Екатерина Алферов
Багратион и Доспех Ветра
11
День давно перевалил за середину, и на небе снова клубились тёмные тучи. Погода опять захотела показать свой норов, но пока ещё не решила, когда начинать. С неба сыпался мелкий противный дождь, но сильное ненастье планировалось скорее на ночь, чем на вечер.
Ди Ландау проснулся только через несколько часов после нашего прибытия в пещеру. Он вяло выполз из одеял, поёжился, с аппетитом похлебал приготовленного Эмилио варева и запил горячим чаем.
– Ну чего, пойдём до озера, глянем на камень или ну его, хватит приключений на сегодня? – дал нам выбор заметно подобревший молодой эксперт.
– Обратно можем под бурю угодить, – осторожно предположил его друг. – С другой стороны, до озера нормальная тропинка. Можем успеть до шторма.
– Кстати, можно будет глянуть, как оно там с рыбкой, – вспомнил маг о самом главном – о еде.
– По такой погоде она на дно должна уйти, – проворчал Эмилио.
– Вот и проверим, – усмехнулся ди Ландау, вывернув подкладку на шляпе.
Там у него обнаружились крючки и лески. Удивительно запасливый молодой человек! У меня в голове промелькнула мысль, что если хорошенько похлопать по его карманам, там найдётся не меньшее количество интересных вещей.
Мы собрались и выдвинулись. На всякий случай мы взяли фонари и верёвки. Не хватало ещё заблудиться на острове в ненастье. Конечно, юноши уверяли, что они знают местность как свои пять пальцев. Я был склонен им верить, но я так же слыхал, что в дрянную погоду люди теряли ориентацию в пространстве и не могли найти собственный дом, даже находясь рядом.
Хорошо протоптанная тропа вела сначала по промокшему лесу, а потом начала подниматься наверх, в скалы. Деревья обосновались и тут, но их было заметно меньше. На камнях им было тяжело укорениться.
Я не могу сказать, что скалы были очень уж высокими и крутыми, даже та гора, на которой стояла Бергента была гораздо серьёзнее. Просто Бергента была обжитым местом. Там были такие вещи, как мощёные дороги, удобные широкие лестницы и наёмные повозки. Я почему-то никогда не думал, каково это лезть по мокрым камням, путаясь в лианах и скользя на траве. На это требовалось гораздо больше сил, чем шагать по чисто выметенной улице. Шустрые молодые люди скакали передо мной словно дикие козлы, легко пробираясь среди камней. Они даже почти не подшучивали над моей неловкостью и отсутствием привычки. Эмилио великодушно объяснил, как лучше ходить по камням, а ди Ландау – редкий случай – не стал это комментировать и все мысли о моей неприспособленности к дикой среде, держал при себе.
Из-за своей молодости они наслаждались ощущением свободы, которое забирает любой город и служба. Тут они могли творить, что хотят. Бегать, прыгать, орать, дурачиться, ругаться. Всё то, чего хочется молодым людям, когда у них кровь ещё горит, но общество уже накладывает на них свои ограничения. Само собой оба юноши и не думали себя так вести, но они прекрасно понимали, что сейчас они могут делать всё, что хотят. Для них эта поездка была больше приключением и игрой, чем работой.
Но игры кончились, стоило нам подняться к озеру. Уже на подходе к нему, Эмилио и Багратион заволновались. Что-то их беспокоило, но они никак не могли понять, что именно. Даже я почувствовал нечто, как будто у меня по спине провели холодной ладонью. Я уже говорил, что гомункулусы не слишком подвержены эмоциям, но тут всё было немного иначе. У моего предчувствия была настоящая причина.
Всё разъяснилось, когда мы вышли на берег, и ветер подул в нашу сторону.
– Твою мать… – выдохнул ди Ландау, глядя на большую заиленную выемку в земле, где валялись иссохшие водоросли, гниющая рыба и… человеческие трупы. Причём целостности в их форме не наблюдалось. Не только потому, что птицы с местным зверьём заметно объели плоть, но ещё и растащили кости. При нашем приближении они с писком и карканьем разлетелись и разбежались со всей возможной скоростью.
Окрестности бывшего озера тоже выглядели интересно: поваленные бурей стволы, расколотые камни. Как будто именно сюда, точечно обрушилась мощь безжалостной стихии. Мы увидели глубокий разлом, уходящий вбок. Видимо, туда ушла вся вода из озера.
Неприятно выглядящие останки вызвали у Эмилио приступ внезапный тошноты и не менее внезапный приступ набожности. Он оставил свой обед за ближайшим валуном и теперь молился не переставая:
– Еже иси на небесах Полуденный Владыка, нас своим дыханьем согревающий…
Я и не подозревал у этого юноши такую сильную веру в бога. Он наотрез отказался подходить ближе, вызвав у друга приступ раздражения.
Ди Ландау оказался более хладнокровным. Он скинул свою сумку мне на руки, а сам подошёл ближе.
– Не ходи туда! Это всё проклятие! – возопил из кустов Эмилио. – И ты тоже будешь проклят!
– Заткнись, я обязан разобраться, – отмахнулся от него маг.
Он подобрал крепкий сук и принялся ворошить останки. От его приближения с трупов поднялись стаи мух. Почти рядом с каждым телом валялось оружие. Он нашёл два револьвера, ножи, мачете и ружьё. Рядом россыпью валялись отстрелянные гильзы и надорванная пачка патронов.
Одежда мертвецов новизной не отличалась, особенно пролежав довольно долгое время под дождём и солнцем. Но было видно, что раньше это были крепкие куртки и неплохие штаны, вроде тех, что носят моряки. В челюсти одного трупа поблёскивали золотые зубы, а у другого была повязка на глазу. Эти приметы могли пригодиться, для опознания.
– Перестреляли они друг друга что ли? – хмуро сказал парень. – Но зачем им тогда надо было забираться так далеко вглубь острова. Могли бы и на берегу пальбу устроить. Ладно, оставим их пока так. Наше дело – найти поломку, а с трупами пусть береговая полиция разбирается. Тыща, вылезай из кустов, мы идём дальше!
Остальную часть дороги молодых людей занимала наша страшная находка. Разговоров было только о ней.
– Я вообще не понимаю, что они сделали. Ты видал, какой там пролом в скалах? Всё озеро туда слилось! – возмущался маг. – Теперь мы останемся без рыбы!
У Эмилио стучали зубы и он нервно оглядывался:
– Как ты вообще можешь о еде думать. Зря мы сюда приехали. Наверняка эти придурки разбудили её!
– Чушь несёшь, это просто дурацкая легенда, – буркнул ди Ландау, но я заметил, как он помрачнел.
– А что, скажешь, они сами друг друга перестреляли? – прошипел Эмилио, боясь повысить голос.
– Я об заклад готов побиться, что это или пираты, или контрабандисты! – хмуро отозвался его друг. – Мало ли чего они не поделили? Может, кто у кого удочку спёр или рыбы пожалел.
Эти его слова вызвали очередной виток жаркого спора.
Я улучил момент и спросил о каком проклятии упоминал Эмилио у озера. Юноши покосились на меня, но всё-таки рассказали местное поверье. Я привожу его здесь без ехидных комментариев мага, иначе ваше впечатление от красивой легенды может быть безнадёжно испорчено.
Оказывается этот остров носил романтическое название Белая птица. Отнюдь не потому, что на его скалах обитало множество чаек. В стародавние времена, когда самого города на побережье ещё не было, князь Бергента со своим войском пришёл в эти земли и объявил их своими. Местные племена, само собой, не обрадовались его появлению, им не хотелось уступать свои исконные земли какому-то пришельцу с северо-востока. Развязалось жаркое противостояние, кровь дождём лилась по плодородным землям. Мечи и копья засевали поля, но эти семена не давали пышных всходов.
Никто не желал уступать, наконец дочь одного из погибших вождей надела отцовские доспехи и вызвала на поединок князя. Кто победит, тому и владеть этими землями, сказала отважная девица.
Бергента расхохотался, но принял этот вызов. Только добавил ещё одно условие. Девица была хороша, поэтому если он побеждал, она должна была стать его женой.
Князь ожидал лёгкого боя, что может женщина против опытного воина? Но девица была повелительницей стихий. На князя обрушился сильнейший ветер, не давая ступить и шагу, да и сама девица ловко орудовала копьём. Поединок затянулся. Упрямый боец не желал легко сдаваться местной ведьме.
Бились они день и ночь. Воины сложили для своих вождей костры, чтобы они могли и в темноте продолжать бой. Князь и дочь вождя никак не могли одолеть друг друга, пока на рассвете силы не покинули девушку. Она без сознания распростёрлась на земле, выронив копьё, а князь занёс свой меч, чтобы закончить поединок.
Местные воины закричали от ужаса, но прежде чем оружие вонзилось в плоть проигравшей, перед князем опустилась огромная белая птица и закрыла своими крыльями девушку. Все поняли, что это сам Хозяин Ветров пришёл спасти ту, что верно ему служила долгие годы.
Бергента не смог поднять руку на волшебное существо. Он вложил меч в ножны и все признали его повелителем. Девушка, как и обещала, стала его женой, и на побережье воцарился мир.
Князь основал большое поселение и в честь чудесного явления гербом выбрал изображение белой птицы, которые можно увидеть на ратуше, на воротах и княжеском дворце.
История на этом не закончилась. Князь и княгиня правили долго и справедливо. Когда Бергента умер, власть перешла к его старшему сыну. Княгиня недолго прожила без мужа. Однажды ей во сне явилась белая птица и сказала, чтобы своей могилой женщина избрала этот остров, а доспех её отца был похоронен вместе с ней. И очень скоро она умерла. Сын выполнил волю матери.
Никто не смел осквернить склеп старой княгини долгие годы. Ходило поверье, что если кто тронет доспех, будет проклят. Княгиня встанет из могилы и свирепым ветром настигнет негодяя.
– И теперь мы идём именно туда, к склепу, – хмыкнул маг. – Какой-то умник решил, что там самое лучшее место для точки.
Эмилио снова начал молиться, но ди Ландау героически промолчал и не стал устраивать новый спор.
Мы поднялись ещё выше и остановились на скале, с которой открывался отличный вид. Вдалеке в дымке сияла белыми стенами Бергента. Даже в предгрозовом сумраке её нарядные каменные дома были хорошо видны. Ди Ландау нашёл знакомую крышу.
– Эх, Рикардо сегодня макароны делает, – пожаловался маг.
Мы с Эмилио промолчали. Нам очень хотелось вернуться с острова живыми и здоровыми, но пока возвращение откладывалось на неопределённый срок.
Внизу, у скал волны бесились ожесточённее, чем раньше, словно желая сожрать каменное возвышение, поглотить его, утянуть в пучину.
С запада, тяжёлыми серыми столпами шагая по воде, шли тёмные тучи. Они двигались довольно быстро, я был уверен, что где-то через час остров накроет ливнем.
Молодые люди это тоже прекрасно понимали, поэтому мы практически тут же двинулись дальше.
Ди Ландау был прав, очередная тумба находилась не так уж далеко от озера. Мы оказались на относительно ровной площадке, зажатой между скал. Кто-то заботливо натаскал сюда земли и давным-давно высадил ровными рядами разлапистые пинии. Но злая воля стихии повалила, переломала и сожгла практически все деревья. На камнях вокруг виднелись разломы, будто кто-то раздробил их, срывая свою ярость. Среди развалин виднелся тёмный вход в пещеру.
Вокруг были подпалины и оплавленные булыжники, как будто в этом месте не просто бушевал ураган, но ещё прямо в землю били молнии.
Посреди площадки виднелся разваленный напополам гранитный куб со сломанной печатью, убив все надежды на скорое возвращение.
– Твою мать!!! Какой мудак это сделал?! – возопил ди Ландау, кинувшись к опорной точке.
От поваленных стволов послышался слабый шорох и усталый голос:
– Это был я, сын мой.
12
Так резво мы ещё не оборачивались.
Перед нами стоял измученный мужчина в изодранной рясе паломника. Он выглядел на десять лет старше, чем был. Волосы его были седы и спутаны, борода выглядела неопрятно, глубокие морщины пролегли по осунувшемуся лицу, глаза ввалились. Судя по размеру рясы, священник был ранее немного полноват, но теперь от него остались лишь кожа да кости, и одежда болталась на нём как на огородном пугале. Мужчина выглядел больным.
Он не мог так похудеть за месяц даже при самом строгом посте. Значит, дело было в другом. Или он действительно смертельно болен, или расходовал свои силы на что-то безо всякого ограничения.
– Отец Ио! – тут же узнали мужчину маг и его друг и тут же засыпали его вопросами. – Что с вами случилось? Почему печать сломана? Что вообще тут происходит?
Бергентский епископ тяжело вздохнул и покачал головой:
– Уходите отсюда, быстрее. Вы должны вернуться в Бергенту и вызвать помощь. Княгиня проснулась.
Пока юноши потрясённо переваривали эту новость, я поскорее залез в свой рюкзак и вытащил флягу с вином, кусок вяленого мяса, сухари и карамельки. Я взял всё это на всякий случай, если мой напарник будет по дороге колдовать и ему придётся восполнить силы. Нет ничего лучше, чем вино и сладости, чтобы быстро прийти в себя, а священник в этом сильно нуждался.
– Благослови тебя господь, добрый человек, – отец Ио сделал маленький глоток из фляги и съел половину сухаря.
Он разумно не стал объедаться, ожидая, пока изголодавшийся организм примет пищу.
Ди Ландау вдохнул и выдохнул, глядя на священника:
– Мы остаёмся.
– ЧТО?! – ужаснулись Эмилио в один голос со священником.
Я тоже был удивлён.
– Мы не сможем выйти в море в такую погоду, – хмуро сказал маг. – Единственное, что можно сделать – я останусь с вами, постараюсь починить точку и помогу с призраком, а Тыща и гом разведут костры, чтобы подать знак в Бергенту. Но любая помощь прибудет не раньше следующего дня.
– Это звучит разумно… – тихо сказал отец Ио, – Тогда…
Но сделать мы ничего не успели. Всё началось внезапно.
Я успел среагировать быстрее всех, прикрыв людей своим телом.
Впрочем, реагировал не только и не столько я сам, это была часть оков, возложенных на меня давным-давно. Защита людей была зашита так глубоко в моё существо, что для меня даже не стояло вопроса о собственной безопасности. На первом месте были люди. Несмотря даже на то, что они этого не оценили, разразившись проклятиями.
Маг и священник, отшвырнутые мной с траектории нападения, сильно ушиблись об камни, а Эмилио улетел в поваленные деревья.
В одно мгновение моя одежда и кожа на спине оказались изорваны слишком острыми порывами ветра, чтобы быть природным феноменом. Чья-то злая воля сконцентрировала и направила лезвия из воздуха прямо на нас.
Удар следовал за ударом, а я пытался загораживать своих подопечных. Я не владел магией, у меня не было защитных амулетов, у меня было только моё тело, которое со всей своей массивностью служило людям живым щитом.
Не могу сказать, что я не чувствовал боли. Она была, но не такая, которую совсем нельзя терпеть. Возможно, это были особенности моего бытия гомункулусом. А, может быть, я всегда был таким. Ведь я не помнил, кто и как жил в этом теле ранее.
Резко стемнело и полил дождь.
В скалах жуткими голосами внезапно завыл ветер. Это было слишком похоже на человеческие крики, не верилось даже, что воздух и камни могут издавать такие звуки. Это был крик злобы, обиды и ярости. Я физически ощущал чужой гнев. Единственными людьми на острове были мы, и вряд ли нам вчетвером удалось бы перекричать стихию.
Я с облегчением увидел, что отец Ио и Багратион уже пришли в себя. Один опустился на колени, молитвенно сложил руки и принялся за чтение священных текстов. Второй оттащил Эмилио к себе за спину и сделал руками странную фигуру – сложил ладони лодочкой и сплёл пальцы между собой.
Удары следовали один за другим, я понял, что слабею, и следующий порыв ветра сбил меня с ног, прокатил по земле и припечатал спиной к острым валунам. В голове начало странно мутиться, как будто на меня набрасывали прозрачные тёмные покрывала – одно за другим.
Сначала я перестал чувствовать холодные струи дождя, которые хлынули стеной, потом мир окончательно погас, слабо проявляясь только во вспышках молний.
Следующий удар ветра пришёлся по людям, но, к счастью, не причинил им никакого вреда. Молитвы священника оградили их от бешенства стихии. Вместо того, чтобы располосовать хрупкие тела, удар расплескался и исчез, как будто бы перед священником появился невидимый щит.
Теперь всё зависело от отца Ио, я больше не мог прикрывать своих подопечных.
Я медленно сползал в темноту, уже не осознавая, где нахожусь. И тут мир содрогнулся. Я узнал ощущение от магии ди Ландау.
Ранее я ни разу не слышал, чтобы он произносил заклинания. Среди магов это был особый шик колдовать молча, потому что обычный маг, вынужденный молчать становился неэффективен, и молодой эксперт всячески демонстрировал свою крутость, мысленно управляя ветром и водой. Судя по всему он принципиально не использовал общепринятых заклинаний, выстраивая какие-то свои конструкции и воплощая их в жизнь.
В этот раз он действительно что-то говорил. Словами.
Я с трудом поднял веки и увидел, как он приложил свои руки рупором ко рту. Из-за воя ветра, шума дождя и общей слабости я никак не мог сосредоточиться на словах, но каждый его выкрик был наполнен Силой.
Перед моими людьми высилась сотканная из ничего белая фигура. Ветер трепал её волосы и платье, но я видел, что это женщина. Она поводила руками и ветер повиновался ей, обрушиваясь на людей.
На каждый удар ветра маг отвечал своим заклинанием. Мне были знакомы эти интонации, но я никак не мог вспомнить, где уже слышал подобное. Сил у меня на это не было, и я мирно распрощался с сознанием, окончательно рухнув в темноту.
Приходил я в себя долго и тяжело. Мне страшно хотелось пить, язык во рту превратился в тёрку и ощущать его таким было мучением. Впрочем, это было не важно. Гораздо важнее было то, что я не умер.
Я лежал на животе и обзор у меня был совсем маленький: складки моего же плаща, лежащего под головой. Первым моим порывом было встать и осмотреться, но сил на это не было. Я попытался повернуть голову, это вызвало приступ боли и я не сдержал стона.
– Очнулся! – раздался голос Эмилио, и мне к губам тут же сунули флягу.
Я сделал два глотка, не чувствуя вкуса, и снова закрыл глаза. В этот раз я не уплывал в темноту, я покачивался на её волнах где-то недалеко от точки пробуждения. Именно там, где можно лежать, не чувствуя боли, но при этом прекрасно понимая, что происходит вокруг.
Дождя не было, я лежал на чём-то сухом и тёплом, но в то же время мою израненную спину приятно холодил ночной воздух. Кожа на спине горела огнём, как будто на неё опрокинули банку с соляной кислотой, поэтому прикосновение зимнего ветра было только освежающим. Сознание медленно возвращалось.
Чей-то негромкий голос без остановки читал надо мной молитвы, обращаясь к богу и всем его святым попеременно. Я вспомнил, что священника зовут отец Ио.
Итак, я слышал голос Эмилио, голос Ио, а как же мой напарник?
Я напряг волю, стряхивая с себя липкую дремоту, и заставил себя подняться. Боль тут же не заставила себя долго ждать, впившись жаркими ядовитыми зубами мне в спину. Но мага я всё-таки нашёл, он колдовал над какой-то лужей.
Слава богу! Все мои люди были живы!
– Не вставай! – Эмилио надавил мне на плечи, заставляя лечь.
– Лёд готов, – ди Ландау приблизился.
Голос мага был очень хриплым, словно он орал несколько часов кряду или выкурил пять пачек сигарет за один присест.
Я чуть не застонал, в этот раз от наслаждения, когда почувствовал настоящий холод. Боль тут же затихла, убравшись куда-то глубоко под кожу, и своим нытьём напоминая, что хоть она стала меньше, но никуда ещё не ушла.
Прошло некоторое время, прежде чем отец Ио замолчал.
– Теперь его можно нести, раны не должны открыться опять, – заключил он. – Давайте, перекладывайте его на носилки.
Два юноши с ворчанием (я большой и тяжёлый!) подняли меня и переложили в самодельный транспорт из плаща ди Ландау и более-менее прямых веток, связанных вместе. Я почувствовал, как они взялись за импровизированные ручки и подняли носилки.
Отец Ио шёл рядом, нёс фонарь и негромким голосом рассказывал о том, что произошло.
– Вы спасли нам всем жизнь, – без всяких предисловий, свойственных священникам, начал он. – Мы действительно оказались не готовы, что дух сеньоры Бергенты проснётся так скоро.
Я запомнил верно, что происходило до того, как я потерял сознание. Отец Ио поставил божественные щиты, чтобы уберечься от злобных ударов стихии. А вот рассказ о применённом ди Ландау заклинании меня немного позабавил. Маг, уловив в голосе священника укоризну, обиженно запыхтел и огрызнулся:
– Я вам не экзорцист! Как мог, так и прогнал призрака!
– Но использовать отборный портовый мат по отношению к благородной даме. Чему тебя там научили в Университете! – пробурчал отец Ио. – Ты же её обидел.
– А что мне ещё было делать?! Иначе она обидела бы нас! – рыкнул раздосадованный эксперт. – Гома моего вон чуть не сломала!
Я едва не прослезился от умиления. Итак, я из разряда нежелательных элементов перекочевал в собственность ди Ландау. Что ж, пусть напарником он меня ещё не признаёт, но уже считает 'своим'. Прогресс налицо.
С другой стороны меня позабавил способ утихомирить призрака. Самый древний и распространённый, так называемый 'народный' способ.
Любой призрак – это не вполне воплощённое в реальности нечто. Нестабильный и мерцающий, даже древний и могучий мог быть изгнан из нашей реальности светом, звуком или экспрессивной лексикой, потому что каждое из этих явлений само по себе несёт в себе кусочек истинной Силы.
Это одна из причин, по которой до сих пор осенний праздник Злых Глаз всегда празднуется с размахом. Считается, что в самую тёмную и ненастную ночь в году по земле ходят неупокоенные души и на поверхность выбираются демоны подземелий. Поэтому всю ночь люди гуляют – шумят, пускают фейерверки, бьют в барабаны и дудят в трубы, разгоняя и пугая нечисть.
Ди Ландау подумал, что простая ненормативная лексика не доставит княгине никакого неудобства, слишком уж сильным и древним призраком она была, поэтому наш предприимчивый эксперт додумался не только использовать слова, но и вложить в них столько Силы, сколько это вообще возможно.
Через полчаса перебранки, призрачная дама перестала пытаться убить людей, а ещё через пять минут обиженно растворилась в воздухе. Я вполне её понимал, словарный запас "народного" варианта общения произвёл впечатление даже на меня, когда я ознакомился с ним ещё в порту Бергенты.
Понятное дело, что после исчезновения призрака, вся непогода тут же сошла на нет. Дождь прекратился, ветер утих, а тучи немного разошлись и теперь над нами сияло звёздное небо.
Мы возвращались в облюбованную нами пещерку, чтобы отдохнуть и набраться сил.
– А завтра мы вернёмся и ты перед ней извинишься, – пообещал отец Ио нашему магу, вызвав у последнего страдальческий стон.
