bannerbannerbanner
Тысяча и одна ночь

Эпосы, легенды и сказания
Тысяча и одна ночь

Полная версия

Сказка о завистнике и внушившем зависть (ночь 13)

Говорят, о ифрит, – сказал я, – что в одном городе было два человека, жившие в двух смежных домах с общим простенком, и один из них завидовал другому и поражал его глазом и силился повредить ему. И он все время ему завидовал, и его зависть так усилилась, что он стал вкушать мало пищи и сладости сна, а у того, кому он завидовал, только прибавлялось добра, и всякий раз, как сосед старался ему повредить, его благосостояние увеличивалось, росло и процветало. Но внушивший зависть узнал, что сосед завидует ему и вредит, и уехал от соседства с ним и удалился от его земли и сказал: «Клянусь Аллахом, я покину из-за него мир!» И он поселился в другом городе и купил себе там землю (а на этой улице был старый оросительный колодец), и построил для себя у колодца келью и, купив себе все, что ему было нужно, стал поклоняться Аллаху великому, предаваясь молитве с чистым сердцем.

И к нему со всех сторон приходили нуждающиеся и бедные, и слух о нем распространился в этом городе, и весть дошла до его соседа-завистника, и тот узнал о благе, которого он достиг, и о том, что вельможи города ходят к нему. И он вошёл в келью, и его сосед, внушивший зависть, встретил его пожеланием простора и уюта и оказал ему крайнее уважение. И тогда завистник сказал ему: «У меня с тобой будет разговор, и в нем причина моего путешествия к тебе. Я хочу тебя порадовать; встань же и пройдись со мною по твоей келье». И внушивший зависть поднялся и взял завистника за руку, и они прошли до конца кельи, и завистник сказал: «Вели твоим факирам, чтобы они пошли в свои кельи. Я скажу тебе только в тайне, чтобы никто не слышал нас». И внушивший зависть сказал факирам: «Войдите в свои кельи», и они сделали так, как он им приказал, а внушивший зависть прошёл немного с завистником и дошёл с ним до старого колодца. И завистник толкнул внушившего зависть и сбросил его в колодец, когда никто не знал этого, и пошёл своей дорогой, думая, что убил его.

А в колодце жили джинны, и они подхватили внушившего зависть и мало-помалу спустили его и посадили на камень и спросили один другого: «Знаете ли вы, кто это?» – «Нет», – ответили джинны. И тогда один из них сказал: «Это человек, внушивший зависть, который бежал от завистника и поселился в нашем городе. Он воздвиг ту келью и развлекал нас своими молитвами и чтением Корана, а завистник пришёл к нему и встретился с ним и ухитрился сбросить его к нам. А весть о нем дошла в сегодняшний вечер до султана этого города, и он решил завтра посетить его ради своей дочери».

«А что с его дочерью?» – спросил кто-то из них. И говоривший сказал: «Она одержимая; в неё влюбился джинн Маймун ибн Дамдам, и если бы старец знал для неё лекарство, он бы наверное её исцелил. А лекарство для неё – самая пустая вещь». – «А какое же это лекарство?» – спросил кто-то из джиннов. И говоривший ответил: «У чёрного кота, что у него в келье, есть на конце хвоста белая точка величиною с дирхем. Пусть возьмёт семь волосков из этих белых волос и окурит ими царевну, и марид уйдёт у неё из головы и никогда не воротится к ней, и она тотчас же вылечится».

И все это происходило, о ифрит, а внушавший зависть слушал. Когда же настало утро и взошла заря и заблистала, нищие пришли к старцу и увидели, что он поднимается из колодца, и он стал великим в их глазах. А у внушившего зависть не было другого лекарства, кроме чёрного кота, и он взял из белой точки, что была у него на хвосте, семь волосков и спрятал их у себя. И едва взошло солнце, как прибыл царь со своими вельможами, а остальной свите приказал стоять. Когда царь вошёл к возбудившему зависть, тот сказал: «Добро пожаловать!» – и, велев ему подойти ближе, спросил: «Хочешь, я открою тебе, для чего ты ко мне прибыл?» – «Хорошо», – ответил царь. И старец сказал: «Ты прибыл, чтобы посетить меня, а в душе хочешь меня спросить о своей дочери». – «Да, праведный старец!» – воскликнул царь. И внушивший зависть сказал: «Пошли кого-нибудь привести её, и я надеюсь, что, если захочет Аллах великий, она сию же минуту исцелится».

И царь обрадовался и послал своих телохранителей, и они принесли царевну со скрученными руками, закованную в цепи, и возбудивший зависть посадил её и покрыл её покрывалом и, вынув волоса, окурил её ими. И тот, кто был над её головой, испустил крик и покинул её, а девушка пришла в разум и закрыла себе лицо и спросила: «Что это происходит и кто привёл меня в это место?» И султан обрадовался радостью, которой нет сильнее, и поцеловал её в глаза и поцеловал руки у старца, возбудившего зависть, а после того он обернулся к вельможам своего царства и спросил их: «Что вы скажете? Чего заслуживает тот, кто исцелил мою дочь?» – «Жениться на ней», – отвечали они. И царь воскликнул: «Вы сказали правду!» Потом он выдал дочь замуж за внушившего зависть, и тот сделался зятем царя. А спустя немного умер везирь, и царь спросил: «Кого сделаем везирем?» – и ему сказали: «Твоего зятя». И его сделали везирем, и ещё немного спустя умер султан, и когда спросили: «Кого сделаем царём?» – ответили: «Везиря». И везиря сделали султаном, и он стал царём и правителем.

Однажды царь сел на коня, и завистник проходил по его дороге, и вдруг видит: тот, кому он завидовал, в царственном великолепии, среди эмиров, везирей и вельмож своего царства! И взор царя упал на завистника, и он повернулся и сказал одному из своих везирей: «Приведи ко мне этого человека и не устрашай его». И везирь пошёл и привёл его соседа, завистника. А царь сказал: «Дайте ему тысячу москалей из моей казны и принесите ему двадцать тюков товаров и пошлите с ним стражника, чтобы он доставил его в город», – и потом он простился с ним и уехал, не наказавши его за то, что он сделал с ним.

Посмотри же, ифрит, как возбудивший зависть простил завистника и как тот сначала завидовал ему, потом причинил ему вред и отправился к нему и довёл до того, что бросил его в колодец, и хотел его убить, но он не воздал ему за его это, а простил ему и отпустил».

И я заплакал, о госпожа, перед ифритом горьким плачем, которого нет сильнее, и произнёс:

 
«Отпускай преступным: всегда мужи разумные
Одаряли злого прощением за зло его.
Я объял проступки все полностью и сверил их все,
Обоими же ты все виды прощенья – будь милостив.
 
 
И пусть тот, кто ждёт себе милости от высшего,
Отпускает низшим проступки их и прощает их».
 

«Чтобы тебя убить или простить, – сказал ифрит, – я непременно заколдую тебя!» И он оторвал меня от земли и взлетел со мною на воздух, так что я увидел под собой землю, как чашку посреди воды. Потом он поставил меня на гору и, взяв немного земли, побормотал над нею и поколдовал и, осыпав меня ею, воскликнул: «Перемени этот образ на образ обезьяны!»

С того времени я сделался обезьяной столетнего возраста. И, увидев себя в этом гадком образе, я заплакал по самом себе, но был стоек против несправедливости судьбы, ибо знал, что время не благоволит никому. И я спустился с горы вниз и увидел широкую равнину и шёл до конца месяца, и путь мой привёл меня к берегу солёного моря. И я простоял некоторое время и вдруг вижу – корабль посреди моря, и ветер благоприятствует ему, и он идёт к берегу. И я скрылся за камнем на краю берега и подождал, пока пришёл корабль, и взошёл на него, и один из едущих воскликнул: «Уведите от нас этого злосчастного!» – «Мы его убьём», – сказал капитан. А тот, другой, вскричал: «Я убью его вот этим мечом!» Но я схватил капитана за полу и заплакал, и мои слезы потекли, и капитан сжалился надо мною и сказал: «О купцы, эта обезьяна прибегла к моей защите, и я защищу её. Она под моим покровительством, и пусть никто её не беспокоит и не досаждает ей». И капитан стал обращаться со мной милостиво, и, что бы он ни говорил мне, я понимал и исполнял все его дела и служил ему на корабле, и он полюбил меня. Ветер благоприятствовал кораблю в течение пятидесяти дней, и мы пристали к большому городу, где было множество людей, сосчитать число которых может только Аллах.

И в тот час, когда мы прибыли, наш корабль остановился, и вдруг к нам явились невольники от царя города и поднялись на наше судно и поздравили купцов с благополучием и сказали: «Наш царь поздравляет вас с благополучием и посылает вам этот свиток бумаги, – пусть каждый из вас напишет на нем одну строчку». Дело в том, что у царя был везирь-чистописец, и он умер, и султан поклялся и дал великие клятвы, что сделает везирем лишь того, кто пишет так, как он. И они подали купцам бумажный свиток длиной в десять локтей и шириной в локоть, и каждый, кто умел писать, написал, до последнего. И тогда я поднялся, будучи в образе обезьяны, и вырвал свиток у них из рук, и они испугались, что я порву его, и стали меня гнать криками, но я сделал им знак: «Я умею писать!» И капитан знаками сказал им: «Пусть пишет; если он станет царапать, мы его прогоним от нас, а если напишет хорошо, я сделаю его своим сыном. Я не видел обезьяны понятливее, чем эта». И я взял калам[34] и, набрав из чернильницы чернил, написал почерком рика такое двустишие:

 
Судьбою записаны милости знатных,
Твоя ж не написана милость досель.
Так пусть же Аллах не лишит нас тебя –
Ведь милостей всех ты и мать и отец.
 

И я написал почерком рейхани:

 
Перо его милостью объемлет все области,
И все охватил миры своею он щедростью.
Нельзя Нил египетский сравнить с твоей милостью,
Что тянется к странам всем рукой с пятью пальцами.
 

И почерком сульс я написал:

 
 
Всяк пишущий когда-нибудь погибнет,
Но все, что пишут руки его, то вечно.
Не вздумай же ты своею писать рукою
Другого, чем то, что рад ты, воскреснув, видеть.
 

И ещё я написал почерком несхи:

 
И когда пришла о разлуке весть, нам назначенной
Переменой дней и судьбой, всегда превратной,
Обратились мы ко устам чернильниц, чтоб сетовать
На разлуки тяжесть концами острых перьев.
 

И дальше я написал почерком тумар:

 
Халифат не вечен для правящих, поистине,
А коль споришь ты, скажи же мне, где первые?
Благих поступков сажай посевы в делах своих;
Коль низложен будешь, посевы эти останутся
 

И почерком мухаккик я написал:

 
Открывши чернильницы величья и милостей,
Налей в них чернила ты щедрот и достойных дел.
Пиши же всегда добром, когда точно можешь ты,
Тогда вознесёшься ты высоко пером своим.
 

Потом я подал им свиток, и они написали каждый по строчке, а после этого невольники взяли свиток и отнесли его к парю.

И когда царь посмотрел на свиток, ему ни понравился ничей почерк, кроме моего, и он сказал присутствующим: «Отправляйтесь к обладателю этого почерка, посадите его на мула и доставьте его с музыкой. Наденьте на него драгоценную одежду и приведите его ко мне». И, услышав слова царя, все улыбнулись, а царь разгневался и сказал: «О, проклятые, я отдаю вам приказание, а вы надо мной смеётесь!» – «О царь, – отвечали они, – нашему смеху есть причина». – «Какая же?» – спросил царь, и они сказали: «О царь, ты велел нам доставить к тебе того, кто написал этим почерком, но дело в том, что это написала обезьяна, а не человек, и она у капитана корабля». – «Правда ли то, что вы говорите?» – спросил царь, и они ответил: «Да, клянёмся твой милостью!» И царь удивился их словам и затрясся от восторга и воскликнул: «Я хочу купить эту обезьяну у капитана!»

Потом он послал на корабль гонца и с ним мула, одежду и музыку, и сказал: «Непременно наденьте на него эту одежду, посадите его на мула и доставьте его с корабля!» И они пришли на корабль и взяли меня у капитана и, надев на меня одежду, посадили меня на мула, и люди оторопели, и город перевернулся из-за меня вверх дном, и все стали на меня смотреть.

И когда меня привели к царю и он меня встретил, я поцеловал трижды землю меж его рук, а потом он приказал мне сесть, и я присел на колени, и все присутствующие люди удивились моей вежливости, и больше всех изумился царь. Потом царь приказал народу уйти, и все удалились, и остался только я, его величество царь, евнухи и маленький невольник. И царь приказал, и подали скатерть кушаний, и на ней было все, что скачет, летает и спаривается в гнёздах: куропатки, перепёлки и прочие виды птиц. И царь сделал мне знак, чтобы я ел с ним, и я поднялся и поцеловал перед ним землю, а потом я сел и принялся есть, и затем скатерть убрали, и я семь раз вымыл руки и, взяв чернильницу и калам, написал такие стихи:

 
Постой хоть недолго ты у табора мисок,
И плачь об утрате ты жаркого и дичи.
Поплачь, о ката, со мной, – о них вечно плачу я –
О жареных курочках с размолотым мясом!
 
 
О горесть души моей о двух рыбных кушаньях!
Я ел на лепёшке их из плотного теста.
Аллаха достоин вид жаркого! Прекрасен он,
Когда обмакнёшь ты жир в разбавленный уксус.
 
 
Коль голод трясёт меня, всегда поглощаю я
С почтеньем пирог мясной – изделье искусных
Когда развлекаюсь я и ем, я смущён всегда
Убранством и сменами столов и посуды.
 
 
Терпенье, душа! Судьба приносит диковины,
И если стеснит она, то даст облегченье.
 

Потом я поднялся и сел поодаль, и царь посмотрел на то, что я написал, и, прочтя это, удивился и воскликнул; «О диво! Это обезьяна, и у неё такое красноречие и почерк! Клянусь Аллахом, это самое диковинное диво!» Затем царю подали особый напиток в стеклянном сосуде, и царь выпил и протянул мне, и я поцеловал землю и выпил и написал на сосуде:

 
Был огнями сжигаем я на допросе,
Но в несчастье нашли меня терпеливым.
Потому-то всегда в руках меня носят
И прекрасных уста меня лобызают.
 

И ещё:

 
Похищает свет утра мрак, дай же выпить
Мне напитка, что ум людей отнимает.
Я не знаю – так ясен он и прозрачен, –
Он ли в кубке, иль кубок в нем пребывает.
 

И царь прочитал стихи и вздохнул и воскликнул: «Если б подобная образованность была у человека, он бы наверное превзошёл людей своего века и времени!» Потом он пододвинул ко мне шахматную доску и спросил: «Не хочешь ли сыграть со мной?» И я сделал головой знак: «Да», – и, подойдя, расставил шахматы и сыграл с царём два раза и победил его, и ум царя смутился. А потом я взял чернильницу и калам и написал на доске такое двустишие:

 
Целый день два войска в бою жестоком сражаются,
И сраженье их все сильней кипит и жарче.
Но лишь только мрак пеленой своей их окутает,
На одной постели заснут они все вместе.
 

И когда царь прочитал это двустишие, он изумился и пришёл в восторг; его охватила оторопь, и он сказал евнуху: «Пойди к твоей госпоже Ситт-аль-Хусн и скажи ей: «Поговори с царём!», чтобы она пришла и посмотрела на эту удивительную обезьяну». И евнух скрылся и вернулся вместе с царевной, и, посмотрев на меня, она закрыла лицо и сказала: «О батюшка, как могло быть приятно твоему сердцу прислать за мной, чтобы показывать меня мужчинам?»

«О Ситт-аль-Хусн, – сказал царь, – со мною никого нет, кроме маленького невольника и евнуха, который воспитал тебя, а я – твой отец. От кого же ты закрываешь своё лицо?» И она отвечала: «Эта обезьяна – юноша, сын царя, и отца его зовут Эфтимарус, владыка Эбеновых островов. Он заколдован, его заколдовал ифрит Джирджис из рода Иблиса, а он убил его жену, дочь царя Эфитамуса. И тот, про кого ты говоришь, что он обезьяна, на самом деле муж, учёный и разумный». И царь удивился словам своей дочери и посмотрел на меня и спросил: «Правда ли то, что она говорит про тебя?» – и я сказал головою: «Да», – и заплакал. «Откуда же ты узнала, что он заколдован?» – спросил царь свою дочь, и она сказала: «Со мной была, когда я была маленькая, одна старуха, хитрая колдунья, и она научила меня искусству колдовать, и я его хорошо запомнила и усвоила. И я заучила сто семьдесят способов из способов колдовства, и малейшим из этих способов я могу перенести камни твоего города на гору Каф и превратить его в полноводное море, а обитателей его обратить в рыб посреди него». – «О дочь моя, – воскликнул царь, – заклинаю тебя жизнью, освободи этого юношу, и я сделаю его своим везирем, ибо это юноша умный и проницательный». – «С любовью и охотой», – отвечала царевна и взяла в руку нож и провела круг…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четырнадцатая ночь

Когда же настала четырнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что второй календер говорил женщине: «А царевна, о госпожа моя, взяла в руку нож, на котором были написаны еврейские имена, и начертила им круг посреди залы и в нем написала имена и заклинания и поколдовала и прочла слова понятные и слова непонятные, и через минуту мир покрылся над нами мраком, и ифрит вдруг спустился к нам и своём виде и обличье, и руки у него были как вилы, ноги как мачты, а глаза как две огненные искры. И мы испугались его, и царевна воскликнула: «Нет ни приюта тебе, ни уюта!» – а ифрит принял образ льва и закричал ей: «О обманщица, ты нарушила клятву и обет! Разве мы не поклялись друг другу, что не будем мешать один другому?»

«О проклятый, и для подобного тебе у меня будет клятва?» – отвечала царевна. И ифрит вскричал: «Получи то, что пришло к тебе!»

Тут лев разинул пасть и ринулся на девушку, но она поспешно взяла волосок из своих волос и потрясла его в руке и пошевелила над ним губами, и волос превратился в острый меч, и она ударила им льва, и он разделился на две части. И голова его превратилась в скорпиона, а женщина обратилась в большую змею и ринулась на этого проклятого, который имел вид скорпиона, и между ними завязался жестокий бой. И потом скорпион превратился в орла, а змея в ястреба, и она полетела за орлом и преследовала его некоторое время, и тогда орёл сделался чёрным котом, а девушка превратилась в полосатого волка, и они долго бились во дворце.

И кот увидел, что он побеждён, и превратился в большой красный гранат, и гранат упал на середину водоёма, бывшего во дворце, и волк подошёл к нему, а гранат взвился на воздух и упал на плиты дворца и разбился, и все зёрнышки рассыпались по одному, и земля во дворце стала полна зёрнышек граната. И тогда волк встряхнулся и превратился в петуха и стал подбирать зёрнышки и не оставил ни одного зёрнышка, но по предопределённому велению одно зёрнышко притаилось у края водоёма. И петух принялся кричать и хлопать крыльями и делал нам знаки клювом, но мы не понимали, что он говорит, и тогда он закричал на нас криком, от которого нам показалось, что дворец опрокинулся на нас, и стал кружить по всему полу дворца. Он увидел зерно, притаившееся у края водоёма, и ринулся на него, чтобы его склевать, но зёрнышко вдруг метнулось в воду, бывшую в водоёме, и, обратившись в рыбу, скрылось в глубине воды.

И тогда петух принял вид огромной рыбы и нырнул за рыбкою и скрылся на некоторое время, а потом мы услышали, что раздались крики, вопли, и перепугались.

И после этого появился ифрит, подобный языку пламени, и он разевал рот, из которого выходил огонь, и из его глаз и носа шёл огонь и дым. И девушка тоже вышла, подобная громадному огненному углю, и она сражалась с ним некоторое время, и огонь сомкнулся над ними, и дворец наполнился дымом. И мы скрылись в дыму и хотели погрузиться в воду, опасаясь сгореть и погибнуть, и царь воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! О, если бы мы не возложили на неё подобного ради освобождения этой обезьяны! Мы отягчили её великой тяготой с этим проклятым ифритом, которого не одолеть всем ифритам, существующим на земле! О, если бы мы не знали этой обезьяны, да не благословит Аллах её и час её появления! Мы хотели сделать добро ради великого Аллаха и освободить её от чар, и нас постигло сердечное мучение!»

А что до меня, госпожа моя, то язык был у меня связан, и я не мог ничего сказать царю, и не успели мы очнуться, как ифрит закричал из-под огня и оказался подле нас в зале. Он дунул нам в лицо огнём, но девушка настигла его и подула ему в лицо, и в нас попали искры от неё и от него, и её искры не повредили нам, а из его искр одна попала мне в глаз и выжгла его, а я был в образе обезьяны. И царю в лицо тоже попала искра из его искр и сожгла ему половину лица и бороду и нижнюю челюсть и вырвала нижний ряд зубов, а другая искра попала в грудь евнуха и сожгла его, и он в тот же час и минуту умер, и мы убедились, что погибнем, и потеряли надежду на жизнь.

И мы были в таком состоянии и вдруг слышим, кто-то восклицает: «Аллах велик! Аллах велик! Он помог и поддержал и покинул того, кто не принял веру Мухаммеда, месяца веры!» И вдруг, оказалось, царевна сожгла ифрита, и он стал кучей пепла. И девушка подошла к нам и сказала: «Принесите мне чашку воды!» И ей принесли чашку, и она проговорила что-то, чего мы не поняли, а потом брызнула на меня водой и сказала: «Освободись, заклинаю тебя истиною истинного и величайшим именем Аллаха, и прими свой первоначальный образ».

И я встряхнулся, и вдруг вижу – я человек, каким был прежде, но только мой глаз пропал, а девушка воскликнула: «Огонь, огонь! О батюшка, я уже не буду жить! Я не привыкла биться с джиннами, а будь он из людей, я бы давно убила его. Я стала бессильна лишь тогда, когда гранат рассыпался, и я подобрала его зёрна, но забыла то зёрнышко, где был дух джинна, а если бы я его подобрала, он бы наверное тотчас же умер. Но я не знала этого, по воле судьбы и рока, и вдруг он явился, и у меня с ним был жестокий бой под землёю, в воде и в воздухе, и всякий раз, как я открывала над ним врата колдовства, он тоже открывал врата надо мною, пока не открыл надо много врат огня, а мало кто, когда открываются над ним врата огня, от него спасается. Но мне помогла против него судьба, и я сожгла его раньше себя, предложив ему прежде принять веру ислама. А что до меня, я умираю, и да будет Аллах для вас моим преемником».

И она стала взывать к Аллаху о помощи и непрестанно призывала на помощь от огня, и вдруг тёмные искры поднялись к её груди и распространились до лица, и когда они достигли лица девушки, она заплакала и воскликнула:

 

«Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед-посланник Аллаха!» И потом мы взглянули на неё, и вдруг видим, – она стала кучею пепла рядом с кучею от ифрита. И мы опечалились о ней, и мне хотелось быть на её месте и не видеть, как это прекрасное лицо, сделавшее мне такое благо, превратилось в пепел, но приговор Аллаха неотвратим.

И когда царь увидел, что его дочь превратилась в кучу пепла, он выщипал остаток своей бороды, стал бить себя по лицу и разорвал на себе одежды, и я сделал так же, как он, и мы заплакали о девушке. И подошли придворные и вельможи царства и увидели султана в состоянии небытия и две кучи пепла. И они удивились и походили немного вокруг царя, а тот, когда очнулся, рассказал им, что случилось у его дочери с ифритом, и это было для них великим несчастьем, и женщины и девушки закричали, и царевну оплакивали семь дней.

И царь приказал выстроить над прахом своей дочери большой купол, и под ним зажгли свечи и светильники, а пепел ифрита развеяли по воздуху, чтобы проклял его Аллах. И после этого царь заболел болезнью, от которой был близок к смерти, и его болезнь продолжалась месяц, а потом он поправился, и его борода выросла, и он призвал меня и сказал: «О юноша, мы проводили время в приятнейшей жизни, в безопасности от превратностей судьбы, пока ты к нам не явился. О, если бы мы не сидели тебя и не видели твоей гадкой наружности! Из-за тебя мы претерпели лишения: во-первых, я лишился моей дочери, которая стоила сотни мужчин, а во-вторых, со мной случилось от огня то, что случилось, и я лишился своих зубов, и умер мой евнух. А ни раньше, ни после этого мы ничего от тебя не видели. Но все от Аллаха, и нам и тебе; слава же Аллаху за то, что моя дочь освободила тебя и сама себя погубила! Но уходи, дитя моё, из моего города, достаточно того, что из-за тебя случилось. Все это было предопределено и мне и тебе, уходи же с миром, а если я ещё раз тебя увижу, я убью тебя».

И он закричал на меня, и я вышел от него, о госпожа, не веря в спасение, и не знал, куда идти. И в моем сердце прошло все то, что со мной случилось: как разбойники оставили меня на дороге, как я от них спасся и шёл месяц и вошёл в город чужеземцем и встретился с портным и с женщиной под землёю и спасся от ифрита, после того как он был намерен убить меня, и я вспомнил обо всем, что прошло в моем сердце, с начала до конца, и восхвалил Аллаха и воскликнул: «Ценою глаза, но не души!» И я сходил в баню, прежде чем выйти из города, и обрил себе бороду и надел чёрную власяницу и пошёл наугад, о госпожа моя, и каждый день я плакал и размышлял о бедствиях, случившихся со мною, и о потере глаза. И думая о случившемся со мною, я всякий раз плакал и говорил такие стихи:

 
«Всемилостивым клянусь, смущенья, сомненья нет,
Печали, не знаю как, меня окружили вдруг.
Я буду терпеть, пока терпенье само не сдаст;
Стерплю я, пока Аллах судьбы не решат моей.
 
 
Стерплю, побеждённый, я без стонов и жалобы,
Как терпит возжаждавший в долине в полдневный зной.
И буду терпеть, пока узнает терпение,
Что вытерпеть горшее, чем мирра, я в силах был.
 
 
Ничто ведь не горько так, как мирра, но будет ведь
Ещё боле горько мне, коль стойкость предаст меня.
И тайна души моей – толмач моих тайных дум,
И тайное тайн моих – о вас мысли тайные.
 
 
И скалы б рассыпались, коль бремя моё несли б,
И ветер не стал бы дуть, и пламя потухло бы.
И если кто скажет мне, что жизнь иногда сладка,
Скажу я: «Наступит день, что горше, чем мирры вкус».
 

И я скитался по странам и приходил в города и направился в Обитель Мира – Багдад, надеясь дойти до повелителя правоверных и рассказать ему, что со мной случилось. Я пришёл в Багдад сегодня вечером и нашёл моего первого брата, вот этого, стоящим в недоумении, и сказал ему: «Мир с тобою!» – и побеседовал с ним, и вдруг подошёл к нам наш третий брат и сказал нам: «Мир с вами, я чужеземец», – и мы отвечали: «Мы тоже чужеземцы и пришли сюда в эту благословенную ночь». И мы пошли втроём, и никто из нас не знал истории другого, и судьба привела нас к этому месту и мы вошли к вам. Вот причина того, что я обрил бороду и усы и лишился глаза».

«Поистине, твоя история удивительна, – сказала госпожа жилища. – Пригладь себе голову и уходи своей дорогой». – «Я не уйду, пока не услышу истории моих товарищей», – сказал второй календер.

34Калам – тростниковое перо, употребляемое для писания арабским шрифтом.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120  121  122  123  124  125  126  127  128  129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145  146  147  148  149  150  151  152  153  154  155  156  157  158  159  160  161  162  163  164  165  166  167  168  169  170  171  172  173  174  175  176  177  178  179  180  181  182  183  184  185  186  187  188  189  190  191  192  193  194  195  196  197  198  199  200  ...
Рейтинг@Mail.ru