Автор, пиши еще!
Декабрец! Отборное новогоднее чтиво
Станция «Зима»
Инна Тезова
vk.com/innatezova
– Ну как так-то? Все через одно место у них, – проводник Василий провел в поездах большую часть своей сознательной жизни. Вот и сейчас он сидит в своем купе, машет руками, разговаривает сам с собой.
– Какая станция хоть. Ну конечно, Зима. Вот и будем здесь торчать, хорошо, если час-два потеряем. Угораздило же смене выпасть на 30 декабря. Нет, не поспеем в Новосибирск к Новому году.
Все случилось на перегоне Ангарск – Зима. Захандрила колесная пара. Придется менять. Другого варианта нет. На станции точно нет запасного вагона.
Рейс обещал быть спокойным, в эти даты мало кто ездит, стараются уже быть на месте празднования и резать оливье в перерывах между поеданием мандаринов. Студенты едут, конечно. Но они все ютятся в плацкарте. Он же, Василий – проводник купейного вагона повышенной комфортности, по-простому – люкса. В его вагоне пока ни единого человека, начальник поезда говорит, что в Красноярске сядут люди, но это не точно.
– Да как так-то, – не унимался Василий.
До Новосибирска и дома, где его никто не ждал, оставалось двадцать три часа и тридцать восемь минут. Теперь же время растягивалось от часа задержки до полной неизвестности.
Василий поднялся, положив руки на крестец, потянулся. Покачал головой и пошел закрывать туалеты. Правило есть правило, имеются пассажиры или нет.
Проходя мимо четвертого купе, он услышал странный звук, похожий на поскрипывание снега под изящными женскими сапожками.
– Тьфу, ты. Совсем из ума выживу скоро. Вот зачем напарницу отпустил. Они там, в седьмом вагоне, гулеванят, а ты тут с ума сходишь.
Он побрел до туалета, щелкнул замком, поправил шторку на окне и двинулся обратно. У четвертого купе звук повторился. Резко открыв дверь, Василий обомлел.
На диване повышенной комфортности сидела небесной красоты девушка. Длинная русая коса спускалась почти до колен, огромные синие, как море, глаза смотрели Василию прямо в душу. Голубой тулупчик, подбитый пушистым белым мехом, вместе с варежками и шапкой, лежали на противоположном диване.
– Здрасьте, – Василий, не отрываясь, смотрел красавице в глаза, – вы откуда к нам?
Повисла минутная пауза, показавшаяся Василию вечностью.
– Оттуда, – девушка махнула рукой, обозначая неопределенное направление. – Да какая разница, откуда я, главное ведь где, – она улыбнулась, в животе у Василия зашевелились бабочки, давно впавшие в безвременную спячку.
– Да и верно. Главное – вы здесь.
Васины щеки залились румянцем.
– Давайте знакомиться. Снегурочка. Да не стойте в дверях, проходите, присаживайтесь.
Василий сделал шаг, запнулся о лежащий коврик и неуклюже плюхнулся на сиденье напротив.
– Василий, – только и смог выговорить он.
– А я знаю. Знаю, какой вы хороший человек и совершенно удивительный мужчина.
Красавица говорила о нем долго и хорошо. Василию казалось, что за верную и преданную службу РЖД отправило его в рай. Он чувствовал себя сильным, смелым, с огромной любящей душой.
– Ах ты, боже мой! – спохватился он. – Что ж я вам, чаю-то, чаю. Сейчас, сейчас. Все исправлю. Все, как говорится, в лучшем виде.
Василий вскочил, зацепился за ручку двери шлевкой фирменного кителя. Дверь захлопнулась, Василий выпутался из западни и рванул к своему купе. Схватил стакан в подстаканнике. Вспомнил, что запамятовал спросить, какой удивительная гостья изволит чай. Захватил еще три стакана. Заполнил их полным ассортиментом, имеющимся в наличии, залил кипятком. Подошел к четвертому купе.
– Ах ты, чтоб тебя…
Четыре стакана ароматного чая, в подстаканниках, по два в каждой руке. Дверь закрыта, за ней – счастье. Василий проявил все чудеса эквилибристики. Уж он ее и локтем, и коленом, и бедром, и зубами. Дверь не поддалась.
– Вася, вставай! Вставай, окаянный. Сколько я могу за двоих работать. Полный вагон, а он дрыхнет!
Кто-то тряс его за плечи. Василий открыл глаза и долго тер их кулаками.
– А где Снегурочка?
– Вот говорю же, черт ты окаянный. Снегурочку ему подавай. Давай, булками-то шевели. В четвертое купе чай заказали. Четыре стакана. Глянь, какое совпадение, может знак. А?
– Где мы?
– В Юрге. Да вставай уже. Чай, говорю, неси.
До Новосибирска оставалось два часа двадцать шесть минут. А до Нового года триста шестьдесят четыре минуты.
Взрослая
Елена Попова
vk.com/popova_ee
– Электричка в девять, на третьей остановке выйдешь, и мы тебя встретим. Ты все поняла? – спросила мама, укладывая мои вещи в рюкзак, – может, все-таки с нами поедешь?
– Мам, ну не могу я! Новогодний огонек, у нас с Аленкой танец, потом еще КВН. Я все поняла. Не волнуйся, приеду, я уже взрослая!
Мама вздыхала и переживала, пыталась уговорить папу, чтобы он повлиял на мое решение. Но он поддержал меня, он часто поддерживал мои начинания и мечты. Видимо, предполагал во мне наличие мозгов. В его оправдание могу сказать, что местами я была умной девочкой, училась хорошо, про догонялки на крыше дома не рассказывала. В общем, шифровала отсутствие ума весьма умело.
Распадом Советского Союза еще не пахло, только дефицитом. Но он же и не может пахнуть ни колбасой, ни табаком, ни мылом. Все это уже по талонам, бартер процветает вовсю. О слове «корпоратив» еще тоже не слышали, а организовывать их уже умели. Называлось коллективный отдых. Моему отцу на Новый год выдали путевки на всю семью на пять дней. Шикарный подарок, а мне четырнадцать лет, у меня друзья, и школьные мероприятия, и Аленка. Как она без меня, у нас же танец, мы же за призовое место можем побороться.
Родители уехали в обед тридцатого декабря, а я должна была приехать к ним утром тридцать первого. Никаких сложностей. Уверенности четырнадцатилетнего подростка с лихвой хватит на банду грабителей.
Общешкольный огонек прошел, на дискотеке попрыгали. Будильник на семь, морозное утро. Вокзал.
В пригородной кассе я купила билет, села в электричку и поняла, что не помню, на какой станции выходить – на третьей или три проехать, а потом выходить. Сотовых телефонов не было, название станции не знаю, билет брала до конечной. Кстати, инструкции на случай, если я прозеваю остановку, мне дали. Отец сказал совершенно четко:
– Проедешь остановку – на следующей не выходи. Доедешь до конца и будешь ждать нас.
Почему я не вышла в тамбур после второй остановки, чтобы просто выглянуть на третьей и убедиться, встречают ли меня здесь, не могу ответить до сих пор. Но теперь, когда подростки рассказывают мне о своих способностях принимать адекватные решения, я всегда вспоминаю лица моих родителей, проплывающие мимо меня.
В этот момент я встала, пошла в тамбур и вышла на следующей остановке, полная решительности дойти пешком назад. Думаете, я забыла про то, что нужно ехать до конечной? Ничего подобного! Тем не менее, я топала по одноколейке одна в лесу в сторону базы отдыха. «Вот уж не заблудишься, – думала я. – Я же совсем взрослая, подумаешь, пройти одну станцию!» Пару раз я пропускала поезда, отходила в сторону от железнодорожного полотна и проваливалась почти по пояс в снег.
Иду, вокруг красотища. Горы, сосны, замерзшая Юрюзань и тишина. Идти легко, а впереди тоннель. Длинный такой. Справа – скала. Слева – скала. Сверху снежок падает. Встала, стою. Страшно. Вспомнила, как бабушка в свое время учила падать на землю, если попадешь между составов, движущихся навстречу друг другу, чтобы потоком не затащило под поезд. Уж не знаю, правда ли там ветер такой силы, но решила, если поезд поедет, то упаду ближе к скале и точно выживу.
Пошла. Поезд не встретила. Зато вышла аккуратно к охраняемому мосту. Оказалось, режимный объект. Тетечка с ружьем стоит. Проход запрещен. Да, для всех. Мост длиннющий. На том конце тоже будка. Я, говорит, тебя сейчас пропущу, а на том конце тебя обратно вернут, да еще и мне попадет. Как я ее уговаривала! Применила все свое красноречие. Доказывала, что мне очень надо попасть на базу отдыха, а то придется идти до Кропачево, а это вообще неизвестно сколько по времени и успею ли дотемна, а родители сойдут с ума. Что удивительно, я – невероятная плакса, готовая разрыдаться над книгой, фильмом или обидными словами, в этой ситуации была собрана и не проронила ни слезинки. Тетечка махнула на меня рукой и пропустила.
На середине моста меня встретили родители. После того как моя физиономия проплыла мимо них, отец сказал маме:
– Пошли!
На ее робкие попытки возразить, что мы договорились, что я поеду до конечной, ответил только:
– Ты ее глаза видела? На следующей станции выйдет. Пошли.
Видимо, тоже был четырнадцатилетним.
Меня не ругали. Мы волшебно встретили Новый год. И он был по-настоящему чудесным.
Анфиса
Лилия Ёж
vk.com/liliyayozh72
В кармане брюк Игоря Анатольевича неожиданно завибрировал телефон, заставив его замереть на несколько секунд. Он перестал жевать кусок жареного мяса и прислушался. Беззвучную вибрацию сменил траурный марш Шопена. Игорь Анатольевич тяжело вздохнул и, быстро пережевывая, полез в карман за телефоном.
На экране в очередной раз высветилась надпись: «Анфиса». Так звали кошку, чья хозяйка вот уже трое суток ни днем, ни ночью не давала покоя Игорю Анатольевичу – лучшему ветеринарному врачу небольшого городка N. И, что самое печальное, он так и не смог поставить диагноз Анфисе. На его высокопрофессиональный взгляд кошка была абсолютно здорова. Хозяйка же была уверена, что кошка при смерти.
За эти трое суток Игорь Анатольевич лично осматривал Анфису восемь раз под неумолкаемые причитания ее хозяйки – ухоженной пышногрудой блондинки лет пятидесяти.
Траурный марш, разливающийся по кухне ветеринарного врача, не сулил ничего хорошего. Игорь Анатольевич окинул печальным взглядом румяные свиные ребрышки и воздушное картофельное пюре.
– Алло, – сказал он, как можно более буднично.
– Игорь Анатольевич! Срочно приезжайте! Анфисочке совсем плохо, – истерично завизжал телефон.
– Валентина Федоровна, успокойтесь. Что произошло?
– Она… Она упала с дивана. Приезжайте скорее, – в трубке послышались всхлипывания, и Игорь Анатольевич сдался.
– Хорошо. Сейчас буду.
Оживленные и украшенные гирляндами разноцветных фонариков улицы и елки остались незамеченными Игорем Анатольевичем. Вся эта предпраздничная суета шла сейчас мимо него, никак не затрагивая. Да и вообще, у него было предчувствие, что и праздника-то не будет, если он не поймет, что происходит с этой Анфисой. Колоть витамины упитанной холеной кошке было делом совершенно бестолковым, но в данном случае единственным, чтобы хоть как-то спасти репутацию лучшего ветеринара города.
Совсем ничего не назначить своей пациентке он не мог. Не поставить диагноз – тоже. Поэтому пришлось на ходу придумать крайне редкую кошачью болезнь под названием «острая нетипичная дезориентация». Признаками болезни были, со слов хозяйки: слепота, отсутствие обоняния, потеря аппетита. Теперь вот еще и с дивана упала.
– Полная дезориентация, – сделал заключение Игорь Анатольевич, подведя тем самым итог своих раздумий.
Анфиса, яркая представительница шотландской вислоухой породы, привычно возлежала на своем мягком диванчике оливкового цвета, гармонично втиснутого на балкон. Рядом с диваном привычно стояли керамические миски, судя по размерам, явно предназначенные для собак, наполненные сухим и влажным кошачьим кормом, а также водой.
Как ни пытался вразумить хозяйку Игорь Анатольевич, что кормить лучше каким-то одним видом корма, та и слушать не хотела. «А вдруг Анфисочке захочется».
Судя по габаритам Анфисочки, есть ей хотелось всегда. И только три дня назад, по словам Валентины Федоровны, у кошки пропал аппетит. Она тыкалась мордой в кормушку. Ела не спеша. Осторожно. Ходила неуверенной поступью, слегка пошатываясь. «Это от голода», – всхлипывала хозяйка, глядя на свою любимицу.
Игорь Анатольевич присел на краешек дивана рядом с Анфисой и погладил ее по голове. Кошка брезгливо поморщилась и попыталась отстраниться. Ее огромные оранжевые глаза смотрели на него внимательным недобрым взглядом. Игорь Анатольевич бесцеремонно потрогал пальцем кошачий нос. Он был, как и положено, прохладным и влажным. Этого Анфиса стерпеть уже не смогла, попятилась назад и грозно зашипела.
На кухне истошно засвистел чайник, и хозяйка, стоящая до этого за спиной Игоря Анатольевича, убежала. Он выковырял ногтем кусочек мяса, застрявший у него между зубов, зачем-то понюхал его сам и сунул под нос Анфисе. Другая кошка на ее месте тут же слизала бы подношение или хотя бы понюхала. Эта же отпрянула от руки и отвернулась.
«Такое ощущение, что у нее пропал нюх», – рассуждал Игорь Анатольевич, рассматривая кошку. И чем больше он на нее смотрел, тем больше ему казалось, что с ее мордой что-то не так. Но вот что?
Прибежала Валентина Федоровна и засопела за спиной, мешая думать. По дороге к ней Игорь Анатольевич уже придумал план спасения новогодних праздников. Он заберет Анфису к себе домой для круглосуточного наблюдения. Иначе не видать ему привычного и шумного застолья в кругу родных и друзей. Осталось только озвучить это предложение хозяйке. Вряд ли она согласится расстаться со своей любимицей, но попытаться стоит. Иначе все пропало.
Начал он осторожно:
– Валентина Федоровна, я вам уже говорил, что у вашей Анфисочки редкая болезнь.
– Да-да-да. И откуда такая напасть на нашу девочку?
– Валентина Федоровна, чтобы изучить и понять до конца, как нам лучше лечить Анфису, я бы хотел забрать ее к себе. На время.
– Но как же… – начала было Валентина Федоровна.
– Это для ее же блага. Подумайте хорошенько. Не смею настаивать, но… настойчиво рекомендую согласиться с моим предложением.
Валентина Федоровна беспомощно оперлась о дверной косяк и заплакала.
– Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я ее обязательно вылечу, – затарахтел Игорь Анатольевич, заметив, что хозяйка дала слабину.
– Вы ее хотите прямо сейчас забрать? – спросила она дрожащим голосом.
– Могу вечером. Как вам будет удобно.
– Вечером. Если можно. Я соберу ее принадлежности.
Игорь Анатольевич быстро встал с дивана и направился к выходу, желая, как можно быстрее сбежать отсюда, чтобы не слышать всхлипываний Валентины Федоровны. В узком и темном коридоре ему в живот врезалось что-то маленькое и костлявое.
– Ой! Ой! – запищало оно тоненьким голосом.
Загорелся свет, включенный шедшей сзади хозяйкой, и Игорь Анатольевич увидел перед собой девочку лет пяти-шести с несуразно короткой челкой и огромными карими глазами на худеньком личике.
– А кто это у нас такой шустрый? – мягко спросил он, наклонившись над девочкой.
– Лена, я же тебе сказала не бегать, – принялась ее отчитывать Валентина Федоровна и добавила, уже обращаясь к доктору:
– Это мне любимый сыночек внученьку подкинул, а сам уехал отдыхать в Таиланд. Вот и воюем. Купила ей такую красивую куклу, Игорь Анатольевич, а она ее подстригла. И себе вон челку подравняла.
– Я парикмахером буду, – сказала девочка, глядя исподлобья на бабушку.
– Конечно, будешь, Леночка. Самым лучшим парикмахером на свете, – ответил за бабушку Игорь Анатольевич, улыбнулся девочке и радостно выпорхнул из квартиры. Его осенило.
Кто бы мог подумать, что кошачья болезнь – совсем не болезнь, а шалость маленькой худенькой девочки. Но выдавать ее он не собирался. У нее и без того отношения с бабушкой совсем не близкородственные. А если бабуля узнает, что внучка остригла ее любимой Анфисе усы, то ей точно несдобровать.
Да. Именно усов-то и не хватало на кошачьей морде, поэтому она казалась Игорю Анатольевичу какой-то не такой. Ну и симптомы болезни теперь вполне понятны. Без усов, то есть вибриссов, кошки – как слепые. У них пропадает и осязание, и обоняние.
«Все! Диагноз поставлен! Теперь можно жить и встречать Новый год спокойно. Праздник спасен. А кошка? Да, пусть у меня поживет. Может, хоть чуток похудеет. Ей пойдет на пользу», – радовался Игорь Анатольевич, возвращаясь домой.
Гирлянда
Юлиана Еленина
vk.com/kroshka.karrtoshka
Колька шел по улице, шаркая болоньевыми штанинами друг о друга. Снега в этом году навалило целые горы! Даже занятия в школе отменили за неделю до зимних каникул. Поэтому Николай и маялся от безделья, шатаясь по окрестным дворам в поисках приключений.
А чем еще заняться пятикласснику, чьи родители целыми днями пропадают на работе, пытаясь побольше подзаработать перед затяжными праздниками? Впереди еще целых пять рабочих дней, поэтому мальчишка стремился скоротать их всеми возможными способами.
Сегодня, например, ребята из двора позвали его с собой на разборки. Стрелку забили детдомовским. За то что те скомуниздили с дворовой елки старую гирлянду. К слову сказать, гирлянда давно уже была нерабочей и висела на елке чисто символически. Кажется, ребята даже нашли ее где-то на помойке. Поэтому особой ценности она не представляла. Бесил сам факт кражи.
– Если мы сейчас не отстоим свои границы, – возмущенно орал Петька, зачинщик этих разборок, – то завтра что? Они придут к нам домой? И унесут все, что плохо лежит?
Остальные ребята только дружно кивали головами, поддерживая Петьку. Потому что тот был старше других ребят в дворовой компании, а значит, априори мудрее.
Всего на стрелку собралось с десяток мальчишек. Задиры громко хохотали и толкали друг друга в снег, пытаясь унять бушующий перед битвой адреналин. Колька стоял чуть поодаль и с улыбкой наблюдал за ребятами. Ему, в принципе, не очень хотелось драться, но бросать друзей было не по-мужски.
В назначенное время из-за угла показалась стайка детдомовцев. Они озирались по сторонам, будто боясь кого-то. Впереди шел невысокий мальчишка в смешной полосатой шапке. Цвета на головном уборе чередовались абсолютно хаотично и непредсказуемо, поэтому на фоне сероватой толпы беспризорников он особенно выделялся.
Мальчишка топал, решительно нахмурив брови, а едва приблизившись к Колькиным друзьям, громко закричал:
– Ну что, жлобы, старую гирлянду с елки зажали? – голос у пацана был до смешного высоким и писклявым. Но его активное наступление повергло в шок всех. Даже Петьку.
А пацан тем временем продолжал:
– Ну взяли мы вашу вшивую гирлянду, и что? У вас что, убыло? Сходите, поплачьтесь мамке с папкой! Пусть пожалеют!
Остальные детдомовские жались за спиной главаря, не произнося ни слова. Петька, отойдя от шока и мгновенно оценив расклад, приблизился к чужаку вплотную и угрожающе произнес:
– Представь себе, убыло. Не для вас, крыс, ее на елку вешали! – и резко заехал огромным кулаком мальчишке в нос.
Молчавшие до этого момента детдомовцы тут же встрепенулись и нестройно заголосили:
– Кнопка! Кнопка, ты как?
А кто-то особенно смелый громко провозгласил:
– Наших бьют, ребята! – и вся эта серая толпа повалила на кучку дворовых друзей, осыпая ребят ударами.
Колька, стоявший все это время немного сбоку, неожиданно заметил, что полосатая шапка главаря беспризорников съехала, открыв взору две золотистых косички.
Что было сил Николай заорал:
– Девчонка! Пацаны, это девчонка!
К слову сказать, получив хорошее воспитание в семье и здоровое влияние старших, ребята никогда в жизни не обижали девочек. Они и из-за гирлянды-то шум подняли только потому, что дворовые подруги попросили их вмешаться.
Пацаны резко остановились, кто замахиваясь кулаком, кто ногой. Целая куча живых фигур, замерших в нелепых позах. Петька очнулся первым.
– Где девчонка? – неожиданно поняв, что и кому он только что сделал, главарь дворовой банды густо покраснел. – Да я не знал!
Кнопка сидела на земле, прижимая к носу алеющий комок снега и растерянно хлопала глазами. Колька подскочил к ней в два счета и спросил:
– Ты как?
– Нормально, – гнусаво ответила девочка. – Слушай, ну нужна нам была та гирлянда, понимаешь? Нужна! Мы б ее починили, и у нас была бы елка. У вас бы она все равно просто так провисела. Ее бы даже видно не было. А у нас она бы переливалась огнями! Вот бы малышня порадовалась!
Стоило только Кнопке это произнести, как глаза ее засияли не хуже любых новогодних огней. Колька смотрел на девчонку, пытаясь унять ком в горле. Какие же они мелочные! Из-за старого нерабочего провода с дохлыми лампочками разгорелся этот сыр-бор!
Во двор ребята вернулись задумчивыми.
– Ну что? Вы забрали гирлянду? – подбежав к Кольке, спросила одна из дворовых девочек.
– Тут такое дело… – начал пацан, почесывая затылок. – В общем, Ксюх, им она нужнее.
– И вообще, мы тут посовещались, – встрял Петька, – и решили сделать доброе дело.
* * *
Родители Кольки были немало удивлены, увидев список подарков для Деда Мороза. Во-первых, Николай давно не верил в его существование, а во-вторых, список был очень странный. Детские пупсы, пара мягких игрушек, пластмассовый грузовичок, карандаши и альбомы для рисования. Николай даже если и был ребенком, то уже явно вырос из подобных желаний. Гироскутер или новый велосипед – вот чего ожидали его родители.
Колька серьезно посмотрел им в глаза и неожиданно по-взрослому выдал:
– Это все не мне. Есть те, кто в подарках нуждается больше!
* * *
Тридцать первого декабря весь двор стоял на ушах с самого утра. Петька, Колька и остальные ребята паковали в огромные пакеты кучу детских игрушек и вещей.
– Все готово? – пронесся над площадкой Петькин голос.
– Готово! Пошли уже! – негромко ответил ему Николай.
Погрузив часть пакетов на санки, а оставшиеся взяв в руки, толпа детей с энтузиазмом направилась в сторону детского дома.
Когда подарки были вручены обалдевшей от счастья малышне, Николай тихонько подошел к Кнопке.
– Это тебе, – протянул он ей небольшую бархатную коробочку.
– Спасибо, – удивленно разглядывая упаковку, ответила Кнопка. – Меня, кстати, Олей звать.
– Николай, – протянув девочке руку, ответил Коля.
Оля пожала дружескую ладошку и с трепетом открыла коробочку. Внутри, на маленькой подушечке лежало детское железное колечко, украшенное миниатюрной новогодней елочкой.
– Олька, тебя если обижать будут – ты говори! – он сунул руки в карманы брюк. – Ну, и так, если что понадобится, тоже обращайся!
– Хорошо, спасибо! – Кнопка довольная надела колечко на пальчик. – Оно теперь всегда со мной будет.
Колька раскраснелся.
– Собирайся, пошли на горках кататься, там знаешь сколько снега выпало!
Спустя пару минут Кнопка с Колькой уже катались на горках, их детский смех был слышен на весь двор.
