Дмитрий Аникин
Од
Вы мнили,
что, поставив на Панина, решили
все проблемы, направили стихию
в русла нужные, в легитимный омут:
богатеть начнут – тут им не до бунтов.
Так? Теперь пресекли им путь к богатствам,
всей стране пресекли, я понимаю,
за политику вашу все страдаем,
экономику даже вспомнить стыдно –
но не глупый народ ведь неумытый,
не купцов-ворюг нагло обобрали,
а тех, кто при оружье и кто риска
не боится, кто скоро посчитает,
что вы сделку нарушили… И Панин
умный, верный был, а теперь готов сам
предъявить счет. За деньги – тут он будет
злее всех самых буйных, оголтелых.
Прохоров
Экономят, Серж, тупо экономят…
Берсентьев
Был еще вариант – когда нет денег,
их в парламент пустить.
Прохоров
Как террористов?
Берсентьев
Ну и пусть: там в паноптикуме место
в самый раз было б им; что, ход хороший,
умный ход: там, на Западе, заткнутся,
здесь, в России, посмешищами станут,
вровень с шушерою, приблудой думской.
Почему не пустили?
Прохоров
Побоялись.
Что ж теперь?
Берсентьев
Что? А перестать играться
в игры всякие с Паниным, с другими,
ведь и Егеря тоже потихоньку
прибираете.
Прохоров
Егеря?
Берсентьев
Я знаю,
на кого кто работает, ваш почерк
и в плохом исполненье разбираю.
В общем, надо вам всех под ноль, под корень.
ИНТЕРМЕДИЯ
Корифей
Не разбираясь, не взвешивая,
не ища меток, различий,
не разделяя правых и виноватых
(не те времена, и суда не будет),
бери метлу,
мети страну.
Железные прутья шкрябают по земле,
травы мнут,
корни рвут.
Хор
СТРОФА 1
Бери метлу,
мети страну –
в труде, в пылу
всю ширь-длину.
Кровавь мозоль,
стигмат терпи,
благую боль
слезой кропи!
АНТИСТРОФА 1
На ветр народ –
пыль-прах – взметай;
почвы испод
с верхом меняй.
Очисть земли
пространства и
сор подпали!
Дела твои!
Корифей
Время решительных действий.
Страна дрожит от обид, унижений.
Укройте ее. Платок поднесите белый.
Правда уже не спасет Россию.
Голимая сила нужна.
МетИте!
СЦЕНА 2 (продолжение)
Прохоров
Ну ты махнул. Как будто мы опричники.
Берсентьев
Что, нет?
Прохоров
Да мы обычные чиновники:
зарплаты ждем, чуть-чуть боимся пенсии,
воруем потихоньку. Нам масштаб страны
невиден, неподъемен.
Берсентьев
Ну а я о чем
толкую? Нужен наглый, незашоренный
взгляд, нужен деятель несовестливый.
Прохоров
И что ты можешь сделать?
Берсентьев
Разрешить вопрос
раз навсегда.
Прохоров
И это как?
Берсентьев
Поможешь мне?
Они о чем-то долго и напряженно шепчутся. На кухню входит очень пожилая женщина – Мария Афанасьевна Прохорова.
Прохорова
Опять все эти ваши разговоры –
политика, политика, и пьете
вы слишком много. Третяя бутылка.
Умру – что с вами станет? Уж седые,
а все ума нет. Ты чего, Сережа,
так зачастил к нам?
(Прохорову.)
Денег если просит,
ты не давай.
Берсентьев
Вы зря так, тетя Маша,
я сам еще могу вам одолжить.
Прохорова
Ишь богатей нашелся. Одолжить
он может, а в заштопанной рубахе
приходит к нам. Сбиваешь Мишу с толку,
а он и так не бог весть как умен…
Берсентьев
Эх, Марья Афанасьевна,
зачем вы так.
Прохорова
Сидите тут, сычи, а к вам пришли.
Прохоров
Кто, мама?
Прохорова
Молодая прошмандовка,
глазами так и зыркает. Смесь страха
и наглости. Ты аккуратней, Миша:
окрутит только так, и не успеешь
моргнуть.
Прохоров
Уж так я нужен молодой…
Прохорова
Ну, что ли, звать?
Берсентьев
Зовите.
Прохоров кивает.
Прохорова (кричит в коридор)
Проходи!
Арина выходит на сцену и застывает в недоумении.
Арина
Сережа, ты?
Берсентьев
А что, не ожидала?
Ну, так и я не очень ожидал
тебя увидеть здесь.
Арина
Ты не так понял.
Берсентьев
Что я не понял? Что тут происходит?
Измена мне? Измена нашим общим
делам и интересам?
(Изо всех сил старается быть серьезным и не рассмеяться в голос.)
Как опасно
вы действуете! Ладно я увидел,
обоим свой и сплетен не разносчик,
а если б кто другой? К нему ведь ходят
вас толпы.
Арина
Ты не понял.
Берсентьев
И не надо
мне понимать… У нас в России так:
нет никакой отчетливой границы
между игрой спецслужб и нашим русским
освободительным движеньем.
Два
калеки – хром на правую один,
второй не в силах левую согнуть –
поддерживают на путях друг друга
и ношу тянут страшную, большую –
всю мать-страну, ругаются, бродяги,
а разойдутся – брякнутся лежать.
Такие браки в самых небесах
заключены. Как светлую Россию
Бог отдал сатане, так нас и тянут,
грызя друг друга, к гибели последней
жандарм и бунтовщик…
Арина
А если ты не прав и я честна,
а завербован он и служит нам,
снабжает информацией?
Берсентьев
И в чем же
не прав я? Знак один на знак другой,
на минус плюс меняете свободно –
я с точностью до знака вычислял,
по модулю вас сравнивал.
Арина (наконец чего-то сообразив)
А сам как
тут оказался? Может, ты и есть
предатель главный? Всех переиудил…
Берсентьев
Я здесь официально. Ты спроси
у Егеря: они с Ланской решили,
что надо поразведать, как спецслужбы
на дело наше смотрят, заявить
о нашей… не лояльности… но как бы
точней сказать… разумности…
Прохоров
Все так.
Я подтверждаю.
Арина
Ну а про меня
что скажете?
Прохоров
Да промолчу, пожалуй.
Берсентьев
Я не интересуюсь.
Арина
Я скажу.
ИНТЕРМЕДИЯ
Женский голос
Как хочется сказать,
свербит и нудит прыть,
красуясь, показать,
стыд подноготный вскрыть.
Навыказ грех… грехи,
какие были, есть, –
нет слез из глаз сухих,
всё побоку: стыд, честь!
Друг лицемерный, нА
всей истины в лицо
пощечину! Она
весома, как свинцом.
СЦЕНА 2 (продолжение)
Прохоров
Открытости ни вам при вашем деле,
ни нам при нашем точно что не надо.
Укроем пустословием обильным
и сбивчивым неловкость.
Арина
Я скажу!
Прохоров включает громкую музыку, чтобы Арину было совершенно не слышно. Хаотическое движение актеров по сцене. Арина с Берсентьевым собираются уходить. На сцене снова появляется Прохорова. Шепчет так, чтобы было всем слышно.
Прохорова
Уходите уже? Ну, в добрый час.
Ходите сюда реже,
путь забудьте.
Смущают только.
Лютая беда
за вами следом.
Тридцать три несчастья
помножены еще на тридцать три,
когда вы вместе, –
тысяча большая
несчастий.
Вы уйдете – замету
следы, как за покойником:
нельзя
для ваших бед открытыми держать
дороги, двери.
Ох, чудную пару
составил Миша,
ох, его дурные,
опаснейшие игры.
Заигрался,
и вот что получилось.
Берсентьев
Тетя Маша,
до завтра.
Прохорова
До свидания, Сережа.
Будь тебе пусто.
Чтоб разорвало!
Захлопывается дверь. Арина с Берсентьевым одни.
Берсентьев
И что мы станем делать? Разойдемся
обдумывать, что нового узнали
мы друг о друге, или?..
Арина
Или.
Берсентьев
Что?
Арина
Пойдем ко мне.
Берсентьев
Вот это дело, дело!
ИНТЕРМЕДИЯ
Берсентьев
Целуй меня иудиным –
нет слаще и нежней –
ты поцелуем, девушка;
любовь моя сильней
всех казней – предстоящая
уже видна в ночи;
целуй меня, любимая,
о чувствах не молчи.
Ах, яды сладострастные,
да не от вас мне смерть –
мне явную, мне зримую
на людях претерпеть!
Твоя такая ненависть
честна и молода,
мы до утра промаемся
в неистовых трудах!
СЦЕНА 3
Место действия – просторный зал, увешанный портретами Луцкого и разнообразными лозунгами. Всё в кумаче. На сцене стоят, прохаживаются, носятся разнообразные люди. Те, чьи реплики, выходят на авансцену и там разговаривают.
Панин
А что здесь будет,
предугадать
несложно – базар-вокзал
какой-то, люди
толкать, сновать
начнут, весь прокурят зал.
Программка: речи,
большой доклад,
прения всех сторон.
Вот встреча!
И каждый стоит не рад.
Один зол, второй смущен.
Здесь столько всяких,
любых страстей –
того и гляди рванет.
Готовы к драке
ряды гостей –
кто прав, тот и первый бьет.
Семенов
СТРОФА 1
Начинаем,
собранье начинаем,
собираются толпы –
люди, люди;
гулом, гулом мы полним помещенье
и нечистым дыханьем, ожиданьем;
страхом, страхом
торопим время, время!
Шаповалов
АНТИСТРОФА 1
Начинаем?
А как же, начинаем:
бой часов, всхлип клипсидр –
мы начинаем,
и хлопки по рядам,
аплодисменты
взмахом, махом
торопят время, время.
Берсентьев (сам с собой)
Какие толпы нас. Не ожидал,
чтоб такой пафос. Вывески, портреты –
а Луцкий непохож.
Я думал, тише
мы соберемся, арендуем зал
на подставных лиц, чтоб не забоялись
хозяева, не заломили цену,
и сами делегаты – нас немного –
оденемся по-маскарадней как-то,
логистику продумаем. Тут можно
устроить как бы свадьбу, а мы – гости,
с цветами и чуть пьяны. Юбилей
сойдет и даже похороны.
Мы же
во всей красе: IV Съезд (еще бы
"Решенья съезда – в жизнь!"). И смех и грех.
Однако же где остальные? Что-то
мне неуютно.
Голос Семенова (из толпы)
Господин Берсентьев!
Берсентьев
А? Кто меня зовет?
Семенов
Сергей Лексаныч!
Не узнаёте? Я…
Берсентьев
Семенов, ты?
(Бросается на смешавшегося Семенова и залепляет ему хорошую пару ноздревских безешек.)
А я стою, смотрю… кого из старых
друзей хочу увидеть – и вот ты,
как черт из табакерки, право слово.
Ты ж здесь в начальстве. Где тут наливают?
Такую встречу надобно обмыть!
Ты где, плут, пропадал все это время?
Дела-делишки делал – богатеешь,
я вижу…
(Тычет Семенову пальцем в живот.)
Дорогой костюм надел.
А как здоровье? Как на личном фронте?
Жену твою я помню: молодая,
вертлявая бабенка – много надо,
наверно, денег прокормить такую:
шелка да камни… Я ведь тоже, брат,
нашел себе молоденькую.
Вместе
завалимся куда-нибудь позлачней,
когда все это кончим, всю байду.
Так как? Где наливают?
Семенов
Мне пора.
(Отходит в сторону к Шаповалову.)
Шаповалов
Ну что он?
Семенов
Я не понял, чего он.
Ошеломил. Пойди к нему, спроси…
Шаповалов
Слуга покорный. Если он в задоре,
то переговорить его кто сможет?
Семенов
А он в задоре. И не пьян, заметь, –
он зол, готов на многое, опасен.
Шаповалов
Не лучше ль нам попробовать его
привлечь на нашу сторону, дать должность
почетную, незначащую, денег
не пожалеть?
Семенов
Не согласится.
Шаповалов
Я
сказал: не пожалеть. Он почему
до дел твоих коснулся, почему
о молодой жене заговорил?
Он хочет денег. Разово предложим,
оклад положим, и он будет наш.
Семенов
Иди к нему, скажи.
Шаповалов
Тут нужен кто-то…
Мимо пробегает и успевает раскланяться Гурин.
Семенов (отрицательно качая головой)
Нейтральнее.
Шаповалов
Ты понимаешь?
Семенов
Да.
Панин
Сергей? Я слышал, вы вернулись к нам,
и рад вас видеть.
Берсентьев
Мы уже на "вы"?
Панин
Прошло так много времени.
Берсентьев
Как хочешь.
Панин (как бы решившись на что-то)
Давай на "ты". Рад видеть. Хочешь выпить?
Берсентьев
Ну, за весь вечер первые слова
осмысленные как-то.
Панин
Что, другие
не предложили?
Берсентьев
Нет. У вас тут постно
и трезво.
Панин
Ты хотел сказать – у нас.
Берсентьев
Ну, у меня бы тут лилось рекой.
Панин отводит Берсентьева к алкоголю, и они выпивают по рюмке.
Панин
Ты думаешь, что я тебе помеха?
Мне надоел, мне не по силам груз.
Берсентьев
Так что ж не скинешь-бросишь, не оставишь?
Панин
Свалить на землю совесть мне мешает,
взвалить соседу нА плечи – соседей
плечистых нет.
Берсентьев
А мне на рамена
ты с чистой совестью…
Панин
Любому. Не тебе.
Берсентьев
И почему разборчивость такая
против меня?
Панин
А то не знаешь?
Берсентьев
Нет.
Панин
Ты Луцкого убил.
Берсентьев
Еще тогда,
на кладбище, я объяснил тебе
игру спецслужб. Ты вроде бы все понял.
Зачем опять?
Панин
Те вымыслы охранки
смешны были. Совсем там разучились
работать. Уж тебя б позвали, что ли,
чтобы не без таланта было, стиля
предательство,
чтоб не обидно клевете поверить.
Берсентьев
Но если ты не веришь…
Панин
Как мне верить,
когда я знаю правду. Две сиделки
при Луцком было – я платил одной.
Берсентьев
Они менялись. Значит, его смерть
другая наблюдала.
Панин
Все же ты
приехал к нему, к другу… Яд привез…
Берсентьев
Все это так. Последний долг исполнил.
Мученья прекратил его…
Панин
Он сам
просил тебя об этом?
Берсентьев
Не просил.
Да о таком не просят. Это грех –
самоубийство; что чужой рукой,
от этого не легче.
Панин
Сам решил,
сам яду дал.
Берсентьев
Он принял скорбный дар.
Он понимал, чтО пьет.
Панин
Уверен?
Берсентьев
Да.
Панин
Ну, Бог тебе судья.
Берсентьев
Ну, бога нет!
Проходит некоторое время. На сцену выходит Ланская.
Ты почему так долго?
Ланская
Для тебя
старалась.
Берсентьев
А где наши молодые?
Ланская
Ну Егерь где-то здесь…
(Плотоядно ухмыляется.)
Берсентьев
Ты с ним старалась?
Ланская
А то! Ему, когда твоя звонила,
я выдала погромче, на заказ
такие недвусмысленные охи,
что стыдно до сих пор. Где благодарность?
(Берсентьев целует ее в щечку.)
Ну то-то же. А что здесь происходит?
Берсентьев
Все бегают, снуют, ажиотаж,
все на меня посматривают как-то
внимательно.
Ланская
Заискивают?
Берсентьев
Нет.
Как на чудной породы зверя смотрят:
откуда, мол, такой в широтах наших,
не жарко ли ему в такой-то шкуре,
удобно ли когтями шкрябать пол?
Ланская
Ну ничего, заискивать начнут,
угодничать научатся.
Берсентьев
Семенов
здороваться, разведать подходил,
ушел ни с чем, вернее, озадачен
вдвойне против пути ко мне сюда.
Ланская
Смотри с ним аккуратнее шути:
злопамятен и глуп.
Берсентьев
Да ладно.
Ланская
Ладно.
Он Луцкого сумел переиудить,
свои силки и сети так заплел,
что Панин в них болтается рыбешкой,
и тут его ширОко ходит бредень –
не попадись.
На сцене появляется Егерь.
Ланская (Егерю)
И ты не попадись.
Егерь
Так вот вы где – я вас искал.
Берсентьев
А где?
(Егерь недоуменно смотрит.)
Ну где искать меня, когда не здесь?
Появляется Арина.
Арина
А, вот вы где!
Берсентьев
И ты все обыскала
углы?
Арина
Ты сильно нервничаешь?
Берсентьев
Да.
(Опрокидывает подряд несколько рюмок.)
Между тем меняется освещение сцены. Становится виден хор. Заседание начинается.
Корифей
Красное полотнище развернуто над трибуной.
Сидят наши заседатели, посиживают – Президиум.
Шуршат – шорх – шуршат бумажками – казенная беллетристика.
Надо бы начинать.
На сцену оратор лезет.
Появляется запыхавшийся Семенов.
Семенов
Приветствую почтенное собрание.
Хор (на разные голоса)
ЗдорОво!
Где взяли такого
оратора, говоруна?
Вот те на –
Семенов!
Подобных стонов
с трибуны
солидным, умным
стонать не надо.
Послушать рады!
Скажи чего
ново-го!
Умно-го!
Между тем оратор уже отдышался.
Семенов
Толпа,
ты глупа.
Даже толпа, собранная умом,
в лоб постучи – бом-бом!
Одни там мыслишки грязные,
темень-тьма непролазная!
Разве думаете о революции?
Забыли Луцкого.
(Последние слова он не сказал, а прямо-таки проревел.)
Корифей
А что касаемо теперешнего положения дел,
я бы и вспоминать не хотел!
Семенов
Хотели всем дать свободу –
мечты наши не нужны народу.
Хотели раздать богатства –
сами занялись тунеядством.
Хотели справедливости –
стали к людям без милости.
Корифей
Хотели восставить закон –
да вон он
юлит,
лебезит,
служит сильным мира,
слабых
пих
пыром.
Под эти слова Семенов скатывается с трибуны. На середину сцены выходит Панин.
Он сильно сдал и побледнел с последнего разговора.
Панин
Черная тоска как посмертная,
а может, она такая и есть,
тоска моя суеверная –
вся здесь,
под сердцем – нет силы более,
и раньше-то не был силен.
В отставку! Нет слов, сил долее,
вопрос решен.
Корифей
Не такие нынче нужны нам деятели,
удачливые нужны –
бед-горь сеятели
на полях страны!
Времена наши сдвинулись –
пора и нам все менять,
жребии вынулись!
Будем голосовать!
Хор
Кого?
Кого поставить нам,
чтоб был суров и прям,
чтобы сияние его,
серпом бы
по глазам?
Арина
Твое, милый, время –
вперед выступай,
смятенное племя
под руку сгребай.
Надежей нам станешь
и будешь вождем –
восстанем, восстанешь,
того только ждем.
Прикажешь – мы в бездну,
изволишь – в тюрьму
по воле железной
твоей, по уму.
Смертей не жалея
для дела и так,
подымешь Рассею,
рассеется мрак!
Хор
Не этот ли, не этот ли?
Кого, кроме него!
Он будет выбор всей земли
и смысла торжество.
Егерь
Старого черта
Берсентьева тащите на сцену:
ему во власть предаемся,
ему,
подлецу,
осанна!
Тащите его на сцену,
даром что упирается…
Тащите его, полпьяного,
да хоть до краев налитого!
Ланская
Качать его, подкидывать,
весь центнер с гаком вверх,
такому не завидовать –
безумие и грех.
Он будет всем нам светочем
среди окрестной тьмы,
среди обставшей мелочи,
средь смертной кутерьмы.
Берсентьев (выходит на сцену и чуть растроганно, чуть виновато раскланивается)
Ну вот и совершилось, что давно надо.
Я принимаю власть – на плечи мне бармы.
Суров и справедлив, суровей всех буду.
(Оборачивается в сторону портрета Луцкого.)
Твой скорбный, трудный дар беру, хоть и поздно.
Корифей
Можно выдохнуть: совершилось трудное дело.
Все прошло как по маслу, как нельзя желать лучше.
Много было несообразностей, но мозаика сложилась.
Никогда не верил, но действительно помогает Провидение.
Замысел Его явлен, и мы учтены в нем каждый.
ИНТЕРМЕДИЯ
Берсентьев и женский голос
Не угадали. Случилось быстро –
не унесли никаких корыстей.
Нечего было вставать под выстрел,
прицелиться им давать.
Сама так хотела. Кто мог предвидеть
хитрость трусливую? В душу внидет,
будет в горчайшей твоей обиде
снова судьба права.
Много ты пьешь. А ты зря хлопочешь.
Хочешь уедем – напьемся, хочешь?
А наливай – мне не страшно – очень
уж тучи над головой.
И хорошо, что мы сплоховали –
слабые пальцы свои разжали –
не ухватили – сидели в зале –
слушали общий вой.
СЦЕНА 4
Место действия – квартира Берсентьева.
Арина
Ты жив, здоров?
Берсентьев
Почти.
Арина
Не так все плохо.
Они готовы место тебе дать
в Правлении, какой-то пенсион.
Берсентьев
Расщедрился твой Егерь. Мне не надо.
Опять пообещают, не дадут.
Арина
Ты нужен ему, мне…
Берсентьев
Да я теперь
и самому себе на чёрта нужен?
Я проиграл позорно, глупо, все;
я, как теперь понятно, и не мог
претендовать: за стол меня сажали
болваном, чтобы все мои ходы
проделать за меня, сдавали карты
мне безразличной масти.
Арина
Я не знала
их планов. Доверяли мало мне,
плохой игре, чуть теплящимся чувствам…
Берсентьев
Ко мне?
Арина
К тебе, мой милый.
Берсентьев
Врешь, наверно…
Арина
Не жалуйся, Сережа, на судьбу,
она добрее всех, мудрее нас,
она перед тобою виновата
и возместит.
Берсентьев
Смеешься?! В старый мех
не возместить.
Арина
Не пей сегодня больше.
Берсентьев
Нет, я не пьян – я пил, но я не пьян;
такое состояние: что пьешь,
а что сидишь трезвеешь – все равно,
одни и те же мысли…
А ведь было
так хорошо.
Арина
Когда?
Берсентьев
Там на собранье
я задремал.
Арина
И что?
Берсентьев
Я видел сон…
Я думал – вещий. Там меня избрали,
мне присягали, присягала ты
одной из первых, руку целовала,
я был суров и сдержан; и мое
величие давило, потрясало…
Арина
Чем потрясало?
Берсентьев
Я проснулся. Гром
аплодисментов разбудил меня –
я думал, это мне, чуть не вскочил
раскланяться. И жаль, что не вскочил
еще потешить, посмешить народ…
На сцене стоял Егерь, рот кривился
позорнейшей, глумливейшей усмешкой
над всеми вами, надо мной, несчастным…
(С сомнением смотрит на бутылку, потом машет рукой и выпивает рюмку.)
А я не понимаю, для чего
ему был нужен… Все интриги ваши
или сложны для моего ума,
или совсем бессмысленны… Что, впрочем,
им не в упрек, ведь к цели привели…
Арина
И я не понимаю…
Берсентьев
Где тебе-то…
Зачем пришла? В чем убедиться? Я
спокоен и повержен, опасаться
вам нечего, себя не порешу;
наверно, это было б неприятно
для торжества его, такая смерть…
Арина
И что ты будешь делать?
Берсентьев
Ты уйдешь –
посплю чуток да погулять пойду,
пока что не стемнело, так и день
пройдет не лучший мой, победный ваш…
Арина
Ах, бедный мой, несчастный-разнесчастный,
прости меня: тебя я завела
в глухие эти дебри.
Берсентьев
Завела?
Ты, значит, и сейчас не поняла
случившегося. Разве это вы:
Ланская, Егерь, вся толпа сограждан, –
