное, деликатное выражение – впрочем, как и что-то неуловимое в широком открытом лице Дмитрия, его манерах, даже шелковистые волосы до плеч – выдавало свойственные характеру мягкость и застенчивость. И вместе с тем сразу было видно, что это самостоятельный и вполне зрелый человек.
Альнов снова отвлекся от окна – и на этот раз встретился взглядом с Элвисом. От неожиданности краска прилила к щекам, но Дмитрий постарался взять себя в руки.
– Нам осталось не очень далеко, – сказал он первое, чтобы только заполнить паузу. – Это другой конец города, но здесь быстро по кольцевой. Это на востоке. Я надеюсь, вам понравится наш дом.
– Не сомневаюсь в этом.
В ответ на любезность Дмитрий опять было замялся, но добавил:
– Моей жены сейчас нет. Она будет ближе к вечеру. У нее сейчас много работы – подготовка фильма. Она режиссер. А наши дети пока тоже, их нет. Они с… – Дмитрий остановился, не зная, как лучше объяснить. – Ее зовут Дарья. Она, в общем, друг семьи.
– Это из-за меня?
– Нет. Просто мы давно знакомы. Дети ее любят. Даша их часто берет к себе.
Элвис понимающе кивнул и задержал на нем продолжительный взгляд. И тут Дмитрий вдруг понял, что уже не чувствует такого напряжения. Открытый взгляд прозрачно-серых глаз Элвиса, спокойный и внимательный, хотя и не выражал ничего особенного, но как будто мягко гладил и успокаивал, проникая, казалось, в самую глубину.
Пресли опять вернулся к виду за стеклом, и до конца поездки оба не произнесли ни слова. Но теперь это не вызывало у Дмитрия дискомфорта.
Ехать действительно пришлось недолго. Кортеж свернул с развязки на Ярославское шоссе, и вскоре картина за окном переменилась.
Восточный район, как его изустно называли вопреки официальным административным делениям, был той фешенебельной частью Москвы, где обосновалась столичная элита. Здесь жили самые видные промышленники и финансисты. Но большинство непохожих друг на друга двух-трехэтажных особняков, величественные очертания которых еще проступали сквозь нераспустившуюся листву обширных парков, принадлежали людям искусства и науки. Для музыкальных и кинозвезд, изредка, в зависимости от успеха и благосостояния, сменявшихся в качестве владельцев то одного, то другого дома, Восточный район был самым подходящим местом. Густые многолетние плющи на высоких кованых оградах и за ними раскидистые кроны столетних деревьев надежно укрывали от чужих глаз. Построенный в лесном массиве, Восточный район считался во всех смыслах самым тихим в Москве. На три десятка кварталов кроме частных домов не было ничего – даже магазинов. Те, кто здесь жили, не делали покупок сами. Городской транспорт не ходил, и до ближайшей станции метро было порядочно добираться. Так что на широких, ухоженных тротуарах безлюдных улиц, по которым кортеж теперь двигался уже медленнее, прохожие в любое время были редкостью. Иногда у ворот какой-нибудь знаменитости собиралась группа праздных поклонников. Но обычно любопытных удерживала подальше от Восточного района его обособленность и в неменьшей степени легендарная система безопасности. В каждом особняке была своя собственная охрана. Но кроме того, и все улицы стояли под круглосуточным видеонаблюдением специальной службы.
Головная машина начала прижиматься к обочине, как для парковки. Лимузин свернул к очередным воротам, похожим на многие другие, и остановился. Когда кованые створки разошлись, Элвис заметил, что замыкающие два автомобиля встали у ограды.
Внутрь они въехали одни. Колеса мягко зашуршали по асфальтированной дорожке, уходящей полукружием вглубь парка, и на последнем ее изгибе из ветвей неожиданно вынырнул угол большого дома, а следом и он весь – посреди широкой подъездной площадки. Лимузин плавно подкатил к крыльцу и затормозил в десятке шагов от входа. И когда по приглашению Дмитрия Элвис первым вышел из машины, взгляд его не без восхищения скользнул по трем этажам внушительного здания.
Особняк Альновых, из темного красного кирпича, четких линий, без архитектурных излишеств, имел вид надежного, добротно построенного, настоящего семейного дома. Оконные проемы были выкрашены в белый цвет. И вместе с такими же деталями фасада вокруг окон и под крышей, строгими, но изящными, это придавало дому нарядный, праздничный вид. Во все стороны расходился парк с извилистыми дорожками из розоватого гравия. Слева из-за стволов проглядывал теннисный корт. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как колышутся на ветру ветви деревьев и где-то в них вскрикивают птицы. Был только конец марта, но весна в этом году оказалась ранней. И воздух уже пропитался свежим запахом зелени, как если бы молодые, еще клейкие листья распустились, а пока оголенные цветники перед домом цвели. Впрочем, в том, что скоро именно так и будет, убеждало яркое солнце, отливающее золотом ото всех стекол.
– Пойдемте, – Альнов позвал за собой.
Они поднялись по каменным ступеням, и Дмитрий легко потянул на себя массивную дубовую дверь, снова пропуская Элвиса вперед. Они вошли в просторный светлый холл. В пустом доме их шаги отозвались приятным звуком – пол здесь был выложен мозаикой цвета слоновой кости в тон гладко выкрашенным стенам. Посреди холла был небольшой фонтан. В его центре богиня из белого мрамора держала на руках греческую чашу, из которой с журчанием вытекала прозрачная струя воды. Ей вторили еще четыре – бьющие невысоко вверх из разинутых ртов фантастических рыб, симметрично приподнявшихся на хвостах по краям фонтана. Позади возвышалась лестница, покрытая ковром цвета бордо, с элегантными каменными вазами на перилах. Проемы по обеим сторонам холла вели в соседние помещения.
– Я, наверное, сразу покажу вам ваши комнаты? – Дмитрий повернулся к Элвису. – Это наверху. Идемте.
Они поднялись на третий этаж, и хозяин распахнул дверь в середине коридора. За ней была уютная, со вкусом обставленная спальня в золотисто-персиковых тонах.
– Здесь еще три комнаты, – Альнов засуетился, – две гостиные и кабинет. Они сообщаются. Я надеюсь, вам понравится.
– Спасибо, Дмитрий, все просто замечательно.
– И еще, – Альнов неловко сложил руки в замок, – я позволил себе подобрать вам кое-что из одежды. На первое время. Думаю, вам должно подойти…
Он указал на стенной шкаф.
– Благодарю, это очень любезно с вашей стороны.
– Располагайтесь. Если что-нибудь нужно – скажите. Вы… вы, наверное, хотите сейчас немного отдохнуть. Я буду внизу. Так что… спускайтесь, как сочтете нужным.
– Да, спасибо.
Дмитрий ободряюще улыбнулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Несколько секунд Элвис неподвижно стоял на пороге, окидывая взглядом незнакомую, но приятную обстановку. Наконец он двинулся с места, положил на туалетный столик папку с документами и прошелся по комнате. Потом осмотрел соседние, такие же просторные, но уютные, и вернулся в спальню. Постояв немного у окна, выходившего в парк, подошел к кровати с шелковым покрывалом, прилег и расслабился. Возможность успокоить тело была приятна – сонная тяжесть снова начала накатывать.
Элвис закрыл глаза и попытался мысленно вернуться к тому, что было с ним в последнее время, до этого дня. Сначала сконцентрироваться не получалось, но он усилием воли пробился через барьер в своем сознании. Было странное чувство: ни одно из его воспоминаний, во всяком случае, какими они были до сих пор, не изменилось. Все осталось на месте. Но… их будто отделяла неизмеримая пропасть. Нет, сам он был тот же. Просто… просто все, что происходило раньше, казалось далеким, будто из другой жизни. Словно даже не с ним. Все равно как смотреть на себя со стороны…
Эти упражнения быстро утомили, и мысль как-то сама легко перескочила на события минувшего утра. Вокруг была новая реальность, и она заставляла на себя реагировать. И немедленно. Слишком много встало вопросов.
Он, верно, очень нужен этим парням, раз они так уж стараются его заполучить… Так, давайте разберемся, только по порядку, что мы на сегодня имеем. Есть компания, очень крупная компания, которая хочет меня, чтобы я делал то, что делал всю жизнь. Единственное, что я умею делать. Ради этого они готовы потратить кучу денег. Которые, во-первых, у них есть… а во-вторых… Во-вторых. Я очень популярен. Ну, это с их слов… Я популярен через сто лет и могу снова выступать, и мне предлагают контракт… Но я богат. И могу послать их к чертям… Боже мой, можно сойти с ума… Ладно. Вопрос в том, что именно они имеют в виду… Что это, китайский шелк? Такой гладкий… А этот Дмитрий, по-моему, он неплохой человек. Только смущается. Смущается из-за меня…
Элвис не заметил, как уснул. Но когда открыл глаза, по изменившемуся оттенку, в который окрасило комнату солнце, понял, что прошло много времени. Он легко поднялся и сел на кровати, чувствуя себя вполне отдохнувшим. Поискал глазами часы. Будильник на туалетном столике показывал начало шестого.
Он скинул с себя одежду, вошел в ванную, щелкнул выключателем. Вспыхнул яркий электрический свет – и Элвис застыл.
Из большого зеркала – от потолка до пола – на него смотрел незнакомец, кажется, давно уже ушедший. Элвис, словно в забытьи, долго вглядывался в собственное отражение. Потом медленно, с усилием поднял руку и прикоснулся к своему лицу, провел неуверенной, удивленной ладонью по мягкой линии подбородка, запустил пальцы в густые светлые волосы… Он осторожно дотрагивался обеими ладонями до обнаженного тела – до плеч, груди, бедер, – словно проверяя, что этот сильный, молодой и сексуальный мужчина в зеркале – он сам. И вдруг, неожиданно для себя, Элвис рассмеялся изумленным, счастливым смехом.
Успокоившись, он привел себя в порядок, вернулся в спальню и открыл платяной шкаф. Из десятка брюк и рубашек, приготовленных Дмитрием, выбрал свободную светлую пару, оделся и ровно в половине шестого вышел из комнаты. Элвис быстро спускался вниз по лестнице, когда краем глаза увидел чей-то силуэт, приближающийся справа по коридору второго этажа. Он миновал несколько ступеней до площадки и остановился.
Ему навстречу скорым шагом шла стройная женщина, погруженная в свои мысли. Чуть склоненное вниз лицо было сосредоточенным, и она смотрела куда-то в пол. Она задумалась так глубоко, что заметила Элвиса только, когда подошла к нему почти вплотную. Скорее машинально, чем осознанно, женщина остановилась, и в следующее мгновение прямо под своими глазами Элвис увидел ее – зеленые. Она смотрела как-то сквозь него, будто все еще видела только собственные мысли и не понимала, кто это перед ней. Но потом вернулась к реальности, и ее глаза тепло осветились.
– Здравствуйте, – она искренне улыбнулась, протягивая Элвису руку. – Меня зовут Наталья. Я жена Дмитрия.
– Приятно познакомиться, мэм, – Элвис вежливо пожал ее тонкие пальчики.
– Дима ждет вас внизу. Я как раз иду туда же. Пойдемте, я провожу.
По дороге Наталья предупредительным тоном радушной хозяйки поинтересовалась, всем ли он доволен и не нужно ли ему что-нибудь. На это Элвис ответил, что «нет, мэм, все замечательно».
В холле они обошли фонтан с греческой богиней и повернули налево.
Там, за широким дверным проемом оказалась парадно обставленная гостиная комната с камином и сейчас прикрытыми дверями по двум стенам. Дмитрий действительно был тут. Стоя у круглого стола, он заканчивал по-русски телефонный разговор. И когда Элвис и Наталья переступили порог, Дмитрий откладывал телефонную трубку. Заметив их, он улыбнулся.
– Вижу, вы уже познакомились? – Альнов сделал шаг навстречу. – Проходите, – добавил он с гостеприимным жестом. – Не заблудились? Как вы себя чувствуете?
– Кажется, хорошо, спасибо.
– Может быть, еще нужно что-то? Как вам ваши комнаты? Чего-нибудь не хватает?
– Нет-нет. Благодарю вас, все замечательно.
– Дима, ты уже показал дом нашему гостю? – вступила Наталья, не оставляя времени для очередных возможных пауз.
– Нет, пока не успел.
– Тогда почему бы не сделать это прямо сейчас? До ужина как раз есть время.
– Да, конечно, – Дмитрий вопросительно посмотрел на Элвиса, – если вы не возражаете.
Элвис чуть склонил голову.
– Почту за честь.
– Тогда, действительно, пойдемте, – Альнов слегка развел руками, как бы говоря «отчего же нет?». – Дом у нас, правда, большой. Но здесь все просто. Мы когда строили, специально делали так, чтобы без длинных коридоров. Знаете, чтобы не искать, где кто… Тут у нас две проходных комнаты. Эта и, – Дмитрий указал в направлении холла, одновременно приглашая Элвиса и жену дальше за собой, – еще одна точно такая же с другой стороны. Мы их называем, так, чтобы не путаться, правая и левая гостиная. А здесь, – он опустил хромированную ручку и толкнул дверь в стене напротив, – здесь… Мы зовем ее голубой.
Гостиная, в которую они вошли, действительно была убрана в мягких оттенках голубого. Дмитрий пояснил, что это любимая комната Натальи. Она была небольшой, но очень уютной и до утонченности изящной. Как и в правой гостиной, тут даже стоял камин. Только меньших размеров и настоящий на этот раз, а не декоративная имитация. Через другой выход они прошли во внутренний холл и оттуда – в домашний кинозал. Элвис оценил внушительный черный плоский экран в центре и покатые корпуса аппаратуры видео- и аудиосистем, о назначении и возможностях которых он мог только догадываться, но ничего не сказал.
Очередная комната была погружена в полумрак. Дмитрий немного опередил их и щелкнул где-то на стене выключателем.
Элвис едва сдержался, чтобы не присвистнуть.
Они стояли на пороге длинного зала, в котором от потолка до пола и от стены до стены протянулись десятки стеллажей, ощетинившихся торцами пластиковых коробок. Их было так много, что естественный дневной свет четырех окон не мог проникнуть во все уголки, и на кронштейнах висели дополнительные лампы.
– Боже мой, – его голос упал от удивления, – хватит на радиостанцию…
– Не на одну.
– Как… как вы смогли собрать столько?
– Не я. Наталья. Это ее коллекция.
– Ваша? – с возросшим интересом переспросил Элвис жену Дмитрия, которая молча следовала чуть позади, предоставляя мужу вести разговор. – Все это собрали вы?
Наталья сделала шаг вперед.
– Не одна, конечно. Мне помогли…
Уважительное внимание Элвиса требовало более подробных объяснений.
– Я не планировала столько. Просто в юности я начала собирать пластинки. Мне действительно это нравится. Я люблю хорошую музыку… А потом, знаете, был такой период – наши друзья стали что-то приносить. Читатели присылали много – в газетах писали, что у меня такое увлечение. И каждый ведь старается удивить. Если Баха, то все до ноты. Или что-нибудь редкое. Например, Вертинский был в подарок. Одна я, конечно, столько бы не собрала. Некоторые имена мне даже, бывает, ничего не говорят. Но раз дарят… Что ж, приятно, спасибо.
– То есть вы половину и не слушали?
– Нет, почему же, – Наталья стала серьезней. – Это интересно. У меня, разумеется, есть свои личные пристрастия. Но о том, что мне пусть и не подходит, я хотя бы имею представление.
– Во всяком случае, – вмешался Дмитрий, – все лучшее за последние десятилетия здесь точно есть. И если будет любопытно – к вашим услугам.
– Как только тут можно разобраться? – сказал Элвис скорее самому себе, чем Наталье. – Сколько их здесь? Несколько тысяч?
– С компьютером не сложно… Это кажется так. Хотя, конечно, лучше не запускать.
Вслед за гимнастическим залом и репетиционным, на которые Дмитрий только указал, Элвису была продемонстрирована музыкальная комната.
– Я хотел устроить здесь домашнюю студию. Но как-то все нет времени закончить. Да, впрочем, она и не особенно нужна.
Но для студии эта комната решительно не подходила. Несмотря на весь сумбур инструментов от кабинетного фортепьяно до неплохой ударной установки, звукоизоляцию, отсутствие окон и даже аппаратную за стеклом. Самый сочный звук здесь превратили бы в его глухое подобие плотная тканая обивка на стенах, толстые ковры и объемная мебель. Но зато тут было довольно мило. Бордово-бронзовые тона, нерезкий свет и небрежность случайных инструментов настраивали на романтический лад. Хотя играть здесь вряд ли бы захотелось.
В аппаратной был еще худший беспорядок. Почти всю ее занимал профессиональный микшерный пульт с хаотично торчащими проводами. Пара не подключенных магнитофонов пылилась рядом. На полу лежали и вовсе не распечатанные коробки, накрытые полиэтиленом.
– Техника средняя, но я брал в расчете на демонстрационную запись. Чтобы в студию не ездить. Но там с инженерами проще, – прокомментировал Дмитрий перед тем, как выйти.
Из музыкальной комнаты они снова попали в правую гостиную и через холл перешли на другую половину дома. По пути Альнов добавил, что их спальня и детские занимают второй этаж, а весь третий – и это еще одиннадцать комнат – для гостей. В левой гостиной, обставленной более официально, часть двух смежных стен заменяли раздвижные ширмы, смыкавшиеся к угловой колонне. Когда Дмитрий развел створки из карельской березы, за ними обнаружилась глубокая зала, разделенная по диагонали еще одной подвижной перегородкой. При необходимости она могла отделять банкетную половину, с длинным столом на десятки человек, от другой – с удобными диванами и кофейными столиками. Вместе с левой гостиной все это пространство подходило для самых крупных приемов.
Позади смежной семейной столовой располагалась бильярдная, но туда они не пошли. Дмитрий позвал в библиотеку.
Вид громоздких дубовых шкафов, под самый потолок закрывающих стены, заставил глаза Элвиса восхищенно загореться. Он глубоко вдохнул устоявшийся теплый книжный запах, жадно впитывая взглядом сотни томов вокруг.
– Библиотекой тоже занимаетесь вы? – спросил он у Натальи, которая в ответ улыбнулась.
– Слава богу, тут постарались предыдущие поколения. Здесь наши семейные библиотеки. Но, да, вы правы, я стараюсь следить за современной литературой.
Она предложила им выпить что-нибудь до ужина и, извинившись, оставила мужчин одних.
В семь они собрались в столовой. За едой разговор шел на нейтральные темы: о городе, о погоде. При этом Дмитрий и Наталья даже друг с другом общались только по-английски. Элвис с благодарностью отметил про себя такую проявленную по отношению к нему любезность. Не теряя нити беседы, Элвис, сидя напротив хозяйки, украдкой рассматривал Наталью.