Дарья Белова
Мажор. Недетские игры
Глава 19. Саша
Саша, я не принц, которого ты ищешь. И ни хрена не благородный. Ты зря в меня влюбилась
Стас.
Стас отодвигается от меня на мгновение, несколько секунд смотрит нечитаемым взглядом, а потом за один вдох прижимается к моим губам и целует.
Его движения голодные, словно мы никогда не целовались. Только смотрели друг на друга.
Интересное чувство застревает между ребер. Оно хорошее, мне нравится. Да и целоваться с Авериным мне нравится. Не знаю, как Стасу, но прекращать я не собираюсь.
Мажор вообще делает это умело.
Капец как умело.
Целеустремленными шагами Стас несет меня в спальню и ставит на ноги перед кроватью. Его губы все еще бродят по моим губам, шее, щекам.
Сердце скачет, готовое выпрыгнуть. Мне вообще кажется, если Аверин отвернется от меня или прекратит касаться, я умру в эту же секунду. Так он мне нужен, так я в него влюблена, что дышать становится больно.
Пальцы парня немного потряхивает, когда он цепляет края моей футболки, чтобы стянуть ее. Волнуется? Или так сильно хочет?
Очень быстро мы избавляемся от одежды. Только трусы и лифчик остаются. Стас виртуозно расстегивает его и откидывает в сторону.
Рукой очерчивает плечи, грудь, специально задевая соски с шумным вдохом, проводит по ребрам. Время остановилось в это мгновение.
Стас в одних боксерах. Красивый, сильный. Язык так и поворачивается сказать, что мой.
Я могу потрогать его мышцы, сжать мускулы, ладонями провести по кубикам. А какой он горячий! Печка!
Пальчиком провожу по тату-полоске на запястье. Рисунок будто встраивается в мою кожу. И если я проведу указательным пальцем по грудной клетке, появится ровно такая же линия.
Мажор перехватывает мою руку и целует каждый пальчик и центр ладони. Перекладывает обе руки себе на плечи и, подхватив под бедра, укладывает спиной на кровать. Мягкая, удобная. Я бы с удовольствием на такой спала.
– Стас, мне… страшно… – сознаюсь и опускаю взгляд.
Меня охватывает страх, который заполняет всю как сосуд. Мне не хочется вспоминать свой первый раз, но противные картинки так и лезут.
Хитрым маневром мажор стягивает с меня последнюю вещь. Я снова голая перед ним. Свет включен, и мне чуть-чуть стыдно. Кожа тут же покрывается румянцем, а на лице Аверина растягивается ехидная улыбка.
– Мне нравится, – без тени сомнения говорит.
Подкупает, да.
Стас запускает одну руку мне между ног. Движения ласковые, но дразнящие. Как поцелуй, только снизу.
Господи, что я такое думаю!
Но я распаляюсь все сильнее и сильнее.
– Что, лисица, нужен второй оргазм? – глубоким, хриплым голосом спрашивает.
Я ерзаю, когда большой палец накрывает пульсирующую точку, а средний погружается в меня. Подбрасывает к небесам, когда двигается во мне уверенно, вытягивая удовольствие, как нити.
Мычу ругательства, пульс бьется в моих венах на максимальных скоростях.
В момент, когда все тело сотрясает дикая волна, с которой, кажется, и не справиться, Стас накрывает мои губы и целует. Языком повторяет те же движения, что и его пальцы снизу.
Синхронист, блин.
Мне хочется улыбаться и смеяться, потому что хорошо сейчас. Обнять бы целый мир, поделиться теплом.
Аверин смотрит на меня сверху вниз, впитывает мои частые вдохи.
Опускаю взгляд и замечаю боксеры, которые недвусмысленно натянулись.
Закусываю нижнюю губы. Руки сами тянутся к резинке его трусов, и я провожу по ней подушечками пальцев.
Все еще трясусь, а разум плывет, иначе никак не могу объяснить свои действия.
Стас быстро снимает с себя боксеры. Практически перед моими глазами твердый и большой член. От такого вида я краснею, а в горле застревает восхищенный вздох.
Мать твою! Почему он такой идеальный?
– Ну, скажи, что он классный.
Закатываю глаза. Губы задеревенели, Улыбка выходит корявой, отчего я еще больше краснею.
– Обычный, – почти заикаясь, говорю.
У самой в животе табун бабочек на свободу рвется. Между ног все горит. Там мокро, и до сих пор ощущаю наглые движения пальцев мажора.
– Посмотрим, что ты скажешь после, – самоуверенно заявляет и тянется к тумбочке.
Я отворачиваюсь, смотреть количество презервативов нет никакого желания. Боюсь разочароваться и поймать стрелу боли. Я же помню, какой он бабник.
Стас натягивает презерватив и устраивается между моих ног. Повисло неловкое напряжение. Все мои мышцы натянулись, а тело сжалось.
Аверин хмурится, будто поймал смену моего настроения, и вновь припадает к моим губам. Руки исследует грудь. Мнут ее, ласкают. Чувствительные соски попадают в плен его влажного рта и языка. Окружности чертит, еще покусывает и оттягивает.
– Прости меня, лис, – вдруг говорит.
По сердцу разряд провели. Рвано хватаю воздух и понимаю, что умираю.
Стас крепко удерживает меня за бедра, когда я чувствую твердость между ног и давление. Стас словно ждет команды, и это ощущение расслабляет.
Он не собирается делать мне больно. Намеренно.
– На меня смотри. Не отворачивайся. Мне нужны твои глаза, – не без грубости говорит.
Дважды киваю.
Он входит медленно, осторожно. Все его тело один сплошной натянутый мускул, высеченный из камня.
Неприятное жжение окутывает внутри, но оно быстро проходит. Я чувствую все: каждый миллиметр, каждую венку, каждую клеточку. Это и пугает, и приносит удовольствие.
– Все хорошо? – обеспокоенно спрашивает.
Волнуется.
Снова дважды киваю.
Стас задает легкий ритм, раскачивается бедрами. Каждый толчок напускает новую волну. Внизу все облизывает жар, и мне нравится то, что я чувствую.
Мы, не моргая, смотрим друг на друга, дышим вместе. Мои руки на предплечьях Аверина, и я сжимаю их каждый раз, когда Стас в меня толкается.
Чуть глубже, чуть быстрее. Веки сами собой прикрываются. С резким толчком мы одновременно издаем стон. Аверин сжимает мое тело, бедра, ягодицы, грудь. Хватает и сжимает. Торопливо, нетерпеливо.
И в губы целует.
Я таю от его грубых ласк. Сама тазом двигаю навстречу и получаю короткую ухмылку от мажора.
Последняя волна, исходящая из центра живота закручивается и меня вышвыривает. Пружинит, подбрасывает, в разные стороны крутит. Я задыхаюсь и пальцами вонзаюсь в плечи Аверина.
Кажется, что он что-то проворчал.
Мне и хорошо, и плохо одновременно. Ощущений так много, все они разные, но объемные.
Аверин двигается размашисто, входит в меня быстрее, до упора несколько раз. И останавливается. Даже через резинку, я чувствую пульсацию члена внутри меня. Он глухо стонет в шею и дарит короткий поцелуй очень похожий на укус.
Тяжесть его тела сладкая, несмотря на воздух, который заканчивается в легких. Мне хорошо сейчас. Тепло, безмятежно. Вечно бы так лежала и осторожно поглаживала по спине своего мажора. Кожа на ней влажная, но горячая. Огненная.
– Тебе понравилось? – не отрывая головы, спрашивает.
Вибрация голоса режет слух.
– Да, – на выдохе произношу, – все очень хорошо. И… спасибо, что ль, – подмечаю, что я улыбаюсь.
– Спасибо? – тихий смех разряжает неловкость.
Брякнула что-то не то…
– Ну… мне правда понравилось.
– Спасибо? – переспрашивает и еще громче смеется, – лисица, блядь.
Аверин нехотя отстраняется от меня, бросая странный взгляд. Грустный, наполненный сожалением. Или мне все это только кажется. Потому что… что грустить?
Быстро проскальзываю в душ, рассчитывая в спину услышать какую-нибудь пошлость в стиле мажора. Но ничего этого нет.
В груди заселяется тяжелый ком и раскачивается как маятник. Сердце задевает, оно мнется и ноет.
Быстро ополаскиваюсь. Взгляд опять упирается в полотенце, которым пользовалась в прошлый раз, и я вновь его повязываю на теле.
Выхожу и подозрительно оглядываюсь. Стаса нигде нет. По ногам дует ледяной ветер, в горле противная сухость.
– Я вызвал тебе такси, – раздается позади стальной голос.
Повернуться боюсь. Крепко держу узел, на который завязано полотенце, а по плечам позорные мурашки бегают.
Я перед ним голая, а минуту назад он любил меня. По-настоящему любил. Мне же не могло показаться?
– Что? – неуверенно спрашиваю дрожащим голосом.
– Оно будет через пять минут. Поторопись, – отдает приказ и скрывается в спальне.
Вижу, как он застилает кровать, взбивает подушки. Выглядит уверенным и холодным ублюдком.
– Я думала, мы… – слова как горячие угли высыпаются из моего рта. Язык в ожогах, продолжить не могу.
– Лис, никто после секса у меня не остается. Это правило.
– На меня оно тоже распространяется?
Тяжелый выдох. Из тела словно вырвали все кости, стою на ногах благодаря лишь обиде и злости на этого парня.
– Все было классно, лисица. Но тебе пора.
На меня не смотрит, его взгляд блуждает по всем предметам в комнате, но так и не останавливается на мне. Ни разу.
Как будто меня и нет уже здесь.
Ранит, бьет по самолюбию, сжимает яростно сердце.
– Ты влюбишься в меня, Стас Аверин! Влю-бишь-ся! – выкрикиваю, что есть силы.
Пальцы подрагивают, пока я застегиваю лифчик, надеваю футболку и натягиваю джинсы.
– Ты очень самонадеянна, Лисица, а я слишком эгоистичен, чтобы кого-то любить.
– Влюбишься! А я разобью тебе сердце, – подхожу на негнущихся ногах и гневно цежу угрозу прямо в его губы.
Он нежно целовал меня ими, теперь выдворяет из своей квартиры, как… шлюху. Очередную шлюху избалованного мажора.
– У меня нет сердца, рыжая.
Я выбегаю из его квартиры как ужаленная. Ни минуты не могу больше оставаться там. Проклятое место.
Сбегаю по лестнице, не дождавшись лифта. И просто бегу куда глаза глядят.
Пошло на хрен его такси, его липовая забота тоже. Пошел сам Аверин на хрен, или еще дальше.
Слезы льются Ниагарским водопадом. Нос заложен, гортань разодрана всхлипами.
На улице уже темно, а с неба то ли льется, то ли сыплется какая-то дрянь. Мне холодно, одиноко и просто хреново.
Я быстро бегу вперед, пока слева с визгом не тормозит машина, сильно меня напугав.
Глава 20. Стас
Мне всегда казалось, что эта его игра во взрослого и ребенка не просто затянулась, она кажется уже смешной. Если бы я не знал, чем она иногда заканчивается.
Стас.
Лисица так и не села в такси. Сообщение, что «машина ожидает внизу», не меняется уже которую гребаную минуту.
Готов бросить все и спускаться проверять.
Тело будто проткнули тысячами мелких иголок, которые затерялись в организме. Я помню ее глаза, тонкие пальцы, изгибы тела, а в кожу прочно впитался аромат. Сладкий, мятный, сводящий с ума до дрожи.
Нужно собраться и выскоблить случившееся из памяти. Наживую вырвать, и… забыть.
Потому что на этом все.
– Ты долго открывал, – отец, не здороваясь, отодвигает меня в сторону и проходит в квартиру.
Никак не комментирую его претензию. Все, о чем я могу думать, это о его внезапном звонке, когда Лис была в душе. И что могло случиться, если мой отец и Белинская встретились бы?
Спешно сглатываю от липкой мысли.
– Один? – резко повернувшись на пятках, спрашивает.
Не хмурится, не смотрит допытывающим взглядом. Но в воздухе пахнет так, как и в его кабинете. Опасностью.
Я взрослый мальчик, с восемнадцати лет живу отдельно, и отец прекрасно знает, что у меня активная сексуальная жизнь.
– Один.
Сердце на куски разрывается. Они с чавкающими звуками по органам скачут. От боли кричать готов.
Лис так и не села в такси, и я понятия не имею, где она. Убежала? Плачет? Скорее всего.
– Чем обязан? – официально спрашиваю.
Мы не виделись и не созванивались с того вечера в его кабинете. С матерью, в общем-то, тоже. Всегда сам по себе.
– Собирайся, – коротко отвечает и, не снимая обуви, проходит на кухню.
Остаюсь стоять как вкопанный. В голове его одно единственное слово гудит и повторяется раз за разом.
– Куда? – еле слышно спрашиваю.
– В Питер.
– Зачем?
Отец недовольно вздыхает. Чувствую, ему этот разговор уже надоел. Да и само присутствие здесь тоже. Изнутри рвется желание высказать ему все. Но в прошлый раз получил довольно сильный удар под дых от него. Я – мастер спорта не смог среагировать. Дать сдачи тоже, увы, не мог.
– Встреча. Про Ассоль я тебе уже говорил.
Облокачиваюсь на косяк и упираюсь взглядом в свои мысы.
Что ж так сложно и запутанно-то?
– Как же учеба? Сам же мне высказывал, что прогуливаю.
– Сейчас прогуляешь по делу, а не потому, что трахаться побежал.
– Я не…
Лисица перед глазами всплывает. Снова. Как прижималась, имя мое шептала, как никто раньше. Нравилось ли все мне? Конечно! Кому это не понравится?
Но, сука, так и привыкнуть можно. А ей нельзя. И мне тоже.
– У тебя десять минут.
Заказанное мной такси для Белинской не стало дожидаться и уехало. В голову вбилась мысль написать и узнать, где она. Пальцы леденеют, если допустить, что с ней что-то случилось, и ноги слабеют как у столетнего старика.
Дурная девчонка! Настырная!
– Надолго я нужен?
– Неделя. Может, чуть меньше.
Подскакиваю и скрываюсь в спальне.
Постель заправлена, но в нос тут же въедается сладкий запах секса, я так не успел проветрить. На душе неспокойно, будто что-то упустил. И это что-то режет изнутри и раны солью посыпает. Морщусь, на виски надавливаю и тру отчаянно. Долго.
«Ты влюбишься в меня, Стас Аверин».
Не знаю, рыжие до сих пор ведьмы или нет, но мне не хочется думать, что ее слова окажутся правдой. Вообще проклятием попахивает.
От этого резко жаром окутывает и спина мелким, холодным потом покрывается.
Лисица, блядь.
В спортивную сумку бросаю необходимые вещи и выхожу с ней в коридор. Отец уже гневно косится на часы и перекатывается с пятки на носок. Его излюбленная поза, когда он что-то обдумывает и это ему очень не нравится.
Сказал бы, что мне по фиг, но сейчас это не так. У меня поясницу ледяной ветер окольцовывает плотным поясом и становится максимально некомфортно даже в собственной квартире.
Отец смотрит, не моргая. И выглядит это жутко.
– Спускаемся. Водитель ждет. В институте я договорился. Как приедешь из Питера, вернешься к учебе, – через паузу говорит.
Киваю и молча обуваюсь.
Лифт едет медленно, отец тоже вышагивает, словно мы уже никуда не опаздываем.
На улице головой кручу в разные стороны. Потеряшку свою ищу.
В машине коротко приветствую водителя и забиваюсь в угол. Нам ехать шесть часов, а я даже не проверил уровень зарядки в телефоне. И не подумал.
Отец не любит самолеты. Точнее, боится, но никогда в этом не признается.
– Кстати, прокурорская девка не от тебя выбегала?
Ощущение резкого торможения охватывает все тело до кончиков волос. Я нервно дергаюсь, будто пропускаю мощный и запрещенный удар.
Он не должен был ее видеть!
– С чего ты взял?
– Отца не дури, – грубо отвечает.
Его аура пропитана кислотой. Иначе никак не могу объяснить, почему левую сторону лица пощипывает.
– Не путайся с ней, сын. Это может плохо кончиться.
– Я не путаюсь.
– Вот и хорошо.
Это, наверное, и вправду хорошо. Что все закончилось. Я для лисицы прежний избалованный и циничный мажор. Без чувств, без морали, без принципов.
Когда она вдоволь нареветься в подушку, поймет, что ненавидит. Влюбленность улетучится как водород, и все встанет на прежние места.
Да и справился я раньше обозначенного с Рамилем срока. Как бы можно и гордится. Наверное…
Живот скрутило от картинки, где лисица нежно обнимает Рама. Настолько сильно скрутило, что горькая блевотная волна цепко горло сжала. До потери способности сделать вдох.
– Узнаю, что ты потрахиваешь прокурорскую девчонку, пеняй на себя, Стас.
Взгляд упирается в черный подголовник напротив меня. Смотрю в одну точку, пока температура моего тела достигает пика.
Сердце штормит внутри и сильно ударяется о ребра, как корабль об скалы. Бьется и трескается, бьется и трескается.
Уже потрахал, пап. И мне понравилось. Чертовски понравилось. Руки не хочу мыть после того, как касался ее. В паху до сих пор горячо. Передо мной ее слегка розоватая кожа, когда я чувствовал, как она сжимает меня внутри. Тесно, влажно, блядь, охуенно.
– Ты меня понял? – давит интонацией.
– Понял.
– Вот и хорошо. Сосредоточься на том, что я тебе говорил по поводу работы.
Глава 21. Саша
Ты влюбишься в меня, Стас Аверин! Влю-бишь-ся!
Саша.
Моя влюбленность в Аверина как яд, дерущий изнутри. От него нет спасения. Даже лекарства, которое бы облегчило мои муки, нет.
Из квартиры, которую папа мне снял в начале года, не могу вылезти на улицу и хоть хлеба купить. Мама звонила несколько раз и жаловалась, что я не приходила на ужин уже три дня подряд.
А мне плохо, мама.
Я помню все его поцелуи, все его слова, движения, толчки, а потом… «Я вызвал тебе такси».
Качает в разные стороны до тошноты. Мне и глаза ему выцарапать хочется, наказать, и в объятия кинуться, чтобы успокоил и сказал, что все это недоразумение.
В институте не появлялась неделю. Аленка, которой я так ничего и не решилась рассказать, сообщила, что Аверин только вчера пришел на занятия.
В его профиле пусто. Последняя выложенная фотография сделана месяц назад. Его машина и яркий луч солнца, который слепит даже через экран. Типа романтично.
Ха!
Романтик из него тот еще.
Утром, когда я точно решила выбираться из своей хандры, на меня в зеркале смотрит человек с мешками под глазами, опухшими веками и тусклым цветом лица.
Да уж. Так я Аверина собралась в себя влюблять?
Навожу худо-бедно какой-то макияж. Пальцы трясутся, когда я крашу ресницы. Первый раз за долгое время наношу блеск для губ вместо обычного бальзама.
К институту подъезжаю опоздав. Пара у старшекурсников на втором этаже, уточнила по расписанию. Теперь переживаю, как бы все успеть, перед тем, как они зайдут в аудиторию.
Вбегаю и тут же направляюсь на второй этаж по широкой лестнице. Иду по узкому коридору, наполненный студентами, и все расступаются передо мной.
Забавное зрелище.
Взгляд цепляет знакомую фигуру.
Ноги несут меня туда, где стоит Стас Аверин в своей излюбленной позе – облокотившись на стену.
Сердце сбивается с темпа. Я вся пропитана разными чувствами. От ненависти и обиды до невероятной тоски по нему.
– Лис…
– Замолчи! – приподнимаюсь на носочки и шиплю ему сквозь сомкнутые зубы.
Сейчас никто из окружающих меня не смущает. Есть только я и мажор.
– Уходи. Тебе же лучше, – жестко произносит.
– Только после того, когда…
– Влюблюсь? – Аверин запрокидывает голову и начинает смеяться. Звонко. Пронизывая каждую нервную клетку и прокручивая ее внутри меня.
Сложно пока поверить, что Стас… такой. И правда, не отличить от Аверина-старшего. Разве только симпатичней.
– Я. Тебя. Никогда. Не…
Острое желание проходит сквозь меня как призрак. Внутри все холодеет, покрывается корочкой льда и сразу обжигается и тлеет от злости.
Прикасаюсь к его губам. Немного сухим, твердым, сомкнутым.
Еле всхлип сдерживаю.
Мне хочется, чтобы он ответил, не отталкивал!
Вокруг нас тишина, которой сейчас не придаешь значение. Ну и пусть все смотрят, пусть все знают, что дочь прокурора целует сына адвоката Аверина
Руки дрожат, когда я робко кладу их на плечи Стаса, и телом льну. Тепла ищу, защиты.
Кажется, проходит вечность.
Перед тем как Аверин в сильном захвате прижимает меня к себе. Воздух выталкивает из легких.
И целует. Жадно, безумно, настырно. Голодно. Руками спину сжимает и в волосы зарывается.
В живот опускается огненный шар, когда наши языки сплетаются, а губы настойчиво царапают. До потери сознания.
– Мне было больно, Стас. Очень-очень, – запыхавшись, говорю, как только отсоединяемся.
Аверин молчит. Его взгляд мутный, зрачки расширены. Смотрит гипнотически.
Хотя я, наверное, не лучше.
Сумасшедшая лисица, мажор оказался прав.
Только спустя время я понимаю, что мы в коридоре одни. Аверин опять прогуливает, я, как бы, тоже.
Перевожу дыхание. Сложная задачка.
– Что тебе от меня надо, лисица? – довольно грубо спрашивает. Словно еще минуту назад мы не целовались.
Сглатываю и увожу взгляд.
Сердце грохочет в груди от волнения и его близости. Румянец поднимается от шеи к щекам, и начинаю нервничать. Не надо было подходить к нему, целовать. Глупая была затея понять, что он все-таки чувствует.
– Больше никогда так не делай. Поняла?! – переходит на крик. В глазах гнетущая чернота и отчаяние.
Дурнота накатывает волнами.
– А что? Боишься снова не сдержаться?
Мы стоим так близко, не продохнуть. А когда делаешь вдох, аромат Аверина как паровое облако окружает. Ни о чем невозможно думать, кроме как о нем.
– Хм… это вызов такой?
Наглый мажор!
Стас наклоняется и останавливается в миллиметре от моих губ. Рефлекторно уже приоткрываю губы. Теплая дрожь огибает позвоночник со всех сторон и опускается в ноги. Слабость подкашивает.
Мое безволие начинает выбешивать.
– Можно подумать, выстоишь? М, мажор? Какая-то лисица, а вызов бросает. Я тебе не зайка, – гневный шепот повышает давление в крови.
Аверин облизывает губы, чуть не задев языком. Зрачки увеличиваются, ноздри гневно раздуваются. Цепляет это что-то внутри и хочется провоцировать и провоцировать.
– Бешеная лисица.
– Сам такой сделал.
– Ты не представляешь, куда впутываешься, – с горькой усмешкой отвечает.
Тихий звук раздраженного несогласия срывается с губ. Возомнил о себе невесть что!
– Три месяца, мажор, и будешь валяться в моих ногах. Влюбленным и сломленным.
– Два.
– Два с половиной.
– Идет!
Пауза затягивается. Мы смотрим друг на друга не вправе прервать взгляды. Дурацкая сделка, которая пришла мне в голову, а Аверин согласился. Господи, что я и правда творю?
– С одним условием, – хрипло добавляю.
– Начинается…
– Ты исполняешь мои просьбы. Все, – уверенно говорю.
– Нет. У тебя будет только две просьбы.
– Пять.
– Три.
– Идет!
Ну вот, вчера я еще помышляла о его убийстве, а сегодня поспорила. Боюсь вообразить, что будет дальше. Эти игры до хорошего точно не доведут нас. Кто-то пострадает. Серьезно.
– Закрепим сделку? – наглое мажорское лицо расплывается в циничной улыбке.
Аверин только касается моих губ, а сердце выпрыгивает из грудной клетки.
Сложно придется.
Отталкиваю его со всей силы, сама чуть ли не на метр отхожу. Колени словно вырвали из тела, так и хочется согнуться, а лучше упасть.
Темные глаза напротив обжигают и заставляют отступить еще на шаг назад.
– Больше никаких поцелуев, Аверин. Никогда!
Стас больше ничего не говорит. Открывает дверь аудитории и с хлопком ее закрывает. Дергаюсь и, наконец, оседаю по стеночке.
Ненормальная я лисица.