Автор, пиши еще!
Что такое осень
Нюхать шашлык
Надежда Почесуева
«В полумраке комнаты на узкой кровати, застеленной ярким постельным бельем, лежал молодой мужчина».
«Нет, так не пойдет», – решил Андрей, сминая лист бумаги и бросая его на пол. Он был болен уже слишком долго для того, чтобы лежать без дела, бездумно глядя в окно, за которым ничего не было, кроме неба и ветвей клена, листья с которого еще не облетели, но уже покрылись яркой краской.
Мысли метались, ища выход. Хотелось создать что-то такое особенное, чтобы его запомнили навсегда. Чтобы маме осталась память о нем. Закусив губу, он несколько минут вспоминал свою жизнь, свое непослушание, хамство и скандалы на пустом месте… А теперь только мама рядом с ним и больше никого. Даже отец не позвонил ни разу с тех пор, как стал известен диагноз. Друзья тоже как-то быстро испарились из жизни, хотя… что это за жизнь?! В гневе отшвырнув от себя блокнот, Андрей задержал дыхание и медленно выдохнул. Насорил, а маме опять убирать. Нехорошо.
– Андрюша, я дома! – мама будто подслушала его мысли и заглянула к нему в комнату. – Сейчас переоденусь и будем ужинать.
Оставив дверь в комнату открытой, женщина продолжала что-то рассказывать о том, что происходило сегодня у нее на работе. Андрей не вслушивался, наслаждаясь звуками ее голоса. Такого теплого и родного.
Они тихо поужинали, обсуждая фильм, что посмотрели предыдущим вечером. Мама ничем не дала понять, что ей не нравится тот беспорядок, что сын устроил в ее отсутствие. Она прибрала в комнате, вернула сыну блокнот с ручкой. Будто почувствовав что-то, женщина открыла окно, впуская свежесть осеннего вечера.
– Нет, не включай свет, – попросил он маму, когда ее рука потянулась к выключателю. – Так хорошо.
– Посмотрим что-нибудь сегодня или тебе почитать?
– Еще не знаю, – слабо улыбнулся Андрей. Заливисто рассмеялся дверной звонок. Сейчас это звучало, как насмешка, а когда-то Андрею казалось, что это забавно. Наверное, соседка опять пришла пошептаться о своем женском несчастье. Сколько Андрей помнил, мама всегда терпеливо выслушивала тетю Тоню, вовремя кивала и охала, обзывала мужа соседки не самыми приличными словами и постоянно подливала чай. Тетя Тоня, выплеснув весь свой гнев, уходила домой, а в выходные с дачи привозила много овощей и фруктов: «Андрюшка же растет, ему витамины нужны». Это была единственная женщина, которая не жалела ни сына, ни мать, но всегда была рядом, если требовалась реальная помощь.
Странный шум в коридоре отвлекал от грустных мыслей, раздражал и пробуждал любопытство. Кто-то незнакомым голосом пробасил:
– Да я на секундочку, теть Валь! – дверь в комнату резко распахнулась, и в нее будто ворвался ураган. – Ну, что, Ветер, совсем решил тут зачахнуть?!
– Жо… Жорик?! – от волнения у Андрея перехватило дыхание. Они не виделись лет десять точно. Сначала переписывались, потом иногда перекидывались сообщениями по интернету, а последние пару лет вообще никакого общения не было.
– А то! – пробасил наголо бритый накачанный здоровяк. Когда друзья виделись в последний раз, Жорик был тонким, «звонким», вечно чихающим аллергиком со слезящимися глазами. Его родители тогда потому и увезли, что пареньку было невыносимо дышать здешним воздухом. – Я приехал, а ты тут взаперти. Сегодня уже поздно, а завтра пойдем в парк, познакомлю тебя с чумовой девчонкой. Красивая – умереть не встать!
– Да я, как бы, уже почти, – осторожно заметил Андрей. Жорик сел рядом, кровать жалобно скрипнула под его весом. – Уже и боли не чувствую. Даже врачи больше не приходят.
– Ну, раз не чувствуешь, значит, парк не отменяется. А будешь вести себя хорошо и не брыкаться, то еще и шашлык дам понюхать. Мне тут по делам еще метнуться надо, а ты давай там, джинсики нагладь, рубашечку какую поприличнее, а то знаю я тебя, остолопа.
– Остолоп из нас двоих точно не я, – внезапно улыбнулся Андрей, откровенно радуясь приходу друга и стараясь отгородиться от мысли, что назавтра Жорик забудет о своем обещании. Счастье сейчас было почти полным.
– Я знал, что ты так и остался высокомерным занудой! – раскатисто рассмеялся Жорик. – Завтра в четыре я у тебя. И чтоб был при параде! Девчонка – чума!
– Угу, – кивнул Андрей, радуясь еще одному важному обстоятельству. Жорик так и не включил свет и не увидел, в каком плачевном состоянии находится его друг. Завтра в парк. Одна мысль об этом заставляла сердце биться чуть быстрее, а душу наполнила предвкушением чего-то необычайного. Казалось бы, парк, ну, что тут такого? Ан нет, это событие, которое не каждый может оценить по достоинству.
Уснул Андрей почти под утро. Все вспоминал детство, в котором было много друзей и главный из них – Илья Остолопов, которого все звали Жориком за его жажду все время что-нибудь жевать. Ему всегда было плохо после экспериментов с едой, а теперь… он позволит своему другу «понюхать шашлык». Несмотря на то, что Андрей не верил, что Жорик вспомнит о своем обещании на следующий день, это был счастливый вечер.
Проснулся Андрей поздно. У кровати на табуретке стояла чашка с уже остывшим супом и несколько стаканов с морсом. Мама ушла, не став будить сына. В окно барабанил редкий осенний дождь. «Вот тебе и парк», – усмехнулся про себя Андрей, хватаясь за полотенце, которое было привязано в ногах кровати, чтобы он мог самостоятельно садиться. Смысла в этом парень не видел, но мама настаивала на том, что нужно шевелиться, пока жив. В этот раз подъем дался легче, чем обычно. Видимо, положительные эмоции благоприятно влияют. Надо же, какими словами думать начал, снова усмехнулся Андрей. Суп оказался на вкус, как жухлая трава. Он никогда не пробовал жухлую траву, но почему-то был уверен, что вкус у нее именно такой. Заставив себя съесть все, чтобы не слышать, как ночью мама тихонько всхлипывает в подушку, выпил морс и лег обратно. Сегодня хотя бы не тошнит и то хорошо.
Ветви клена стучали в окно, напоминая о прогулке. Протянув руку, Андрей нащупал блокнот с ручкой на полке в изголовье кровати. Писать ничего не хотелось, а вот слова Жорика о «девушке-чуме» из головы не выходили. Тонкие синие линии, разбросанные по чистому листу, постепенно соединялись в странном танце, чтобы из небытия появилось нежное девичье лицо.
Щелчок замка входной двери прозвучал в тишине, как выстрел. Андрей замер. Странный шум, клацанье стального механизма (такой можно часто услышать в больнице), шаги уверенного в себе человека. Пара минут – и Жорик врывается в комнату. Он, наверное, вообще не помнит, что такое ходить тихо и спокойно, мелькнуло в голове у растерянного Андрея.
– А ты что, еще не готов, что ли?! – в свете дня Жорик казался еще более здоровым и мощным. Если бы не почти детское выражение лица, можно было бы сказать, что это типичный «бык» из девяностых. – Так, тычь пальцем, где у нас тут джинсики-рубашечки?
– Там, – махнул рукой Андрей, ничего больше не сумев добавить. Ком в горле мешал даже дышать, не то что говорить. Он уже и забыл, что такое общаться с кем-то кроме мамы и врачей. Жорик меж тем рылся в шкафу, доставая вещи, которые, по его мнению, обязательно должна оценить чумовая девчонка.
– Костян, дуй сюда! – кому-то крикнул Жорик. В комнату скромно протиснулся еще один шкафоподобный парень. Чуть улыбнувшись Андрею, он подошел к Жорику.
– Ты чего?! Там холодно, а ты футболку, – возмутился Костян.
– Да, чего-то не подумал, – согласился Жорик и оглянулся: – Ты сильно мерзнешь?
– Наверно, – выдавил из себя Андрей. – Я давно не был на улице.
– Угу, – хмыкнули парни и вернулись к выбору одежды для прогулки. Как его подняли с кровати, запихнули в одежду, Андрей матери рассказать потом не сможет. Это событие стерлось из памяти, потому что в тот момент до него дошло, что он действительно идет на прогулку. И не один, а с друзьями. Пока Жорик упаковывал Андрея в куртку и закутывал его шею бесконечным шарфом, Костян завез в комнату кресло-каталку.
– Нравится? – усмехнулся Костян. – Прямо как в кино. Мы даже ей такой же моторчик сделали, так что ты еще и погонять сможешь. Не байк, конечно, но тоже круто.
– Круто, – согласился Андрей. Жорик с легкостью поднял друга на руки, усадил в кресло, закрепил ремни, чтобы не было риска падения, и укутал ноги друга теплым покрывалом.
– Нет, Ветер, с такой прической к девкам нельзя. Давай кепон какой найдем!
Небольшая заминка – и одетый по всем правилам приличия Андрей отправляется на прогулку. Пока Костян помогал Андрею покинуть квартиру и втиснуться в лифт, Жорик кому-то позвонил. По обрывкам разговора стало понятно, что беседует он с мамой Андрея.
– Да, теть Валь, надел все, что вы сказали. Нет, суп съел. Морс взяли, таблетки тоже. Телефон врача есть. Теть Валь, мы на машине, все будет хорошо. Чуть-чуть погуляем и вернемся. Угу, понял, нет проблем.
Соседки, сидящие на лавочке у дома, очень удивились, увидев Андрея в такой компании. Помимо Костяна у машины находилось еще несколько таких же, как Жорик, парней. Они о чем-то лениво переговаривались, провожая взглядом всех особей женского пола, что появлялись в поле зрения. Кресло вместе с пассажиром погрузили в микроавтобус, будто специально предназначенный для перевозки таких пассажиров, и вся компания направилась в сторону городского парка. Странно, конечно, что его называют городским, ведь он находится за чертой города.
Андрей разглядывал знакомые улицы, ставшие такими чужими, и удивлялся, как все изменилось с того дня, когда он в последний раз по ним ходил. Честно говоря, он уже сильно устал от одного того, что ему пришлось одеться и спуститься вниз, но он ни за что не признался бы в этом. На одном из перекрестков возник жаркий спор о том, в какую сторону сворачивать. Накал страстей был такой, что, казалось, сейчас начнется перестрелка. Внезапно наступила тишина и несколько пар глаз уставились на Андрея.
– Ну? – дернул бровями водитель. – Куда дальше?
– А… кхм… налево, два квартала прямо, потом еще раз налево и до упора, – покраснел Андрей.
– Ну, а я что говорил?! – фыркнул водитель и машина тронулась. Проехав через весь город, друзья въехали на территорию парка и остановились у большого водоема. Раньше здесь было озеро, но обмелело до размеров пруда. Городские власти спохватились и всячески пытались сохранить это место в том виде, в котором оно было сейчас. Кресло спустили на землю. Костян несколько минут учил Андрея управлять этим транспортом, а потом оставил парня наслаждаться холодным воздухом, пропитанным ароматом опавшей листвы и чего-то такого, что отличает осень от всех других времен года.
– Далеко не уходи, – попросил Жорик, не торопясь знакомить друга со всей остальной компанией, что ждала их у пруда, уже расположившись на пикник. Андрей направил свой транспорт по дорожке, не очень быстро, только чтобы почувствовать движение. Недалеко, на отдельной полянке, танцевала рыжая девушка. Нежная и забавная, плавная, гибкая и какая-то нереальная. У Андрея зачесались руки, так захотелось ее нарисовать. Девушка заметила зрителя и подошла ближе. Невысокая, рыжая, с потрясающе синими глазами.
– А меня Олеся зовут, – представилась незнакомка и улыбнулась так, будто увидела что-то страшно забавное. – Кто тебе купил эту жуткую кепку?
– Она казалась мне страшно симпатичной, – покраснел Андрей.
– Тебе нужен консультант по одежде, – рассмеялась девушка. – В другой раз, когда соберешься за шмотками, позвони мне. Такого ужаса я тебе купить не позволю.
– Я… кхм… у меня нет…
– А ты уже уходишь? – девушка чуть склонила голову на бок.
– Нет.
– Тогда у нас еще есть время обменяться телефонами. Ты, наверное, Андрей Ветров?
– Да, а как….
– Жорик нам о тебе все уши прожужжал, – опять рассмеялась девушка. – Уже нюхать шашлык или еще погуляем?
– Погуляем, – ответил Андрей, вдруг почувствовав такой прилив сил, какого не чувствовал даже будучи здоровым. С Олесей было легко, он сам не заметил, как начал рассказывать ей идеи для своих рассказов, которые хотел бы написать. Что-то Олеся хвалила, над чем-то смеялась, а что-то беспощадно разносила в пух и прах. Она не могла просто идти, все время то забегала вперед, то сходила с дорожки, потому что заметила красивую шишку, последний цветок или необычно окрашенный лист. Вскоре у Андрея был целый букет всяких ненужных, но красивых вещей.
– Ветер! Олеся! – над парком разносились разные голоса.
– Пора возвращаться, – девушка помогла Андрею развернуть кресло и они отправились обратно. Навстречу к ним спешили Жорик с Костяном. Жорик забрал с собой Олесю, а Костян задержался с Андреем. Наскоро проверив, как себя чувствует пациент, измерил Андрею температуру, давление, выдал пару таблеток, дал запить и лишь потом они присоединились к остальным. Андрей некоторое время не мог вымолвить ни слова. Как тяжело быть мужчиной и не иметь возможности просто разреветься, как в детстве, если сбил колени в кровь. О нем заботились, ничем не выказывая неудовольствия и стараясь не выставлять его болезнь на показ.
Вся компания уселась на расстеленное покрывало, чтобы поесть и поговорить. Олеся подала Андрею чашку с наваристым бульоном, от которого тот хотел отказаться, но Костян тихонечко заверил парня, что данная субстанция вреда не принесет, одобрена и врачами, и мамой, и им лично. Так что «понюхать шашлык» очень даже получилось. После еды решили поиграть в «вопрос-ответ». Все писали вопросы, кидали их в банку, а потом по очереди доставали, чтобы ответить. Дошла очередь и до Андрея. Вытянув бумажку, парень волновался так сильно, что чуть не выронил ее.
– Что… кхм… что такое осень? – прочитал он. Со всех сторон сразу посыпались ответы. Самыми частыми были выдержки из песен.
– А что такое осень именно для тебя? – улыбнулась Олеся.
– Ты, – ответил Андрей честно. Еще пару лет назад он бы начал придумывать красивые предложения, без смысла, но наполненные красивыми образами. Сейчас это не имело значения. Сейчас вообще ничего не имело значения, кроме правды. У него осталось так мало времени. Сказать, спеть, написать, нарисовать.
Жорик посчитал, что сказано было уже достаточно, и банка опять пошла по кругу. Прогулка закончилась внезапно, когда с неба резко хлынул дождь. Женщин и Андрея первыми запихнули в машину, а потом парни уже собрали и убрали оставшееся. Возвращаясь домой, вся веселая компания распевала песни во весь голос, даже водитель, хмурый парень по имени Юрчик. Их несколько раз останавливали полицейские, заставляли всех проходить тест на алкоголь, и сильно удивлялись, что взрослые люди могут распевать песни в трезвом виде.
Маму Андрей увидел сразу. Она металась по двору, заламывая руки. Жорик выскочил из машины и направился к ней. Обняв обеспокоенную женщину, он что-то ей долго объяснял, пока, наконец, она не бросила последний взгляд на машину и не вошла в подъезд. Коляску спустили на землю, и Жорик повез Андрея домой.
– Ты это, давай не хандри, понял? – напутствовал он друга. – До пятницы мы на работе, а в субботу к десяти утра будь готов. На дачу поедем. С ночевкой. И купи уже себе нормальный кепон, а то перед девками неудобно. Парень красивый и такой моветон.
Андрей только устало улыбался. Моветон, надо же. Кто бы мог подумать, что Жорик такие слова знает. Уже дома, лежа в кровати, Андрей вспомнил, что так и не поговорил с другом. Не спросил у него ничего, не узнал, как он живет теперь, чем занимается. И коляска эта… она ведь немало стоит.
Честно говоря, и Андрей, и мама боялись того, что ночью придется вызывать неотложку. Еще раз проходить через весь ужас реанимации никому не хотелось, хотя сам Андрей считал, что это достойная плата за проведенный вечер. Вечер….
Резко открыв глаза, Андрей несколько минут смотрел в потолок. Он так и не взял номер телефона Олеси. Хотя, к чему врать, вряд ли она захочет ему позвонить или ответить на его звонок. Переведя взгляд на окно, Андрей отметил про себя, что проспал он довольно долго. Сев, он повернулся, чтобы взять чашку с супом и наткнулся взглядом на новенький телефон с листком бумаги под ним. Дрожащей рукой, Андрей вытянул листок, на котором аккуратным почерком было выведено имя «Олеся» и номер телефона. Больше ничего.
От волнения он опустился на подушки и закрыл глаза. Горячая слеза все же сорвалась с ресниц. Он задавал в пустоту один и тот же вопрос: «Зачем мне столько жизни тогда, когда времени уже не осталось?!» Он еще никогда не был так мучительно счастлив и безумно несчастен одновременно. Набрав номер, он так и не смог нажать зеленую трубочку. Отложив телефон, Андрей заставил себя выпить суп, незнакомые таблетки, морс, достал блокнот и принялся писать. Слова из-под ручки текли… нет… летели свободно, как ветер.
Несколько дней он был погружен в работу, почти не обращая внимания на то, что происходит за окном, приходит ли соседка пожаловаться на мужа, не слышал, рассказывала ли что-нибудь мама или нет. Он был поглощен написанием того, что хотел сказать миру. Он боялся не успеть. Только в пятницу, ближе к вечеру, уронив на пол телефон, когда потянулся за морсом, он вспомнил, что так и не позвонил Олесе. Не раздумывая, склонившись с кровати, поднял телефон и набрал номер, который впечатался в память.
– Алло?! – услышал он нежный голос. Даже не закрывая глаз, он видел, как она сейчас улыбается, прислушиваясь к его дыханию. – Я боялась, что ты не позвонишь.
– Я не хотел.
– Почему?
– Тебе не понравилась моя кепка.
– Она и сейчас мне не нравится, но я все равно рада твоему звонку.
– Я начал писать.
– Если я спрошу, могу ли я остаться у тебя на ночь, это будет сильно неприлично?
– Абсолютно, – не удержался он от смеха, – но я буду очень рад.
– Я заканчиваю через три часа, постарайся не уснуть до моего прихода.
– Теперь я вообще никогда не усну.
– Я рада.
– Тому, что я не буду спать?
– Тому, что мы не тратим мою молодость на цветы и конфеты, – рассмеялась Олеся. – Жди.
Андрей смотрел на листья клена, который радостно стучал ветвями в окно, и думал, что так не бывает. Не бывает и все. Не бывает друзей, которые появляются из прошлого как раз тогда, когда тебе это больше всего нужно. Не бывает такого, что ты встречаешь девушку, а она готова пойти за тобой, без вопросов и условий. Не бывает и все тут. Никогда и ни у кого. Телефон выпал из ослабевшей руки на пол, но Андрей этого уже не почувствовал. Он умирал.
– Папа, смотри, как я умею! – маленькая рыжая девчушка собирала листья в охапку и подкидывала вверх. Листья, медленно кружась, падали на ребенка, на землю и притаившуюся собаку, такого же огненного окраса, как и волосы у девочки.
– Настоящая Принцесса Осени, – рассмеялся Андрей, обнимая жену, которая не принимала участия в безумствах дочери. Девочка подбежала к родителям и прижала красивый листок к животу матери:
– Это тебе, братишка!
– Ветер! Осень! – голос Жорика пролетел над парком. – Пора нюхать шашлык!
Прошло несколько лет: болезнь ушла и Андрей счастливо женат на Олесе, «Осени», как ее теперь называют друзья. И «нюхать шашлык» стало традицией. Андрей старается не вспоминать то время, когда Костян с Жориком боролись за его жизнь, испытывая экспериментальное лекарство на свой страх и риск. Кто бы мог подумать, что «качки из девяностых» окажутся подающими надежды молодыми онкологами. Никто не может с уверенностью сказать, что тогда спасло Андрея: лекарства, забота друзей или внезапная любовь. Как бы там ни было, когда Андрея спрашивают, что такое осень, он всегда отвечает: «Однозначно, счастье!»
Детектив
Игра в преступление
Зинаида Живило
Утром первого ноября случилось страшное. Я проснулся и обнаружил пропажу. Их нигде не было: ни на окне моей комнаты, ни возле кровати, ни в моем тайном месте. Я перевернул всю комнату, прежде чем выйти, теперь там был хаос. Такой же, как в моей душе.
За дверью я увидел следы преступления: разноцветные серебристые бумажки, разбросанные на полу, к горлу подступила тошнота, и я пошел по ним. Голову я нашел быстро. На ее лице застыла жуткая гримаса – злодей выпотрошил ее подчистую, не оставив ничего.
У меня было трое подозреваемых: Кэти, Лэйла и Джон. Вчера они были моими союзниками, сегодня один из них стал кротом.
Я поднял с пола пустой горшочек в виде тыквенной головы и внимательно его осмотрел. На затылочной части обнаружились отпечатки. Шоколадные следы маленьких тонких пальцев. Значит это не Джон, его пальцы толстые, как сосиски. Минус один подозреваемый.
Я начал вспоминать подробности вчерашнего вечера.
Мы вчетвером отправились на охоту за сладостями. У нас было несколько часов до темноты, чтобы обойти все дома на нашей улице.
Джон надел банальный костюм призрака – простыню с двумя дырками. Если бы не найденные отпечатки, он стал бы первым подозреваемым, потому что ему дали меньше всех конфет. Его костюм был настолько плох, что из-под края простыни ноги торчали до лодыжек.
С другой стороны, ему уже 16, мама отправила Джона с нами как взрослого, и конфеты он не любит. Плюс отпечатки не совпадают.
Лейла была в костюме ведьмы: остроконечная шляпа, черное платье и макияж, который я называю «глаза панды». Она была главной моей конкуренткой в борьбе за сладости, но заняла второе место. У нее есть мотив: месть.
Хотя Лейла не особо расстроилась из-за проигрыша. Когда мы шли домой, держа в руках кульки и горшочки с конфетами, начался дождь, и мой чудесный костюм пирата из папье-маше мог развалиться на части.
У Лейлы была возможность отомстить уже тогда, но она отдала мне свой целлофановый плащ. Но что, если так она решила отвести от себя подозрения?
Я решил обыскать комнату Лейлы. Типичная девчачья обитель с плюшевыми игрушками на кровати и кукольным домиком в шкафу. Ее костюм висел на стуле, а шляпа лежала сверху. Я поднял ее – пусто. Конфет тут не было.
– Что ты здесь делаешь, придурок?! – Лейла вошла в комнату, вытирая мокрые волосы.
Из душа. Значит, тоже недавно встала.
– Ищу улики. Мои конфеты пропали. И я нигде не вижу твоих.
– Боже! – она закатила глаза. – Да не трогала я твои конфеты! Я вообще на диете!
– Хорошая отмазка. Но тогда где твои сладости, сестренка?
– Я высыпала их в миску на кухне! В отличие от тебя, меня научили делиться! А теперь проваливай отсюда, мне нужно переодеться!
Она бесцеремонно вытолкала меня за дверь, но мне было все равно. Я устремился на кухню. Ее конфеты, действительно, были там, я узнал их по приметному батончику в ярко-красной обертке. Вчера я хотел его получить, но Миссис Эвердин, наша пожилая соседка, отдала его сестре. Ох уж эта женская солидарность!
У меня осталась последняя подозреваемая. И она как раз пришла на кухню.
– Вау! Здесь есть конфеты! – Кэти уселась на стул и потянулась за тем самым батончиком. Самой большой конфетой.
– А где твои? Уже съела? – как бы невзначай поинтересовался я.
– Тебе-то какая разница? – пробубнила сестра, пережевывая шоколад.
Не став задавать вопросы, я покинул кухню. Лучше обыскать ее комнату, пока она тут.
Я открыл дверь, на столе стояла такая же тыквенная голова, как у меня, но она была тяжелой, под завязку набитой сладостями.
Что я знал о тебе? Ты – сладкоежка. Вчера ты не получила первое место за количество собранных конфет, только потому что съела половину своих припасов, пока мы шли домой.
Я вспомнил, как Кэти бросала обертки прямо на асфальт, и ветер уносил их вместе с опавшими листьями, а Джон ругался и заставлял подбирать их.
Стоп! Но это значит…
Меня осенило! Я перевернул тыквенную голову и увидел на дне крестик, выцарапанный гвоздем накануне.
Пазл сошелся.
