Даша Семенкова
Кое-что особенное
9.3.
К вечеру небо над Той Стороной прояснилось, и тишина сменилась перекличкой и трелями множества птичьих голосов. Будто таинственные существа за рекой радовались, что чужаки ушли и наконец-то оставили их в покое. Начинался закат. В золотистом вечернем свете все казалось ярче и красивее. На том берегу распустились какие-то фиолетовые цветы, ветер доносил их горьковатый пряный запах.
Мы сидели на старой кованой скамье возле берега и смотрели на реку. От созерцания вечернего пейзажа в душе невольно разливалось спокойствие и умиротворение, заставляя позабыть обо всех хлопотах, которые занимали нас целый день.
– И все же почему ты велела избегать встреч с градоначальником Сёлванда? – одной лишь фразой Евгений умудрился развеять созерцательное настроение без следа. – Прости, но я прямо-таки сгораю от любопытства и не успокоюсь, пока не расскажешь об этом человеке.
– Догадываюсь, – вздохнула я. Ну что с ним поделаешь! – Видишь ли, господин Гротт тоже… изменился под влиянием Той Стороны. Я не знаю наверняка, на что он способен, достаточно того, что он слышит мысли собеседника так ясно, как если бы тот выкрикивал их во весь голос. Вот и решай, стоит ли встречаться с таким господином.
Он взял мою руку и положил к себе на колено, переплетая свои пальцы с моими, исследуя линии на ладони. Я искоса взглянула на его лицо – он все так же безмятежно смотрел, как солнце готовится опуститься за реку. Длинные ресницы отбрасывали тень на щеку, губы изогнулись в полуулыбке.
– Мне нечего скрывать, – отозвался он беспечно. – Третье отделение пока не доверило мне ни единой государственной тайны, а личные дела…
Евгений осекся и вдруг посерьезнел. Посмотрел на меня пристально, кивнул каким-то своим мыслям. Снова взял мою руку, коснулся губами ладони и отпустил.
– Я представлял себе это совершенно иначе, но… Не желаю, чтобы о наших отношениях сплетничали как о чем-то неприличном. И пробираться в твою комнату украдкой порядком надоело. Конечно, я не самая удачная партия, но…
– Не стоит говорить то, о чем можешь потом пожалеть, – перебила я, чувствуя, как сердце едва не выскочило из груди от волнения. – Это крайне легкомысленно с твоей стороны, ведь мы знакомы без году неделя. К тому же, сейчас для тебя все ново и интересно, но со временем особенности некоторых жителей города начнут причинять определенное неудобство. Каково знать, что я в любой момент способна забраться в твои мысли, да еще повлиять на них?
– От тебя мне точно скрывать нечего! – рассмеялся он. – Чем дольше я тобой любуюсь, тем сильнее влюбляюсь. Еще немного – и я просто не смогу прожить без тебя ни дня, так почему бы не подстраховаться прямо сейчас?
– Ты способен хоть к чему-то относиться серьезно?
– Я абсолютно серьезен. Не хочу торопить события, мы ведь можем просто заключить помолвку. Я готов ждать, сколько потребуется, но… Мне важно понять, что я для тебя что-то значу. И называть своей невестой на законных основаниях, пусть все об этом узнают, – он встал со скамейки, поискав глазами, сорвал цветок с клумбы с бархатцами и опустился передо мной на колено. – Уна Соммер, вы выйдете за меня?
Выглядел он несколько комично, и мне стоило большого труда не улыбнуться, глядя на это представление.
– Я подумаю, – ответила я строго, принимая цветок из его руки. – Не стоило пачкать брюки, встань, пожалуйста. Мне неловко.
– Нет в тебе ни капли романтики, – притворно проворчал он, усаживаясь на прежнее место. – Я буду задавать этот вопрос каждый день, пока не ответишь согласием.
– Или пока на клумбах вокруг гостиницы не кончатся цветы, – парировала я. – Кстати, в качестве приданого за мной убыточное предприятие. Ты хорошо подумал?
– Увы – мое жалование пока что не позволит нам жить в роскоши, но ни капли не сомневаюсь: вместе мы справимся.
– Вместе… – эхом повторила я, до сих пор слабо представляя, каково это, делить жизнь на двоих.
– Вместе, – сказал он уверенно и поцеловал меня в переносицу. – Если ты этого хочешь, конечно.
– Ох, Евгений… Я больше всего на свете хочу, чтобы ты был рядом, но…
– Никаких “но”, умоляю. “Но” вечно все портит. Давай просто проводим закат, а этот разговор продолжим как-нибудь потом, когда у тебя не останется возражений.
В действительности у меня их вовсе и не было, напротив, я начинала осознавать, что его поспешное и немного нелепое предложение – не шутка и не забава, все всерьез. Он и вправду собирается провести со мной рядом всю жизнь, понимая, что она будет долгой-долгой. И мы будем приходить сюда в ясные дни любоваться закатом снова и снова, и через год, и через десять лет, кто знает – может, и через сотню.
– Знаешь, я рада, что ты остался, – тихонько проговорила я, не отводя взгляда от огненно-золотой дорожки на воде. – Безо всяких “но”.
Остаток вечера мы не расставались, а утром снова проснулись вместе. Точнее, Евгений проснулся первым и попытался осторожно встать, чтобы меня не потревожить, но я поймала его за запястье и открыла глаза.
– Еще только рассвело, спи, – шепнул он и нежно провел ладонью по моим волосам. – Я отправлю телеграмму и вернусь.
– Почему так рано?
– Чтобы скорее закончить и больше времени побыть с тобой. Не провожай меня, отдыхай.
Он так ласково поцеловал меня на прощание и так уютно накрыл одеялом, что я не смогла себя заставить подняться. Решила немного понежиться в постели, но не заметила, как провалилась в сон. Неизвестно, сколько бы он продлился, если бы в дверь не постучали.
Я отозвалась сонным голосом, натянув одеяло до подбородка, и в спальню заглянула взволнованная Бриджит.
– Простите, госпожа Соммер, но господин Ларс… он вроде как очнулся! – выпалила она, глядя на меня круглыми от испуга глазами.
– С ним что-то не так? – спросила я и вскочила, не обращая внимание на выглянувшие из-под одеяла голые плечи – сейчас не до приличий. – Он… не в себе?
– Не знаю, сиделка велела позвать вас, послала за врачом и тут же выставила меня вон! – пожаловалась Бриджит. – Позвольте я помогу вам одеться, и пойдемте скорее – вдруг им нужна помощь.
Наскоро облачившись в домашнее платье, я поспешила на второй этаж, бегом преодолела последний пролет лестницы и без стука влетела в номер Ларса. Сиделка вышла навстречу из спальни, бросила неодобрительный взгляд за мою спину, где любопытная горничная пыталась заглянуть в комнату, и дверь захлопнулась.
– Где он? – воскликнула я, оглядывая пустую гостиную.
– В спальне. Я дала ему сильного успокоительного, так что он немного вялый, а в остальном… Впрочем, можете сами взглянуть, тем более он звал вас.
Ларс сидел на краю разобранной кровати, одетый в темно-серый стеганый халат, небрежно наброшенный поверх пижамы. Голова его была наискось перевязана бинтом, полностью закрывавшим поврежденный глаз. При виде меня он вскинулся, запахнул полы халата и виновато улыбнулся.
– Простите, что вынужден принимать вас в таком виде, – голос его звучал немного сипло, наверное, от того, что он долгое время провел в молчании. – Я был чересчур взволнован и позвал вас прежде, чем привел себя в порядок.
– Пустое, – отмахнулась я, пристально его разглядывая. – Я рада, что вы очнулись, и, кажется, ваш разум не пострадал. Как вы себя чувствуете? И почему наложили повязку? Болит? Слишком яркий свет?
Он мотнул головой, посмотрел на меня с отсутствующим выражением, потер заросшую щетиной щеку. Я заметила, что скулы его заострились – за время болезни Ларс похудел. Ничего. Теперь все будет хорошо. Я распоряжусь, чтобы в ближайшие дни готовили исключительно его любимые блюда, и больше никаких каш и муссов.
– Не будем обсуждать мое здоровье, это не самая приятная тема. К тому же я чувствую себя неплохо, учитывая, как долго был без сознания… Кстати, сколько времени я отсутствовал?
– Чуть больше недели. Не волнуйтесь, Евгений отвечал на письма вашего начальства. По этому поводу его приняли в штат, – на это Ларс кивнул, как мне показалось, с некоторым облегчением. – А господин Фогг и Ханна уехали, просили передать вам наилучшие пожелания, когда очнетесь.
– Благодарю. Полагаю, их поспешный отъезд вызван новостями о закрытии Сёлванда?
– Да, но официально никто их не подтвердил. Но откуда вы знаете? – в голову закралась безумная мысль, что все это время Ларс за нами наблюдал, но он тут же ее опроверг.
– К этому давно шло, но у противников оказалась серьезная поддержка, – он сдержал зевоту. – Теперь, после гибели его превосходительства с дочерью, наверняка будет принято решение о введении особого режима.
– Вы устали, а я мучаю своими расспросами, – сказала я, поднимаясь. – Отдохните, еще успеем обо всем поговорить.
– Прошу вас, не уходите! – Ларс тронул меня за рукав. – Я слышал, как сестра послала за доктором, побудьте со мной до его прихода. Стыдно признаваться в таком, но… мне страшно, Уна.
Он смотрел на меня снизу вверх с выражением, которого я никогда еще не видела на лице этого холодного и сдержанного человека. Страх, смешанный с отчаянием. Наверняка он все понял, но еще надеялся, будто я скажу, что это можно вылечить.
– Вы ведь знаете, что со мной, не так ли?
– Если вас интересует, не подхватили ли вы так называемое заражение, то увы. Та Сторона изменила вас, и вряд ли это удастся исправить. Но я сама собиралась задать вам тот же вопрос. Что с вами, Ларс? Чего вы боитесь?
Вместо ответа он попросил рассказать, что произошло после того, как он швырнул в охотничий домик шашку динамита. Все-таки Ларс совершенно ничего не помнил.
– Не стоит опасаться за мои нервы, капли, что дала сиделка, почти лишили меня эмоций. Сейчас самый подходящий момент для дурных вестей.
Я рассказала все. И про взрыв, случившийся в ином пространстве и времени (на лице Ларса отразилась досада, когда он узнал, что дом уцелел). И про существо в теле Фриды, которую до сих про не нашли. И про причину, по которой он не мог уехать отсюда и не сможет скорее всего никогда. Ларс слушал, стиснув зубы, и не произнес ни слова, пока я не закончила.
– Мне очень жаль, правда. И все же – почему на вас повязка?
Усмехнувшись, он осторожно приподнял бинты, открыв левый глаз. Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Радужка почти утратила цвет, став бледно-серой, как подтаявший снег. На этом фоне красный, как кровь, зрачок казался особенно ярким.
– Значит, я видел в этой комнате следы ваших рук, – сказал Ларс, рассматривая меня так, словно видит впервые. – Вы светитесь, Уна. Это даже красиво.
9.4.
На третий день после того, как очнулся, Ларс решил возвратиться к обыденному распорядку, несмотря на рекомендации доктора Крогга пока воздерживаться от любого рода напряжения. Врач и вовсе хотел забрать своего пациента в клинику для наблюдения, но тот, конечно же, наотрез отказался, и господин Крогг оставил при нем медсестру на ближайшие несколько дней, не желая слушать возражений.
Он спустился к завтраку, как всегда, подтянутый, гладко выбритый и застегнутый на все пуговицы. С виду он почти не изменился, разве что левый глаз закрывала черная повязка, а лицо все еще выглядело осунувшимся.
– Доброго утра, Ларс! Мы рады, что вы наконец-то вернулись, – приветствовал его Евгений, улыбаясь с искренней симпатией. Он все еще испытывал необъяснимое расположение к господину ревизору и сочувствовал ему. – Как ваше здоровье?
– Удовлетворительно, – отозвался тот кисло и уселся на привычное место. – Полагаю, нам с вами надлежит после завтрака заняться делами службы. В связи с ситуацией в городе работы предстоит немало.
Лилианн сразу же поставила перед ним столовые приборы и чашку кофе. Как он обычно предпочитал – двойную порцию без сахара. И через несколько минут подала его любимый завтрак: яйцо пашот, печеный картофель и бекон.
– К чему такая спешка? – удивился Евгений. – Я только вчера отправил письмо, в котором сообщил, что вы пришли в себя и находитесь под наблюдением нашего любезного господина Крогга. Он, кстати, приложил свое заключение. Вряд ли начальство ожидает, что вы вернетесь к работе раньше, чем через неделю.
– В самом деле, Ларс, не следует доводить себя до нервного истощения, – согласилась я, жестом веля официантке удалиться. – К тому же ваше состояние… Никому, кроме нас с Евгением, неизвестно о произошедшем. По моему мнению, сперва вам нужно разобраться самому.
– Первое, что я должен сделать – сообщить о факте заражения, – доливая в кофе сливки, сказал Ларс и нахмурился. – Я не собираюсь ничего скрывать и надеюсь на вашу честность, Уна. Тем более мы с вами теперь вроде как в одной лодке, не так ли?
– Я рассказала все, что вас касается, ничего не утаив, однако Та Сторона и для меня полна загадок. Скорее, это вы можете поведать мне нечто новое – вы ведь не один год изучаете подобные места. К тому же вы так и не объяснили, что происходит. – Я невольно уставилась на его повязку и тут же отвела взгляд. – Что вы такое видите, от чего решили отгородиться?
Он посмотрел на меня, прищурив единственный глаз, и улыбнулся недобро.
– Например, я отличаю тех, кого изменило заражение, от нормальных людей. И еще: Та Сторона населена множеством существ, неразличимых обычным зрением. Наблюдать за ними мне не доставляет ни малейшего удовольствия, знаете ли.
– Но если вы сообщите о таких способностях Третьему отделению, вам непременно поручат исследовать Ту Сторону, – осторожно проговорил Евгений, передавая масло. – Я не призываю вас это скрывать, но не лучше ли повременить немного? Дать себе время свыкнуться, что ли…
– А смысл? – меланхолично спросил Ларс, намазывая тост. – Ничего уже не исправить. Что касается времени… Не думаю, что к такому вообще можно привыкнуть. Вы даже не представляете, как это… странно. Не побоюсь признаться, пугающе. А самое неприятное, они будто понимают, что я их вижу, и смотрят в ответ.
Я вспомнила фото, сделанное Евгением незадолго после приезда. Ханна, я и Ларс на фоне реки, и призрачные существа, наблюдавшие за ним с того берега. Сейчас казалось, будто с того момента прошли не дни, а годы.
– Какие они? – спросил Евгений с плохо скрываемым любопытством. – И могут ли перебраться через реку, или вы видели их только на Той Стороне?
– Странные. Поврежденным глазом я вообще все вижу нечетко, как полупрозрачные силуэты разной плотности и оттенков. Например, вы, доктор Крогг и остальные – тусклые, серо-коричневые. А вот Уна светится и я сам – тоже. Думаю, и остальные заразившиеся… Кое-что я заметил на нашей стороне, прямо возле гостиницы. Поэтому ношу повязку. Я ответил на все интересующие вас вопросы?
Откинувшись на спинку стула, он отодвинул тарелку с завтраком, к которому едва притронулся, и попросил еще кофе. Я мысленно сделала заметку, что надо бы осведомиться у врача, не навредит ли такое количество возбуждающих напитков, но пока решила обойтись без замечаний.
– Похоже, я начинаю понимать, почему многие предпочитают верить в существование за рекой некоего могущественного разума. Гораздо легче поверить в чудо, нежели принять факт, что все происходит случайно, без причины и смысла, – задумчиво проговорил он, рассматривая сидевшего напротив Евгения. – Вот, например, вы были бы совершенно не против, если бы магическое воздействие вас коснулось. Более того, иногда мне кажется, что намеренно ищете этого.
– По крайней мере, это интересно! – отозвался Евгений. – Неужели вам совсем не интересно?
– Да полно вам! Вы не очень хорошо представляете, о чем говорите, а я насмотрелся достаточно. И знаете, что самое обидное? Мне довелось работать с господами, которые пренебрегали всеми правилами безопасности, лезли в самый эпицентр – и ничего! Месяцами блуждали по зараженной территории. Мы даже начали полагать, что изменения происходят лишь с теми, кто жил там изначально, и вдруг… Впрочем, я наверняка утомил вас своими жалобами. Прошу меня извинить, и давайте прекратим этот разговор – он не способствует аппетиту.
Пора было заканчивать завтрак. Я предложила Ларсу немного отдохнуть, пока Евгений подготовит все нужные бумаги, поднялась с места, не удержалась и положила руку ему на плечо.
– Не терзайтесь, все не так уж и плохо, вот увидите. И здесь люди живут. Некоторые даже счастливо.
– Спасибо, вы очень добры, – ответил он холодно. – Полагаю, мне предстоит познакомиться с жителями Сёлванда заново. Вы ведь далеко не все заражены? Есть шанс, что некая закономерность все-таки найдется.
От прогулки по саду Ларс отказался и предпочел вернуться к себе в номер, предупредив, что через пару часов подойдет в гостиную. Оставшись наедине, я попросила Евгения уговорить его не ходить сегодня в город, а если не получится – задержать якобы важными делами.
– Боюсь, для одного дня будет слишком много впечатлений, а доктор Крогг предупреждал, что болезнь скорее всего отразилась на его психике. К тому же я не уверена, что он физически готов, после столького времени, проведенного почти без движения.
– Не волнуйся, у Ларса большой запас прочности, – улыбнувшись, ответил Евгений. – Я не сомневаюсь, что он очень быстро восстановится. Тем более, здесь излечивались от по-настоящему тяжелых болезней. Но ты права, в городе ему пока лучше не появляться – кто знает, как к нему отнесутся на фоне последних новостей.
Мнение жителей Сёлванда явно заботило Ларса в последнюю очередь, но я не собиралась спорить и мешать Евгению считать коллегу лучше, чем он есть. Главное, что большую часть дня ревизор будет под присмотром – сиделку он выселил в соседний номер, согласившись встречаться с нею лишь для недолгого осмотра дважды в день.
– Ты злишься на него? – спросил Евгений перед тем, как отправиться к себе. – Он ведь всегда был сторонником изоляции Сёлванда и не скрывал этого.
– Дело не в нем. Вернее, не только в нем – теперь-то он будет демонстрировать вредоносное воздействие Той Стороны на личном примере. Просто слишком много неприятных случаев произошли друг за другом, и это стало последней каплей, – я пожала плечами. – Мы привыкли к тому, что жизнь в любой момент может круто измениться, особенно те, кому некуда больше идти. Ларс прав: нет здесь никакого тайного умысла, все решает случай. Остается лишь приспосабливаться. Ко всему привыкаешь, если пройдет достаточно времени.
– А если они найдут способ… Если магия исчезнет?
– Значит, исчезнем и мы, – заметив, как он изменился в лице, я улыбнулась. – Неужели ты и впрямь собрался жить вечно?
– Я так надолго не загадывал. Попробуем просто жить счастливо, столько, сколько получится.
Легонько коснувшись губами щеки, он с видимым сожалением оставил меня и пошел, наконец, в свой номер. До самого обеда они с Ларсом просидели над своими бумагами, оставив меня наедине с путаницей мыслей. Слишком сильно ускорились события за последние дни, казалось, бурный поток затянул нас всех, несет куда-то против воли, и сопротивляться бессмысленно.
– Братец Ларс, – пробормотала я, вслушиваясь в доносившиеся из гостиной голоса. – Что же мне прикажете теперь с вами делать?
А еще предложение, которое мне сделал Евгений… Следовало немедленно написать матери, я не могу заключить помолвку, хотя бы не известив ее! К тому же для нее эта новость гораздо важнее всего, что происходило в Сёлванде, а я до сих пор не отправила письмо. Мысленно поклявшись сделать это вечером, я поговорила с сиделкой о здоровье ее подопечного, отчитала Фредерика, который снова не протопил как следует жилое крыло, а там настало время обеда.
После которого случилось событие, заставившее меня напрочь забыть о письме. Загадочное существо с Аскестена сдержало обещание: Фрида вернулась.
Ее заметил Фредерик, подстригавший живую изгородь неподалеку от берега. В тот момент мы втроем сидели на веранде – Ларс понемногу начинал выбираться из дома, правда, повязку пока не снимал. Старый слуга был так взволнован, что позабыл о приличиях и грубо прервал нашу беседу.
– Госпожа Соммер! Там, за рекой, губернаторская дочка! – он осекся, перевел дыхание и оглядел моих собеседников, будто только заметил. – Простите, господа, но пойдемте быстрее, пока опять не сбежала. Я за лодкой.
Мы бросились к берегу, ни о чем не спрашивая, и увидели ее неподалеку. Фрида стояла в шаге от воды и удивленно озиралась. Выглядела она так, словно не понимала, где находится и как сюда попала. На девочке было старомодное белое платье, отделанное кружевом, явно с чужого плеча – подол волочился по траве. Голову ее украшал венок из бледно-желтых лилий.
Как ни старались, привлечь ее внимание мы не смогли. Фрида не реагировала на крики и не останавливала на нас взгляда. Я попыталась коснуться ее разума, но даже на расстоянии различила все ту же пустоту. Та Сторона оказалась не в силах вернуть ей то, чего не было изначально.
– Осторожно, она там не одна, – раздался за спиной голос Ларса. Обернувшись, я увидела, что он снял повязку. – Думаю, мне стоит пойти. А лучше вообще подманить девчонку, не высаживаясь на берег. Она не измененная, но те существа прямо-таки роятся вокруг нее.
Его лицо было неестественно бледным, рассматривая Фриду и луг за ней, он прикусил губу, словно от боли. Я прислушалась, но не ощутила угрозы.
– Я вам не позволю! Это не обсуждается. Я сама заберу ее.
Тем временем из-за поворота появился Фредерик. Мы не успели продолжить спор, как он причалил рядом с девочкой, но выходить на берег не стал. Фрида отпрянула было, но, видя, что старик сидит неподвижно, подошла к лодке и стала рассматривать ее.
Фредерик достал со дна тряпичную куклу с волосами из пакли и показал девочке. Та потянулась, пытаясь достать игрушку, не спуская с нее глаз оперлась на протянутую руку и забралась в лодку. Там она уселась и принялась монотонно укачивать куклу, не реагируя ни на что вокруг.
Оказавшись на нашем берегу, Фрида безо всякого сопротивления позволила увести себя от реки, послушно поднялась на крыльцо, но после уперлась и принялась скулить, ни в какую не желая покидать веранду. Пришедшая на помощь Аманда усадила девочку в кресло-качалку, укутала в плед и отправилась в город за врачом.
– Спасибо за помощь. И за смекалку, – сказала я Фредерику, прежде чем его отпустить. – Я бы не додумалась подманить ее. Но откуда у вас эта кукла?
Игрушка выглядела дешевой и довольно-таки потрепанной, но Фриде явно пришлась по душе.
– Внучки моей, когда была малышкой. Вспомнил, что у меня в сторожке валяется, – небрежно ответил слуга, но я догадалась, что вещь ему дорога. Никто не будет хранить такой хлам, если с ним не связаны воспоминания.
– У вас есть внучка? Я не знала.
– Они уехали с матерью, когда все началось. Так что юная госпожа может забрать куклу насовсем, хозяйке она давно без надобности.
Он развернулся и побрел прочь, не оборачиваясь. Пару минут я смотрела ему вслед, пытаясь вспомнить, приносили ли на его имя хотя бы одно письмо, но так и не смогла. То ли его дочери и внучки давно не было в живых, то ли они прекратили с ним всякое общение, покинув зараженную территорию.
“Но ведь мы не прокаженные и не проклятые. Пусть Та Сторона что-то изменила в некоторых из нас, но людьми мы быть не перестали, разве нет?” – я перевела взгляд на Ларса, устроившегося рядом с Фридой в любимом ротанговом кресле Ханны, но не смогла спросить об этом вслух.
Они сидели почти бок о бок, одинаково равнодушные и отрешенные, смотрели на луг за рекой и лес, плохо различимый за пеленой вновь зарядившего дождя. Ларс так и не надел повязку и сейчас видел нечто, недоступное остальным. Фрида же вряд ли наблюдала за чем-то конкретным. Скорее всего, просто уставилась в пространство, погрузившись в обычное спокойное безмыслие.
Появилась официантка, едва слышно ступая, накрыла стол для чая и удалилась. Евгений стоял чуть поодаль, молча наблюдая за нами. Поймав мой взгляд, он едва заметно кивнул в сторону Ларса, но я отрицательно качнула головой.
Не стоит ему мешать. Даже если в этом их Третьем отделе привыкли суетиться и подгонять события, Ларс теперь такой же пленник Той Стороны, как я и другие, а мы не торопимся. Уж чего-чего, а времени здесь хватает с избытком.
На веранду вышла сиделка, проведать своего подопечного. Оставив ее приглядывать за Фридой, я взяла Евгения под руку и предложила прогуляться по саду.
– Если у тебя ко мне приватный разговор, не лучше ли уединиться в твоем кабинете? – спросил он, ежась от стекавших по шее капель. – Я так и не научился находить удовольствие в прогулках под дождем.
– Потерпи, это ненадолго. Сейчас не самый подходящий момент, но, боюсь, если отложу на потом, снова что-нибудь случится и отвлечет меня. – Я остановилась, заглянула в его глаза, собралась с духом и сказала: – Я согласна.
– Что-что? – переспросил он растерянно.
– На помолвку. Думаю, это поможет тебе быстрее освоиться, к тому же…
Очнувшись от удивления, он накрыл мои губы своими, не дослушав. Впрочем, не настолько важным было то, о чем я говорила, чтобы прерывать ради этого поцелуй.
– Ты промокла насквозь, – сказал Евгений, не выпуская меня из объятий. – Давай вернемся домой.
