Дмитрий Аникин
Троянская война
проникал в семь пещер, пастЕй,
чтоб к семи облакам добрался
дым, чтоб светлый владыка им
допьян-, досыта упивался,
чтоб пространство окутал дым.
Корифей
Цели войны в этот раз явлены не стесняясь:
нас, витязи, всех положить, сгубить.
Земля, мол, страдает нами:
тяжела мы ноша, на кой ей таких носить!
А женщина что?
Разве можно ради нее такое?
Женщина, она лживый призрак,
создание нашей похоти:
насколько похоть сильна, настолько и плоть вещественна.
Хор
Как…
Как птицам-певуньям страшно в высоте,
как рыбам-плывуньям тошно в глубине,
так зверям-людям тесно на земле.
Трудно ей, голубушке, наш вес-перевес держать,
нечего ей в сыть нам и в пить рожать,
истощилась она,
стольких мужьёв жена,
истомилась она
без покоя, без сна.
Поможем ей, матушке, сбросить бремена!
А на то и нужна война.
Корифей
Заклинаю сильных –
и кто сильней,
золотом обильных –
и богатей,
жизнью жить двужильных –
и битых ей:
завершайте сроки
большой войны,
дела чтоб жестоки –
как соль чисты,
глаза дальнозорки –
на цель ясны,
Смерти путь широкий
костьём мости!
Ревности нам колючие
в хоть и в плоть,
видения дремучие –
глаз колоть,
словеса трескучие –
лжи ломоть,
шатания рыскучие
куда хоть!
Хор
Всё нам впрок, всё гонит на полюшко –
затопимте, братцы, его юшкой!
Корифей
Я продолжаю действовать –
накликать, понукать, скакать:
стань, воздух, сух и яростен, полыхать;
не уставай, огонь;
тронь
воду, корабль,
отправляясь водой туда,
где не ждет беда;
но на борту беда –
вернись туда,
где всего верней возьмет, приберет земля
то, что всего останется от народа и от его корабля.
Ветер-домосед, ветер-хлебосев, ветер-тиховей,
ветер-всток, сивер-ветерок, лето-ветрило
и вы, буйные ветры-вихори
с той
проклятОй,
с той дальней, той западной, той нашенской стороны,
подхватите мои стоны честны,
подхватите мои причитания,
к ним добавьте – вой, ветррыдания;
сделайте голос раскатистым,
эхо в нем
всегда чтоб о главном, о мучительном, о своем;
дайте простору моим словам,
чтоб сбыться им над нами, над ними и здесь и там.
ЭПИЗОДИЙ 1
Общевойсковой сбор перед лагерем.
Одиссей
И пусть архитектон так рассчитает, чтоб
в утробу идола полсотни воинов
с оружьем влезло. И еще есть способы,
как обмануть надежней: наши распри там
прекрасно знают, и предатель греческий,
когда он разъяснит, чей он, обижен кем,
то будет принят Троей.
Корифей
Всё получится.
Хор начинает строить коня.
СТРОФА 1
Рощу дерев
мы на коня
пустим. Бук, дуб,
спрячьте меня!
Скроют войска
липа и клен.
Тулова чан
полн, населен.
Зверь китоврас –
конской, людской
породы зверь,
шитый доской, –
двинется на
город. Тащи,
веревки рви
со всей мощИ!
АНТИСТРОФА 1
Коникам плоть
фракийский царь
назначил – рвут,
кропят алтарь;
лютой ествы
впроголодь им:
голод не сбить
кормом другим.
Вот жеребец
тех же пород,
вот ему пир –
город, народ.
Ржанье и скрип –
топнет бревном.
Ох он не сыт,
не напоён!
Одиссей
Врагов моих здесь много. Пусть один из них,
(кивает Синону, и тот выходит на середину сцены)
назначенный мной в жертву за попутный ветр,
сбежит из-под ножа; пусть соли жреческой
стряхнет с кудрей остатки на Приамов плащ;
на голове его ремни священные
приметой будут правды, ложью связанные;
пусть говорит – и речь пусть будет сбивчива,
взволнованна.
(Синону.)
Слезу пусти, и ври смелей,
и прибавляй подробностей. Чем больше их,
казалось бы, тем легче уловить тебя,
найти противоречья – но ленивый ум
пугается, теряется от множества,
ему сдается: как же верить хочется,
что кончена война, что победили и
враг в бегство устремился.
Синон
Берег пуст. Гляди,
Приам, по синю морю – где беда твоя?
Вся уплыла в даль, в шторм, там утонула вся.
Одиссей
Мы ж спрячем корабли в недальних гаванях
и в нужный час успеем.
Общая пауза. Первым приходит в себя Аякс Оилид.
Аякс
Я, я пойду в это чрево, дело, и никакой мне бог
не воспрепятствует Трои корысти сложить у ног.
Будет, будет удача, чувствую ее всю,
держащую те, эти жребии, наши, их на весу.
В ахейскую сторону смотрит, всяко нам ворожит,
коню и то в бой не терпится: вишь, дрожью стоит-дрожит.
Корифей
Не гневи богов, молодой Аякс, буй-пес,
лаем не лай! Кого еще чудище это – их
порушит, подавит собою нас, – кто знает.
О головах играемся, всё на волоске.
Я говорю: не лай, не лай!
Аякс подходит к Одиссею и становится рядом с ним.
Агамемнон
Ну, кому еще ходу с ним,
с бесноватым царем морским
итакийским, в его корабль
черный, мощный – тонуть? Кто храбр
сверх мер всяких, те –
шаг вперед!
Хор (на разные голоса)
Выйти вперед? Нет:
смерть рядом бродит,
косой всяких косит.
Робок ответ – без суеты и чести
в строе стоим на месте.
Все, как один, переминаемся,
посматриваем по сторонам:
лишь бы кому-то слева и справа,
лишь бы идти не нам.
Добровольно, ага! Знаем мы их подходы:
пальцем поводит, выберет воевода
точно меня; пойду (а куда я денусь?),
влезу в утробу идола,
как в петлю башкою вденусь.
Храни, мать-богиня,
не войско – меня храни!
Пусть выберут сильных –
меня, слабого, отстрани!
Пойдем, что стоять, пойдем!
За победой – добыча, дележ,
бабский визг, крик, скулеж;
глотка моя для вин, снедей, обилий узка –
ничего, пропихну, расширю
для всякого, вбить внутрь, куска.
А голодом живому сидеть одна тоска…
Я с тобой. Знаю, за кем иду,
кому выпущу кровь-руду,
кого девять лет жду,
дольше жду,
чтоб на тевкров подумали, к их труду
приписали. Я за своим иду.
Одиссей
А,
всяких возьму!
Кто Приаму враг,
а кто и мне самому –
даже это не различаю:
всю сволочь, мразь,
всех героев, как раз
я собираю.
Корифей
Кто увидит в огне, в дыму,
острой медью ты в плоть кому?
Всё в дело, в дело!
Любую дрянь, рухлядь, гниль
в огонь кидай – будет толк:
выйдет в город, чтоб мстить,
убить, победить,
славный полк.
Хор
Хочешь не хочешь, а в сутолоке убьешь:
даже и спрятанный и нетОченый кого-то заденет нож.
В бою ближнем нам всё равно: в грудь, в пах,
пал кто в прах –
лишь бы кровь, смерть да к небу страх,
лишь бы крик, стон – там, за стеной,
лишь бы свалка и рукопашный бой.
Грек попадется, так и грека бей –
лишь бы потеха общая всё веселей, шумней,
затопила бы город Трою кровавой своей волной.
Общее дело делаем, называемое войной.
Менелай (подходит к Одиссею)
Сам ты, Одиссей, как верить
можешь в эти планы, ковы?
Не случается такое,
чтоб успешно сложный, умный
замысел в жизнь воплощался,
что-нибудь да помешает.
Конь развалится на доски:
заскрипит крепеж натужно,
лишь мы влезем, столько веса
бревна брюха не удержат –
рухнет, ухнет вся громада,
пыль поднимет. Слышишь хохот,
гик и крик со стен троянских?
Мы – кто мертв, кто жив, калечен –
у разломанного зверя
взвеселим врагов беспечных.
Окружат троянцы лошадь –
щели крупные разверсты,
видно нас во всеоружьи;
сволокут к нам угли, хворост,
вспыхнет пламя – пей, богиня,
сизый дым, как ты хотела;
этот дар, что вот пылает,
закоптит тебе полнеба,
вой по-гречески услышишь.
А всего вернее греки
уплывут по синю морю,
уплывут… Пока что каждый
еще думает вернуться,
еще мыслит об атаке
и о штурме размышляет,
но готовят вёсла, мачты
не для малого похода.
Выйдут в море – как назад плыть
к берегу? Текут теченья
из краев азийских скудных
прямо к родине, к Элладе –
не свернуть с пути прямого,
не попятить к Трое судьбы.
Долго морем плыл кораблик,
долго конь стоял на суше,
страшен конь, уродлив; тевкры
свыклись с видом непотребным;
мы не выдали ни стоном
ни полстоном, что с начинкой
зверь, мы ссохлись: голод, холод
с нами, сильными, сражались,
нас оставили труп трупом.
Станут частью мертвой твари
мертвые убийцы-греки.
Одиссей
Ты пойдешь со мной?
Менелай
Конечно.
Одиссей
Ну, кто еще за славою гоняется,
позорной смерти не боится?
Диомед
Я пойду.
Хор
Силой сильною Диомед ломил вперед,
в бой,
а тут –
наискось его путь к чести,
тут –
Одиссеев путь.
Успеет ли он на нем,
без страха-упрека герой?
Не умалит ли славу?
Не омрачит ли взгляды богов
их любимец, пресветлый воин?
Диомед
Право сильного и право хитрого чем
различаются? Вместе они в добрый час
правят войнами нашими, волю вершат
олимпийских всесильных, всехитрых богов.
Илион мы возьмем: кто смел, смог, тот и прав.
Корифей
Утро будет: в чаду и дыму небо; Феб
кОней поворотить своих дернет вожжу;
чтоб не видеть остатков великой страны,
Трои, светлого города, – в ночь он, назад,
в тьму кромешную. Сколько бог даст тусклых дней,
чтобы нами и трупами взор не сквернить!
Диомед
Всё равно надо делать, а там… Будет день…
Подходит к Одиссею и становится рядом с ним. На середину сцены выходит Нестор.
Одиссей
Ты зачем? Или слишком зажился, устал,
утомленный годами, на верную смерть
вздумал выйти? Сил нет, чтоб сражаться, так ты –
чтоб их меч притупить? Нам не надо таких.
Нестор (откашлявшись)
Третий срок-жизнь проживаю,
два великих поколенья
проводил в глубь, в темь земли я.
Не устал топтать родную:
вёсны, лЕта мне мелькают
спешной, грешной чередою,
не нарадуюсь их смене.
Но живу не без убытка:
время силы подъедает,
я клонюсь к неблизкой смерти
медленно, но ощутимо.
Страшно, томно бездну видеть,
к ней скользить – я не смирился,
закален годами жизни,
приучён к ее теченью.
Отогреть хочу я сердце
битвой хищною, ночною,
по колено кровь резнею,
женским криком слух потешить,
дымом черным надышаться.
Хор
Жив, кто медью изощренной
убивает, бьет под сердце;
жив, кто города сжигает,
рушит домы, грабит храмы;
жив, кто золото хватает,
драгоценные каменья;
жив, кто деву обнимает,
с ней насильничает лихо.
Нестор
И еще…
Молодость кидает в битвы
времена свои бессчетно,
свои сроки рвет беспечно;
кратки дни и долги годы
в скорости неимоверной
пролетают до дна бездны.
Смерть сама изнемогает,
смерть измаяна излишним.
Кажется, секунды, меньше –
атомы, частички жизни
в воздухе тугом роятся –
в воздухе, сыром от крови,
в воздухе, седом от смерти, –
оседают, прибавляют
уцелевшему час лишний,
день и ночь, недели, годы,
лишний век, само бессмертье.
Напитаюсь в битве-схватке
временем…
Одиссей
Будь с нами, Нестор.
Нестор становится рядом с Одиссеем.
Агамемнон
И я б, Одиссей, пошел,
полез бы с тобою туда, вовнутрь,
в темное это зверя,
в опасное ночи, боя.
Легче мне было б там,
чем ждать тут, когда – гадать.
Но сан мой, но общее дело!
Нет,
не могу: не могу я войска оставить!
Корифей
Все здесь?
Ну!
Заколачивай!
КОММОС
СТРОФА 1
Залазьте в утробу конскую,
оружие придержи,
чтоб не шумело-звякало;
всякого положи:
меч, да копье, да стрелы, да
нож, чтоб по тихой бить,
пока не очнулись, -чухались,
не стали в трубы трубить,
сзывая усталых, пьяных.
Что они против нас,
несытых и трезвых, битых
несчетные тыщи раз?
Что они против слабых,
сильные, в ночь, когда
созрела за древом, досками
общая им беда?
Синон
Тяжолой солью Одиссей
осыпал смоль моих кудрей.
Среди своих чужим брожу,
я обречен огню, ножу:
так хочет бог, вопит народ,
и вот он, значит, мой черед.
Я плутовал, хитрил, но он
сказал: "Вот жертва, вот Синон".
Схватили и поволокли,
одежды старые сожгли,
одели в новое (к богам
нельзя идти в обносках в храм),
ведь я на этом торжестве
важнее всех; на голове
ремни, повязанные так,
что тьма в глазах, кровь бьется как
дурная, бешеная, в ней
подл страх час от часу сильней.
АНТИСТРОФА 1
Малая рать, лишившаяся
первого из бойцов,
так плохо, трусливо бившаяся,
если к лицу лицо,
выросла до размеров
Рока, и смерть сама
нам поборает – каждому
дорога его пряма.
Ты первый, Синон, из наших
скажешь троянцам, что
вся-то их жизнь окончена:
завтрашний день пустой,
без Трои и без троянцев,
нам предстоит встречать.
Простите, прощайте, тевкры:
ваш черед умирать.
Корифей
Застала за подлым делом
нас, брат, с тобой судьба.
Так-то для ней стараемся,
воюем войну; она
связала нас крепко-накрепко,
узелки – нет, не развязать;
то, в чем мы, брат, участвуем, –
общее нам; сказать
нечего нам друг другу;
жест – меч наружу – ткнуть –
ты мне, ну или я тебе –
в одно из смертельных мест.
Мы как-нибудь, брат, успеем
тебя и твоих мечом;
огня не скупясь напустим
на каждый сух, дымен дом;
ни старого и ни малого –
мы никого щадить
не думаем и не можем,
тебе и твоим не жить.
Мы как-нибудь, брат, успеем
вашу Трою с землей сравнять.
Так проще, и так положено.
Была б твоя воля, брат,
ты также бы нас оружием
и наших. Но бог богат
для нас, греков, благом, ты ж бери
остатки: сколь горя, бед
бессмертные напридумывали
в благости-то тебе!
Хор загораживается деревянными конструкциями. Весь следующий эпизод он находится внутри коня. Менелай, Одиссей, другие вожди поднимаются на орхестру и тоже прячутся за деревянными щитами хора. На сцене остается один Синон.
ЭПИЗОДИЙ 2
На сцену выходят троянские старейшины во главе с Приамом. Приам явно растерян и не знает, что делать. В толпе начинает лихорадочно шастать и что-то нашептывать Синон.
Приам
Чудовищное нечто – нет, священное –
нет, то и это разом. Боги грозные,
молю вас, дайте знак: молиться или жечь,
что с этим делать? Старцы благородные,
мужи совета и цикады совести,
скажите! Оскорбить богов боюсь – и нет
уверенности в том, что это божий дар.
Анхиз
Какие мы советы можем грозному
царю подать? Весь страх, вся немощь Трои – мы.
Как скажет царь, так и приговорим, седы,
бессильны…
На орхестре.
Менелай
Отчетливые слышу разговоры,
как будто нет меж нами стен и воздух,
наполненный словами, невозбранно
идет ко мне. Отсюда же ни-ни,
ни звука ни ползвука: лязг оружья,
паденья шум, брань, стоны, речь моя
заглушены препятствием, доской.
Не слышат тевкры собственной судьбы,
а мы вдвойне – сам звук и отраженье
его от стен…
Одиссей
Молчи.
Менелай
Они не слышат.
СТРОФА 1
Вздохнем – не слышат,
звякнем – не слышат,
стукнем – не слышат,
крикнем – не слышат.
Чудо такое: боги – за нас,
божий трояне слушают глас.
АНТИСТРОФА 1
Сверкнет – не видят,
меди – не видят,
в щели – не видят,
смерти – не видят.
Божии лики сонмом летят –
чудесны, зримы, нас заслонят.
На сцене.
Анхиз
А этот странный грек, что он молчит? Пусть скажет нам…
Приам
Кто он такой?
Анхиз
Бог знает: перебежчик, вор…
Сказал: враг Одиссея, нам готов помочь,
убежища он просит, покровительства.
Приам
Скажи нам, пленник, и не лги.
Анхиз
Не вздумай лгать!
Приам
Что значит этот конь – угроза, шутка ли?
И что нам делать с ним?
Синон
Надо ли лгать таковому несчастному? Нет за мной малых,
нет и великих заслуг перед сильною Троей. Для ваших
воинов чужд я и враг. Не я ли в войне долголетней,
сколько хватало оружья и сил, убивал, ранил тевкров,
в приступ ходил на ворота и бился у стен корабельных?
Воин не лучший у греков, виновен не меньше уплывших.
Преданный родиной, узы порвав, ищу новой отчизны,
в ваших краях обретаю надежду на кров. Неужели
я, задарма, против совести, бившийся в войске ахейском,
не послужу вашей Трое – нет, нашей, – когда не казните?
Приам
Ну, говори, не тяни, что нам делать. Стоит грузный идол –
в город внести? здесь оставить? сжечь?
Синон
Слушайте, Троя.
Конь этот выстроен греками в дар оскорбленной Афине.
Мстить обещала богиня за краденный нами Палладий:
боги ревнивы, имуществ своих не прощают священных,
но вдвое, втрое умеют взыскать. Мы, предвидя утраты,
десятикратно превысили меры, это построив,
да примирится богиня, да примет дары от данаев.
Приам
Где же войска ваши, флот?
Синон
Все уплыли.
Приам
В Элладу?
Синон
В Элладу.
Калхас, муж, знающий твердо, что было, что есть и что будет,
нам приказал собираться, не ждать новых схваток; не будет
в них, предсказал он, удачи: что было богов попеченья,
помощи, расположения к нам – всё войной исчерпали
за девять, за десять лет; утомились бессмертные боги
нас сохранять, направлять; Отчизны лишь храмы родные
силы вернут нам, удачу, тогда и вернемся.
Приам
А конь что?
Синон
Конь этот будет стоять, греков ждать; он – залог их успеха,
даст им над Азией власть.
Приам
Так сожжем его!
Синон
Гнева Паллады
ты не боишься, Приам. Ох грозна, ох злопамятна дева!
Выметет смертью всю Трою; как мором мстил за Хрисеиду
нам Аполлон, вам Афина отмстит.
Приам
Что же делать?
Синон
Ну, слушай.
Воля своя у богов, но она перед Роком ничтожна:
связана воля молитвами, знаками, словом обряда.
Молимся просто ли так? Нет, условия ставим, на сделку
с богом идем: дым от жертвы – ему, нам – плоть жертвы, кровь, мясо.
Люди и боги равно подзаконны: мы платим, считаем
наши слова и молитвы и требуем с неба расчета,
правы в упорстве своем. Залучив в Илион этот ксоан,
ты приневолишь сражаться за вас мощно деву Палладу,
станет богиня азийской.
Приам
Принудить благую богиню…
Синон
Да разве это кощунство – склонить к себе высшие силы?
Вы не с обманом каким, вы открыто и прямо идете:
на, мать-богиня, коня, послужи за него сильно, честно,
тяжким эгидом встряхни над домами, над стогнами Трои,
нас защити от своих. Да кто в превращениях мира,
в коловращеньях его свой надолго тебе, чтобы запоминала?
А пока наша – служи нам, богиня, как мы тебе служим.
Видишь – хватаем канаты, видишь – махину толкаем.
Анхиз
Связаны боги клятвами,
формулами рассчитанными;
принуждены боги сильные
жертвами; боль испытывают,
не подчиняясь действенным
молитвам. Слова ох прочные!
Станут боги служить нам
за соблюденье точное
постов – не едим, не пьянствуем,
обрядов – махнем оливой,
бдений – день-ночь смешавшие,
молимся терпеливо,
жертвуем, чтим умышленно.
Приневоленная святыня
много послужит тевкрам:
походишь в ярме, богиня,
потрясая эгидом, Трою
священную защищая,
греков своих, данайцев
боем изничтожая.
Приам
А как его ввезти? Ворота низкие,
а зверь высок и толст.
Синон
Ломать ворота. Царь,
лишь прикажи, сюда поставлю плотников,
а каменщиков там – пойдет работа, пыль
всклубится к небесам.
Приам
Нет, подожди, еще
подумаем.
Синон
Ночь ночевать негоже за воротами
священному животному.
Приам
Подумаем.
Синон
Ломать нам стены время нужно.
Приам
Сделаешь,
когда прикажут.
Синон
Нам не опоздать бы, царь.
На сцену выходят Елена и Кассандра.
Приам
Ну, дочка, хоть сейчас не надо слов твоих,
не вой, не ной, не причитай.
Кассандра
Я вижу всё:
(начинает в пророческом исступлении)
вылезло из моря, земля исторгла,
нанесло ветрами по малой щепке,
и предстало чудо гривасто, обло –
конь, но не только;
если б крылья грифа да хвост змеиный,
песья морда, ноги болотных цапель,
то не страшно было б с таким отродьем –
тут же другое.
Человечьи в звере заметны стати:
зорок карий глаз да петлисты уши –
не подбор случайный, но зрю приметы
эллинской расы.
Долго бил, рубил древесину умный
столяр-плотник, ладил узлы, детали,
чтобы прочно было и не щелясто, –
нужно ли это?
Если дани, жертвы богам готовим,
если, кроме собственного, не будет
веса, груза, то для чего такие
гвозди да скрепы?
Нет, не просто сшито, не просто сбито –
с умыслом чертили чертеж обманный;
те, кто знали строить корабль и крепость,
брались за дело.
Стукни по нему – и оружье звякнет,
изощренной меди тона узнаешь:
меч, копье, секира в аккорд сливают
звоны, угрозы.
Ночью оживет, фыркнет, топнет лошадь –
и пойдет крушить: раздробят копыта
наши мостовые, порвет зубами
флаги на клочья.
Приам
Я, дочь, не понимаю твои речи.
(Отходит от Кассандры.)
Кассандра (кричит вслед Приаму)
Нет!
Елена
Одна тебе я верю.
Кассандра
Подтверди, молю!
Они ж тебя убьют – данайцы, муж убьет!
Скажи, сестра, Приаму всё, что знаешь о
коварстве греков.
Елена
О коварстве тевкров я
гораздо больше знаю. Как увез меня,
невинную, обманом ваш Парис, так я
ни дня, чтоб не кляла его злы хитрости.
Всё вы, всё вы, враги, коварства греческие
придумываете, чтоб затенить свои,
а мы всегда в ответе за ложь каждую,
что варвары на нас накинут.
Кассандра
Ты кому
всё это говоришь? Не мне и не Приаму ведь,
а тем, внутри с оружьем притаившимся.
Елена
Ворота рушь, Приам, проломы делай стен
старинных не жалея! Вижу: дар благой
всевышних перед Троей встал, сияние
немыслимое вижу.
Кассандра
То закат, вода,
светилом озаренная, вечерний свет.
Елена
Нет. Это виды бога, его облики,
скользящие по грубой древесине. Бог
в твой город просится, Приам, войти,
навьючен, вишь, исполнен всякой благостью.
Хор (на орхестре)
Знает она гнев на себе Афины,
помнит приметы богини,
облики ее, выкрики:
вплотную имела дело
с мстящей, разящей Палладой.
Раз узнаёт здесь сильной
присутствие – значит, правда:
Афина, черна, присутствует,
в упор, зла, глядит владычица.
К добру или к худу это,
не знаю. БлАга богиня
тевкрам несть непривычная,
грекам – давно забывшая.
Елена одна слышит голоса хора.
Елена
Вижу, мощная Паллада
умягчилась: что ей в битвах
долгих, если нет Париса?
Светлая Афина видит
Илион святой без гнева,
образом своим великим
защитить его желает.
Стены, воротА ломайте!
На сцене появляется Лаокоон с сыновьями.
Приам
Что-то галдит народ,
что-то молчит сенат.
Разговорчивый бывший враг –
вот он, – ему ли верить?
Разговорчива эта женщина –
к добру, не к добру ли это?
Ты, старый друг,
Лаокоон, великий жрец,
мне подскажи, что делать.
На орхестре.
Хор
Этот скажет свое слово
нам во вред. О боги, боги,
речь его укоротите,
сделайте ее ничтожной,
чтоб забыли, не расслышав,
чтоб по-нашему случилось.
Дайте знак какой им, боги,
чтоб не верили правдивцу.
На сцене.
Лаокоон
И сколько же лет воевали,
и ничему вы не научились.
Каждый здесь полумертвый,
а, надо же, сколько криков,
радости невозможной:
"Победили мы, победили!"
Приам
Толком скажи, что видишь:
конь этот – он опасен?
Можно ли верить грекам?
Синон
Как, государь, не верить!
Лаокоон
Верьте змее холодной
или лисе вертлявой,
пойманному верь вору,
только не грекам.
Приам
Это
(показывает на коня)
или созданье бога,
или срубили люди.
Что – почитать ли, жечь ли –
надо? Скажи нам, жрец наш.
Лаокоон
Боги ли к нам прислали
чудовищное созданье,
или злодейский разум
эллинов башню строил,
дуб обшивал чертами
зверя – не знаю: нет мне
дела до кознодейных,
до чародейных ковов,
светлому если богу,
разуму поклоняюсь.
1-й сын Лаокоона
Вижу кощунство, вижу
всшедшую тьму на берег,
богам не служу, которые
это избрали символом.
2-й сын Лаокоона
Отойдите, не прикасайтесь,
не видьте коня, не слушайте об,
темным богам ни жертв нести,
ни проклятий, народ, не вздумай!
Лаокоон
Отшатнитесь!
1-й сын Лаокоона
Избавьтесь!
2-й сын Лаокоона
Жечь его!
Синон
Если не ради бога
(мне ли судить об этом,
раз Лаокоон рядом,
знающий в сокровенном!);
если благой Афине
вовсе нет в наших спорах
места какого – всё же,
тевкры, оставьте идол:
памятником победы
пусть мощный, черный станет
в городе победившем,
не выигравшем сраженья.
Чем вы еще докажете,
что ваша была победа?
Знаю я Одиссея:
расскажет, как взяли Трою,
с победою как вернулись.
Добыча где? – Потонула.
Товарищи? – Тоже в море.
Конь этот будь уликой
вам в памяти поколений,
тяжолый и зримый символ,
доказательство вашей правды.
Лаокоон
Сожгите коня! Пусть будет
память войны проклятой
сожжена, чтоб до неба взвился
огнь – красен, желт, бел, синий;
чтобы перегорела вся наша боль;
золою
нови засыпьте, пашни;
где было место битвы –
пусть всколосятся злаки.
1-й сын Лаокоона
Забудьте войну, как будто
не было ее, горькой,
кровавой ее, позорной;
летописи сожгите,
песен о ней не пойте –
о пощадившей Трою,
о выпустившей живыми
вас из несытых челюстей.
Лаокоон
Что к нам врагов согнало,
что их себе забрало:
Ада ли это пропасть,
моря ли это бездна –
нам ли гадать! Забудьте
о том, как качалась Троя,
слабая, под ветрами,
как бы не устояла,
не убереглась Троада,
если бы… Мы не знаем
случившегося, не видно
отсюда, из нашей ямины,
истории, козней Клио:
случайно ли то, что с нами,
или мы заслужили.
Как-то смешно, неловко
от бездны мы отшатнулись.
2-й сын Лаокоона
Чем вы гордитесь, тевкры?
Спасеньем не по заслугам?
Случайным уроном греков?
Не теребите памяти,
не продлевайте наших
унижений и злоключений.
Тогда лишь война окончена,
когда мы о ней забыли.
Сыновья Лаокоона отходят вглубь сцены.
Приам
Эй, вы! Тащите факелы
да поджигайте чудище.
В это время на краю сцены, где стоят сыновья Лаокоона, начинает происходить что-то странное.
КОММОС
1-й сын Лаокоона
Что это, отец?
Промельк в кустах,
след на песках
как будто каких огней.
2-й сын Лаокоона
Что это, отец?
Змеи плывут,
петли свои плетут
уже по нему, по мне.
Хор чуть опускает деревянные щиты.
СТРОФА 1
Змеи ползут
яркие страх.
Плыли в морях
змеи, от прях
вещих сбежав.
Горло зажав,
правят они
божьи суды:
крови-руды
не проливав,
ядами трав
не потчевав,
сами собой
смерть.
АНТИСТРОФА 1
Змеи ползут –
шорох их, шип
слышите? Пут
ёрз, костный скрип,
лопнувших жил
звон – а вздохнуть
чем тебе? Хил
скрепы размкнуть!
Необорим
смерти боец,
тягаться с ним
нет сил. Отец,
им помоги
снять…
Хор (вместе)
Ох красив гад!
Изумруден один, зелён;
мерзок второй,
водорослью морской
кажется сдалека.
Жаром один пышет,
водой кипит,
вдоль своих кольц-
изгибов парит, дымит;
холоден – лед,
гибок второй и скользк;
по их путям
сколько мертвых,
вверх брюхом, рыб,
вывороченных со дна глыб.
Райских чудес
запахами пахнёт
змей-чудодей,
члены те обовьет;
смрадом другой
полон –
сопит, чадит,
от моря солон;
обоими ты повит.
Уже и Уже
кольца:
один – сильней,
другой же – еще сильнее,
тот – прочный, другой – прочней.
Кто
кровь всю наружу выдавит
изо всех ранок, пор?
Оба.
Запутались:
черный – бел, белый – чёрн.
Лаокоон подбегает к сыновьям и пытается им помочь.
Сыновья Лаокоона (вместе)
Страшно нам,
холоден нам их зажим,
надо
выдержать,
воздухом продышать своим
время, пока ты развяжешь. Режь
хитрым ножом,
ни кожи и ни одежд
не щади, торопись:
воздуха нет, нет, нет –
то сияет, то тмится свет,
движения нет,
жизни нет,
деревенеем…
Лаокоон
НЕТ!!!
Лаокоон и сыновья застывают в самых нелепых позах. Деревянные щиты вновь поднимаются вверх.
ЭПИЗОДИЙ 3 (продолжение)
Синон
Теперь вы понимаете, что идол свят? Не ночевать
ему бы за оградой. Надо в город.
Анхиз
Да.
Синон
Внесть на плечах, влечь на канатах.
Анхиз
Нам командуй, грек.
Приам
Да, явный знак был.
Ну – тащите!
Сам канат возьму.
Тевкры накидывают веревки на деревянные щиты и начинают тащить коня в город.
Синон
СТРОФА 1
Будь, госпожа Афина,
доброй к нам, благосклонной,
явись нам из дыма-пламени
истинно илионской,
нашенской. Развязать как
богиню с ее народом?
Войди в город, мать родная,
мы ж за тебя хоть в воду.
Анхиз
Мы победили, тевкры!
А вчера маловеры
еще говорили: мира
надо просить у греков,
идти к ним и унижаться.
Что – взяли нас те данаи?
Елена
Страшное отступило,
свободную вижу землю,
раскинувшуюся под солнцем,
умывшуюся дождями.
О, неужели дожили,
выжили, отстояли!
Гектор погиб за это,
значит, небесполезно.
Приам
Женщина нам досталась
по праву, значит, блудница;
прав, точен суд Париса
над божьей, над женской славой.
Синон
АНТИСТРОФА 1
Афину Палладу воинов,
строгую, илионскую,
почтим. Ей в обширной храмине
статую ставим конскую:
в битву пойдешь, богиня, –
вот тебе конь, седалище,
от веку богиня нашенская,
спокон его илионская.
Приам
Плачу священному, чистому, Афина-Паллада, внемль,
стой-постой, милая, оборони наш кремль,
благостыней своей без изъятья народ объемль.
Всякие наши чаяния, светлая, воплоти,
на волю, в свое отсутствие, родная, не отпусти,
многие свои мудрости на благо нам обрати.
Поправь нашу жизнь, богиня, и жизни нам сохрани
сколько дано, и вдвое, втрое нам нить тяни,
долгие годы наши светом с небес ясни.
Благодарны тебе, богиня, весь город и сплошь народ:
мы тобою избавлены в этот священный год
от смертей, от опасностей – не наш теперь срок, черед.
На тебя уповаем единственную и впредь,
эгидом своим великим оттесни от стен наших смерть,
богиня народа, каждого в нем благом своим отметь.
Приам, Анхиз и остальные трояне уходят со сцены с веревками в руках. Синон незаметно отстает от них и, воровато озираясь, подбегает к орхестре.
КОММОС
Хоревты начинают потихоньку опускать деревянные щиты и по одному спускаться с орхестры на сцену.
Первый из спустившихся
Не видать меня ночью темною,
и не спрашивай, кто по имени
убийца. Ни в песнь, ни в список кой
не внесенный, скрываюсь почестей,
хул не стяжав, один иду,
плыву по морям я, стерев с себя
всяких примет остатки, след
личности человеческой,
чтобы боги, нам помогающие,
оступки моей не видели,
чтобы, за тевкров ратующие,
удачу не уничтожили.
Спросят меня сподвижники,
спросят враги – "никто" я есмь:
нет меня здесь, в позорном нет
деле, нет в светлом подвиге.
СТРОФА 1
Скрип да скрип – дверца,
лаз, отворись
(бьется как сердце!);
пошевелись
телом затекшим,
рук разомни
мышцы, чтоб легче
мечом они
делали дело.
Тишь-то вокруг!
Ночь отшумела,
спят – и мы вдруг!
АНТИСТРОФА 1
Кругом оглядка –
нет никого;
лестницу шатко
трогай ногой,
ищи ступеней,
не сорвись; сух
воздух последний –
перевесть дух
вдохни… И – ходу
в улицы их,
как с горы в воду,
лишь бы всплеск тих.
Корифей
Ох, тишина какая!
Угомонились, пьяные,
тяжолые от победы
и от ее последствий,
уснули. И я бы черную
смерть повстречать хотел бы так –
во снах лживых, беглых, радостных,
в беспорядочном упоении.
А нынешней ночью, ветреной,
неприязненной, холод с сыростью,
я постараюсь, выживу:
слишком сердце сжимается
От страха, чтобы в Лету так,
как камнем тяжолым, в глубь ее, –
ей веселей сегодняшний
день питухов готовит сонм.
Одиссей разделяет хор на две половины.
Одиссей
Тихо выходим, строимся
в две колонны: одна – к воротам,
вторая – к дворцу; по городу
перебежками передвигаемся,
по неосвещенным улицам;
в мелкие стычки не ввязываемся;
навстречу кто – мы как пьяные:
песни поем, шатаемся;
кто лезет обняться – ножом его;
по карманам не шарить мертвого.
Марш-марш – на свою позицию!
СТРОФА 2
Ох хороша победа!
К ней мы спешим –
шаг-шаг вперед;
ох и близка теперь она –
черное дело вот ее;
страшно и нервно-радостно
к ней поспевать; горючие
жги, жги ее припасы все,
ей открывай ворОты вширь.
Корифей
Ох ты война – сплошная смерть!
Победа моя вот верная!
Каким оказалась ты подвигом
позорным, а делать надо: бог
нудит, отчизна требует.
А я что? Давай оружием!
АНТИСТРОФА 2
Вот она, Ника-сука, дщерь
Стиксова, до нас жадная,
каплет слюной, поглядывает
влево-вправо – она богатая
на всякие на злы хитрости, –
к себе подпускает – на меня! –
отбегом вбок известная.
Нынче, ее любовники,
мы не сплохуем, сделаем ее.
Вожди уходят со сцены. Хор становится на орхестру, но уже без деревянных щитов.
ЭПИЗОДИЙ 3
Место действия – горящая, побежденная, взятая Троя. На сцену выбегают греческие женщины.
Эфра
Подруги по несчастью! Плен кончается,
приходит избавление, несет война
всем перемену участи: богатые
очнутся без гроша; найдут свободные
оковы на руках-ногах; властители
признают власть чужую; нам свободу даст
война. Ничто не держит – двери прочь с петель!
На улицу, на площадь мы – встречать своих!
Больные, постаревшие придем к войскам,
к родным народам греческим: примите нас,
сестер и матерей! Неволя вырвала
из сердца радость, из привычек женственность:
неловко ходим – к кандалам привычные,
хромают ноги; битые, пугливые
