– Скил, собери все, что сможешь о прокоэне, любые сведения. Ёще мне нужны сведения о самых амбициозных старших архикаттавах. Их настроения, отношения к Синклиту, к прокоэну, все, что сможешь найти. Мне нужен человек, имеющий влияние в Эхале, с которым я бы мог работать. И пускай мне принесут вина с корицей, разбавленного водой. Пить хочется. У каттавов гостей угощать, похоже, не принято. Сроку тебе на сбор информации – три дня.
Скил выполнил задание вовремя. У Ялгана на столе лежал свиток, довольно длинный, чтобы изучить его зераклиту понадобилось около трёх часов. Он выделил из всего списка архикаттавов первого священника области святых городов – архикаттава Залдана. Это был довольно молодой архикаттав. В пятьдесят лет он занимал одну из самых важных и почетных должностей в Эхале. Область священных городов находится к юго-востоку от города Галиара. Представляет собой несколько десятков гор, чьи вершины будто срезали. Так, что получаются огромные поля, возвышающиеся над землей. Горы отстоят друг от друга на различном расстоянии, одной, двух, трёх вёрст, но не больше. Где возможно, между плато перекинуты мосты. На этих плато расположены города, состоящие из монастырей и храмов. Там происходит непрерывная молитва, переписываются тысячи текстов, создаются манускрипты, свитки, делаются тонны чернил и красок для книжных миниатюр, варится бумага, обрабатываются шкуры животных под пергамент. Этим обусловлено и значительное количество монастырских и храмовых животных стад в области священных городов. Для производства книг действительно было нужно огромное количество животных. Для одной рукописи могли понадобиться шкуры до пятидесяти животных. В области были разные обители и храмы. В каких-то из них паломникам были рады, в другие паломников вовсе не пускали. Никто не мог сказать, сколько именно в том районе сосредоточено монастырей и храмов. Область эта никогда не знала набегов неприятеля или разбойников. Неисчислимые богатства, что там хранились, берегли монахи и священники. Иногда бывали случаи, что под обличьем пилигрима скрывался вор, но украсть что-то таким людям получалось крайне редко. Наказание было суровым – смерть. Пойманного варили в чане с чернилами.
Первый священник, начальник этой области был человеком весьма уважаемым, как в Эхале, так и светском обществе. Залдан же был достоин уважения и без этой должности. Прекрасное образование, безупречные манеры, приятная внешность, а заодно и немалое влияние при дворе, державшееся на сокровищах вверенной ему области, делали его желанным гостем во многих столичных домах. Благодаря всем названным выше достоинствам прокоэн прощал ему слишком частые отъезды из области священных городов и пребывание в Галиаре подолгу. Залдану столица была гораздо ближе, чем самый богатый подчиненный ему монастырь. Он хотел быть первым в столице, это желание давно поселилось в его сердце. Он не расценивал его как гордыню, но считал совершенно естественным и справедливым. «Кто, если не я? И почему не я?». Прокоэн разгадал сердце Залдана, видел его способности и доброту души, которая у архикаттава тоже была. Прокоэн хотел исцелить сердце собрата, поэтому и направил его в самую святую землю во всей империи. Однако желание власти и почета все же оказались сильнее.
Ялган отложил в сторону свиток. Он видел Залдана несколько раз, однажды они даже общались и успели проникнуться друг к другу взаимной симпатией. Да, это тот человек, который нужен сейчас Ялгану.
– Скил, где сейчас первый священник области священных городов? – слуга сидел тут же, в комнате господина, тоже просматривал какие-то тексты.
– В Галиаре его резиденцией служит монастырь книги Мироздания, вы проезжаете его, когда едете от дворца Верховного Синклита к Высшему Императорскому суду. Простите, к бывшему Высшему Императорскому суду. – Скил встал с места и подошел ближе к своему господину.
– Это огромный монастырь с большими воротами, обитыми медью, на них, кажется выбитые буквы алфавита священников? Ворота со стороны Широкой улицы, так?
– Именно так, господин.
– Я сейчас еду туда. Ты едешь со мной.
– Как прикажете, господин.
Хотя Ялган любил пышные выезды, часто он ездил в одиночку или с ахоном. Доскакали быстро. На Широкой улице людей почти не было, у больших ворот, отливающих на солнцах красной медью, всадники спешились. Молотки, прикрепленные на дверном полотне, были на вид тяжелыми, но на поверку оказалось, что с ними можно управиться одной рукой. Едва Ялган успел убрать руку с молотка, перед этим несколько раз постучав, как окошко в калитке открылось:
– Кто вы и зачем пришли? – спрашивал гладковыбритый лысый мужчина резким голосом.
– Я член Верховного Синклита Империи, зераклит Ялган Миязинский. Мне нужно увидеть первого священника области священных городов Залдана. – Едва привратник узнал, что стучавший в дверь – зераклин, голос стал значительно приветливее, будто другой человек заговорил.
– Конечно, проходите. Сейчас о вас доложат его Святости.
Стражник взял под уздцы лошадей гостей и, вслед за посетителями, ввёл их в монастырский двор. Перед Ялганом и Скилом открылась длинная аллея, с правой и левой стороны ограниченная кустами и деревьями. Было видно, что в разные стороны от аллеи отходят дорожки, прямые, извилистые, змейкой, ломаные. Монастырские стены были высоки, не на много ниже, чем городские. Они остались еще с тех далеких времен, когда монастырь книги Мироздания находился на окраине Галиара, имевшего в древности меньшие размеры. Обитель тогда играла важную роль в системе городских укреплений. Высокие стены, в купе с большой площадью монастыря, разбросанными по его территории скрипториями, библиотеками, часовнями, кухнями, трапезными, бумагоделательными мастерскими и прочими помещениями, делали монастырь похожим на небольшой городок. В конце аллеи находился дворец. Ялган и Скил догадались, что именно там должен находиться Залдан. Они успели только подойти к ступенькам дворца, чтобы подняться на его крыльцо, как на встречу вышел сам первый священник.
– Хвала Творцу! Я не ожидал, что и такая милость записана в книге моей судьбы! Сам Ялган Миязимский, великий зераклит, решил посетить мою обитель! Удивительно, как на одном человеке Сефер может показывать такие разные свои милости. – Залдан был неподдельно рад визиту. – Я все хотел сам вас посетить, но, догадываюсь, сколько сейчас у вас работы. Поэтому все откладывал свой к вам приезд.
Ялгана растрогала такая встреча, Скил сдержанно улыбнулся.
– Я уже начинаю жалеть, что не уделял вам достаточно внимания раньше, ваша святость! – зераклит приветственно обнял священника.
– Спешу вас заверить – это взаимно. Прошу вас пройти внутрь, там мы сможем поговорить.
Несколько минут разговор шел о погоде, о войне, об урожае. Гости восхищались красотой дворца Залдана, и там действительно было чему восхищаться. Стены были украшены фресками с изображением природы, так искусно, что казалось, птицы запоют, хищные звери бросятся на людей из своих укрытий, вода польется со стен.
– Удивительно. Это чудо! Это не мастерство, а волшебство. – восхищался Ялган.
– Да, можете считать так. – Первый священник улыбался довольной улыбкой.
Вежливые беспредметные разговоры продолжались еще некоторое время. За столом начали говорить о приятном вине и фруктах, о печенье, которое подали к вину. Скил за стол не сел, Ялган попросил его просто быть неподалеку на случай, если что-то понадобится.
– Вы, уверен, догадались, что я пришел к вам не просто так, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Хотя и поэтому тоже. – Сказал, наконец, зераклит после недолгой паузы.
– Ну, я сразу понял, что вы по делу. Точно не знаю по какому. Их может быть много. Но дела – это ведь не главное в человеческой жизни.
– Да, их множество, но сейчас меня занимает лишь один вопрос: как вы относитесь к отстранению Императора от власти? – Ялган поставил бокал с вином на стол и посмотрел в глаза собеседнику. Тот улыбнулся.
– Что вы хотите от меня услышать? Тем более, когда вопрос задаете вы? Я в несколько стеснённом положении, не находите? Но разговор вам нужен откровенный и я не буду вам в нём отказывать. – Потом недолго помолчал. – Я хорошо к этому отношусь. Мне тоже казалось, что император не сможет справиться со всеми проблемами, испытаниями, что пришлись на время его правления. На Верховный Синклит Империи я возлагал и возлагаю большие надежды. Думаю, вы не подведете, и Синклит сумеет сделать так, чтобы любые враги очень надолго забыли о любых возможных планах нападения на нашу землю.
– Спасибо. Мне, как и всему Верховному Синклиту Империи, крайне важно было узнать ваше мнение. Признаться, я скорее ожидал от вас услышать что-то в духе: «Я не считаю произошедшее ни плохим, ни хорошим. Это просто случилось». Хотя многие ваши собратья будут говорить, что устранение императора от власти – святотатство.
– Если смотреть со всей строгостью на произошедшие, то, конечно, вы совершили большой грех. Однако удивительным образом так получается, что ваш грех оборачивается благом для всей Империи. Уверен, Сефер простит зераклитам это и другие их прегрешения.
– Ваша Святость, вы даже не представляете, как вы меня удивляете своими словами. Несколько дней назад я был у прокоэна Касава и он говорил мне совсем другие слова.
– Прокоэн… – Залдан улыбнулся, но улыбка очень быстро сошла с его лица. – Прокоэн пожилой человек и не всегда, мне кажется, по достоинству может оценить изменения, происходящие в нашем мире. Он все больше думает о моменте, когда он предстанет перед Сефером и сможет лицезреть его за работой.
– Возможно. Я спрашивал его о возможности выступить с обращением к пастве, где содержался бы призыв поддержать власть Верховного Синклита, он отказал.
– Я бы очень удивился, согласись он на это.
– А что вы об этом думаете? О таком обращении?
– Мне эта идея кажется хорошей. Даже нужной. Возможно, она остановила бы некоторых особо неспокойных сторонников Владара. Такие у него должны быть. – Здесь в подтверждение слов Залдана Ялган кивнул. Первый священник продолжил. – Однако все это лишь мое личное мнение. А его Мудрость совсем отказал в какой-либо помощи?
– Нет, он пообещал обратиться с посланием к пастве, в котором призовет сложить оружие и не начинать междоусобной брани.
– Но вам, полагаю, хотелось бы, чтобы прокоэн, а с ним и весь Эхаль поддержал власть Синклита?
– Разумеется.
– Я вам сочувствую и поддерживаю. Но помочь не могу никак. Впрочем, я могу повлиять на настроения первосвященников в провинциях, так что они будут вас поддерживать не как члены, руководители Эхаля, но как жители Империи.
– Но эти лица, как имеющие авторитет, все равно будут оказывать влияние на паству.
– Уверен, так оно и будет. Конечно, я не могу повлиять на всех первосвященников, но с частью из них я могу переговорить или послать личное письмо.
– С вами приятно иметь дело. Простите, я человек прямой и привык не скрывать, что думаю. Надеюсь, мой вопрос вас не шокирует. Как вы считаете, когда Сефер призовёт прокоэна Касава, кто станет следующим главой Эхаля?
– Ух, – выдохнул Залдан – вы задаете непростые вопросы. Сколько ещё их у вас?
– Не думайте ничего дурного. Я государственный муж, должен задумываться и о таких вещах. Ведь это крайне важный для Империи вопрос. Тем более в нынешнее время. Крепкий союз Эхаля и Империи сейчас важен, как никогда. – Ялган понизил голос и наклонился к собеседнику. – Не предлагаю вам ничего двусмысленного или предосудительного. По крайней мере напрямую. – Зераклит вновь откинулся на спинку кресла и сделал несколько глотков вина. Залдан был несколько сбит с толку такой прямолинейностью своего гостя, однако поводов не верить Ялгану, подозревать его в том, что он проверяет благонадежность первосвященника Залдана к прокоэну Касаву, было бы просто глупо. Зачем ему это? Каким бы ни было на самом деле предложение Ялгана, Залдан решил пока делать вид, что намеки зераклита ему не ясны.
– Да, сотрудничество Эхаля и Империи – верный путь к общему благу, совершенно согласен. Что касается претендентов на престол прокоэна, то все говорят о трёх кандидатах. Я бы выделил двух, ибо третий – фигура скорее номинальная, а не реальный претендент. Первый претендент – это наместник прокоэна в Галиаре, его святость Цадак. Человек, вне всякого сомнения, достойный, ставящий правила нашей святой веры превыше всего. Нрава крутого, но справедливый. В его ведении находятся все писцы, священники, библиотекари, храмы и монастыри на территории столицы. Формально первосвященником царствующего града является Прокоэн, но у него на все не хватает времени и сил, поэтому существует пост наместника Прокоэна в столице. Политикой его святость Цадак не увлекается, больше сосредоточен на своих прямых обязанностях и молитве. Впрочем, её тоже можно отнести к его прямым обязанностям, что относится к любому каттаву, не зависимо от его должности.
– Хорошо, я составил мнение об этом человеке. Мне кажется, он похож на его Мудрость Касава, так? – спросил Ялган.
– В целом – да, вы правы. – коротко ответил Залдан.
– А второй кандидат?
Залдан несколько смущенно улыбнулся.
– Второй кандидат сидит перед вами.
– Я так и думал.
– Вы мне льстите.
– Ничуть. Каковы шансы второго кандидата? – слова «второго кандидата» Ялган выделил интонацией, желая особо подчеркнуть свою заинтересованность во «втором кандидате».
– Шансы Цадака и мои примерно равны. Прокоэн избирается тайным голосованием. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что все будет решать дюжина или десяток голосов. Это при том, что голосовать будут, должны голосовать триста тридцать три каттава и архикаттава со всей Империи.
Зераклит внимательно посмотрел на собеседника:
– Скажите, ваша святость, откуда такие точные цифры расклада сил при возможном голосовании? Буквально до десятков голосов?
– Я слежу за ситуацией. Всегда нужно быть готовым. Никто не знает, что записано в следующей строке книги его Судьбы, но мы можем надеяться и предполагать. Нужно всегда быть готовым ко всему.
– Я вас понял. А кто третий кандидат? Тот, чьи шансы совсем малы, как я понял из вашего рассказа, но кого нельзя сбрасывать со счетов.
– Третий – это первый священник первой Северной провинции Империи Равван. Молитвенник и ученый. Насколько мне известно, престол прокоэна его мало интересует. Если он пойдет на выборы, то только поддавшись уговорам почитателей. Политика и административные хлопоты его интересуют крайне мало. Не удивлюсь, если он отказался бы от престола, если бы его каким-то чудом все же выбрали бы. – Залдан развел руками.
– Спасибо. Здесь я тоже все понял. Хочу уточнить только, я правильно уловил, что прокоэн избирается тайным голосованием?
– Да, так. Раньше был другой порядок. Совершалось служба, после которой один из наиболее уважаемых монахов или отшельников тянул жребий, маленькие бумажные записки с именами кандидатов. Однако такой порядок отменили около ста лет назад. Ходили слухи, будто несколько раз на всех трех или двух, четырех записках, в зависимости от того, сколько было кандидатов, писали одно имя, того священника, кого называл император.
– И как, эти меры помогли? Изменение процедуры избрания? Светская власть более не вмешивалась? – С улыбкой спрашивал Ялган, будто знал ответ заранее.
– Не задавайте таких вопросов, почтенный зераклит. От разных людей вы услышите самые разные ответы.
Залдан и Ялган проговорили еще некоторое время, но уже об общих вещах. В конце беседы, которая продлилась несколько часов кряду, зераклит сказал первому священнику области Священных городов:
– Ваша светлость, спасибо вам за разговор. Это было несколько часов настоящего удовольствия.
– Что вы! Это взаимно.
– Искренне рад, в таком случае. У меня к вам будет просьба. Можете расценивать её, как мою личную просьбу.
– Сделаю все, что смогу.
– Подумайте, каковы бы были ваши действия на престоле прокоэна в случае войны между сторонниками Верховного Синклита и Императора.
Залдан медленно кивал головой:
– Хорошо. Я подумаю. Война неизбежна?
– Она очень вероятна. Это худший вариант развития событий, и именно поэтому к нему нужно быть готовым лучше, чем к остальным.
– А кочевники? Что с ними?
– С ними мы договариваемся о мире.
– Думаете, они согласятся?
– Я очень на это надеюсь.
– Мы будем молиться, чтобы так и случилось.
– Спасибо. Я заеду к вам через пару дней. Всего доброго.
Первосвященник из зераклит расстались друзьями, хотя собираясь к Залдану, Ялган совершенно на это не рассчитывал. Каттав оказался близок ему по взгляду на положение дел в Империи и по тем способам, которые казались необходимыми для решения возникающих проблем.
Глава 37. Новое преследование
Закхаль был вне себя от гнева. Он хотел сравнять Кар-аб-дабир с землей. Закхаль понимал, что если он вернется к Хунхару и расскажет о случившемся, о том, что он упустил Наара, а с ним и рукопись, то наибольшей милостью для него будет смерть быстрая и безболезненная. Но ожидать этой милости не стоило бы. Закхаль боялся даже не Хунхара, а того духа, что едва не задушил его. Шёпот Раэля будто до сих пор стоял в ушах злодея, некогда самого влиятельного человека Наппара, а сейчас просто преступника-, спасающего свою шкуру. Нет, совсем не такой судьбы хотел себе Закхаль. Он трижды проклял покойного Ауэла, хотя и отдал должное стойкости последнего, не сломавшегося под самыми страшными пытками, какие только знали номады и слуги Закхаля. Преступник устроил едва не поголовный опрос жителей, видел ли кто Ауэла, ведущего трех мужчин к воротам из города, или показывающим тайный ход или то, что могло бы быть тайным ходом. Портрет Ауэла был нарисован сразу, как его взяли под стражу, а позже размножен и развешен по городу. Некоторые горожане приходили, рассказывали, что видели этого каттава с тремя мужчинами, идущими по городу. Какой-то единой последовательности событий сложить не удавалось. Сообщали, что их видели в самых разных районах города, иногда получалось, что они должны были одновременно находиться в разных местах. В итоге, вместо обещанного вознаграждения свидетели получали десяток ударов плетью. Через три дня от неиссякаемого, казалось, потока свидетелей не осталось и следа. Исчезла и надежда напасть на след беглецов. Закхаль в тайне сам начал начинал думать о побеге, лишь бы более не встречаться с Хунхаром и тем демоном, что рядом с каганом номадов.
На четвертый день после смерти Ауэла в Дом городских отцов, где остановился Закхаль, какая-то старуха привела своего внука. Мальчик был напуган, женщина держалась гораздо бойчее, но по ней тоже было видно, что и она сильно волнуется.
– Мой внук может рассказать вам, куда сбежали те, кого вы ищете.
– Ну? – Устало и безразлично, не ожидая услышать чего-либо стоящего, спросил высокий, худой наемник из отряда Закхаля.
– Не молчи! – старушка еще раз легко толкнула внука в спину. Тот сначала очень замялся, но взял себя в руки и начал говорить.
– Я видел как тот священник, чье лицо нарисовано на бумаге и развешано по улицам, показывал троим мужчинам какой-то лаз под землю. – Мальчик был напуган, смущен, от того говорил тихо и не очень внятно, но слушавшие его наемники смогли все разобрать. Они слышали уже много похожих историй, при проверке, однако, оказывалось, что либо дверь в тайный ход исчезла, хотя свидетели клялись, что они сами её видели «на этом точно месте», либо они указывали не на тех людей. В таких случаях Закхаль страшно злился и плеть не щадила никого. Бай, так звали наемника, что допрашивал старуху с внуком, решил, что и здесь тоже ошибка.
– Парень, а ты уверен, что этот тайный лаз не исчезнет, как только мы придем на указанное тобой место? Так бывало, и не раз. Тогда тебе придется очень не сладко, а заодно и твоей бабуле, раз она тебя привела к нам. – Бай сплюнул сгусток слюны на землю, растер его носком ботинка. – Но сейчас ты еще можешь уйти, и тебе ничего не будет.
– Нет. Я никуда не уйду. Я уверен в своих словах. – Мальчишка вдруг заговорил уверенным тоном, не оставлявшим сомнения, что он действительно уверен в своих словах.
– Ну что же, я тебя предупреждал. Теперь показывай, где твой потайной ход. Зовут тебя, кстати, как?
– Мад.
Трое наемников на лошадях, а вместе с ними пожилая женщина с внуком, которых всадники посадили вместе с собой верхом, отправились к месту, которое указал Мад. На пыльных улицах Кар-аб-Дабира никого не было, только несколько бродячих псов трусцой слонялись по дорогам и вдоль домов в поисках пищи.
– Как ты их увидел, Мад? – Заговорил с мальчиком Бай.
– Я прятался. Это был тот день, когда вы напали на наш город. Я хотел добежать до дома, спрятаться там, но вас было много, вы всех убивали. Я решил, что вы и меня убьете. Я спрятался за домами у городской стены, это было хорошее убежище, никто там меня увидеть не мог. Место там очень узкое. Широкая щель между домом и городской стеной. В её углу куча камней, поросших кустами, там я и прятался. Когда пришли эти люди, мне даже показалось, что они видели, как я убегал, и хотят меня убить. Но они не стали подходить близко к камням. Священник начал ощупывать стену, надавил на какой-то камень и в земле открылся люк, каменная дверь. Он нажал еще раз, она закрылась. Он опять открыл ее, трое, бывшие с ним спустились туда, он запер за ними люк и набросал на него песка, камней. Так если бы я этого не видел, то никогда бы не нашел. Стоял бы на нём и не догадывался, что на входе в тайный ход стою. – Мад разговорился.
– И ты сможешь найти тот нужный камень? Или что там открывает дверь, вход в подземелье? – Бай до конца еще не поверил мальчишке, но начинал проникаться симпатией, что его даже немного удивило.
– Найду. Может быть, не сразу, но найду.
– Посмотрим.
Прибыли на место. В конце закоулка действительно была груда камней, уже заросших кустами, ребенок мог спрятаться там и никто его бы там не увидел. Под ногами были песок и сухие ветки.
– Показывай, Мад. Мы ждем.
Мальчик начал ходить вдоль стены, с силой надавливая то на один, то на другой камень в стене. Ничего не происходило.
– Ну? Что, не можешь найти? Или нет здесь ничего? – Уже начал злиться один из бывших с Баем наемников.
– Постой, ему, может быть, просто не хватает сил. Он же еще ребенок – Бай подошел к стене и сам надавил на несколько камней, на которые уже довил Мад. К всеобщему удивлению, с третьей попытки один из камней поддался, утонул в стене, а в земле открылся люк, за которым стали видны ступеньки, покрытые песком. И на этом песке даже можно было различить следы людей. Только определить, когда они были оставлены, было трудно.
– Вот! Я говорила – он не лжет! Видите! – Кричала от радости старушка. – Молодец, Мад, молодец! – Она обнимала и целовала внука.
– Да, похоже, ты действительно не лгал. Тарок, – обратился Бай к своему товарищу, – ты останешься здесь, присмотришь за входом. Мы возвращаемся в Дом городских отцов, нужно доложить обо всем господину Закхалю.
Закхаль был счастлив услышать, что на след беглецов, похоже, удалось напасть. У него будто выросли крылья. Тем более, что буквально утром к нему прибыл посланник от Хунхара, чтобы узнать, как идут дела у нового слуги кагана номадов. Так что Закхаль вместе с ним отправился к обнаруженному тайному ходу. Посланником был какой-то кочевник, с ним переводчик. Кочевник вел себя немного надменно. По крайней мере так казалось Закхалю.
– Передайте его величеству, что юноше не уйти, рукопись будет у господина Хунхара.
– Когда? Ты устраиваешь проблемы, затем их решаешь и хочешь выдать это за хорошую работу? Да, твои люди продолжают преследование, но им бы не пришлось этого делать, будь они расторопнее, а их хозяин мудрее. – Посланник испытывающе смотрел на Закхаля. В других обстоятельствах последний убил бы дерзившего, но других обстоятельств не было, нужно было поступать иначе. Они только что вернулись в Дом городских отцов и разговаривали в одном из его огромных залов. Закхалю, отчасти, было просто обидно. Напасть на след беглецов – это успех, но этот успех никто не оценил, более того, им не довольны. Преодолев волну внутреннего гнева, которая едва не вырвалась наружу и не смыла в окно пятого этажа надменного посла от Хунхара, Закхаль сделал жест слуге. Тот на секунду вышел, а когда вернулся, то нес на подносе какой-то высокий предмет, накрытый небольшим куском шелковой ткани. Слуга по мягкому пышному ковру прошел к господину и с поклоном протянул ему поднос. Закхаль просунул руку под покрывало и взял скрытый там предмет. Однако, что там было скрыто, продолжало оставаться загадкой. Он подошел к послу:
– Почтенный Баурт, позвольте в знак дружбы сделать вам подарок. – Он стащил шёлк со скрытого под ним до того момента предмета и посол увидел серебряный кубок, украшенный чернением, драгоценными камнями, эмалью. Стакан кубка был доверху заполнен золотыми монетами. – Не подумайте, что я дерзаю вас подкупить. Это подло и низко. Тем более, когда имеешь дело с номадом, свободным человеком. Подарок – просто знак моего к вам уважения. Хотел сделать его раньше, но из-за всех этих хлопот, не получилось поступить, как хотел.
Баурт принял подарок из рук Закхальи.
– Ничего. Я вас понимаю. Тернги готовит для нас многие испытания, но главное – проходить их с достоинством и без ропота. Уверен, вы с этим справитесь. Благодарю за подарок. Теперь тяжесть вашей работы и усердие, прилагаемое к ней стали для меня куда яснее. – Посол поставил кубок на тот же поднос, на котором кубок внесли. Слуга поклонился и вышел из зала.
– Передайте его величеству кагану Хунхару, что я возлагаю Кар-аб-Дабир к его ногам. Отныне это его город. Сам я продолжаю погоню за Кедиром и его товарищами.
– Я буду рад доставить такие вести его Величеству. Однако не забывайте, что главная цель – рукопись.
– Рукопись, которая желаннее целого города. Что в ней может быть такого? Тем более для его величества. А вы, номады, ведь вовсе отрицаете письменность, саму возможность её существования и необходимость.
– Мы сами не знаем, зачем нужна эта рукопись. Никто не знает. Однако внешне этот поход, завоевание новых земель, ничем не отличается от предыдущих. Замыслы государя известны только ему, нам остается исполнять его волю. О рукописи много говорят, но никто ничего не знает наверняка. Возможно, какая-то рукопись действительно есть, но зачем она его Величеству, никто не знает.
Глава 38. Возвращение Хунхара
Армия Малакка продвигалась на восток. Пещера рождала все новые и новые полчища тварей. Только к концу пятнадцатого дня после начала исхода, поток чудовищ иссяк. Первые отряды отстояли от замыкающих на сотни верст. Даже армия кочевников была менее многочисленной. Там, где ступали их лапы, земля темнела, вода протухала, все живое в страхе бежало, небо чернело. Человеческие ненависть, страх, боль, злость – были тем, что питало эту армию. Однако кочевников они не трогали, как Раэль и обещал Хунхару. Хотя дружбы или приязни между ними тоже не было. Иногда бывали стычки, в которых верх одерживали, как правило, твари, хотя, иногда победителями оказывались и номады. Если кочевники оставляли после себя захваченную землю, которую они считали своей, то твари оставляли мертвую землю, над которой властвовали смерть и горе. Владеть такой землёй никому не хотелось. Лишь отдельные города и селения оставлялись номадам, как награда за службу.
Твари, чтобы покорить человеческий мир приняли человеческую природу, то есть появилась возможность их убить. Часто это было сделать крайне сложно, если нужно было убить огромного великана с толстой кожей или клыкастого волка, размером с коня.
Хунхар вернулся в Малую пристань, его армия только готовилась выступить к Бэлде. Он появился так же неожиданно, как и исчез. Спустился с той же башни, где не так давно его забрал с собой Раэль. Дух теперь тоже обрел физическую форму, осязаемую. Темносиний, почти черный балахон с капюшоном, столь глубокого цвета, что, казалось, эта сама темнота может вместить в себя весь мир. Под капюшоном тьма, так что не ясно, есть ли в этой тьме лицо? Шагов при ходьбе не слышно, будто тот, кто скрыт под балахоном – парит над землей, не касается её. Те, кто видели их, идущих по лагерю, Хунхара и Раэля, расступались, чьи-то невидимые руки жали на плечи и головы, приклоняя к земле. О возвращении властелина тут же сообщили Гоггалы и другим старейшинам, тамнаконам. С почтением, те вышли их встречать. На вытоптанной поляне, между пёстрых тайев, с приклонёнными головами они встретили короля и его спутника.
– Ваше величество, мы рады вашему возвращению. – Гогалы в знак приветствия протянул Хунхару кубок кумыса. Король не обратил на это никакого внимания.
– Слушайте все, – начал король. – Гаалик предал меня. За это предательство он заплатил сполна, как полагается согласно любому закону. Я убил его. Он составил против меня заговор. Сумел уговорить царей Руннала, Йелдара и Самгала выступить против меня. Теперь короли эти, их воины, сыновья, отцы – мертвы, а племена никогда не возродятся. Я сделал это один, ибо мне была дарована невиданная до того сила. Ни один из моих великих предков не обладал такой силой. Я один сокрушил три войска. Сюда с запада двигается армия. В её рядах много существ, о которых вы раньше никогда не слышали или слышали лишь в легендах и древних сказаниях. Но мы стали избранным народом, мы будем владычествовать над землей. Весь Арэц покорится нам. Империя, Союз торговых городов, Северные и южные королевства, даже далекие заморские земли. Все покорится нам. Сам Тернги снизошел к нам. Он дал мне силу сокрушить врага. – Среди знати, спокойной до того момента, вдруг начался шепот, еле слышный. Ведь каган говорил, что сам бог праотцов сошел в Арэц, чтобы помочь своему народу покорить землю. Более того, он даже ведет свою армию, чтобы помочь в этом. Неужели воинственный Тернги, бескрайнее синее небо, действительно стал человеком, снизошел к своим детям – кочевникам? Властелин продолжал:
– Сейчас армия Тернги еще далеко, но она продвигается быстро и будет здесь очень скоро. Она неутомима. Мы пойдем дальше, на восток, чтобы, когда Тернги будет здесь, мы могли преподнести ему как наш дар многие имперские города, сокровища и рабов. Идите в свои племена и кланы, расскажите то, что я сейчас вам сказал. Закончилась бесславная эпоха. Через службу нашему великому богу мы стяжаем достойную нас славу.
Слова, произнесенные Хунхаром, ошеломили знать, военных вождей. Неужели сам Тернги решил встать во главе войска своих детей? Много вопросов задавали вожди друг другу, но ответа не было. И что за человек был рядом с королем? Что значит «один одолел три армии?» Как это возможно?