Автор, пиши еще!
Декабрец! Отборное новогоднее чтиво
Бомж виталий
Юлия Ломухина
vk.com/filonenkoyulya
В этом году зима выдалась очень холодная. Мороз ударил бомжа Виталия по самым слабым местам: по ногам в дырявых кроссовках, по рукам без варежек, по голой шее, голове и душе. Жил мужчина в маленьком городском парке на лавочке, откуда его часто гнала полиция. «Они не виноваты, это их работа», – думал Виталий. Да, он все понимал, ведь когда-то и у него была работа. Эти мысли его, к сожалению, не согревали.
Устав отпугивать своим видом прохожих, Виталий зачем-то подошел к маленькой нарядной елочке и решил обойти ее кругом, рассмотреть все игрушки. Позади он обнаружил самое настоящее сокровище! Именно то, что ему нужно было в такой безжалостный холод: варежки, валенки и даже шубу. Правда, это был костюм Деда Мороза, даже посох имелся. Посмотрев по сторонам, бомж Виталий понял, что за костюмом никто не идет, и решил его примерить. Вообще-то бомж Виталий был честным человеком, и ему не очень хотелось брать чужое. Но он замерз и хотел согреться, хотя бы немного.
Костюм пришелся впору, даже борода Виталия подошла под образ доброго сказочного персонажа. Он взял в руки посох, присел на лавочку и прикрыл глаза, с наслаждением чувствуя, как по телу разливается долгожданное тепло. Просидел он так, казалось, целую вечность.
– Дедушка Мороз, это правда ты? – Виталий открыл глаза и увидел удивленного мальчика лет шести, стоящего напротив.
– Это ты, это точно ты! – мальчик бросился дурно пахнущему бомжу на шею и обнял его так крепко, словно родного отца. Мужчина, которого уже давно никто не обнимал так искренне, растерялся и осторожно похлопал мальчика по спине.
– Ну… Ну что ж… Ты хорошо вел себя в этом году?
– Да если честно, как обычно, – мальчик ехидно улыбнулся дедушке. – А ты?
Виталий удивился такому вопросу, а потом рассмеялся.
– И я!
– Дедушка, а что, обязательно вести себя весь год хорошо, чтобы получить подарки?
– Нет, не обязательно. Это придумали взрослые, чтобы дети их слушались, – сказал бомж Виталий, сам не понимая зачем.
Мальчик улыбнулся и ответил:
– Я так и думал. Я правда стараюсь вести себя хорошо, но иногда не получается, и тогда моя мама меня ругает. Наверно, она очень устает на работе.
Виталий не знал, что ответить. Он подумал о том, что и его в детстве ругала мать. А потом жена, когда он лишился работы.
– Все мамы иногда ругаются. Это потому, что она за тебя переживает и хочет, чтобы ты вырос хорошим человеком. Ведь мама тебя очень любит.
– Дедушка, а тебя кто-то любит?
Мужчина вспомнил, как жена забрала ребенка и уехала в другой город. Как поругался со своим родным братом и полностью оборвал с ним общение, по уши залез в долги и лишился жилья.
– Каждого человека кто-то любит…
– Мой отец меня, наверное, не очень любит, потому что он от нас ушел. А у тебя есть дети?
У бомжа Виталия был сын. Сейчас ему, должно быть, лет двадцать, а когда мужчина видел его в последний раз, он был такого же возраста, что и мальчик, сидящий рядом. На глаза стали наворачиваться слезы.
– Дедушка, почему ты плачешь? Я тебя расстроил?
– Нет, нет, что ты! Просто снежинка в глаз попала. Знаешь, скорее всего, папа тебя очень любит, просто иногда папы уходят…
– А потом возвращаются?
– Иногда бывает и такое! Но не всегда, к сожалению. Главное – не переставать верить, ведь чудо внутри нас! Если чего-то очень хочется, может измениться многое.
Они надолго замолчали. Просто сидели рядом и смотрели на падающий снег. В этот прекрасный момент тишины им обоим было спокойно. Маленький мальчик и бомж Виталий чувствовали, что они не одни, и это согревало их сердца. Наконец, мальчик нехотя встал и сказал:
– Мне, наверное, пора домой. Дедушка Мороз, а ты можешь стукнуть своим волшебным посохом, чтобы то, чего я очень хочу, исполнилось?
– Могу, конечно, – с этими словами Виталий торжественно встал и стукнул посохом по заснеженной дороге.
– Спасибо! – мальчик счастливо заулыбался и в последний раз обнял бомжа Виталия. На этот раз мужчина в ответ обнял ребенка так крепко, как своего родного сына.
Мальчик тихо сказал, не отпуская мужчину:
– Я знаю, что ты не настоящий Дед Мороз. Я тебя узнал, я часто гуляю по этому парку. Но я все равно в тебя верю.
Мальчик ушел, а Виталий долго стоял и смотрел ему вслед. Тепло теперь наполняло его изнутри, оно почти обжигало. В нем зародилась надежда, что его сын тоже может ждать возвращения папы.
День необыкновенных изменений в последнюю минуту
Татьяна Егорова
vk.com/tb_egorova
Если повторять какое-нибудь слово много раз подряд, оно лишается смысла. Так я однажды разочаровалась в дружбе.
Мне представлялось, что люди разделяются на две категории. Одни утверждают, что женской дружбы не существует, потому что женщины обидчивы, хитры и коварны. Они дружат против кого-то. По-настоящему дружить можно только с мужчинами. Их поведение простое и естественное, никакого жеманства.
Вторые уверены, что нормально дружить могут только однополые люди. Они понимают друг друга интуитивно, без слов.
В детстве я относила себя то к первой категории, то ко второй, в зависимости от обстоятельств. Когда девочки ставили условия «дружи с этой, а с той не дружи», я переставала верить в однополую дружбу. Если парни брали меня в свою войнушку санитаркой, а не снайпером из-за того, что я девочка, я считала их предателями.
Один мальчик еще в детском саду мне сказал, что с девчонками можно только целоваться. Я отнеслась к этому скептически и загорелась идеей не прогибаться под изменчивый мир.
Истина, как всегда, сами понимаете где. В темноте, на верхней полке, как зайдешь, направо.
Однажды я познакомилась с Катькой. Она не ставила условий, не обижалась, не говорила «привет на сто лет», если мы с ней обходили лужу с разных сторон. Катька не переживала, что у меня есть друзья, с которыми она не знакома. Она любила всех и ни за кого не цеплялась, ничего не принимала близко к сердцу. С ней я чувствовала себя свободной. Наше общение было постоянным праздником во всех смыслах. Мы все время что-то отмечали.
Встречались мы обычно в воскресенье, покупали бутылку вина и шли ко мне, или к ней, или в парк.
Первый тост был традиционным – за нас. Потом говорили о важном и незначительном, хохотали. Катька рассказывала о своем парне, о тетках с работы, о заведующей отделом, с которой у Катьки шла тихая войнушка.
Мне с Катькой поделиться было нечем, потому что, когда она появлялась на горизонте, все проблемы исчезали сами собой. Они становились такими мелкими, что я не понимала, как могла переживать о такой ерунде. Катька приносила мне свободу и очищение.
Она знала, что у меня есть парень, с которым мы встречаемся слишком редко, чтобы называть его «моим» парнем. Наши отношения были неопределенны. Это были еще не отношения, а просто встречи. Я хотела рассказать об этом Катьке, но сказав лишь, что моего парня зовут Иван, поняла, что обманываю себя. Нет отношений – нет проблемы. Есть только неоправданные ожидания, и обсуждать это равносильно сотрясанию воздуха.
Я точно знала, что, если мне придется выбирать между Иваном и Катькой, я выберу обоих. Но, с другой стороны, я думала, что выбирать вообще не нужно. Этот выбор – всего лишь дурацкая фантазия, все может существовать одновременно, а я просто запутываю сама себя.
Мне очень хотелось познакомить Катьку с Иваном, чтобы ее присутствие, как всегда, пролило свет на мое восприятие действительности. Но Иван каждый раз появлялся неожиданно, как черт из табакерки, запланировать встречу было невозможно.
На Новый год Катька собиралась поехать к матери в Орехово-Зуево. Поэтому мы решили встретиться тридцатого декабря, проводить старый год и отметить День необыкновенных изменений в последнюю минуту. Это был самый странный и самый волшебный праздник из списка событий на тридцатое декабря.
Подруга пришла ко мне в седьмом часу вечера в новой кроличьей шубе, с пышным начесом на волосах, усыпанным тающими снежинками. С собой у Катьки была бутылка красного сухого.
Надо сказать, что вино мы никогда с Катькой не допивали до конца, вернее, не допивали вместе. После двух бокалов мою подругу уносил на поиски приключений ее внутренний ветер. Я никогда не составляла ей компанию, потому что в моей картине мира вино и приключения могут иметь опасные последствия. Катька не обижалась на меня за мой выбор, для нее это было неважно.
Не успела Катька повесить на вешалку свою шубу, как в дверь позвонили. Посмотрев в глазок, я увидела моего черта из табакерки, в смысле, Ивана. Я так и сказала:
– Ч-черт! – но имела в виду «вот это да». Почему все неожиданное происходит так неожиданно?
Немного запутавшись с ключами, я открыла дверь и вместе с Иваном впустила житейские проблемы, которые обычно нейтрализовывало Катькино присутствие. Я была уверена, что Катька не брякнет ничего лишнего, ей просто нечего было брякать. Ее глаза азартно блеснули, когда Иван достал из кармана бутылку водки. Коробка шоколадных конфет Катьку не впечатлила.
Мы с товарищами прошли на кухню. Собственно, товарищем я могла назвать только Катьку, а статус Ивана я определила бы как «необыкновенные изменения в последнюю минуту», что вполне соответствовало теме нашей сегодняшней встречи.
– Что у вас, девочки, сегодня на повестке дня? – пошутил Иван по поводу закуски.
Катька, помимо вина, принесла копченую колбасу, а у меня дома был хлеб и чай. С конфетами Ивана можно было устроить настоящий пир.
Подруга уселась на табуретку и начала зубами сдирать прозрачную пленку с горлышка бутылки водки. Красное сухое ее больше не интересовало.
Открутив наконец крышку, Катька наполнила водкой винный бокал и подняла его, готовая немедленно выпить. Я искала штопор, Иван распаковывал конфеты, с любопытством глядя на Катькино нетерпение.
– Ларис, проткни вилкой и не мучайся, – посоветовала мне подруга.
Именно протыкание и отколупывание пробок разными предметами было, на мой взгляд, особенно мучительным, поэтому я настойчиво рылась в ящике и нашла наконец штопор.
Иван откупорил вино, налил мне и праздник начался с традиционного «за знакомство». Для создания новогодней обстановки я выключила большой свет и включила гирлянду на елке, которая стояла прямо тут, на столе. Я очень люблю маленькие елочки, они создают уют и не мешаются на полу.
Между первой и второй мы завели разговор о настоящей и ненастоящей дружбе. Иван сказал, что согласно какому-то исследованию дружба между мужчинами и женщинами невозможна, потому что мужчины хотят восемьдесят процентов женщин. А это бОльшая часть тех, кто встречается им на пути. Оставшиеся двадцать процентов якобы не представляют никакого интереса. Катька слегка заплетающимся языком сказала, что некоторые верят в дружеский секс.
Тут меня бомбануло, и я заявила, что друг познается в беде, особенно если после дружеского секса случится дружеская беременность.
– С такими радикальными речами ты рискуешь оказаться в не представляющих интереса двадцати процентах, – захохотала Катька.
– Кто не рискует, тот не рискует! – я развернула конфету и поспешила засунуть ее в рот, чтобы не сболтнуть что-нибудь обидное.
Катька подняла второй бокал, демонстрируя нам кусочек колбасы, прилипший к рукаву ее красного платья. Я отцепила его от Катьки, положила обратно на хлеб и заметила, что подруга как-то немного осела, стала ниже ростом, и улыбка у нее добрая-добрая.
– Хорошо куляэм, а у меня электричка скоро, – мышцы Катькиного рта перестали справляться со звонкими согласными и слово «гуляем» получилось у нее немного по-кошачьи.
– А знаешь, Иван, что я тебе скажу? – Катька посмотрела на меня хитро прищурившись, приподнялась со стула и, придерживаясь одной рукой за стол, другой поманила Ивана к себе. – Поди сюда.
В этот момент я поняла, что дружбы нет никакой вообще, ни женской, ни мужской, ни межполовой, ни межпланетной. Хорошо, что сегодня тридцатое, а не тридцать первое, и мы провожаем старый год, а не встречаем новый. Нехорошо встречать Новый год в стрессе! Пить можно либо с теми, кто о тебе совершенно ничего не знает, либо с тем, кто нем, как рыба. Катька не дотягивала до рыбы, хотя и была рыбой по гороскопу. В ее пьяных глазах заиграла шалость, и мне это категорически не нравилось. Закрыв руками свои покрасневшие щеки, я прохрипела:
– Катька, молчи! – выскочила из-за стола и побежала в ванную.
Иван поймал упавшую со стола елочку, а Катька рванула за мной на полусогнутых ногах, унося на левой ноге гирлянду.
– Лариска, ты чего? Да не нужен мне твой мужик! – кричала Катька на всю квартиру. – Я только хотела сказать, что ты про него песню сочинила. Думала, споешь.
– Катя, для тебя мне ничего не жалко, – я показала пальцем на дверь ванной, имея в виду Ивана.
Я включила воду, чтобы он нас не услышал и зашептала:
– Только не смей ему говорить, что я про него думаю чаще, чем хочу, чтобы он думал, сколько я о нем думаю! Поняла?
Катька навалилась на меня, желая задушить в объятиях и зашептала:
– Прости. Я думала, ты ревнуешь.
– Я всего лишь не хочу, чтобы он знал об этой песне, – я умыла лицо холодной водой.
– Заткнись, моя дорогая! Я все поняла, – перебила Катька и добавила: – Ты меня уважаешь?
– Уважаю! – я обняла Катьку, поцеловала ее троекратно, как старого партийного товарища, и мы вернулись в кухню.
Катька плюхнулась на табуретку, та качнулась, но устояла. Иван улыбался, и я не могла понять по его глазам, слышал он наш разговор или нет. Мне было спокойней думать, что не слышал.
– Вина! – Катька махнула рукой, к которой опять приклеилась колбаска.
Я подумала, что ей удобно облокачиваться на мягкое, поэтому она все время наступает локтем на бутерброд. Я оставила колбасу на месте, не стала воссоединять ее с хлебом. Кто я такая, чтобы изменять реальность, вмешиваться в дела божественные? Вдруг это роковое изменение повлечет другие необыкновенные…
– Катька! – я внезапно вспомнила. – Мы же по какому поводу собрались, ты помнишь? Вань, сегодня удивительный праздник – День необыкновенных изменений в последнюю минуту.
Сначала я не поверила своим ушам. За три месяца знакомства я первый раз назвала его «Вань». Меня это так смутило, что я забыла, что еще хотела сказать. Катька, не дожидаясь тоста, осушила бокал с вином, поморщилась, доброта сошла с ее лица и больше не вернулась.
Подруга лепила очередной бутерброд то ли чтобы съесть его, то ли чтобы на него облокотиться, но смотрела на меня так, будто собирается запихнуть его мне в глотку.
– Где Лариска? – спросила она, отложив бутерброд в коробку с конфетами.
– Какая Лариска? – переспросила я.
– Из десятого дома, – в Катькиных глазах появилась бессмысленная, беспощадная злоба.
Надо сказать, что у Катьки было очень много подруг. Я уже познакомилась с двумя Танями, Ирой и Светой. И я точно знала, что была единственной Ларисой среди ее друзей. А десятый дом на нашей улице уж точно один, и застолье в честь Дня необыкновенных изменений в последнюю минуту происходило именно там, то есть здесь, в десятом доме, у меня, у Лариски из десятого.
– Иди ты, знаешь куда… – нужно перевести глупый разговор в шутку.
– Ты зачем Лариску выгнала? – наступала на меня Катька.
Иван сидел справа от меня и не подавал признаков жизни. Он будто находился в параллельной вселенной с мигающей елочкой, конфетами, рюмкой водки. В другой вселенной была я, а в третьей – Катька. В какой момент произошли эти необыкновенные перемещения, я не заметила. Катька ругалась, допытывалась у меня, куда я дела ее Лариску, а Лариска, то есть я, сидела напротив, наблюдала за миганием разноцветных лампочек в стекле бутылок и прикидывала, кто сколько выпил. Я – два бокала вина, Иван – три рюмки водки, Катька – четыре, только не рюмки, а бокала, один из них – вино.
Я вспомнила рассказ моей мамы, как ее отец однажды пришел домой очень усталым и не мог с ней поиграть. Маме было лет шесть. Она скакала возле отца, забиралась к нему на колени, щекотала его, а он сидел за столом, положив голову на руки, и тихо напевал какую-то песню. А на утро он сказал: «Дочка, никогда не подходи к пьяному человеку. Даже если это твой папа». Мама очень любила своего отца, он был для нее авторитетом. Эти его слова она запомнила на всю жизнь.
– С-суки! – злобно шипела Катька. – Лариска такая классная. Зачем ты ее прогнала?! Я ей сейчас позвоню, позову ее сюда. Пусть она тебе сама скажет… Я вас познакомлю.
Катька взяла телефон, чтобы набрать мой номер, но ее пальцы не справлялись с кнопками. Я не знала, что делать, у меня абсолютно отсутствовали навыки общения с психами. Вдруг из вселенной по имени Иван раздался голос:
– Кать, ты куда на электричке собиралась?
– В Туево-кукуево, – отозвалось то, что час назад было Катькой.
Она встала со стула и нетвердой походкой направилась в коридор. Минут десять она боролась с молнией на сапогах, потом решила уйти в расстегнутых. Иван помог надеть ей шубу.
– А вас я попрошу остаться, – оттолкнула его моя подруга. – Я знаю, где выход.
В шубе нараспашку, в красном обтягивающем платье и расстегнутых сапогах, лохматая Катька вышла из квартиры и нажала кнопку вызова лифта.
Из подъезда она вышла на четвереньках, проползла через сугроб, поднялась на ноги, держась за дерево, и уехала в такси, которое ей вызвал Иван.
На следующий день, тридцать первого, Катька позвонила мне и спросила, куда мы делись. Мой рассказ о том, как она перестала меня узнавать, вызвал у подруги приступ веселья. Оказывается, в тот день на такси она все-таки доехала до Курского вокзала, но в электричку не села. Вместо этого убегала по шпалам от какого-то мудака с седой бородой. Часа в три ночи пришла домой, постирала платье и почувствовала боль в руке. Брат уговорил ее поехать в травмпункт. Катька окончательно протрезвела, когда врач вправил ей сломанную кость. Но она до сих пор не поняла, убегала она от реального человека или он ей померещился.
Раньше у Катьки был только один недостаток: она не терпела никакой музыки, кроме Валерия Меладзе. Это был единственный повод с ней поругаться, но, на мой взгляд, все-таки мелочь, которую легко можно пережить. Гораздо сильнее попсы меня напрягает друг с белой горячкой, поэтому пусть меня считают человеком, неспособным на глубокие преданные отношения, но отмечать с Катькой я больше ничего не собираюсь. Я труслива и осторожна.
Новый год я решила встречать в одиночестве и скорбеть о расторгнутой дружбе с Катькой. Вечером пришел Иван, принес мне новую елку, три синих шарика и дал ключ от нашей дружбы – свой номер телефона.
– Картотека настоящей дружбы существует только в воображении максималиста, – сказал Иван. – Ни с одним человеком не бывает стопроцентного совпадения в интересах, характерах, вкусах и режиме дня.
Получается, между людьми может быть только пьянка, секс и одиночество. Иначе, как можно принять часть человека? Остальное ведь никуда не денется. Или мир состоит больше, чем из двух категорий людей?
Я решила записать себе в планы на будущее найти ответ на этот вопрос, а Новый год встречать в трезвом уме, светлой памяти, без заморочек, и продолжать верить в то, что, как Новый год встретишь, так его и проведешь.
Кто грабит почту
Ванька Снежков
vk.com/snezkoff
Вряд ли какой-либо мужик когда-нибудь всерьез мечтал работать на почте. Разве что ярый фанат Чарльза Буковски, который решил повторить его карьерный путь среди писем и посылок. И как бы ни посмеивались друзья над Глебом, именно по этой причине он бросил свою прежнюю работу менеджера среднего звена в нефтедобывающей компании.
Не сказать, что на почте была работа мечты, но сожаления Глеба о сделанном выборе посещали редко. Обычно это происходило, когда кошелек пустел, а до зарплаты оставалась неделя-другая. В финансах он, конечно, здорово проиграл, зато наконец-то избавился от галстука, который годами, по миллиметру, все туже и туже затягивался вокруг его шеи. Да и много ли ему одному надо? С женой они разбежались несколько лет назад, а до детей так дело и не дошло. Стильная короткая прическа постепенно превратилась в гриву волос, спадающих на плечи, а безупречно выбритый подбородок покрылся не шибко ухоженной бородой. Да и пустых пивных бутылок в мусоре стало значительно больше.
Глеб периодически писал небольшие рассказики в стиле грязного реализма обожаемого им Буковски. В планах был полноценный роман, но руки до него так и не доходили. Раньше он постоянно жаловался себе на нехватку времени, теперь же – на отсутствие вдохновения. А ведь ради него он и перебрался работать в почтовое отделение поближе к дому.
* * *
Был обычный будничный октябрьский денек. Глеб стоял за кассовым аппаратом, подменяя Марину Степановну, которая пила чай в подсобном помещении. В отделение почты зашел человек в сером пуховике с натянутым на лицо капюшоном. Подойдя к кассе, он вынул руку из кармана и направил на Глеба пистолет:
– Живо доставай всю наличность! – прошептал грабитель, стараясь изменить голос. – Какого черта вылупился? Давай резче!
Глеб трясущимися руками открыл кассу и выгреб все деньги. Он буквально на секунду поднял глаза и посмотрел на незнакомца с пистолетом. Из-под капюшона виднелась черная маска с вырезами для глаз и рта. Единственное, что ему удалось разглядеть – темно-русые усы, топорщащиеся из-под маски.
Ограбление не заняло и трех минут. Как только грабитель выскочил из почтового отделения, Глеб нажал на тревожную кнопку.
Остаток дня он давал свидетельские показания полиции. Серый пуховик, черная маска и усы… В оружии он не был силен, поэтому модель пистолета назвать не мог.
* * *
Новый год Глеб встречал один в своей квартире, затарившись по случаю праздника каким-то модным крафтовым пивом, вяленым мясом и пиццей. Часа за два до того, как должна была прозвучать фраза «этот год был очень трудный для всех нас…», в дверь кто-то постучал. Немало удивившись, он открыл дверь. На пороге стояла незнакомая девушка с короткой стрижкой. На ней была длинная шуба, а на ногах сапоги на высоченных шпильках, которые у любого акрофоба вызвали бы головокружение. Они были практически одного роста, но на этих шпильках она была выше на полголовы. В руке у девушки была открытая бутылка шампанского:
– С Наступающим, Блинов!
– Мы знакомы?
– Не помнишь меня? Ну а если так… – девушка вытащила из кармана и приклеила под нос усы.
Глаза у Глеба поползли на лоб, а незнакомка громко рассмеялась:
– Ну вот опять эти глазки! Как у маленького щеночка, надувшего лужу на ковер!
– Это ты? Тогда… на почте?!
– Какой смышленый щеночек! Догадливый.
– Йогушки-воробушки! – единственное, что выдавил Глеб Блинов.
– Ну что, ты так и будешь держать даму под дверью? Не бойся, малыш. Я безоружна и слегка начинаю замерзать. Вот, сам убедись!
После этих слов она распахнула шубу: на девушке из одежды было только нижнее белье и татуировки. Глаза Глеба сделали попытку со лба переползти еще выше, на темечко, но потом вернулись на место и попытались оценить внезапный перформанс.
– Эй, милый! Ты там татухи что ли рассматриваешь? – возмутилась девушка. – То есть кроме них восхищаться больше нечем?!
– Шея – влажная мечта любого вампира из современных сериальчиков, более идеальной линии изгиба бедра не видел ни разу, а грудь, как у античной статуи. Не оценит твои достоинства только слепой. Прости, слегка залип на татуировках – очень круты, витиеваты и глубоки.
– Ну спасибо, ценитель прекрасного! Напросилась на комплимент, – с этими словами незнакомка вошла в квартиру.
– Ты прости за любопытство, но что ты тут делаешь? В смысле – в моей квартире. И как ты вообще меня нашла? – из Глеба вопросы готовы были сыпаться один за другим.
– Ну, найти человека в нашем городишке не так уж и трудно, – хитро прищурилась девушка. – А вот зачем, я и сама до конца не поняла. Обычно предпочитаю особей побрутальней. Но кто же знал, что чувак на олдскульном чоппере летом – это просто бородатый пивохлеб и та еще свинья зимой. Поэтому на днях один такой был послан на хер, и тут неожиданно в памяти всплыли твои щенячьи глазки… Я чуть не обсикалась тогда на почте от сме… от такой милоты. Та еще картина была бы – грабитель, а под ним лужа!
– Лужа под грабителем от смеха, лужа под Блиновым от страха – операция «ручеек» просто!
– Страшно было, малыш? Ну прости! В общем, решила еще раз навестить мистера Щенячьи-глазки.
– Разочаровалась?
– Ну, качалка по тебе плачет горькими слезами. А вот хайер – зачетный! Да и за «Black Sabbath» отдельный плюсик, – сказала она, добавляя громкость на колонке, из которой звучала «Paranoid».
Затем незнакомка скинула шубу, толкнула Глеба на кресло и устроилась сверху…
* * *
– Ну и кто после этого скажет, что Усэйн Болт – самый быстрый человек на планете? Вот он, новый рекордсмен – Глеб Блинооооооов! – на манер конферансье, представляющего боксеров, провозгласила девушка.
– Ну просто Блинов не так часто «бегает» последнее время. Вот и бывают фальстарты! Но на втором круге он обещает выложиться по полной!
– А кто сказал, что тренер допустит его до второго круга? – сдерживая смех, спросила девушка, наклеивая усы.
– Стивен, мать его, Тайлер! – ответил Блинов и тут же добавил: – А усы тебе определенно идут, тренер!
Из колонок полилась «Dream on», а из сбитых со стола бутылок – пиво и шампанское…
* * *
– С Новым годом, милая! Кстати, а как тебя зовут? – спросил Глеб, протягивая бокал с шампанским незнакомке, которая довольной кошкой растянулась на кровати.
– Татьяна. Но для тебя, салага, я сержант Хартман!
– Мистер сержант, сэр, разрешите обратиться! А зачем лепить усы на ограбление?
– Когда полиция ищет усатого грабителя, вряд ли подозрение падет на девушку.
– Логично, – одобрил Глеб. – и еще один маленькой вопросик. Скажи мне, ну кто? Кто грабит почту?!
– Я…
