Джордж Лиминима Экклисици
Неополитики
– Председателя ТСЖ! И не надо недооценивать. Численность персонала на том предприятии немаленькая – три тысячи человек, а здесь она больше. Там люди проводят за работой сорок часов в неделю, а здесь – в два с половиной раза больше! Там зарабатывают, а здесь – вкладывают и живут, понимаете? Проводят жизнь. Там делают железки, а здесь – людей, выращивают их, превращают в личностей. Важность работы определяется не столько заработком, сколько способом самореализации, Вам ли это не знать, профессор? Но всё меняется, приоритеты сдвинутся, я это вижу.
– Да, немного интересная концепция. Приоритеты, возможно, сдвинутся, но вряд ли полностью поменяются. Хоть я и не провидец, конечно, как некоторые, но, – он откинулся на спинку, – но у меня, знаете ли, планы…
– Знаю, дорогой мой, знаю. Вернуться через год на завод, когда катастрофические ошибки нового руководства станут очевидны. Только не будет этого. Есть психологическая аксиома – люди защищают свой выбор, даже если он оказался неправильным, даже если это не их выбор, но они с ним согласились. А в условиях повальной безответственности – шансов ноль.
– Ну, я так не думаю…
– Понимаю – точнее, знаю – к Вам подходили люди из «нашей организации» и объясняли, что это временные пертурбации, и Вы важны для отрасли и страны с Вашим талантом и опытом… А когда Вы настроились, попросили определённую сумму для ускорения процесса… Так вот – это обычный лоховской развод. И правильно, что отказались. Но ощущение-то важности и того, что позовут, осталось. Нет, Вы не системный человек и нынешним реалиям не соответствуете. В лучшем случае через год, когда Вы основательно пообломаетесь, предложат пост советника, мозги-то Ваши им реально нужны. Захотите, месяцев через девять я сам Вам это устрою, гарантирую.
Директор сидел очень недовольный словами собеседника, но понимал, что тот говорит правду. А если не кривить душой, то понимал это и раньше, но всё же хотел надеяться. А патрон всё продолжал:
– Это Вам сейчас кажется, что хочется отдохнуть, но через полгода начнёте сходить с ума от безделья, тонуть в желчи, и посыплются проблемы со здоровьем, поверьте опыту многих. Сейчас Вам кажется, что Вы обладаете излишним, ненужным потенциалом для места председателя. Но в том-то и суть, что Вы должны его изменить, изменить представление о нём, а может, пойти и дальше… А для избытка потенциала у Вас будет интереснейшая задача, которую я обозначил под номером два.
– Он бы прямо на митингах мог деньги зарабатывать, первоклассный деляга, – опять почему-то вмешался астроном булгаковской фразой.
– А Вы, мон шер, напрасно ионизируете. – Французская «р» не прошла, и он поправился: – Иронизируете. Ваша площадка, несмотря на мои обещания и усилия, нынче под большим вопросом. Хоть на стройплощадке и повесили вывеску «Малый спорткомплекс», но будут там, поверьте, гараж, мойка, ресторан «У Ашота» или «Терек» и баня со всеми вытекающими. Это уже известный трюк. И здесь именно ТСЖ должно вмешаться и отозвать свои подписи, как недействительные и неправомерные.
– Я не ионизирую. Если что-то зависит от меня, можете на меня рассчитывать. Тут весь вопрос, готов ли мой друг подписаться на эту неблагодарную работу.
Они обратили взгляды на хозяина, а тот сидел, слегка откинувшись и сузив глаза. Он был где-то уже далеко впереди и, понимая, что пауза зависла из-за него, молвил:
– Задача построения новой схемы-генератора, затребованной Вами, конечно, непомерна, да и чревата, но…
– Так мы по первому вопросу договорились? – стал подгонять Конфитюр, но тот лишь махнул рукой, впрочем, добавив:
– Не забудьте только про оферту девятимесячную. Так вот, мне вспомнилось: когда меня поставили только директором лет двадцать назад, я смотрел на ту потрясающую разруху, что мне досталась от маститых руководителей, и в меня вселялся ужас, задача казалась неподъёмной. Но пришла моя извечная замша и сказала: «Ничего, справимся. Если не мы, то кто? Всё равно умнее нас, по-хорошему, вокруг никого нет». Может, это и самонадеянно, и я не считаю себя умней других, но судя по тем лицам, что я вижу по телевизору, мы должны за это взяться. – И, протирая свои большие очки в роговой оправе, обратился к другу: – И когда-нибудь, далеко потом, мочась в гуманитарные памперсы в доме престарелых после утреннего желудёвого кофе, разве не пожалеем мы, что хотя бы не попробовали изменить это будущее, когда нам выпал случай? Хотя, пардон, кажется, это слова…
В дверь позвонили. Астрофизик тут же встал, выпрямившись в струну и расправив плечи, и только тут стало видно, насколько он высок и худ.
– Это по мою душу, но я всё хотел спросить, какую мне-то роль Вы отводите в этом процессе?
Конфитюр тоже встал следом за хозяином.
– Вы, уважаемый – важнейший член в нашей мощной организации. Вы знаете здесь всех, особенно мозговую элиту. Наш док, к сожалению, много пропустил. Вы обладаете высоким, – он посмотрел снизу вверх, – авторитетом – как научным, так и мужским. И я ожидаю от Вас предложений по необходимым персоналиям и помощи в их привлечении. Это раз. А во-вторых, я думаю, неплохим прикрытием для наших собраний и обсуждений будет легенда, посвящённая научной фантастике и/или космическим тайнам и астрономии. Это навскидку, но осторожность, знаете ли…
В дверь позвонили настойчивее, и астроном, заторопившись, кинул:
– Я обмозгую. – И рванул к двери. За ним последовал хозяин и спешно открыл дверь. Конфитюр разумно остался в комнате вне досягаемости обзора.
– Ты знаешь, сколько времени? – послышался возмущённый женский голос.
– Нет, зато я точно знаю, где нахожусь, – отшучивался астроном.
– Боже мой, ты всё хорошеешь, – забасил Директор.
– Фу, фу, отстань, ты весь прокурен, чегой-то вдруг?
Послышались возня и бубнение (видимо, хозяин помогал другу одеться) и уж совсем едва слышный короткий разговор.
– Весь вечер хотел тебя спросить: почему, когда это стряслось с тобой, ты исчез и не позвонил?
– Всё было сложно. Но я позвонил раз и узнал, что тебе было совсем не до кого. Тебя увезли. Помнишь, куда? – совсем тихо проговорил Директор, но ухо разведчика уловило тайну.
– Да-да. Но…
– Идём, не наговорились они, – совсем другим тоном сказала женщина. – Мой звездочёт, если не выспится, завтра заболеет или сделает так, что у нас у всех голова заболит. Пока.
Дверь захлопнулась.
Хозяин вернулся в комнату. Патрон стоял у окна и смотрел в темноту двора. Внизу у фонарей ветер разметал снежные проплешины, вверху же переворачивал клубы промёрзлой тёмно-синей мглы, словно выстраивал заслон наступающей весне.
– Ну у Вас от окон и сифонит, – сказал патрон, подставляя пальцы под струйки воздуха в щелях старых оконных рам.
– А мне нравится. Нет этой духоты и спёртости, как от пластиковых окон. И дышится, и спится хорошо. Мне даже нравится немного подмерзать.
– Пора, скоро уже вставать.
– Я немногим позже Вашего поднимаюсь – привычка, от которой уже не избавиться.
– Тогда предлагаю в восемь первую планёрку. Надо план прикинуть и по будущим персоналиям пробежаться.
– Так торопитесь? – догоняя в прихожей гостя, спросил Директор.
– Очень. Время важно. У меня его мало, осталось как раз месяцев девять с хвостом, чтобы помочь Вам. А оно бежит неприлично быстро. В юности один час – почти вечность, а сейчас дни меж пальцев проскальзывают, аж зло берёт.
– Это возраст, батенька. – Хозяин, грустно улыбаясь, помогал накинуть дублёнку. – Пониженный метаболизм.
– Да, знаю, но тут ещё и чрезмерное желание побольше успеть. – Он сам открыл замок, но прежде чем потянуть дверь, повернулся. – Знаете, док, я как выйду, естественно, сразу забуду Ваш рассказ, а Вы – мой. Но хотел добавить к тому ещё. – Он неопределённо куда-то махнул рукой. – Хотя Вы человек, способный и Христа объяснить через полупроводники и уравнения… Но мне хорошо запомнилась фраза из того сна: «Когда Великое Сердце замерло, толчок ему дало малое рукотворное». И речь шла о Вашем творении. Относитесь к этому как хотите.
– Спасибо. Пусть будет так. Хотя и это понятно откуда. – Улыбкой и кивком он попрощался с одним из самых странных посетителей в своей жизни и вернулся в ту комнату, что когда-то была его лабораторией. Развалился в огромном продавленном кресле и посмотрел на маленькую чёрную пирамиду, закреплённую на центре стола. Под ней была установлена какая-то параболическая тарелка из никелированных прутков, сильно напоминающая вазу для фруктов.
– Я тогда ещё понял, для чего всё это произошло. Теперь уж давайте и вы мне помогайте… – И он тихонечко провалился в сон.
Глава 4. Кадровый вопрос
Переход власти внутри ТСЖ ознаменовался среди ночи пожаром в подвальном помещении. Горели совки, лопаты, мётлы, телогрейки-ватники, какой-то скарб, старенький компьютер управляющего и куча бумаг. Пока пожарные добирались, жильцы сами затушили всё, выстроив живую цепочку и передавая вёдра. Кого-то это веселило, кто-то предупреждал о последствиях вдыхания угарного газа, кто-то предлагал спалить там и бывшую управляющую. Та на следующий день от всего открестилась, ключи и дела передала, а вопросы текущей безопасности – это к новому главе. Зачинщиком пожара был объявлен дворник-таджик, который исчез вместе с половиной списочной численности персонала, якобы не желая работать при новом руководстве и устроив напоследок подлянку. В реальности, как установил патрон, съехало не более четырёх человек, все получили хорошее «выходное пособие».
Уничтожение единственного компьютера с данными и большей части бухгалтерской документации могло сильно осложнить жизнь новому председателю, но… Уже вечером следующего дня астроном спустился к Директору в квартиру с неестественно широкой улыбкой на лице.
– Я разговаривал с сыном, – сказал он, весь переливаясь. – А он мне посоветовал поговорить с пареньком из нашего подъезда. Ты его не знаешь, такой же программист, как и мой.
В дверь позвонили. Никто не удивился, увидев Конфитюра на пороге: тот им как-то продемонстрировал, что только с помощью слуха, по движению лифта и топанию ног на лестнице можно, не вставая с кресла, сказать, кто куда пришёл или вышел. Он объяснял это высокой проводимостью звука через стены и собачьей способностью распознавать принадлежность шагов. В общем, пришёл он вовремя, и много ему повторять не пришлось.
– Этот паренёк резался с моим во всякие дурацкие игры, хоть он и помладше. Они давно уже сделали тут подобие локальной сети. Забавы ради, он шарил по компьютерам жильцов нашего дома и не только. Нет, он парень очень приличный и работает на дому на очень крупную компанию…
– К делу, профессор, – подтолкнул его патрон.
– Я ему позвонил, представился, и – вуаля! – у него есть полная копия всех дисков ТСЖ. Он, похоже, совсем не дурак и заранее сообразил, что всё может быть уничтожено. Готов всё немедленно передать, только желает сперва пообщаться, познакомиться.
– За чем же дело стало, – одобрительно буркнул новопред. – Давай зови его прям с утра пораньше ко мне в кабинет.
– Ну во-первых, я утром на работе, а во-вторых, он просыпается только к полудню. Поэтому я подумал: может, позовём прямо сейчас? Он готов. Зачем, спрашивается, тянуть?
– Да у Вас оперативная хватка, профессор, – похвалил его Конфитюр, и тот засиял пуще прежнего.
Через десять минут молодой человек стоял перед тремя концессионерами. «Костя», – представился он и поставил на стол большую коробку с печеньем. Хозяин понимающе кивнул, залил воду в электросамовар и быстро накрыл на стол.
Паренёк как-то сразу понравился всем. Он был очень простой и открытый, но в то же время держался с заметным достоинством и подавал признаки хорошего воспитания и образования. Худой, с длинными волосами и карими глазами, в тёплой рубашке поверх футболки и весьма приличных джинсах. Раньше его многие знали в подъезде. Он был не против в юности попинать в футбол на здешней площадке. Учась в институте, резался в онлайн-игры, устраивая на квартире ночной гейм-клуб. Пару раз соседи вчиняли ему разнос за курение и гогот на лестнице в ночное время, но в основном были им очень довольны. Его родители – уважаемые люди, лучший образец советских евреев из инженерной среды – к тому времени переехали в Америку, прихватив с собой бабушку и часть скарба. По окончании института Костя рванул за ними, имея уже приглашение на работу от фирмы, где успел постажироваться за время учёбы. Жил как все – работал, путешествовал, увлекался и расставался.
Из интересного и существенного следует упомянуть важную деталь: ещё в самом начале переезда Костя решил жить отдельно от родителей и снял квартиру в новом комплексе домов, выстроенном для заселения разного люда. На первой же неделе что-то испортилось в системе подачи воды, и его здорово ошпарило в ду́ше кипятком. Можно сказать, обварило. Суд длился без малого три года, и по его окончании Косте была выплачена компенсация такого размера, какой ассоциировался у нормального человека только с ограблением крупного банка. Проработав в общей сложности около семи лет на фирме, он получил право работать на удалённом доступе и решил на какое-то время вернуться назад, чтобы отремонтировать квартиру после арендаторов и посмотреть на перемены.
Любимое занятие – катание на велосипеде – он быстро забросил после инцидента, когда кубарем покатился по мостовой от бокового удара машиной, а в остальном он был доволен, как, впрочем, довольны увлечённые люди, глядящие на жизнь через экран монитора и редко выходящие за дверь собственного дома. Не то чтобы он не видел или не понимал происходящего вокруг – наоборот, это его занимало, и он проводил значительное время, стучась в закрытые ворота человеческого разумения с помощью сетевого метода общения. И постепенно уходил от поверхностного восприятия жизни, где всё должно было быть правильно, логично и честно, в сторону понимания других, более глубинных законов социума.
Очень быстро за разговором пролетело полтора часа, и молодой человек встал с дивана с извинениями, что ему пора в скайп на совещание.
– А все материалы я вам залью завтра на комп, только не выключайте его из сети, – сказал он Директору. – Весь диск, как Вы просили, – повернув голову к Конфитюру, добавил он. Тот скосился куда-то под стол.
– Кто просил? – поинтересовался хозяин квартиры.
– Вот он просил, ещё утром меня разбудил, – сказал Костик немного рассеянно, указывая подбородком на патрона. – Да и профессор потом тоже звонил, – добавил он.
– Ясно, спасибо. Пойдём, провожу, – буркнул шеф.
Конфитюр сидел, сузив глаза и вжав голову, похожий на Джеки Чана, которому стукнули сковородкой по затылку.
– Что, сказать нельзя было? – обиженно кинул астроном. У него только что украли недавний триумф.
– А как Вы полагаете? – обратился тот к вернувшемуся из прихожей хозяину. – Неужели я за всё время не обнаружу субъекта, который бесцеремонно разглядывает содержимое компьютеров проживающего народа, да ещё и подключается к домашним веб-камерам и камерам охраны? Естественно, я первым делом с утра проверил наличие у него скопированной информации. Присматриваюсь я к нему давно, и вот что вам скажу: этот парень – находка. Нам по-любому нужен компьютерщик, админ и модератор. И для работы, и для нашего дела. Если сам не сможет, подберёт кого-нибудь на должность, но для нас с вами он со своим ви́дением будет очень кстати. Я собираюсь завтра же с ним поговорить.
Конфитюр откинулся на спинку дивана, посуровел на секунду и спросил:
– Кстати, вы не находите, что мы завозились с рутиной и пора уже ускоряться? Как у нас с другими кандидатурами «Научного клуба» и помещением?
– Как ускоряться?! Тут бардак надо разгребать, документы восстанавливать и сортировать, втягиваться, – завозражал, жестикулируя, Директор-председатель.
– Это рутина, она никогда не кончается, и её никогда не бывает мало. Так мы никогда не начнём. Время важно.
– Хорошо, – махнул рукой председатель. – Ладно, в эту же пятницу, пока у меня в кабинете, можем начать. Если удастся отбить помещение бывшего магазинчика у города, то переделаем его в «Общественную палату». Тогда юрист, наш общественник, посмотрит документы и скажет, получится ли, а пока что у меня.
– Кстати, юрист – это номер один в моём списке. Человек с принципами и головой. И на деле уже многократно доказал свою порядочность. Я с ним говорил, он «за» обеими руками.
– Согласен, – подтвердил Конфитюр. – Полагаю, он и в ТСЖ будет незаменим, и для нас ключевая фигура. Плюс я привлёк банкира-армянина.
– Которого? Нарзака? – заинтересовался Астрофизик.
– Да, друг апачей. Есть возражения?
– Нет, я его давно знаю. Он ещё за «Локомотив» играл. Человек чести, только у него нервы совсем плохие стали.
– Это в быту. В работе он сдержан и по всем понятиям нам весьма подходит.
– Армянин – хорошо, – одобрительно проговорил председатель. – Еврея мы тоже сегодня нашли – ещё лучше.
– Откуда в Вас эта ксенофобия? – недоумённо поинтересовался разведчик.
– Как раз наоборот, – парировал тот. – Мой предшественник на заводе всегда говорил, что пока нет в команде еврея, начинать нельзя.
Конфитюр только махнул рукой и продолжил:
– Очень важно иметь физиолога, какого-нибудь толкового доктора, ещё лучше с другом – психологом-социологом. Без такого человека нам придётся гору литературы самим перелопатить, и мы потонем.
– Тут нам уже подфартило, – снова заулыбался профессор. – Чехонте – у него с три дюжины научных работ и статей, в том числе по общей физиологии, по поведению приматов, и даже есть по развитию жизни у первичных социумов.
Хозяин кривенько улыбнулся, но вид у него был довольный. Патрон щёлкнул зрачками, фиксируя позитив ситуации.
– Он очень заинтересован, только Вам бы с ним переговорить, – обратился Астрофизик к Конфитюру. – Он на Вас обижен. Ему пару раз блокировали электронный ключ – идея-то Ваша, а он, солидный человек, должен был ходить на поклон к этому дурню – бывшему управляющему.
– Да-да, издержки финансовой дисциплины. Я понял, о ком речь, такой вылитый Чехов.
– Да, наш Антоша Чехонте. – И у Директора ухмылка растянулась наконец в открытую улыбку.
– Обязательно подойду, извинюсь и улажу, – подтвердил патрон. – Перед хорошим человеком я всегда готов шляпу снять.
– Теперь историк, – продолжил астроном. – Есть такой. Муж одной из наших завлабш, мировой мужик. Живёт, слава богу, здесь же. А кроме того, мы соседи по дачным коробкам. Он от царя Миноса и первых фараонов до наших дней всю историю по датам на миллиметровке вам разложит. Пенсии у него, считай, ноль, поэтому сам выращивает всё на приусадебном хозяйстве, литературу трескает в оригиналах под суп из ботвы. Умнейший мужик.
– Очень-очень кстати. Если всё пойдёт по плану (уж извините, забегу вперёд), может, сделаем образовательные группы для детей. Поможем и ученикам, и человеку, – по-доброму обещал Директор. – Кто ещё?
– Я бы ещё предложил Жереха, юстировщика. Спец, про которого я как-то говорил. Это человек точных наук, кандидат. Мы же такими мозгами собирались пользоваться, не так ли?
– Да, конечно, – припомнил патрон человечка, который врезался в него в решающий день на узкой дорожке. – Только, кхм, он не чудила ли?
– Он человек, тонко чувствующий среду и энергетику. Да, с института помешан на метафизике и фантастике. Однако воду на участке найти – мы к нему. Квартиру зачистить, от которой все отказались, – он посмотрел на Директора и с молчаливого согласия показал на комнату, – бывшую лабораторию – мы к нему. У него расширенное мировидение и при этом ум практика – редкое сочетание. Ты как?
Вопрос, по-видимому, был обращён к хозяину квартиры. Тот помолчал и нерешительно как-то выдал:
– Я тоже думал, что человек подобного склада нам не помешает. Мир – это не только волны-атомы, мы должны всё время оглядываться дальше. Из всех людей подобного рода он самый вменяемый и, главное, не болтливый, насколько я знаю. К нему немножко надо привыкнуть, но, думаю, в деле от него больше пользы, чем вреда.
– Хорошо, плюсуем, – медленно кивнул патрон. – Пожалуйста, док, аккуратно переговорите с ним.
Астрофизик кивнул и стал в уме прорабатывать план, с кем и как начать разговор. Конфитюр же шёл дальше:
– Но это экзотика, а у нас провал по главной клетке – по экономисту. Какие-то, м-м, варианты нашли?
– А вы? – вопросом на вопрос вернул астроном.
– Мы – нет. Была ещё с месяц назад удивительно подходящая фигура, но с моей же подачи нырнул в новую работу по самое не балуйся. Всё остальное – какая-то фикция.
– Вот и я поспрашивал, поговорил с людьми. Нетривиальная, знаете, задачка. Экономистов полно, но это всё узкопрофильный народ или болтуны, вероятность найти реального спеца драматично стремится к нулю.
– Саша Глыбь, – предложил Директор. – Он вроде банковский аналитик и с головой.
– Всё равно профиль узковат, как я понимаю, – забраковал кандидата профессор. – Да и домой он всю неделю приходит к одиннадцати вечера. Куда ему?
– К одиннадцати, дружище – это потому, что он на стоянке по несколько часов сидит в машине, газеты читает и пиво пьёт. Я с ним вечерок посидел, потрепались по-старому.
– А чего ж домой не идёт?
– Ноги не несут – жена. Бывает такое. Машина есть, работа есть, деньги есть, а кому это нужно – непонятно. Я с ним переговорил бы, но… вот сейчас и сам понял, что рановато ему в наш клуб.
И тут зазвонил телефон. Все посмотрели на астронома, и он понимающе закивал головой.
– Ну, будет день – будет пища. Придумаем что-нибудь. С кадрами торопиться не надо. Договорились – в пятницу в семь, – резюмировал патрон, и концессионеры направились по домам: Астрофизик – на самый верх, а Конфитюр – в пустующую квартиру вниз.
Во время короткой заминки у лифта, сразу после пожеланий доброй ночи, патрон вдруг не выдержал и задал застоявшийся вопрос:
– Поскольку мы теперь на более короткой ноге…
– Да?..
– Не могли бы Вы открыть мне тайну: что есть исхименит? – Он лукаво, но добродушно улыбался.
– А-а, вот оно что! – Астрофизик посмотрел на него снова с удивлением, думая, как можно было расслышать это слово тогда, если оно было сказано тихо и с явной уверенностью, что объект удалился на значительное расстояние, не позволявшее никоим образом услышать этот комментарий.
– Пожалуйста, не думайте ничего такого. Это просто такой термин, не этнический или социальный, а скорее политический. Быстро объяснить не получится, сейчас-то точно. Но Вы навели меня на мысль, пожалуй, осветить его перед нашим новым сообществом. Думаю, всем будет интересно, а я, если получится, подберу данные к пятнице.
Лифт открыл свои двери, они пожали согласительно руки и разошлись.
Глава 5. Первое собрание
Пятница пятницей, а собрались только в субботу. Астрофизик проделал колоссальную работу, переговорив подробно с каждым участником и даже разослав вводные ознакомительные материалы, заблаговременно подготовленные Директором. Но именно он и стал в пятницу инициатором переноса первого заседания на субботу, так как работа требовала его присутствия до глубокой ночи. Банкир радостно воспринял это известие, на горле банка уже затягивалась петля, пятница-вечер – это дурдом, и он хотел сам извиниться-отказаться перед друзьями, но суббота – более реально. Остальные тоже боялись сильно опоздать из-за пятничных проблем с транспортом. В общем, все согласились на субботнее утро, отменив свои выходные дела.
Скользя по утреннему снегу, засыпа́вшему первые лужи, члены нового академического клуба собирались в правлении Директора. От кого-то пахло утренней свежестью и пробежкой по крупнохлопчатому снегу, от кого-то – кофе и добротной яичницей с колбасой, а от кого-то – нерво-заживляющим, утром-укрепляющим коньяком. Все были в сборе и в полной готовности: Директор-председатель, Астрофизик-профессор, патрон де Конфитюр, Юрист-народник, банкир Нарзак, физиолог-медик Чехонте, историк-огородник Леонтий, юстировщик-лазерщик и эзотерик Жерех и самый молодой средь них – Костик-программист.
Вводное слово Директора было очень тёплым, с благодарностью ко всем пришедшим. Он ещё раз кратко озвучил цели и задачи собрания и застопорился. С какого бока подобраться к задаче, было непонятно. Его взгляд остановился на историке, тот как раз закончил набивать трубку.
– Лео, уж не курить ли ты здесь собрался?
– Естественно, с утра терплю! Дома и на лестнице мне подымить не дают, а выйти на улицу было некогда – изучал с раннего утра ваши раздаточные бумаги.
– Ну и как? Какие-то мысли появились?
– Какие мысли могут быть от этого пустобрёхства? Сплошное теоретизирование. Маржинальные системы, пропорциональные, второе Политбюро, три ветви власти. Да, встретились внятные анализы и логичное описание, как всё должно быть правильно и почему. Это, как я вижу, кривое дерево, и мне говорят, что ветви у него неправильно кривые, а надо бы, чтобы они были правильными – вот так и вот так. Ну и что? Между тем, что есть, и тем, что надо – пропасть. И ветви не перегнуть, не выпрямить, и никто не даст этого делать. Нет, наш астрофаг, конечно, мне разъяснил, что вы собираетесь применить корневой подход, выпрямить, так сказать, через модификацию на клеточном уровне, но это уж к нашему эскулапу. – И он указал уже набитой трубкой на медика. – Я что-то совсем не представляю, как к этому подступиться.
– Что до меня, – принимая слово от указывавшей на него трубки, начал медик, – скажу прямо: я полон скепсиса. Не потому, что я считаю, что вы – простите, все мы – не способны создать что-то реально новое, оригинальное и весьма качественное. Наоборот, ещё как можем. Только, во-первых, мы будем изобретать велосипед. – Он снял и стал протирать свои кругленькие очки. – И как бы мы ни изощрялись, заходя, к примеру, не от руля, а от педалей-шестерёнок, получится всё одно. – И он утвердительно махнул очками. – Велосипед. Может, самый распрекрасный в мире, на котором действительно захочет прокатиться наш капризный и очень ленивый ребёнок – я, естественно, о народе. Но только он его раздолбает, да уж. Проедет, свалится или втемяшится куда и обязательно раздолбает. Возможно, об нас с вами. Если вообще папа даст ему сесть на велик. Да-с. Я так говорю не потому, что скептик, а потому, что давно наблюдаю за этим ребёнком и знаю, о чём говорю. И это было во-вторых, а есть ещё в-третьих, в-четвёртых и в-пятых. Но я пришёл сюда не бубнить, я всецело доверяю вашим талантам, други мои, и если мои познания и услуги будут вам полезны, то поверьте, для меня это большая честь, м-м, присоединиться. – Он замялся, включил висевшую на груди на серебряной цепочке электронную сигарету. – Несмотря на такие вещи, м-м, как, скажем, «дело врачей», – тихо добавил он, покосившись на патрона.
– Так, давайте-ка идите все курить на воздух, нечего тут, – решительно прервал его Директор и мотнул головой в сторону двери. – Через семь минут жду вас проснувшимися и готовыми начать.
Вышли все, кроме банкира и Конфитюра.
– Так себе настроение-то у них, – сказал первый. Было слышно, как недовольный астроном начал вправлять на ходу мозги выступавшим.
– А дисциплинка вообще аховая, я таких совещаний не видывал, – добавил второй.
– Нет, поверьте, всё как раз правильно. Вы просто не работали с этой публикой. Первое, что им надо – это продекларировать, что задача нерешаема. Это развязывает им руки. Потом они включают мозги и начинают со свободной совестью копать, вгрызаться. Сейчас на улице у них и начнётся. – Он достал из-под стола походную газовую горелку и тазикоподобную турку. – Хотите пока кофе?
– Да нет, спасибо. Я как раз хорошо представляю, о чём они на улице говорят: о своих бабах или последнем снеге.
– А я бы не отказался, очень кстати, – вдруг сказал банкир в отношении завариваемого кофе. Он сидел, развалившись боком на неудобном стуле, и смотрел перед собой. Помотав в стороны тяжёлой головой, он кивнул в сторону вышедших. – Если уж они взялись за дело, то могут говорить о чём угодно, даже с жёнами ругаться или в ду́ше мыться, а мозги, я знаю, работают, как у маньяка, не остановишь. Это вам не рабочие на повременной оплате.
Повисла пауза задумчивости, во время которой Директор оперировал с туркой. Они только успели сделать по глотку, как в комнату вошёл Жерех. Он не курил, но всегда ходил, когда думал. Взял предложенный бронзовый стаканчик с дымящимся кофе и спросил:
– А чего ты готовишь, как в походе, кофеваркой не разжился, что ли?
– Нет, просто люблю готовить на живом огне, пусть даже газовом. Внизу огонь, вверху вода – меня это всегда настраивает на мыслительный процесс.
– С другой стороны, – неожиданно вошёл в кабинет Чехонте. Он встал посреди комнаты как есть в пальто, отставив вперёд левую ногу. В правой руке была ещё работающая сигарета, в левой уже появился бронзовый стакан с кофе. – С другой стороны, если заменить систему координат с велосипеда на систему «ребёнок-велосипед», то в таком ракурсе…
Он подождал, не меняя позы, пока зайдут остальные и остаканятся (стало ясно, зачем нужна была столь огромная турка), и продолжил: – Мой товарищ и соавтор последней работы – реабилитолог. Вы его не знаете, на ноги поднимает абсолютно лежачих детей с ДЦП, травмированных людей с поражением центральной нервной системы. Недавно его пятнадцатилетний пациент сел как раз на велосипед, а ведь до одиннадцати лет лежал пластом на постели. Папа его в клинику принёс на плече, как коврик. Так он поднялся – ходит, играет, учится.
– Склифосовский, давай ближе к нашей теме.
– Само собой. Думаю, если параллельно с изобретением «правильного адаптивного велосипеда» заниматься разработкой мероприятий по восстановлению рефлекторной деятельности, проприоцепции, развитию моторики и двигательных навыков, самоконтроля и обучаемости, то связка «велосипед-человек» может стать эффективным инструментом. Я говорю, естественно, в привязке к нашей теме.
Банкир с патроном вопросительно переглянулись. Похоже, они были единственными, кто не совсем понял выступление. Остальные одобрительно закивали. Заметив непонимающий взгляд банкира, Директор пояснил:
– Он имеет в виду, что создаваемая система должна быть ассоциирована с индивидом, управляющим ей, а не оторвана или, хуже, противопоставлена ему. А поскольку, говоря в его терминах, мы не собираемся проектировать инвалидную коляску, то система должна развивать и закреплять новые необходимые навыки. То есть мы сразу получаем двойственную задачу: изучение оператора, его потенциальных способностей, методов их реализации и создание системы управления, реализующей, помимо прочего, эти возможности.
– Да понял я, не дурак, – отконфузился Нарзак.
Доктор повесил пальто на спинку стула и сел на место. Астроном довольно улыбался, лёд начинал трогаться. Засветились глаза и у Костика, который поначалу был разочарован стартом собрания.