Дмитрий Владимирович Боднарчук
Книга о путешествии писца Наара
– Чего вам? – тон обращения не обещал ничего хорошего, ровно как и плохого.
– Доброго дня. – поздоровался Кедир. – Мы идем в Хорганол. Хотим узнать, не мог ли бы кто-то нас туда отвезти, если туда долго идти. Если нет, мы могли бы и сами дойти. Нужно только узнать, где он точно находится.– через открытую дверь на улицу, к путешественникам продолжали проникать запахи, привлекшие их еще на пути к поселку. Сакил дослушал Кедира, вышел на улицу, до этого он стоял в дверном проеме, и закрыл за собой дверь.
– Вы не из города? – задал рыбак вопрос. Его не сразу поняли.
– Из какого города? – переспросил Наар.
– Здесь один город – Бэлда.
– Нет, мы не из Бэлды. – сказал Наар и начал придумывать, что же сказать в ответ на вопрос. Историю с русалками излагать было бы глупостью, в нее никто бы не поверил, так юноша сам решил, за местных рыбаков. – Мы путешественники. Шли караваном из Наппара в Бэлду, на нас напали, уже недалеко от Бэлды, мы едва смогли спастись. Несколько дней ходили по лесам и вышли к реке.
– А Харганол вам тогда зачем? Если вы в Бэлду шли. – Сакил прищурил правый глаз. Это выглядело смешно, но никто из троих друзей смеяться не решился.
– В Харганол мы собирались после Бэлды. – продолжал уже Кавэд.– Но уж если нам не удалось дойти до Бэлды, то лучше сразу в Харганол.
– Не переживайте, мы не преступники. – Кедир показал Сакилу раскрытые пустые ладони.
– Это я понял по вашим лицам. До Харгонола три дня пути пешком вдоль реки. На лодке можно добраться за полтора или два. Рыбак посмотрел в сторону широкой водной глади, мерно протекавшей мимо поселка. Вдруг из дома донесся крик, какой бывает у людей в лихорадке или беспамятстве, или при сильных болях, дикий ор невластного над своим здоровьем человека. Сакил отвернулся и скривился, будто больно было ему, а не тому, кто кричал в доме.
– Извините, мне нужно идти. В Харгонол – вверх по реке. – Рыбак быстро попрощался с друзьями и скрылся за дверью, из дома вновь донесся крик.
– Бедолага. – сказал Кедир. – Пойдемте к другому дому. У меня нет желания три дня идти пешком. Неужели тут никто заработать не хочет? Чего вы стоите? – Наар и Кавэд не двигались, о чем-то переговаривались.
– Мы хотим попробовать помочь тому, кто кричал.
– Вы же священники, писцы, а не лекари. Как вы ему поможете?
– Каждый нормальный священник немного лекарь. – Будто с обидой сказал Кавэд.– Мы прочитываем и переписываем сотни, даже тысячи страниц. Там много о врачевании тела и души. Мы не можем пройти мимо.
Кавэд кулаком постучал о шершавые доски серой двери жилища Сакила. Со словами «Кого там все сегодня носит?» дверь открыла женщина, которую путешественники встретили раньше.
– Это опять вы? Что вам еще нужно? Муж же все уже вам сказал. – Вид ее был очень недовольный и какой-то уставший. Волосы вылезли из-под косынки на голове, на руках, ниже локтей, была рыбья чешуя.
– Нет, нам ничего не нужно. Мы хотим помочь. Кажется, у вас кто-то болен. – Наар говорил медленно, стараясь никак не обидеть или испугать собеседницу, хотя и вид ее показывал, что это она скорее обидит юного священника, чем он ее. Хозяйка несколько секунд колебалась, потом сделала шаг в сторону, открыв путь в дом.
– Проходите. Меня зовут Агунда. Больной лежит в дальнем углу. Это наш старший сын Лур.
Трое вошли в хорошо освещенную пламенем очага комнату, заполненную разным домашним скарбом. Здесь были веревки, с нанизанными на них рыбами, какие-то раковины морских моллюсков, крючки для удочек, иглы для починки рыболовных снастей. Посреди комнаты была большая печь, на ней готовили, она же отапливала дом. На столе была разложена рыба, которую Агунда с двумя дочерьми потрошила и чистила. Сакил точил ножи и встал с места, когда увидел вошедших.
– Сакил, – обратилась к нему жена. – они хотят помочь Луру. – когда Агунда произнесла имя «Лур» из угла, где стояла невысокая кровать донесся сдавленный стон, как если бы человек пытался откликнуться на свое имя.
– А вы что, лекари? – Сакил подошел ближе и уже внимательнее, чем при разговоре на улице стал рассматривать незнакомцев.
– Нет, не лекари. Меня зовут Наар – я каттав. Это мой друг Кавэд он тоже каттав. Монах. А это Кедир. Он не каттав, но наш приятель.
– Каттавы… – повторил Сакил.– Что же, пойдемте. Хуже вы ему уже не сделаете, так что я не против. Может быть, лучше станет.
Хозяин дома подвел друзей к стоявшей в углу кровати, на которой в каких-то тряпках лежал человек. Он был весь в каплях пота, кожа земляного цвета, губы синие, опухшие и сухие. Иногда он пытался смочить их, проводя по ним сморщенным сухим языком. Волосы спутаны в клочки, иногда тело несчастного сотрясали судороги. Сакил просто указал на сына рукой, ничего не сказав при этом.
– У меня два вопроса. Как давно ваш сын болен и что с ним случилось? – Наар и Кавэд начали сматывать с юноши тряпки, чтобы осмотреть тело. На левой руке, выше запястья был черный след от укуса, рана начала гноиться, от нее тонкими нитями по всей руке шли рубцы, которые исчезали выше локтя, так и не достигнув плеча.– Что это? – Наар повернулся к Сакилу, Кедир и Кавэд осматривали рану. При этом разговоре женщины продолжали чистить рыбу, будто происходящее их не касалось. Рыбак вздохнул.
– Это произошло четыре дня назад. Мы с сыном рыбачили, как обычно, недалеко от берега. Это было уже вечером, часа за два до захода солнц. Поплыли проверить сети, как вдруг в лодку забралась какая-то тварь. Я о таких не слышал и не видел. Трехглазая рыба со страшной клыкастой пастью, колючим плавником на спине. Но, самое страшное – у нее за жабрами располагались человеческие руки. Не длинные и не короткие, у соседа примерно такие. Очень жилистые. Я думаю, сильнее моих, хотя меня Бог силой не обидел, поверьте. – Все трое слушали молча, кивали головами, только Наар бросил короткий взгляд в сторону Кавэда и коротко сказал: «Трианс», на что тот ничего не ответил, согласился кивком головы и продолжал слушать Сакила.
– Так вот эта тварь вцепилась в руку моему сыну. Я хотел ударить ее дубинкой, которой мы обычно оглушаем рыбу, но этот зверь прыгнул обратно в воду. Место укуса сразу стало красным, но больше ничего не происходило. А вот через час где-то после нападения, Лур упал на пол и стал биться о землю, будто его тело кто-то невидимый швырял и тащил по ней. Наш местный лекарь приходил, но сделать ничего не смог. – рассказывал Сакил.
– Уж сколько отваров он выпил, сколько порошков давали, компрессов ставили. Кровь пускали и все равно ничего. – Мать больного старалась говорить ровным, спокойным голосом, но было слышно, как сквозь спокойствие прорывался плач. Женщина вытерла слезившийся глаз запястьем своей правой руки и продолжала чистить рыбу.
– Мы даже к знахарю ходили. Он живет здесь недалеко, один, в лесу. Может, и не хорошо было к нему ходить. Говорят, эти знахари, как колдуны, знаются с темными силами. Ну да знаете, когда ваш ребенок вот так от боли кричит, умирает, вы не больно-то смотреть будете, к кому за помощью идти.– Кавэд хотел возразить, но сдержался. Он думал совсем иначе.
– Одним словом, если вы сможете помочь, я ваш должник навсегда.– закончил Сакил.
– А если нет? – спросил Кедир.
– А если нет, то так тому и быть. Я даже не знаю, что за рыба укусила моего сына. Я впервые её видел. А знахарь сказал, что тут ничем не поможешь. Может, хоть страдания его облегчите.
– Хорошо. Мы сделаем, что сможем. Нам нужен столик или стул, поставить рядом с кроватью больного. – Сакил принес широкий табурет. – Да, спасибо, то, что нужно.
Наар с Кавэдом стали советовался.
– Говоришь, это был трианс? – Кавэд смотрел на место укуса, но обращался к Наару. – То есть это уже второй раз, когда мы встречаем, как бы не существующее животное?
– По крайней мере, по описанию Сакила, это был именно трианс. Его изображение помещено в Большом бестиарии Мудрейшего Тамы.
– Я всегда относился к этому сочинению как к книге для развлекательного чтения. Святые письмена, там же еще упомянуты такие монстры, оп сравнению с которыми трианс – милая домашняя скотина… – оба замолчали после этих слов.
– Ладно. Сейчас мы не о том думаем. Нужно покрыть тело Лура священными буквами. Это самый верный способ изгнать из него болезнь.
– Еще нужно будет дать ему съесть лист с текстом молитвы об укреплении здоровья. – Предложил Кавэд.
– Да, это хорошая идея.
– Я не буду вам мешать. – сказал Кедир, все это время наблюдавший за друзьями. – Тем более, здесь как-то слишком душно. Пойду на улицу. – мягко ступая по сухой траве, которой был выстлан пол, воин направился к выходу из дома. Сакил тоже наблюдал за каттавами. Наар и Кавэд достали письменные принадлежности, что дал им Ауэл. – кисти для письма и чернильницы.
– У вас будет лист бумаги?– монах обратился к Сакилу, стоявшему за ними, сложив руки на груди. Тот улыбнулся в ответ.
– Бумага, у нас? Нет, не будет. Уверен, её во всей деревне не найдёте.
– А кусок кожи?
– Только рыбья.
Каттавы переглянулись. Наар пожал плечами.
– Ладно, давайте рыбью кожу. Никогда на ней раньше ничего не писал.
– Я слышал, она вроде подходит для письма. – сказал Сакил. – По крайней мере, наши местные каттавы иногда ее у нас покупали.
– А где они сейчас?– Кавэд помешивал чернила. – Вы о них ничего не говорили.
– Они ушли на восток. Несколько дней назад кочевники взяли Бэлду. Вы не знали? Я должен был вам раньше об этом рассказать, но мучения сына путают мои мысли. Армия Империи почти уничтожена. Спаслись жалкие сотни, может тысяча человек. За кочевников сражался огромный черный дракон. Говорят, даже император погиб. Мы тоже хотели сбежать, да из-за сына задержались. Но мы уйдем все равно. Нет желания встречаться с этими людоедами. Вы не знаете, это правда, что они едят людей? – Во время рассказа Сакил перебирал куски рыбьей кожи, подыскивая наиболее, на его взгляд, подходящий. Когда нашел, то принес его священникам.
– Нет, о людоедстве среди номадов мы не слышали, хотя все может быть. Спасибо. – Кавэд взял кусок кожи, подошел к столу, на котором для него расчистили место и стал писать слова молитвы: «Великий Сефер, создатель и отец всего! Ты наказываешь, но не убиваешь, немощь телесную восстанавливаешь. Молимся тебе. Боже наш, рыбака Лура посети милостью Твоею. Да не будет эта болезнь последним, что написано в его книге жизни. Прости ему согрешение всякое, совершенное им вольно или невольно. Силу Твою исцеляющую ему ниспошли, прикоснись к его телу, угаси горячку, страсть и всякую немощь, в нем таящуюся. Будь врачом этому рыбаку Луру. Восставь его от одра болезни. Пусть он служит во славу Твою и Твоего Эхаля. Мы же, слуги Твои, Тебя хвалим». Таков был текст молитвы, которую монах написал на рыбьей коже. Кусок был небольшой, такой, чтобы его можно было сложить или смять в небольшой шарик и проглотить.
– Дайте, пожалуйста, стакан воды. – попросил Кавэд, а сам направился к больному. В это время Наар широкой кистью наносил слова, фразы, строчки из молитв на тело больного. Ими была покрыта правая рука и плечо.
– Постой, я закончил. Пусть проглотит текст. – монах приподнял Лура, положил руку ему под голову. Тот был в беспамятстве и управляться с ним было довольно трудно. Стало ясно, что проглотить кусок кожи больной не сможет.
– Тогда поступим иначе. У вас есть ступка с пестиком? – монах спросил Агунду. – Дайте, пожалуйста. И нож.
Женщина вытерла руки о передник и сняла с одной из полок, что висели вдоль стены, ступку с пестиком, затем с другой полки взяла нож и дала монаху. Тот разрезал исписанный кусок рыбьей кожи на мелкие части, кинул их в ступку и принялся растирать. Кожа была сухая, поэтому растиралась неплохо, насколько это вообще возможно при таком занятии. Сначала Кавэд прижимал ступку левой рукой к своей груди, а правой, что было мочи, работал пестиком. Потом зажал ступку между ног и уже двумя руками держал пест и размалывал им обрывки, которые когда-то были рыбьей кожей. Затем он залил ступку водой, перелил воду в чашку, снова залил ступку водой и долил ее в ту же чашку. Получившимся напитком напоил Лура. Потом монах еще раз намочил ступку и напоил больного водой с кусочками исписанной кожи. Все это время Наар продолжал свою работу. Вокруг места укуса, он мелкими буквами написал краткую исцеляющую молитву. Остальную поверхность тела Наар также покрыл словами из молитв. Работа была окончена. Каттавы сели рядом с кроватью Лура. К ним подошли Сакил, Агунда и их дочери.
– Что теперь?– Сакил с настороженностью и опаской разглядывал покрытое буквами тело Лура.
– Теперь нужно ждать.– ответил Наар.
– Хорошо, подождём. Но будем ждать в дороге. Мы направимся в Хорганол. Если вы согласитесь, можем и вас взять с собой.
– Да, мы будем вам благодарны. Но, – осекся вдруг монах – вы понимаете, что мы не гарантируем выздоровление вашего сына. Если в книге его жизни эта болезнь написана на последней странице, то мы не в силах побороть недуг, как бы не старались. – Он произносил эти слова с сожалением, даже будто немного виновато.
– Мы понимаем, но принять это трудно. В любом случае, мы вам благодарны.
Тут раздался стук в дверь, а потом вошел Кедир, все это время находившийся на улице.
– Ну что у вас? Закончили? – Воин подошел к кровати Лура, у которой все столпились. От мужчины веяло уличной свежестью, жизнью, совсем другим настроением, отличным от того, что было у кровати больного.
– Да, закончили. Кедир, Сакил предложил нам вместе с ним отправиться в Харганол. – Наар встал и начал собирать чернильницу и кисть для письма обратно в сумку.
– Да, и идти нужно как можно скорее. Я так думаю. Пока я был на улице, то пообщался с вашими соседями. Они сказали, что сегодня утром тоже видели такую же трехглазую рыбу с человеческими руками, как вы описывали, видели ее на берегу. Эти твари могут и в дом попасть.– Кедир говорил быстро, четко. Он осознал опасность и размышлял о том, как с нею бороться.
– Тогда, получается, по реке идти небезопасно?– Настороженно спросил Сакил.
– Точно. Я бы даже сказал, что по реке идти нельзя. Иначе мы запросто можем составить компанию Луру. И даже вдоль реки я бы не решился идти. Хотя бы за полверсты от нее.
На лице Сакила появилась растерянность.
– Но у нас, у меня лишь одна телега. И лошадь одна. Для нас главным транспортом всегда была лодка. Кроме моей, на весь поселок еще две телеги. Остальные их просто не имеют. А бросать соседей в беде – это не в моих правилах.
– А лошадей на эти три телеги хватит? – с опаской спросил Кавэд.
– Лошадей хватит. Лошадь держат в каждом дворе. Но на одну лошадь много не нагрузишь. Хотя, с ней, конечно, проще, чем без нее.
– Хорошо. – начал Наар – Есть идея. Только сразу ее не отбрасывайте. – Трое мужчин с вопросом уставились на юношу. Тот продолжил.
– Если у вас лодки основное средство передвижения, то давайте ничего и не будем менять. Только поставим их на колеса. – Наар смотрел на друзей слегка искривив рот в улыбке и приподняв брови, пытаясь предугадать их реакцию
– А это мысль! – Кедир одобрил идею.
– Смело, старина. Смело. – отношение Кавэда к предложению юного каттава было понять трудно.
– Нет, это глупость. – Сакил был куда конкретнее монаха.– И что это получится? Лодка на колесах… Мысль правда смелая, но глупая. Извините за откровенность. Такой уже я человек. Говорю, что думаю.
Наар пожал плечами.
– Хорошо. Прямота – хорошее качество. Только скажите, что вы предлагаете вместо этого?
– Заберем часть домашнего скарба, погрузим его на телегу, оставим на ней место и для других.
– Для других. – Вдруг заговорила молчавшая до этого жена.– Три телеги на всю деревню. Много ты наскладываешь на эти три телеги?
– Сколько надо, столько наскладываю. А ты не лезь. – Между супругами начиналась ссора. Агунда поставила пирог с рыбой в печь и продолжила говорить с мужем.
– Что ты уперся? Подумай, сколько всего взять надо. Еда, одежда, котлы, рыбацкие снасти. Или их ты номадам подаришь? Три телеги, в нашем поселке живет одиннадцать семей. Тебе самому не смешно? – женщина распалялась и, казалось, сейчас она начнет говорить мужу все, о чем раньше молчала, а телеги и лодки – только повод.
– У нас много лошадей – буркнул под нос Сакил, сам понимая, что это слабый аргумент и тут лошадьми делу не поможешь.
– Да какие лошади? Что ты упрямишься? Ты вечно упрямишься. – Если каттавов и Кэдира эта ссора заставляла чувствовать себя неловко, то дочери рыбака и его жены едва сдерживались от смеха. – В семье старого Агвани больше двадцати человек! В других семьях меньше, по восемь-пятнадцать, но это ведь ничего не меняет. Да будь у нас вдвое больше лошадей, их бы все равно не хватило. Домов-то восемь стоит, но сколько людей в этих домах живёт!
– Хорошо, сказал Сакил .– Хорошо .– он подошел к жене и обнял ее, хоть та и вырывалась немного, но скорее для вида. – Я согласен. Но согласятся ли другие?
– Это уже их дело. – ответила Агунда.
– Тут главное пример показать. – Кавэд тоже радовался, что ссора прекратилась.
– Лодки на колесах… Вот так пример – тихо про себя сказал Сакил и помотал головой. Во время этого разговора про Лура будто забыли, да и он про себя не напоминал. Агунда первая заметила, что он уснул и горячка будто исчезла.
– Ладно, нужно идти работать. Если уж решение принято. – Сакилу самому начала нравиться идея поставить лодки на колеса. Это было необычно и сложно. Рыбак любил такие задачи. Мужчины поспешили на улицу, только Наар немного задержался в доме.
– Агунда, не сочтите за дерзость, но у меня вопрос.
– Слушаю.
– Агунда, вы сказали что семьи в поселке большие, есть даже больше тридцати человек. Но в вашей, как я вижу, всего пять. И это все?
– Так.– Женщина проверила готовность рыбы, развешанной над очагом. Вытерла руки передником.– Да, нас пятеро. Это потому, что Сакил недавно отделился от своей большой семьи. Мы не отсюда. Здесь мы живем меньше полугода. А ты любопытный каттав. Наши родное селение в пяти днях пути отсюда вверх по реке, на противоположном берегу. Сакил хорошо ладил с отцом и братьями, но решил сам основать свой род. Ему долго не разрешали отделиться, но теперь мы здесь. Оказывается, это не конечное наше пристанище. А зачем ты спрашиваешь?
– Мне просто показалось странным, что вас так мало, когда в других семьях по три десятка человек.
– Нас пока, мало. Мы это обязательно исправим. Надо только найти место, где бы мы и дети были в безопасности от всяких тварей. – На этом их разговор был окончен и Наар вышел на улицу, к мужчинам. Их уже не было у дверей, по близости он их тоже не видел. Пришлось возвращаться к Агунде, спрашивать, куда они могли пойти. Та ответила, что стоит посмотреть в лодочном сарае. «Сарай» оказался добротным деревянным срубом, стоявшим на деревянных сваях в воде так, чтобы в него могла заплывать лодка. Крыша сарая также была из камыша. Сакил, Кавэд и Кедир действительно были там, обдумывали, как реализовать предложение Наара.
– Нет, у одних у нас уйдет не меньше двух дней на то, чтобы одну лодку на колеса поставить – Сакил уперся руками в бока и смотрел на раскачивавшуюся на воде лодку.
– Ну и ладно, время у нас еще есть. Мы же не ждем массового нашествия этих трехглазых рыб. Просто нужно быть осторожными при ловле рыбы в открытой реке и на берегу. Ваш сын единственный, кого эта тварь укусила? Я имею ввиду, в деревне. – Кедир ходил по сараю и осматривал инструменты.
– Да, единственный.
– Это хорошо, но я уверен, что будут и другие. Когда это случится, люди сами начнут искать способ спастись. Я предлагаю прекратить болтовню и заняться делом. У кого-нибудь есть опыт в изготовлении колес?
– Нет. Мы рыбаки, а не плотники. Если нужны колеса, мы их покупаем или обмениваем на рыбу.
– Хорошо. Сплошное деревянное колесо мы и так сможем сделать. Инструмент, как я вижу, есть. С материалом что?
– Дерево есть, но колеса нам нужны большие, как я понимаю. Поэтому придется идти в лес, набирать материал там.
Мужчины взяли пилы и отправились в лес. Решили делать сплошные составные колеса: три доски сколачивали вместе и вырезали круг. Колеса получались тяжелыми, зато крепкими. Для большей прочности их по краям обивали железом. Железа было мало и улучшить удалось не все колеса. В процессе работы к Сакилу, Наару и остальным присоединились другие рыбаки. Работа шла быстро, люди торопились. Иногда болтали, высказывали предположения о том, что за рыба появилась в реке и что теперь будет с рыбацкими поселками. Но словоохотливых рабочих было несколько. Большинство работали молча, каждый размышлял о своем, а может просто слушал разговор товарищей.
Глава 43. Новый бог
– Ты хороший слуга, Хунхар. – Раэль и каган номадов стояли среди руин и груды камней, в которой уже никто не узнал бы замок наместника Бэлды. Огромные куски мрамора и гранита, колонны из бордового порфира, некогда подпиравшие свод в тронном зале замка, плиты, покрывшие пол внутри этой твердыни, все было явлено миру, с силой изъято из нерушимой и неприступной, казалось, крепости. Эти руины стали памятником новой силе, вернее даже новому порядку, который эта сила с собою несла. Еще одним признаком этого порядка можно назвать то, что гордый некогда властитель, Хунхар, более не злился, когда его называли слугой. Более того – хорошим слугой. С тем, что он – повелитель сотен тысяч человек – стал слугой, Хунхар смирился давно. Но лишь разрушая Бэгду, кружа над ней в образе дракона, Хунхар почувствовал, что он рад быть слугой Малакка, ему нравится служить этому существу и иной жизни он себе не желает.
– Служить нашему господину – удовольствие. – Гордый своей мощью, Хунхар осматривал развалины вокруг себя. – Господин позволил мне вести мой народ дорогой служения ему. Долгое время мы пребывали в невежестве и служили Небу, которое не великий Бог, которому нельзя поклоняться.
– Пускай твои старейшины присягнут Малакку. Нужно искоренять другие культы, почитания иных богов. Он единый господин, достойный поклонения. Через восемь дней он будет здесь.
– Да, то, что ты говоришь, справедливо. Гаалик – жрец Тернги предал меня, а Малакк дал мне несокрушимую силу. Я приведу весь свой народ к почитанию Малакка. Те же, кто откажется от этого, расплатятся за упрямство своей жизнью.
– Да, ты хорошо говоришь. Кровь их мы добавим в чернила, а из кожи сделаем книги, крики их станут хвалебными песнями во славу нашего господина. – Если бы кто мог видеть мертвенно-бледное, землистое лицо Раэля, то впал бы в ужас от той безысходности, холода и отчаяния, которое оно порождало, и радости, которая появилась, когда дух говорил о человеческих страданиях. – Прикажи принести огромную чашу, в этом городе таких должно быть много и пусть ее наполнят чернилами.
Чаша была найдена почти сразу. Это даже была не чаша, а огромный медный котел на трех ногах, исполненных в виде львиных лап. К котлу, с трех сторон, были приварены медные львиные головы с кольцами в носах, схватившись за кольца котел переносили, иначе его было бы тяжело сдвинуть с места. Львиные морды застыли в гневе, будто готовились напасть на всякого осмелившегося подойти. Звериный оскал казался настолько реальным, что удивления бы не было, укуси один из львов неосторожно подставившего руку человека. Совсем недавно в этот котел наливали вино на праздниках у наместника Бэлды. Бэлдский виночерпий торжественно наполнял кубки наместника и самых почетных гостей, после чего начинался пир. Кочевники нашли его в одной из чудом уцелевших комнат разрушенного драконом замка. Чернила тоже нашлись в достаточном количестве. – Котел установили перед развалинами дворца комитов, на площади, одном из мест в тех кварталах Бэгды, где дракон дал волю своей силе.
Тамнаконы, вожди, старейшины не заставили себя ждать. Явились и шаманы, чей авторитет после предательства Гаалика уменьшился, но не сошел на нет. Впереди всех стоял Гоггалы.
– Господин мы слушаем тебя. – Сказал старец и опустил голову.
Хунхар обвел всех взглядом.
– Сотни лет мы поклонялись небу, которое мы, вслед за нашими предками, называли Тернги. Но этот бог не мог сделать нас столь сильными, как нам подобает быть. Иногда мы побеждали в битвах, иногда проигрывали их и горькими были эти поражения. Мы приносили жертвы нашему богу, но он часто был к нам несправедлив, посылал болезни вместо здоровья, голод вместо изобилия, беды, вместо радости. Мы должны были считаться с соседями, которые хуже нас, потому что они – не мы. Мы же, племя великое, рождены, чтобы властвовать над остальными народами. Но Тернги – слабый бог и он не может вести нас на этом пути. Вы видели силу, которой я обладаю! Силу, которая теперь служит нашему могуществу. Но не Небо дало мне ее, не Тернги. Другой бог, более могущественный. Вспомните руины городов нашего врага, пленных, которые стали рабами и теперь служат нам. Кто из ваших правителей, из моих предков превращался ранее в исполинского дракона? Кто одним ударом сокрушал сотню врагов? – Хунхар замолчал, с удовольствием наблюдая, как головы его подданных склоняются все ниже к земле. Только шаманы оставались недвижимыми. Король отметил это про себя и продолжил. – Пришло время узнать нам истинного бога, достойного поклонения. Его имя – Малакк. Мы же будем звать его – Юче – великий. Ветхого Тернги нужно оставить в прошлом. Сейчас не может быть места слабости. Сейчас, вы примите Нового бога. Если кто из вас не решился отречься от Тернги, то ему придется заплатить за это своей жизнью. Ослушания я не потерплю. Пусть те из вас, кто не согласен почитать Юче как великого бога станут с левой стороны. Я не буду вас уговаривать и возможности поменять решение у вас тоже не будет. Даже если вы будете умолять об этом. И смерть ваша не будет скорой, не будет легкой. – Хунхар стоял перед знатью выпрямившись во весь свой огромный рост, расправив плечи, сжав правую руку в кулак и прижав ее к тому месту на груди, где заканчивается грудная клетка. Этот кулак правой руки он накрыл ладонью левой руки и в такой позе испытывающее продолжал смотреть на знать, которая выслушала всю речь своего властелина, стоя на коленях. Все шаманы, их было четверо, встали и не произнося ни слова, отошли влево. Но самый старый из них Кизган сделал несколько шагов к королю и спокойным голосом сказал:
– Государь, опомнись. Ты стал чудовищем. Какую цену ты платишь за свою мнимую силу? Ты давно перестал быть тем славным правителем, которого любили подданные и уважали соседи. Тебя теперь только боятся. Так ты погубишь и себя и народ свой и твоих предков.
Хунхар сделал несколько шагов к старику, тот не замолчал, лишь немного понизил голос, стал говорить тише. Король одной рукой обхватил его тонкую старческую шею и медленно, со страшным, казавшимся неимоверно громким хрустом сломал шейные позвонки, потом разжал руку и обмякшее небольшое тело старого шамана упало на землю. От удара о землю с головы Кизгана слетел золотой обруч, на котором крепились шаманские височные подвески. Присутствующие как заговоренные наблюдали за сценой убийства. Шаман в племенах номадов всегда считался лицом священным и никто не имел права ему перечить и, тем более, причинять вред. Шаманы общались с потусторонними духами и могли навредить не только обидчику, но и всему его роду, предкам и потомкам. Поступок Хунхара был чем-то неслыханным. Он лучше всяких слов показывал, что возврата к прежнему богу не будет. Все смотрели на сцену убийства и никто не видел, как возле котла, что стоял немного поодаль, за Хунхаром, из воздуха появилась фигура Раэля. Больше никто из знати и шаманов не проронили ни слова. Даже Гоггалы не решился говорить что-либо своему государю. Тем временем Раэль стал перед котлом, спиной к остальным, находившимся на той площади, и начал что-то шептать, направив взгляд в котел, в чернила, налитые в него. Тамнаки и вожди стояли достаточно далеко, чтобы не слышать шепот человека, стоявшего перед котлом, но по чьей-то неизвестной им воле, они шепот Раэля слышали. Слов разобрать не могли, только шепот на неизвестном им языке, будто живое существо, проникал им в уши. Чернила в котле стали загустевать и будто даже закипать, на поверхности жидкости появились пузыри, волны, как если бы котел стоял на огне. Тогда Раэль опустил в чернила руку и перемешал жидкость. Сухая, костлявая, обтянутая бледной кожей рука совершила два круговых движения против того порядка, по которому перемещались солнца на небе Ареца. Чернила стали совсем вязкими, тягучими, черными. Того черного цвета, который кажется дверью, переходом в абсолютную пустоту, не содержащую в себе ничего и уничтожающую все, что бы в нее не попало. Жидкость вдруг начала пахнуть затхлостью, сыростью, тленом, человеческим горем, слезами и страхом. Раэль вновь опустил руку в котёл и достал оттуда каменную пиалу, совсем небольших размеров. Затем повернулся лицом к кочевнической знати. Первым к духу подошел Хунхар.
– Отойди, тебе уже не нужно. – Раэль произнес фразу вслух, голос его звучал совершенно нормально, ничего демонического в нем не слышалось. Сначала вожди, потом тамнаки начали по очереди подходить к Раэлю, тот обмакивал палец в жидкость в котле, ставил на лбу подошедшего точку, которая тут же исчезала и давал сделать несколько глотков из пиалы.
– Это книги, будь они прокляты! – Вдруг закричал один из шаманов, которые продолжали стоять в стороне и ждать своей очереди.– Все знали, что Хунхар увлекся какими-то книгами! Письмо – оно скрывает зло! Зло, свившее себе гнездо в книгах. И все вы будете служить злу! Я проклинаю вас всех, именем Тернги, я его шаман Тернфисер. Отступники! Да будет проклят час, когда человек узнал эти знаки!
Подбежавшие солдаты сначала не решились схватить шаманов, ведь так можно было навлечь на себя гнев Неба и духов-служителей. Но стоило одному солдату ударом дубинки сбить с ног крикливого шамана, уверенность в своей безопасности появилась и у остальных. Так шаманов избили и отволокли в сторону, где они дожидались расправы.
– Государь, – обратился к кагану Гоггалы. – а что делать с нашими братьями, с другими племенами, которые не чтут Юче? Они могут напасть на нас.
В ответ Хунхар только усмехнулся.
– Они уже узнали мощь Юче. Не думай о них больше. – Повелитель не стал рассказывать, как он уничтожил армию Йелдара и его союзников битве у Оазиса.
Смена веры у знати и у простых кочевников не одно и то же. Когда начали говорить простым солдатам, что теперь следует поклоняться новому богу, а о старом забыть, многие открыто начали роптать. Еще больше начали роптать тихо, про себя. Огромное влияние имело то, что орда видела, какой силой был наделён Хунхар и это видение было важным аргументом при укоренении новой веры. Раэль знал о роптавших, но ему было все равно. Малакк обладал собственной армией, кочевники были хорошими союзниками, но теперь нужда в них отпала. Если часть из них погибнет в борьбе за честь и славу своего прежнего бога – ничего страшного не случится. Ведь речь, всего-навсего, шла о людях. Так рассуждал злой дух. И его хозяин был с ним согласен.
