Олег Авраменко
Наследник Громовержца

– Ну как видишь, мы уже начали репетиции. Следующие два или три месяца будем готовиться к очередным гастролям, частично обновим репертуар, а старые песни основательно переработаем – я буду настаивать на...

– Я не о том спрашиваю, – перебил меня Кевин. – Какие у тебя планы касательно... гм... последних событий?

– Насчет Ричи – никаких. Я не собираюсь объявлять на него встречную охоту. Если он действительно покушался на меня, но в дальнейшем откажется от своих попыток, я не стану держать на него зла.

– А если не откажется?

Я пожал плечами:

– Тогда буду защищаться. Всеми доступными средствами.

Уже в третий раз за время нашего разговора Кевин вздохнул.

– Пожалуй, я поговорю с Хозяйкой, чтобы она поскорее допустила тебя к Источнику. Никогда не прощу себе, если ты пострадаешь по вине Ричи. – Прежде чем я успел возразить, он поднялся. – Ладно, Феб, мне пора. Счастливо оставаться.

После ухода Кевина я вернулся к синтезатору и постарался выбросить мысли о Ричи из головы. С помощью такого классного инструмента это оказалось делом несложным. Для начала я исполнил тему Призрака Оперы из мюзикла Эндрю Ллойда Веббера, затем сыграл попурри из лучших битловских мелодий и как раз собирался перейти к интерпретации чего-нибудь классического, когда из дома вышел Патрик. В руке он держал бутылку пива, вид у него был несколько мрачноватый.

– Ну что, – спросил я, – продолжим репетицию?

– Ага, уже, – проворчал он недовольно. – Мортон смотался, Шейн тоже. Заявил, что Амалии нужна женская компания, и дернул в Авалон за своей подружкой.

– За которой из них?

– По-моему, он еще сам не решил. Кого первую встретит, ту и приведет. А Гленн окопался на кухне, помогает Амалии. Она обнаружила, что большинство нашего кухонного оборудования из ее мира, и решила приготовить нам обед.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Теперь меньше будем питаться всухомятку.

Патрик еще больше помрачнел:

– Не раскатывай губу. Через три дня Амалия вернется домой.

– Почему?

– Прилетают ее родные. И вообще, она не собирается покидать Дамогран. Говорит, что уже раз обожглась и не хочет повторять ошибки. Предлагает, чтобы я навещал ее.

– Ну и что?

– Разве не ясно? Дамогран находится в Экваторе, а мы – в Срединных мирах. Каждый раз, когда я захочу повидать Амалию, придется дергать Софи или Дейдру.

– Они с радостью помогут тебе. Для них это не проблема.

– Зато проблема для меня, – угрюмо возразил Патрик. – Приходить на свидание с девушкой в сопровождении старшей сестры или тетки – это... – Он замолчал, не в силах подобрать подходящее слово.

– Если это единственное препятствие, – сказал я, – то его легко устранить. Для следующих гастролей выберем мир в Экваторе, а штаб-квартиру устроим в Сумерках Дианы. Оттуда до космического мира двадцать минут пути. Попросим Дейдру и Софи перебросить через бесконечность аппаратуру – и всего-то делов.

– Хорошая идея, – обрадовался Патрик, но уже в следующий момент снова скис. – Это опасно для тебя, Феб. Ричи, Порядок, Хаос...

– Брось, – произнес я строго. – Я уже говорил, что не буду ни от кого прятаться. К твоему сведению, я и так собирался предложить вам перебазироваться в Экватор. А если это и в твоих интересах – тем более. У тебя же с Амалией все серьезно?

– Надеюсь, что да. По крайней мере, с моей стороны.

– Тогда и обсуждать нечего, – подытожил я. – Переберемся в Сумерки Дианы, установим там дополнительную сигнализацию, чтобы никакой непрошеный гость не застал нас врасплох, а в мире, где будем гастролировать... – Я ухмыльнулся. – Ты только представь, Пэт! Мы выступаем перед публикой – и тут на сцену врываются церберы. Мы их мочим, а народ тащится.

– Да, это будет круто, – согласился Патрик. – Но своим переездом мы сильно усложним Софи и Фионе жизнь. Они как пить дать будут постоянно охранять нас.

– Не только они. Твой отец обеспечит нам круглосуточную охрану.

– Так он тоже знает? Софи рассказала ему?

– Не все, только половину. О нападении цербера, о возможной причастности Ричи и обо всем, что связано с Амалией и Вавилоном.

– Понятно... Отец был сильно расстроен?

– Очень сильно. За весь разговор ни разу не подколол меня – словно позабыл все свои казарменные шуточки.

Патрик покачал головой:

– Тогда он не просто расстроен. Он убит.

– Его можно понять, – сказал я и решительно поменял тему: – Вот что, Пэт. Я настаиваю на том, чтобы переформатировать нашу инструменталку.

– В каком смысле? – не понял он.

– Ввести в каждую песню полноценную партию клавишных, – объяснил я, любовно поглаживая панель синтезатора. – Использовать такой потрясающий инструмент лишь для отдельных вещей и эпизодических проигрышей – настоящее преступление. Мы сделаем жестче партии гитар, а клавиши будут их смягчать. В результате получится более насыщенное звучание.

На минуту Патрик погрузился в раздумья.

– Можно, конечно, попробовать, – наконец согласился он, правда, без особого энтузиазма. – Но это изменит наш фирменный стиль.

– Пора его менять, – настаивал я. – А неизменность приводит к застою и стагнации.

Патрик снова задумался – впрочем, ненадолго.

– Что ж, да здравствует ветер перемен, – уступил он. – Только тогда нам понадобится отдельный клавишник.

– Я буду на клавишах. А гитара пусть остается у Шейна.

– Ему это не понравится. Он уже вживается в роль вольного певца.

– Ну так можно вообще оставить одну гитару.

– Э нет, – решительно покачал головой Патрик. – Это абсолютно исключено. Против некоторого изменения стиля я не возражаю, но покушаться на самые основы не позволю.

Спорить с ним я не стал, а просто исполнил на синтезаторе партию второй гитары из «Полета дракона» – причем одной рукой. По выражению лица Патрика было видно, что ему это не понравилось, но ничего сказать он не успел, так как из-за угла дома появилась Фиона.

– Привет, мальчики, – поздоровалась она, легко вскочив на помост. – Репетируете, как я погляжу. Здесь уже был Кевин?

– Да, – ответил я. – Мы с ним мирно побеседовали.

– Вот видишь, ничего страшного не случилось. Софи ведь говорила, что тебе не стоит опасаться.

– Ладно, она была права, – признал я. – Ну и что это даст?

– Теперь за дело возьмутся серьезно и на официальном уровне. Все-таки Кевин – наследный принц Дома Источника. Он вправе потребовать от вавилонских властей, чтобы ему предоставили всю секретную информацию о тамошних оккультных сектах.

– А еще, – отозвался Патрик, – надо запросить в Доме Амазулу насчет того сектанта-самоубийцы.

– Уже сделано, – ответила Фиона каким-то странным тоном. – Я только что оттуда. Его однозначно опознали по моим мысленным картинкам. Это был некий Мпило Уфуэ, в прошлом – один из младших помощников верховного шамана. Только тут есть одна проблема.

– Какая же?

– Последние семь лет он числился мертвым, и до сих пор факт его смерти не вызывал сомнений. А еще... – Она сделала выразительную паузу. – Представьте себе: в прошлый раз он тоже покончил с собой!

Фиона, принцесса Света

15

Кевин нервно вышагивал поперек узкого переулка и раз за разом бросал нетерпеливые взгляды на Джо Кеннеди. А тот методично собирал с мостовой материальные улики и помещал их в прозрачные пластиковые пакеты, которые затем складывал в небольшой контейнер, стоявший под перекошенной стеной полуразрушенного дома.

Я наблюдала за его действиями со смешанным чувством любопытства и брезгливости. То обстоятельство, что я, пусть и пассивно, участвую в сборе образцов для генотипической экспертизы, здорово меня смущало. Во всех Домах без исключения генетика находилась под строжайшим запретом, и это было продиктовано отнюдь не идеологическими или религиозными соображениями, не косностью и предрассудками колдовской цивилизации. Просто слишком уж часто сочетание магии с генной инженерией приводило к кошмарным последствиям, немало жутких монстров были порождены колдунами, которые осмеливались вмешиваться в такую тонкую и опасную сферу, как наследственность. Так что запрет был логичен и абсолютно оправдан – не только на практические опыты, но и на любые теоретические исследования.

Кроме того, мне было неуютно и от самого присутствия Джо Кеннеди, который вызывал у меня не меньшее отвращение, чем генетика. В действительности его звали Иона бен Исайя бен Гур, он был прямым потомком покойного царя Давида Шестого, которого, кстати, и убил в числе многих других своих соотечественников. На Земле Обетованной Иону считали величайшим злодеем в истории Дома. Да и на моей родине его тоже не жаловали – ведь полвека назад он едва не спровоцировал кровопролитную войну между Царством Света и Израилем. Осужденный на пожизненное изгнание, Иона поселился в космическом мире, взял там имя Джо Кеннеди и стал яростно бороться с галактической преступностью, искупая свои былые грехи. Говорят, что за это время он спас в тысячи раз больше невинных жизней, чем погубил в прошлом, однако я не считала, что тем самым он автоматически заслужил помилование. Впрочем, во всей этой истории с Джо было много неясного – например, как он заполучил Силу Источника и почему Хозяйка не отлучила его, как Ричи. Старшие адепты, безусловно, знали всю правду, но держали ее в секрете.

Постепенно Джо собрал все, что осталось от зулуса-самоубийцы. А осталось на удивление мало – ведь при полном сожжении тела теряется порядка девяноста процентов его массы, к тому же за два дня, прошедшие с момента инцидента, ветер разбросал сгоревшие останки по всему переулку, а мелкие частички пепла и вовсе унес в неизвестном направлении. Haм еще повезло, что это случилось в заброшенном квapтале и с тех пор здесь, похоже, не появлялся ни один человек. Во всяком случае, оплавленный перстень с колдовским камнем так никто и не подобрал, хотя он валялся на видном месте.

Закончив работу, Джо жестом подозвал нас. Кевин чуть ли не галопом подбежал к нему и спросил:

– Ну что там?

– Странное дело, – ответил Джо с весьма озадаченным видом. – Такого в моей практике еще не случалось.

– А именно?

– Тело сгорело полностью, в буквальном смысле дотла. Не осталось ни костей, ни зубов, только зола и пепел.

– Вспышка была очень мощной, – заметила я.

– Да, похоже. И основной удар огненного заклятия пришелся внутрь тела, потому что небольшие клочки одежды все же остались, – Джо достал из контейнера несколько пакетов и показал нам обгоревшие лоскуты. – По идее, в материал должны быть вплавлены микроскопические частички волос и кожи, но я их пока не обнаружил. Подождем еще результатов дополнительных исследований, хотя я очень боюсь, что здесь не найдется ни одной уцелевшей молекулы ДНК. Такое впечатление, словно все ткани, которые хоть частично сохранили первоначальную молекулярную структуру, были каким-то образом изъяты.

– И каким же образом? – спросил Кевин.

Джо неопределенно пожал плечами:

– Хотел бы я знать.

Это был ответ с намеком. Обратившись к Джо за помощью, Кевин, разумеется, не стал вводить его в курс дела, просто попросил выяснить, можно ли провести генотипическую экспертизу данных останков, а Джо, в свою очередь, давал понять, что не против услышать более подробные объяснения.

– Что ж, будем ждать результатов, – сказал Кевин, сделав вид, что не понял намека. – Если удастся найти хоть одну ДНК, я передам тебе другой образец.

Этот самый «другой образец» должна была раздобыть Софи. Она взяла на себя самую неприятную часть работы: извлечь из могилы Мпило Уфуэ ткани для их сравнительного анализа с ДНК человека, убившего себя на наших с Фебом глазах. Главным образом мы хотели убедиться, что это были разные люди, и больше не строить сумасшедших гипотез, основанных на их поразительном внешнем сходстве и на некоторой общности судеб – ведь Мпило Уфуэ тоже покончил с собой. Причем сделал это после того, как высший суд шаманов Амазулу признал его виновным в причастности к еретической секте и предложил ему добровольно уйти из жизни, тем самым очистившись от греха. Он согласился на самоубийство – правда, не сжег себя, а вспорол себе живот согласно требованиям очистительного ритуала.

Услышав эту историю, Патрик сразу же вспомнил древнюю легенду о бессмертном горце Маклауде. В реальное существование оного горца почти никто всерьез не верил, однако сказания о нем оказались чересчур живучими для чистой выдумки и даже отозвались резонансом в целом ряде населенных миров. Грешно признаться, но я и сама об этом подумала, когда в Доме Амазулу на моих мысленных картинках опознали покойного шамана-еретика...

Мы вышли из переулка на соседнюю улицу, где стоял наш транспорт. Джо Кеннеди укрепил контейнер на багажнике своего мотоцикла, попрощался и укатил в сторону ближайших отсюда Брат Набу. Я села на лошадь, собираясь последовать в том же направлении.

– Я еще задержусь в Вавилоне, – сказал мне Кевин, взобравшись на своего вороного жеребца. – У меня назначена встреча с министром религий и культов, будем разбираться со здешними сектами. А ты сейчас домой?

– Не сразу. Сначала загляну к близняшкам. Софи говорит, что они заартачились.

– Да, я тоже беседовал с ними. Одна вроде согласна помочь нам, но другая считает это напрасной тратой времени.

– Которая из них?

– Я так и не понял. До сих пор не научился их различать, – смущенно признался Кевин (а ведь это были его внучки). – Ладно, я поехал. Будет что-то новое, немедленно сообщу. А ты передавай привет Дженнифер.

– Передам, – пообещала я.

Мы разъехались в разные стороны. Дорогой я думала про мою маму и Кевина. Я не сомневалась, что они до сих пор любят друг друга, но никакой ревности но этому поводу не испытывала, а скорее сочувствовала обоим – ведь, сложись обстоятельства немного иначе, они бы сейчас были вместе и считали, что так им суждено. Однако жизнь распорядилась по-своему, свела моих родителей друг с другом, фактически вынудив их стать мужем и женой. Впрочем, это не значит, что в их браке никогда не было любви – она была и по сей день остается. Но любовь бывает разной, а в любви отца и мамы слишком мало подлинной страсти и слишком много прозы жизни. Они в большей мере соратники и единомышленники, чем любовники. Я очень боялась, что и меня ждет такая же участь...

Подъезжая к Вратам Набу, я почувствовала входящий вызов и достала из сумочки зеркальце. По его поверхности пробежала мелкая рябь, затем оно помутнело, а через пару секунд я увидела в нем Софи.

– Привет, – сказала она. – Кевин с тобой?

– Нет. Сейчас общается с вавилонскими властями.

– Понятно. Он опять переключил свой Самоцвет на автоответчик. А ты где?

– У Врат Набу.

– Хорошо, езжай дальше. Встретимся у заставы.

Закончив разговор, я понукнула лошадь, заставив ее перейти с шага на рысь, и через десять минут добралась до конной заставы, где прекращали свое действие блокирующие чары.

Там меня уже ждала Софи. Когда я подъехала и спешилась, она с улыбкой произнесла:

– Знаешь, Фи, ты весьма зажигательно смотришься в своей короткой юбке верхом на лошади. Хоть бы брала дамское седло – а то мужчины вовсю глазеют на тебя.

– Ну и пусть себе глазеют, мне это приятно. А попробуют приставать – очень об этом пожалеют.

Софи тихо рассмеялась:

– Нет, определенно ты – вторая Бренда!

– Спасибо за комплимент, – серьезно ответила я.

Между тем к нам подошел служитель конной заставы, чтобы забрать моего скакуна и получить плату за прокат.

– Погоди, любезный, – сказала ему Софи. – Лошадь нам еще понадобится. – А когда служитель с поклоном удалился, она вновь обратилась ко мне: – Будь лапочкой, Фи, отвези меня обратно в город. Я должна срочно поговорить с Кевином.

– Какие-то проблемы в Амазулу? – догадалась я.

– Да. Я не смогла достать образец.

– Неужели тебя поймали?

Мпило Уфуэ, очистившегося от греха собственной смертью, похоронили со всеми почестями в специальном склепе, предназначенном для шаманов и высших должностных лиц Дома. Ясное дело, этот склеп охранялся снаружи, а внутри был защищен чарами против осквернителей. Но я полагала, что Софи нипочем любая защита, установленная обычными колдунами.

– Хуже, – ответила она. – Сама я в склеп не забиралась, решила не заниматься гробокопательством, а поручила это Агнцам.

– Ага... И они наделали шороху?

– Нет, сработали на удивление чисто, без сучка без задоринки. Притащили мне саркофаг... – Софи секунду помолчала. – Но тела там не оказалось. Была одежда, погребальная циновка, ритуальные предметы, а сам Уфуэ будто испарился. Вот в чем проблема.

16

Если две младшие дочери Софи были вполне нормальными девочками, то старших, близняшек, таковыми уж точно не назовешь. Начать хотя бы с того, что само их появление на свет произошло при весьма загадочных обстоятельствах и повергло всех родственников в растерянность.

Через два года после свадьбы с Брианом Софи обрадовала мужа известием о своей беременности, а затем вдруг исчезла почти на месяц и вернулась уже с двумя взрослыми дочками. И ошеломленному мужу, и всей своей родне она объяснила, что провела двадцать лет в быстром потоке времени, стремясь поскорее вырастить себе замену на случай, если с ней что-нибудь произойдет, – тогда дочери смогут стать новыми Собирающими Стихии и продолжить ее миссию.

Как оказалось, Хозяйка с самого начала знала о планах Софи и одобрила их, а обеих близняшек, еще до их представления семье, допустила к Источнику.

На этом брак Софи и Бриана едва не распался. Вернее, фактически распался – и целых пять лет они жили порознь, хотя развод официально не оформили. Бриан был возмущен и оскорблен поступком жены, которая лишила его возможности участвовать в воспитании дочерей, а оправдания Софи звучали не слишком убедительно: она, дескать, опасалась, что муж не согласится с ее намерением вырастить их в быстром потоке и преждевременно заберет в Авалон. Но в конце концов они помирились, а вскоре после этого у них родилась Сабрина – уже без всяких штучек с быстрым потоком времени. Было похоже, что на младших дочерей Софи никаких особых ставок не делала, они для нее были просто детьми, тогда как в старших она видела своих помощниц.

Близняшки поразительно походили на свою мать, разве что были ниже ростом и с более темными волосами. А между собой они вообще ничем не отличались; не помогало даже колдовское «прощупывание», которое позволяло определить индивидуальные особенности человеческой ауры. Вдобавок Софи дала им одинаковые имена – Виктория, что, с одной стороны, еще больше запутывало ситуацию, а с другой – немного облегчало общение, поскольку отпадала необходимость гадать, как к ним обратиться. Правда, одна из Викторий предпочитала сокращенное имя Вика, а второй больше нравилось Тори, но это уже были частности.

Одно время сплетники поговаривали, что на самом Деле Бриан не отец близняшек. Серьезно в это никто не верил, даже сами авторы сплетен: ведь совсем недавно они дружно обвиняли Софи в пренебрежении мужчинами – и, кстати, имели на то веские основания.

А несколько позже выяснилась подлинная причина, по которой она не хотела, чтобы ее дочери росли в Авалоне. Оказалось, что обе Виктории обладают необыкновенной способностью к чтению мыслей. Они могли это делать, не прилагая чрезмерных усилий, а главное – копание в чужих головах не оказывало на их психику негативного воздействия. В этом отношении они были действительно уникумами, сравнимыми разве что с Хозяйкой Источника. Все прочие колдуны и ведьмы могли при желании войти в разум других людей, но давалось это с большим трудом, и плата за подобные попытки была велика: от сильного эмоционального шока вплоть до нервного срыва. А близняшки без проблем читали чужие мысли, что, разумеется, вызывало у окружающих категорическое неприятие, поскольку в их присутствии приходилось постоянно быть начеку и держать свой разум закрытым.

Видимо, Софи наперед знала об уникальном даре старших дочерей и понимала, каково им будет расти в колдовском окружении, где их способности сразу обнаружат. Даже сейчас, уже будучи взрослыми, Вика и Тори очень болезненно воспринимали настороженное, а подчас и враждебное отношение к ним со стороны подавляющего большинства колдунов, включая многих родственников. Поэтому они крайне редко бывали в Авалоне и других Домах, предпочитая жить среди простых смертных, для которых чтение мыслей было не более чем фантастической выдумкой.

Лично я никогда не испытывала дискомфорта, общаясь с близняшками. И дело тут не в моих доброте или выдержке, просто я принадлежала к той редкой породе людей, у которых от рождения, что называется, «подняты блоки». Как правило, человеческий разум в естественном состоянии открыт, а колдуны и ведьмы умеют при необходимости закрывать свои мысли – иначе говоря, поднимать (или ставить) блоки. У меня же наоборот: разум обычно закрыт, а чтобы удерживать его открытым, приходится прилагать усилия, и это усложняет мне работу над заклятиями – ведь колдовство есть не что иное, как мысленное управление силами природы. Зато в компании Вики и Тори я чувствую себя довольно свободно, не слишком опасаясь, что они прочтут мои мысли, если, конечно, соблюдать осторожность и не колдовать в их присутствии. Таких, как я, они называют нечитаемыми. Жаль только, что моя нечитаемость совсем не действует на Хозяйку...

Обе Виктории жили в космическом мире, на Земле. Их двухэтажный дом находился в Швейцарских Альпах, высоко в горах, нависая над бездонной пропастью; вид отсюда открывался просто изумительный. Этот особняк, вкупе с другой недвижимостью и внушительным портфелем акций разных компаний, принадлежал Софи, но она уже давно здесь не жила, а ее роль поочередно исполняли близняшки. Впрочем, их обязанности владельцев огромного состояния были сугубо формальными, всеми активами Софи распоряжалась принадлежащая Кевину адвокатская фирма, а Вике или Тори лишь время от времени приходилось подтверждать ее полномочия.

Как всегда, я зашла в гости без предупреждения. Для установления связи требовалось открыть разум, а я подозревала, что близняшки, несмотря на их заверения в обратном, могли читать мысли даже через зеркало. Из предосторожности я не стала появляться сразу в доме, а, окутанная чарами невидимости, возникла на краю посадочной площадки для флаеров. Как обычно, никаких посторонних транспортных средств не наблюдалось, и лишь в стороне под силовым экраном стоял личный флаер хозяек дома. Второе постоянное парковочное место было свободно – отсутствовала машина, принадлежащая Еве, давней подруге близняшек, которая жила вместе с ними. Последнее обстоятельство было мне только на руку, так как Ева откровенно недолюбливала меня, хотя я не давала ей для этого никаких оснований.

В окнах дома горел свет, а посадочную площадку освещал прожектор, но это еще ничего не значило – близняшки не выключали иллюминацию, даже когда отлучались надолго. Я не стала проверять особняк на наличие в нем людей (ведь для того, чтобы обострить свое восприятие, опять же требовалось открыть разум), а переместилась в пустой холл и сняла с себя чары невидимости.

– Эй! – крикнула я. – Вика, Тори, кто-нибудь есть?

– Есть, есть, – послышался со стороны кухни голос одной из близняшек. – Уже иду.

Спустя полминуты она вошла в холл с двумя бокалами коктейля в руках. На ней были узкие белые брюки и короткий топик, плотно облегавший красивую грудь. Когда наши взгляды встретились, я сразу поняла, что это Тори. С некоторых пор я научилась безошибочно различать их по глазам.

– Вот, держи, – сказала она, протягивая мне правый бокал. – Пропорции как раз на твой вкус.

– Так ты знала, что я приду? – спросила я, устроившись в кресле, которое немедленно приняло удобную для меня форму.

– Софи предупредила, – объяснила Тори, присаживаясь напротив. – Минут двадцать назад. Я едва успела освободиться.

– Я помешала тебе? Тогда извини.

– Ничего, Вика меня подменила. Как мы поняли, у тебя к ней вопросов нет, ты хочешь поговорить только со мной.

Пригубив коктейль, я поставила бокал на столик.

– Да, с тобой, – подтвердила я. – Ведь это ты отказываешься помочь нам?

– Не то чтобы отказываюсь, просто считаю вашу затею бессмысленной. Вика тоже так думает, но сейчас она свободна и не прочь потратить впустую несколько дней. А у меня дела.

Я не стала спрашивать, какие дела, все равно не ответит. Сколько помню, близняшки чем-то активно занимались – и, как правило, по-очереди. Раньше я думала, что они помогают Софи контролировать развитие зародышей новых Вселенных и устранять негативные для ткани мироздания побочные эффекты. Но сама Софи однажды вскользь обронила, что у ее старших дочерей другая работа, связанная с космическим миром. Больше ничего она говорить не стала, а выяснять я не пыталась – вообще-то я любопытная девочка, но в меру. А вот Бренда, чья непомерная любознательность давно стала притчей во языцех, была заинтригована: по ее словам, никто из знакомых колдунов и ведьм, постоянно проживающих в космическом мире (включая ее мужа Колина), не замечал признаков активной деятельности близняшек – только и того, что они выдавали себя за Софи и вели довольно замкнутый образ жизни. В свое время Бренда даже пыталась проследить за ними и выяснить, чем конкретно они заняты, но потерпела фиаско.

– Да, понимаю, – согласилась я, – наш план не блестящий. Однако ничего лучшего придумать не можем. А ситуация стала еще серьезнее. – И, зная, что Софи уже частично посвятила дочерей в эту историю, я рассказала о предварительных выводах Джо касательно сгоревших останков и о пустом саркофаге Мпило Уфуэ.

– Очень интересно, – произнесла Тори, выслушав меня. – Так ты думаешь, что этот Уфуэ семь лет назад воскрес, а на днях снова покончил с собой, но опять возродился – словно феникс из пепла?

Я отрицательно мотнула головой:

– Нет, не думаю. Не хочу так думать. Очень надеюсь, что есть другое объяснение. Но чтобы узнать правду, мы должны поймать хоть одного сектанта – живьем. А для этого нужна ваша помощь, и желательно обеих. Так будет больше шансов на успех.

– Мизерные шансы, даже умноженные на два, все равно остаются мизерными, – резонно заметила Тори. – Пойми, Фи, наша с Викой телепатия совсем не такая, как у Хозяйки. Она просто слышит мысли окружающих, а нам приходится их читать, сосредотачиваясь отдельно на каждом человеке. Ты представляешь, в головы скольких людей понадобится заглянуть, чтобы найти хоть одного вшивого сектанта? Или ты думаешь, что они толпами шляются по Вавилону?

– Ну не толпами, – ответила я, – но на Тропе должны бывать. Это ведь часть какого-то их ритуала. Надо выбрать не слишком людный участок, устроить там наблюдательный пункт...

– И проверять мысли всех прохожих подряд, – подхватила Тори с откровенным сарказмом. – Блестящая идея! А максимум через час нас накроют. Ты же знаешь, колдуны в большинстве случаев чувствуют, когда мы пытаемся их читать. Одни просто закроются и сделают вид, что ничего не произошло, но непременно найдутся и такие, которые учинят скандал и вызовут стражу. На этом наша разведывательная деятельность закончится.

– Необязательно действовать так грубо и прямолинейно, – возразила я. – Достаточно будет прикасаться к разуму мягко, неощутимо. Вы же умеете, я знаю.

– Умеем. Но это ничего не даст. При легком касании мы воспринимаем лишь самые громкие мысли. Такая поверхностная проверка позволит распознать сектантов только при условии, что они будут целиком сконцентрированы на прохождении Тропы. Однако я в этом сомневаюсь. Если Тропа для них – обычный ритуал, то они ходят по ней без сильных переживаний.

– А если это не обычный ритуал? Если очень важный, исключительный? Тот зулус был явно удивлен, что встретил нас на Троне. Значит, такая встреча – большая редкость.

– Тогда возникает другая проблема. Мы можем дежурить целыми днями, а за это время на Тропе не появится ни один сектант.

– Но ведь можно попытаться, – настаивала я. – А вдруг повезет. Ну что тебе стоит, Тори?

– Собственно, ничего. Просто не хочу зря время тратить.

– А ты потрать немного. Ради Кевина и Софи – они очень переживают за Ричи и хотят выяснить, во что он впутался. Окажи им услугу.

– А тебе? – спросила Тори, лукаво улыбаясь. – Может, если ты попросишь от своего имени, я и соглашусь.

– Лучше не надо, – ответила я тоже с улыбкой. – Не хочу быть обязанной тебе. А то, чего доброго, потребуешь благодарности.

Тори коротко рассмеялась.

– А предположим, я поставлю это как непременное условие. Соглашусь помочь, но только в том случае, если ты попросишь об услуге именно для тебя. Что тогда?

– Ну... – слегка растерянно протянула я. – Сложный вопрос. Надо подумать.

При всем поразительном сходстве во внешности манерах и характере, близняшки кое в чем отличались друг от друга. Они не унаследовали от Софи ее бисексуальность, а честно разделили сферы своих интересов – Вике нравились мужчины, а Тори предпочитала женщин. Поэтому я их не путала: первая всегда смотрела на меня чисто по-дружески, а вторая – с особенным интересом, подчас даже слишком страстно. Вот уже лет десять кряду Тори пыталась меня соблазнить, но безуспешно – девушками я не интересуюсь. Хотя порой сожалею об этом...

Тори откинулась на спинку кресла и посмотрела на меня долгим взглядом:

– Все-таки ты паршивка, Фи. Нет чтобы давно отшить меня – тогда бы я оставила тебя в покое. Но ты этого не делаешь. Наоборот, частенько подыгрываешь мне. Мол, попробуй еще, а вдруг получится.

– Глупости! – возмутилась я. – С чего ты взяла?

– По твоему поведению. По тому, как разговариваешь со мной, как строишь мне глазки, даже как вот сейчас сидишь.

Я немедленно выпрямилась и расправила юбку.

– А как я сижу?

– Теперь нормально. Но перед этим выглядела чертовски соблазнительно. Не стану утверждать, что ты ведешь себя так сознательно. Скорее всего, твое кокетство проявляется безотчетно.

– Ай, брось! – фыркнула я, стараясь скрыть замешательство. – Не выдумывай. Тебе только так кажется.

Тори безразлично пожала плечами:

– Что ж, будь по-твоему, я не настаиваю. – Она допила свой коктейль и вопросительно посмотрела на мой почти полный стакан: – А ты почему не пьешь? Разве я плохо приготовила?

– Нет, все хорошо, – ответила я. – Просто сейчас не хочу спиртного.

– Тогда, может, кофе?

– Лучше сок, если можно.

– Без проблем.

Тори сходила на кухню и принесла мне стакан апельсинового сока, а коктейль взяла себе.

– Ладно, – произнесла она. – Пожалуй, я смогу выкроить время, чтобы подежурить с Викой в Вавилоне. Но только пару-тройку дней, не больше.

– И на том спасибо, – сказала я.

– Не благодари. Я сделаю это не для тебя. И даже не для Кевина или Софи.

– А для кого?

– Для себя, для собственного спокойствия. Не хочу давать вам повод свалить на меня всю вину, если ваши поиски закончатся ничем.