Дмитрий Антонов
Изначальные

– Правда?! Тогда почему ты как побитая шавка стоял и смотрел, как я имею твою супругу?

– Весь зал стоял и смотрел! – повысил голос посол.

– Но опорочили именно вашу жену, – все так же спокойно ответил Оданион. – Трижды!

Эрзац сделал шаг навстречу, той же секундой сир Блек схватился за рукоять меча, говоря, что дальше подходить не стоит.

– Будь мы в Финикии, – процедил посол, – я бы изрубил тебя на куски.

– Будь мы в Финикии, я бы умер, но не позволил при живом муже насиловать жену!

Финикиец в ярости замер, ему нечего было сказать в ответ, похоже, до него дошло, теперь успех нужно закрепить и размазать этого выскочку.

Оданион посмотрел на стоящую за спиной посла женщину.

– Иди сюда дорогая, – сказал он, финикийка приблизилась и Маргеман, притянув за талию, усадил её к себе на колени. – Хороша, да?! – Оданион запустил руку ей под тунику, сильно сдавив грудь, женщина охнула, ослабив хватку и потеребив пальцами сосок, который сразу же откликнулся на нежную ласку, герцог продолжил. – Как тебя зовут дорогая?

Эрзац гневно фыркнул и отвернулся, а она, покраснев, ответила:

– Галатея.

Оданион прекратил играть с её соском, а потом опустил руку вниз, проникнув в лоно.

– Вижу, Эрзац нечасто взбирался на тебя Галатея, раз твой «Храм» все ещё так хорошо запечатан?

Плечи и руки Галатеи покрыли мурашки, она закатила глаза от удовольствия и с придыханием ответила:

– Однажды, и лишь для консумации брака, двенадцать лет тому назад, – дыхание Галатеи участилось, чувствуя её возбуждение, Оданион продолжил ласки, только теперь с сильным нажимом, дыхание Галатеи участилось, выступил пот, а лоно взмокло безмерно.

– Хочешь сказать, Эрзац или кто-то другой не трахал тебя более десяти лет?!

– Да-а-а-а, – изнывая от страсти, стонала Галатея. – Да-а-а-а!

Оданион уже и сам сильно возбудился, Галатея это почувствовала. Вскочив, она села верхом, пустив в себя естество Маргемана. Необузданная страсть, пылкой финикийки, вырвалась наружу.

«Да, вот что мне в ней понравилось – пламя, тлеющее под маской целомудрия».

Галатея двигалась всё стремительнее, заставляя герцога ускорить момент «триумфа».

– Хочешь знать, как Эрзац брал меня? – нагло спросила Галатея в порыве страсти. Сзади закряхтел Эрзац пытаясь угомонить соитие и напоминая что он ещё здесь.

Оданиону было плевать на посла, и он кивнул, желая подробностей.

– Эрзац не мог войти в меня без помощи своего помощника, – Галатея немного сжалилась над Оданионом, ощутив его чрезмерное напряжение, она остановилась, давая отдышаться, но спустя мгновение продолжила медленно мощно и напористо двигаться в такт биению Маргеманового сердца.

Герцог весело рассмеялся, а посол скрючился, словно старик.

– Хочешь сказать, ствол Эрзаца встал лишь тогда, когда ему взад вонзился другой?

Момент истины нарастал, мощные движения Галатеи ускорились и Оданион почувствовал, как семя низверглось, в тот же миг она закричала:

– Да-а-а-а!

Более не в силах сдерживать необузданный темперамент, движения Галатеи стали настолько мощны, что Маргеман вновь ощутил давно ушедшее сладострастное чувство, когда он сливался с кем-то, отдавая всего себя за один единственный миг, когда естество бурным фонтаном жизни, орошает вожделенное и желанное лоно любовницы.

Миг пробил.

Измождённое сладострастным соитием естество Маргемана, безмерным потоком хлынуло в деву, заставляя питаться собой и ставя жирную точку, о её теперешней принадлежности.

Галатея замерла в крепких объятиях своего нового господина. Она опустила голову на плечо герцога, пытаясь отдышаться, а Оданион, громко расхохотался.

– Как многое можно узнать через постель, не правда ли, Эрзац? – Послу пришлось повернуться, раз к нему обратились. – А знаете ли вы, как мы наказываем мужеложцев? – по побледневшему лицу посла было ясно: да, знает. – Так вот, слушай меня, грязный финикиец, – Оданион, разместил Галатею, рядом на лавку, а сам устремился чуть вперёд, сверля взглядом посла,– ты ни при каких условиях не прикоснешься к моей дочери. Через год ты заявишь, что был нечестен с нею и расторгнешь помолвку, признавшись в измене непорочной деве, лишь в таком случае я сохраню твой секрет и позволю тебе отбыть в вашу загаженную мужеложцами столицу. Ты меня понял?!

Посол, молча, кивнул. Маргеман зачехлил ствол в штаны и далее продолжил светским тоном:

– Более не смею вас задерживать посол, мой лорд-отец ждёт вас всенепременнейше к себе. Постарайтесь не опаздывать.

После низкого поклона, Эрзац, в сопровождении сира Блека, устремился в покои лорда Маргеманского на аудиенцию.

Галатея встала, нагнулась, чтоб поправить завязки на сандалиях, туника слетела со спины, оголив вожделенный зад и черноволосую ложбинку меж ног. Будоражащее зрелище, отметил для себя Оданион и хлопнул в ладоши.

– Так, время ещё есть, – потом схватил Галатею, впился в её сахарные губы и они предались страсти и наслаждению.

Прошло сорок минут – Оданион взглянул на песочное хроно, которое носил всегда собой. Отец, как обычно, будет беседовать с визитёром ровно час, значит – пора. Взяв Галатею за руку, Оданион сопроводил её до новых апартаментов в южной части резиденции Маргеманов. Он решил отдать Галатее жёлтую гостиную – прекрасная осень, так виделась Галатея Оданиону и самые лучшие апартаменты весьма подходили.

– Какого ты роду? – спросил он, открывая тяжёлую дубовую дверь.

– Я троюродная сестра двоюродного брата младшего царя Клинтаса.

– Насколько знатно это в вашем обществе? – ничего не поняв из сказанного и предлагая Галатее войти, уточнил Оданион.

– Высшая знать. Эрзац женился на мне для того чтобы получить титул посла и возвыситься. Он из средней знати.

– Ясно.– Оданион подошёл к столу из слоновьей кости, взял хрустальный кувшин с вином и наполнил две серебряные чаши. – Это твои покои. Ты моя гостья и если не возражаешь, то и любовница тоже.

Галатея, сделав маленький глоток, продолжала игриво смотреть.

– Ты уже владел мною больше чем мой бывший муж за все годы нашего брака, и после этого ты спрашиваешь моего разрешения?

Оданион осушил бокал, поставив назад на стол. Похоже, с этой девицей нужно быть несколько честнее, чем с другими, её происхождение в будущем, может понадобиться для решения отдельных задач.

– Взаимное согласие, – разъяснил Оданион, – это то, что нас отличает от варваров. Теперь ты свободная женщина и если примешь мою опеку, то и защищённая. Но я более не возьму тебя как раньше, теперь ты моя гостья и обладаешь соответствующими правами, чтобы там ваши финикийские обычаи себе не напридумывали.

Галатея улыбнулась.

– Хочешь сказать, что сможешь защитить меня от храма Венеры?

– Сегодня многое изменится в моём доме,– уклончиво ответил Оданион. – Кто знает, может быть завтра, ты станешь непросто свободной, но и вновь непорочной, в глазах собственных соплеменников.

– Разве такое возможно?

– Мы живем во времена эпических перемен, никто не знает, где окажется твой зад лет, эдак, через десять, при твоём должном поведении и действиях, разумеется. Возможно, это будет моя постель, а возможно, и финикийский трон.

– Я согласна,– вот ещё одно, что ему в ней нравится, быстрота принятия решений. – Я согласна вступить в твою игру, но при одном условии.

«А умна-то как!»

– Выкладывай.

– Дело отдельно от тела.

– Договорились,– хищным шепотом ухмыльнулся Оданион.

– Тогда, чтоб выглядеть твой шлюхой в глазах короля, я буду отдаваться тебе где желаешь и когда ты того захочешь, но если пообещаешь быть таким же страстным как в эти дни. К тому же, чтоб не пострадал наш тайный союз, ты должен дать мне слово отпустить меня стразу как я тебе надоем.

Оданион подошёл и поцеловал Галатею, не веря в то, что ему так несказанно повезло получить в союзники умную, властолюбивую нимфоманку. А какие возможности открываются! Однако, ухо нужно держать востро всегда. Пока их интересы совпадают, он не сомневается в Галатее, но однажды, и нужно не проморгать сей момент, их союз перейдёт лишь в деловое русло, если не в предательство, и тогда Оданиону потребуются все его умения чтоб продолжать манипулировать Галатеей как того нужно для выполнения плана.

– Не надейся, грязная шлюшка, – прижав Галатею к себе, да схватив жестко за ягодицы, шутливо, ответил Оданион. – Ты мне ещё нескоро надоешь. – Она томно охнула, возбуждение вновь начало охватывать их тела, но Оданион отпрянул. – Мне пора. Есть важные дела. Жди вечером.

Как говорит король: – «наслаждение не должно мешать делу», и у Оданиона Маргемана сегодня есть наиважнейшее дело. Выйдя из гостевых апартаментов, он приказал ожидавшей служанке быть в распоряжении новой гостьи, а его, в случае необходимости, если того захочет Галатея, разумеется, можно будет отыскать в саду на излюбленной лавке. Служанка вошла внутрь, сделав перед финикийской леди книксен.

Всё, времени почти не осталось.

Быстрым шагом, направившись в сторону сада, на повороте, Оданион свернул в неприметный чулан второго этажа, где за сложенными плетёными корзинами, укрытымиот стороннего глаза, были двери в тайные хода столичной резиденции.

По дороге никто не встретился, и Оданион, плотно прикрыв за собой дверь, начал реализацию своего плана.

Этот малый замок Оданион строил сам, поэтому отец не подозревает, что в его комнату ведет тайный ход, сделанный для экстренной эвакуации. Подойдя к нужному смотровому окну, Оданион приоткрыл задвижку и оглядел покои лорда-отца, тот явно заканчивал беседу с финикийским послом и выпроваживал.

Блека не было.

Рыцарь остался снаружи, значит, все должно получиться. Меж тем отец, пытаясь приподняться и подать на прощание руку, от резкой боли потерял сознание и рухнул в подушки, его длань безвольно упала перед протянутой мужеложской рукой финикийца. Эрзац обеспокоенно огляделся, немного погодя, додумавшись, склонился над лордом Маргеманским, послушав биение сердца. После этого, встал и перед уходом поклонился, бесчувственному телу, громко произнеся:

– До свидания лорд Маргеман, уверен, слияние наших домов будет плодотворным.

«Ха! Как же!» – фыркнул Оданион, проследив за уходом гостя.

Теперь, действовать нужно быстро, несколько мгновений и вернется служанка, до этого момента, всё должно быть кончено.

Через пять минут, тяжело дыша, он аккуратно прикрыл за собой потайную дверь и сквозь окошечко услышал, как в покои отца постучали.

Времени почти не осталось.

Быстро протиснувшись сквозь узкий лаз, герцог вышел вновь в чулан, где оставил верхнюю одежду, дабы не измарать в пыли и паутине, накинув кафтан, герцог-отцеубийца открыл второй ход, ведущий вниз. Спустившись по винтовой лестнице, Оданион вышел по подземному ходу к беседке Виллы.

Вечерний сад всё также пуст.

Удобно расположившись на излюбленной скамье, он пытаясь унять дрожь в руках, после чего новоиспеченный лорд Маргеман достал из кармана текущую корреспонденцию, нарочито важно делая вид, что всецело ею поглощён и в этот миг прогремел сигнал колокола.

Лада

Лада, вот уж как десятый день, вышивала старшему брату дорожный плащ из волшебной материи, любезно предоставленной Светозаром. Хоть Градимир и предпочитал аскетизм, как в быту, так и в одежде, но жёлтого грифона она сладила. Золото на красном смотрелось изумительно! Лада полюбовалась своей работой и аккуратно свернула подарок.

Завтра им исполняется тридцать.

Брат возмужал, он стал опорой отцу в делах государства, но вот отношение со средним братом – Волибором у него очень натянутые. Сам же Волибор вошёл в тот безумный возраст, когда волей-неволей стал бросать вызов всему сущему, и не только старшему брату, а вообще всем, посему, Градимир должен понимать сложности подросткового возраста и быть терпимее. Однако именно это и не получалось.

Другое дело двоюродные братья. После прибытия, младшие Словичи полностью завладели вниманием Градимира и теперь, вся весёлая троица, практически не разлучалась. Изредка они навещали её и всё чаще брали с собой Олега на те, или иные мероприятия, да и просто так в свою компанию. Волибор же предпочитал одиночество и затворничество, за исключением того времени, когда тренировался на мечах с витязями отца или велизарными.

Лада открыла стоящий рядом сундук. Там, помимо изготовленного для Олега синего плаща, лежал коричневый для Волибора. Ещё рановато для подобных даров, но, чтобы хоть как-то скрасить одиночество среднего братика, Лада решилась и быстро устремилась в волиборову светлицу.

Полдень.

Отец с дядей отправились на охоту, взяв с собой княжичей всех, кроме Волибора. Тот отказался, но другим не терпелось вновь пострелять из лука и помахать мечами, ведь десятидневный траур закончен и жизнь продолжается. Лада их понимала, радость встречи от долгой разлуки, была омрачена трагическими событиями, но единение семьи всё же взяло верх. Полностью погруженная в свои мысли, Лада вошла без стука и замерла у входа, не веря глазам.

Коричневый плащ выпал из рук, а вдалбливающий сзади зареванную служанку в кровать Волибор, вскочил и, чертыхаясь, закутался в покрывало.

– Тебя не учили стучаться сестрица?!

Первым порывом было отвернуться, но что она там не видела, в конце-то концов! А вот его поведение, это нужно было срочно пресечь.

– Ты что делаешь, мерзавец?! – грозно спросила Лада.

– А на что это похоже? – как ни в чем не бывало, ответил Волибор.

Девица от стыда, лежала на животе, закрывая лицо руками.

– На насильнечиство!

– Разве тебя насилуют? – спросил девицу Волибор.

– Нет, владыка,– надломленным голосом ответила та.

– Вот видишь сестрица, ей нравиться, а ты врываешься ко мне и обвиняешь в страшных грехах!

– Ишь, какой герой любовник выискался, – поставила руки в боки Лада. – Я тебе сейчас покажу, как девок-то портить. Кто ты? – обратилась она к девушке.

– Авдотья.

– Вставай, одевайся и уходи, – приказала Лада, поднимая плащ и вытаскивая спрятанный кожаный ремень. – После, явишься ко мне.

– Лежать! – тоном доселе Ладой неслыханным, приказал Волибор.

Девица застыла, так и не решившись встать и ретироваться.

– А ты, дражайшая сестрица, знай своё место!

Лада нахмурилась, она бросила плащ, плотно закрыла за собой дверь, подошла к стене и вынула висевшую в ножнах сталь. Фурианская кровь закипала в ней невиданной ранее бурей. Волибор усмехнулся, быстро накинул штаны, у изголовья кровати стояли ножны и он вынул свой меч.

Они сошлись, сестра и брат в смертельном танце белой стали.

Волибор вначале казался ошарашен умением Лады фехтовать, но быстро придя в себя, и не гнушаясь физическим превосходством, атаковал.

Сарафан несколько стеснял движения, но мама, втайне от отца, обучала Ладу премудростям фурианского боя, даже связывала в процессе тренировок ноги, посему, княжна, словно вода перетекала под рубящими удара брата, который, позабыв кто перед ним, махал мечом со всей дури.

А Лада то думала из-за чего Градимир так нетерпим к Волибору, похоже, он знал о пагубных пристрастиях брата и покрывая неразумство, старался вернуть того на дорогу чести и нравственности.

«Вот я слепая, воистину»! – корила Лада себя, отбивая остервенелые выпады Волибора.

Минута шла за минутой, Лада играючи обивалась, при этом показывая всю тщетность попыток среднего брата её ранить.

«Пора заканчивать!»

Ей надоело фехтовать со слабым соперником, показывая собственное превосходство, да и не для того Лада вынула сталь, поэтому изловчившись, отвесила Волибору смачного тумака и пока тот делал шаг назад, подстегнула мечом одеяло, накинув на нагую Авдотью, прикрыв от постороннего глаза, а сторонний глаз появился. Наконец-то услышав звон мечей, двое из охраны ввалились в опочивальню, застыв в изумлении. Жгучая схватка между братом и сестрой ввергала в шок.

В тот же момент, затрубил горн, извещающий прибытие князя.

– Всё в порядке, – отмахнулась Лада, – ваша помощь ему не понадобится.

Стражники, в полном недоумении, поклонились и вышли, закрыв за собой дверь. Волибор же в это время, пытался восстановить дыхание.

«С выносливостью у него непорядок!».

– Если не отпустишь Авдотью и не прекратишь распутство, я всё расскажу отцу! —грозно, предупредила Лада.

– Убирайтесь! – процедил Волибор.

Шок от бессилия, клокотал в грязном естестве Волибора, понимание того, что он не смог одолеть необученную сестру, словно адский маховик, накручивал нервы.

Авдотья вскочила, накинула прозрачный балахон и выбежала на балкон, скрывшись в покоях Градимира.

– Так она ещё и не твоя служащая! – воскликнула Лада. – Ах. Ты гад! – и метнула меч. Лезвие воткнулось в обитую деревом стену, аккурат, в поллоктя от головы Волибора. – Подлец! Не смей более к ней приближаться!

Выходя из опочивальни, княжна не обратила внимания, как наступила на свой, так бережно хранимый, подарок, а Волибор, налил мёда дрожащими от злости руками и жадно выпил весь кубок без остатка.

Выбежав в коридор, Лада понеслась встречать вернувшихся охотников. Перехватив их у обедни, она потянула Градимира за локоть в сторону, а затем впихнула в одну из ближайших дверей.

– Куда ты его? – крикнул вслед отец, дядя и двоюродные братья весело рассмеялись.

– Тут недалеко, – ответила Лада.

За дверью оказалась кухня. Кашевары и поварята готовили ужин для августейших особ, прислуга сносила дикорастущие яства, работа кипела, но, когда к ним ввалились наследники престола, все замерли.

– Прошу выйти,– приказала княжна Лада.

Подчинившись повелению, кухня опустела.

– Ты ведал, ведь так?! – без лишних слов, начала Лада. – Ты знал, и всё равно предпочитал быть вымазанным в грязи в моих глазах, но не предал брата?!– Градимир молчал. – И много он дев испортил, если не считать твою служанку Авдотью?

Градимир издал нечто вроде рыка.

– Вот стервец! Всё же тронул дивчину!

– Как будто ты не знал!

–Да, не знал. Но ничего, я его проучу.

– Вставай в очередь! – не унималась Лада. – И как долго ты знаешь, не про Авдотью, а вообще?

– Пару месяцев точно, но скорей всего, это началось намного раньше, – Градимир устало опустился на скамью напротив огромного камина, Лада присела рядом.

– Его совратили?

– Мне так не кажется, уж больно нахально ведёт себя Волибор.

– А я-то думала, ты над ним издеваешься наедине, раз Волибор так ретиво тебя при всех задирает, а оказывается это есть нормальное поведение и реакция на вскрытие его распутства?

– Да, – вздохнул Градимир.

Напряжение, понемногу, начало спадать, уступая место усталости. Лада положила голову брату на плечо и немного успокоилась.

– И как мы поступим?

– Отец не простит Волибора, если узнает.

– Но и оставлять так нельзя! Однажды ты не сдержишься и выбьешь дурь из Волибора, я знаю. Тогда перед отцом встанет вопрос – кого наказывать. Я не хочу, чтоб это был ты Градимир.

– Почему ты так считаешь?

– Если Волибор настолько коварен, то способен оболгать, не моргнув глазом, в этот момент, меня может не оказаться рядом.

– Не говори глупости Лада, никто нас не разлучит.

– Даже замужество?

– Замужество? – с недоверием переспросил Градимир. – Я чего-то не знаю?

– Ходят слухи, будто сарматский князь Мармагон намеревается свататься, и уже в этом году, как мне доложили.

– Правда?

– Правда.

Градимир призадумался: сближение словян и сармат через августейший союз – великолепный политический шаг, который послужит укреплению мира между народами, но вот нужно ли это Ладе? Будет ли она счастлива? Занимаемый этими мыслями он отмахнулся от волиборовой угрозы как от назойливой мухи:

– Я справлюсь сестрица, тем более порочность брата можно вылечить.

– Ох, и оптимист же ты Градимир, – отстранившись, Лада пристально взглянула в печальные глаза брата. – Не верь Волибору, тьму узрела я в его душе, поэтому собираюсь обратиться за помощью к Светозару.

Градимир взволнованно схватил Ладу за руку.

– Нет! Для Волибора это путь в один конец! Нужно протянуть руку помощи брату и поддержать, дабы взрастить честь его, а не лечить отрезанием части души. Это поможет, но после Волибор никогда не станет прежним. Мы лишим его радости жизни!

– Ты прямолинейный до неприличия Градимир! Маги ведь не отсекут брату ничего лишнего?

– Они-то нет, но другие могут, если брат продолжит своё распутство. А вот что заберет Чудо-камень, так это радость от услады, и когда Волибор наконец-то женится, то не познает любви. Поэтому, своим поведением я хочу донести до него предупреждение, каким будет реакция родных поруганных дев. Подобное, как ты знаешь, заканчивается кровью.

– Тогда как нам ограничить его любвиобилие?

Градимир надолго замолчал, оценивая, стоит ли доверить свои мысли сестре и решившись осторожно сказал:

– Думаю, тебе, как княжне сделать это гораздо проще. Ведь многие девы не чтут старые заветы и любятся с мужами, не вступая в брак. Таких и надо приставить к Волибору, с их согласия, разумеется, да слово взять, что о сём нигде не сказывать, а за услады доплачивать.

– Это мерзко! – передернуло Ладу.

– Есть другие мысли?

– Нет, – вздохнула лада, – похоже, ради родной крови придётся выпачкаться в грязи!

– Выбирайте выражения княжна,– игриво-напыщенно, молвил Градимир. – Вы не в казарме!

Лада засмеялась.

– Хорошо. Но нужно обставить всё так, чтобы Волибор скрывался о веселушках с подосланными нами девами, да на совесть давить почаще, глядишь, перебеситься. Кстати, как ты братец миновал этот период?

Градимир смущенно покраснел.

– А я его и не прошёл. Лишь тренировки помогают мне снимать напряжение.

Сестра хлопнула брата по колену и встала.

– Ну что ж, сегодня я видела Авдотью, и она очень недурна. Представляю, как ты мучаешься по утрам.

– Ой, и не говори сестрица,– поднялся следом Градимир. – Ну, в обедню?

– Да, – согласилась Лада и, взяв брата под руку, зашагала рядом. – Действуем, как условились?

– Именно. Это семейное дело…

Кристофер

Резиденция Уэндемов считалась чуть ли не сараем по сравнению с дворцами других знатных домов, тем не менее, родство с правящей династией делало любые светские мероприятия, проводимые домом Уэндем, обязательными для всей западной знати.

Сложенное из красного гранита, здание являло собой единственный образчик древней культуры, из стародавних времён, корни которой располагались в далёкой-предалёкой родине.

Широкие барельефы, украшенные крылатыми львами, соседствовали с колоннами в виде колоссов пурпурных имперских воинов, некогда покорённых королём завоевателем – Георгом Первым Эйлестером. Маленькие окна, словно бойницы, говорили о приверженности ваятеля архитектурному стилю древней эпохи, когда былое королевство, воевало со всем и вся, поэтому каждое строение в древних городах утерянной родины, выполняли роль оборонительного сооружения. Хотя сейчас это и неактуально, но предки Уэндемов решили отдать дань своим корням, и как напоминание о былом величии, возвели резиденцию именно в стиле архаики, дабы юная поросль помнила о традициях порождённой ими цивилизации.

Многие считали это декадентством, тем не менее, единственное в своем роде сооружение являлось некой достопримечательностью, и напоминанием, по мнению иных, о трагедии, случившейся много веков тому назад.

Остальные предпочитали возводить строения из обычных серых камней, с последующей отделкой, и каждый дом старался богатством и размером потягаться с той красотой и притягательностью, что таила в себе древняя архитектура резиденции Уэндемов. Но тщетно.

 Сегодня, Леди Уэндем или как в простонародье – Леди тысячи озёр, назначила бал по случаю отбытия единственного сына в Кельтскую даль.

Кареты одна за другой привозили знатных лордов и членов их семей. На крыльце гостей встречали по всем правилам протокола надушенные и раскрашенные дворецкие, сопровождая в бальный зал, да извещали о прибытии согласно рангу и званиям.

Почетная гвардия Уэндемов сегодня представлена двадцатью красно-белыми рыцарями, с новым золотым львом, бегущим на охоту. По такому случаю, леди-мать даже приспустила собственный штандарт, отдав пальму первенства новому гербу сына и наследника.

Кристофер, по настоянию матери, пригласил дворцовый оркестр, лучший во всём королевстве, и теперь живая музыка разносилась по залам веселой трелью, радуя слух и делая антураж резиденции озерного лорда незабываемым.

Глашатай возвестил прибытие леди Вианы в прекрасном длинном, облегающем стройное тело голубом платье украшенным серебряным орнаментом, а значит, проводы скоро начнутся, осталось лишь дождаться короля. Новоиспеченный лорд Уэндем встретил матушку низким поклоном, предложив себя в качестве провожатого, затем, завладев её рукой, нежно улыбнулся, и вместе, мать и сын, вышли к гостям.

Бальный зал полон.

Слуги разносили стеклянные бокалы, с благоухающими напитками, приглашенные знатные дамы, сделав книксен, приветствовали хозяйку дома, мужи ограничились лишь полупоклоном.

– Принцев нет. – С неким облегчением выдохнула бывшая королева-мать. – Похоже, задерживаются.

– Не страшно,– попытался подбодрить сын. – Так даже веселей, посмотрим, как они станут извиняться за своё опоздание.

Матушка вымученно улыбнулась, затем в сопровождении Кристофера проследовала к озёрному трону и присев, принялась ждать августейшего, бывшего, супруга.

Надо сказать, леди Уэндем пробыла королевой дольше всех, аж семь лет. Даже сейчас её гладкая розовая кожа прельщала многих знатных лордов. Некоторые хотели, женившись, возвыситься, но подавляющему большинству Виана просто нравилась как женщина, поэтому предложения руки и сердца сыпались как из рога изобилия. Однако Виана предпочитала безбрачие, уж почему, лишь одной ей и известно.

Слуга принёс игристое вино, вслед за ним подошёл и первый гость. Кит уважительно коротко кивнул новому лорду Маргеманскому.

– Приветствую Вас миледи,– поклонился гость, – и Вас юный лорд. Вы хорошо потрудились, замечательный балл и должен признать, резиденция Уэндемов, воистину – дань старым Великим временам.

– Благодарю Вас Оданион, – матушка отпила немного игристого напитка, – чувствуйте себя как дома.

Бывший герцог как-то хищно улыбнулся на столь простой и добродушный ответ.

– Всенепременнейше леди Уэндем, ведь столица наш общий дом.

– Разумеется, – холодно ответила леди Виана.

Кит понял сразу столь откровенный выпад на хозяйку, ибо резиденции великих домов считались суверенной территорией и внутри мог чувствовать себя хозяином только один человек, тут не проживающий и это король. Все остальные лишь гости, кто-бы что не заявлял.

– Сочувствую Вашей утрате, – медленно проговорила леди-мать, желая вернуть колкость гостю, – она так поразительно своевременна.

– Туше, – нисколько не смутившись, ответил лорд Маргеман. – Муки моего лорда-отца были весьма коротки и я лишь благодарю создателя за то, что он позволил побыть моему родителю с нами несколько дольше, чем отмеряно судьбой.

– Как говорят, словяне – «вашими устами да мёд пить», – более не желая слушать столь откровенное лицемерие, вступил в беседу Кит.

– Ваше знание поговорок варваров умиляет юный лорд, – надменно ответил Маргеман. – Остаётся лишь уповать на то, что их пагубное влияние никоим образом не станет руководить вашими будущими мотивами и действиями.

– Ну что вы, Оданион, – ответила леди Виана, – мой сын прекрасно осознает и противится давлению извне, будь то культурное или материальное, однако, ему недостает такта и умения. Тут Вы, к сожалению, правы. Было бы излишне смело предположить, что в обстоятельствах, когда его принудят к подрывающему его же власть браку, с дискредитировавшим себя иноземцем, Кристоферу вряд ли удастся преодолеть их и обернуть себе на пользу, заполучив при этом, в союзники самого богатого и самого сильного, по армии, лордов нашего королевства.

Речь шла о том, что после смерти лорда отца и обвинении в его убийстве посла Финикии, договорённости о женитьбе дочерей Маргемана на наследниках великих домов вновь в силе.

– Воистину так, леди Уэндем, – допив игристое вино, ответил Маргеман. – Тешу себя надеждой в том, что лорд Кристофер когда-нибудь обучиться этому искусству, – и, сделав театральную паузу, Маргеман добавил, – хотя, как? Ведь преподавателей кроме варварских кельтов у юного лорда Уэндемского не будет. Ха! И, прошу извинить, меня ждут дела.

– Разумеется, вы можете идти, – холодным, как лед голосом, ответила леди-мать.

Маргеман уходил, не дождавшись, когда его отпустит хозяйка дома и после брошенной вслед фразы остановился, считая, что последнее слово должно остаться за ним, ведь он так влиятелен словно индюк! Поэтому он развернулся и со злой иронией произнёс:

– К сожалению, в будущем, управление новоприобретенными территориями, завоёванные для меня вашими рыцарями, не оставит мне шансов принести вам мои искренние соболезнования, по поводу преждевременной гибели вашего сына от рук злых варваров кельтских, потому нижайше прошу вас извинить за это.

Кит напрягся, но мать положила руку на его плечо, тем самым успокаивая.

Маргеман удалился.

–Этот интриган в чем-то прав, – матушка бережно выправила замысловатую пышную прическу. – Тебя будет некому наставлять мудрости.

Кит скрипел зубами.

– Наказать подобную мразь, ума у меня хватит.

– Нет, Кристофер. Маргемана нужно одолеть его же оружием – хитростью. А к этому, ты ещё не готов.

Кит это прекрасно понимал. Влияние новоиспеченного лорда Маргемана огромно, даже сейчас, попав в крайне щекотливое положение, ему удалось развернуть всё в нужное для себя русло. При этом из презираемых, он внезапно стал поборником западных ценностей. Обвинив в убийстве отца своего будущего зятя, Маргеман не убил финикийца, вызвав на поединок как того требовали законы чести, вместо этого он предоставил возможность принцу Виллберту, пока ещё исполняющего обязанности инквизитора, провести независимое расследование.

Со слов старшего брата – наследного принца Виллберта: всё собранные доказательства, подтверждают обвинение Маргемана выдвинутые против финикийского посла.

Принц опросил свидетелей, начиная со служанок и заканчивая стражей. Охранявшие покой ныне усопшего, все как один утверждают, что Эрзац был зол на тогда ещё герцога за то, что тот, по свидетельским показаниям рыцаря Уилла Блека, занялся любовью с женой посла прямо у того на глазах. Причём попутно, пройдоха герцог дознался у бывшей супруги Эрзаца о его сексуальных наклонностях, и теперь, помимо всего прочего, послу грозило наказание ещё и за мужеложство.

Просто высший пилотаж!

Да, Кристоферу многому ещё нужно научиться, прежде чем вступить с Маргеманом в решающую схватку, а пока же глашатай вошёл в бальный зал, чтобы возвестить прибытие венценосца:

– Принц Освуд Эйлестер – Гембский! Голос его Величайшего Величества самодержца Георга Эйлестера первого, покорителя Мальтора и собирателя земель Западного королевства!

Леди мать покачала головой, печально: