bannerbannerbanner
Горлинка Хольмгарда. Книга 2

Атуна Койдергем
Горлинка Хольмгарда. Книга 2

Полная версия

– Сила есть, ума не надо, – недовольно отозвался Орм.

****

На широком подоконнике были разложены бусы и браслеты. Рядом на лавке покоился плащ, подбитый мехом. Приготовленные вещи ожидали своего часа. Помимо того, тут же стоял большой сундук, набитый различного рода ценными вещами.

– Сегодня ночью меня не будет дома, – предупредила Велемира, занятая сборами.

– Куда ты собираешься? Опять в храм Макоши? – зевнул Трувор, растянувшийся на лавке.

– Да. Я приготовила подношения богине, – Велемира кивнула на сундук. – А после обрядов я останусь ночевать в храме на капище.

– Зачем только тебе это нужно? – недоумевал Трувор.

– Макошь обратит на меня свой взор, и я подарю тебе долгожданного сына, который наследует все твои земли, – объяснила Велемира. После новостей из Новгорода княжна ощутила себя так, словно отстает от каких-то сроков. И теперь ей хотелось нагнать сестер, по крайней мере, Диву.

– Веля, у меня нечего наследовать, – усмехнулся Трувор, подложив руку под голову.

– Есть. Изборск, – заметила Велемира, прилаживая к голове нарядный кокошник, украшенный кокетливыми колтами.

– Я же тебе говорил – я не хозяин Изборска. Я всего лишь ставленник тут, – напомнил Трувор.

– Это необходимо поменять, – взялась за старую песню княжна.

– Это нельзя поменять, – отрезал Трувор.

– Это можно и нужно поменять, – настаивала Велемира. – Своим успехом в Новгороде Рюрик обязан и твоему клинку. Ведь ты пришел с ним вместе в город моего отца и помог сделаться там князем.

– Ну не один же я пришел тогда в Новгород вместе с Негом, – напомнил Трувор, поднимаясь с лавки. – И не каждый из пришедших сделался наместником.

– Ты достоин быть князем не меньше, чем он! – долбила Велемира. – Да и сам посуди, если ты согласен на то, чтобы уступить свой пост другому – то так однажды и произойдет. Но ты не понимаешь, что и сам изменился навсегда. Ты уже не тот, что был раньше. Ты не сможешь отныне быть простым воином, каким был когда-то.

– Веля, прекрати! – гаркнул Трувор и вышел вон, хотя до этого разговора намеревался вздремнуть.

****

Стояла дивная погодка. Солнце сияло так ласково, что казалось, это не осень на дворе, а весна. Княжеский детинец, обрамленный золотой стеной пожелтевших берез, стоял в хрустальном мареве прошедших дождей.

Барма бодрой поступью шел по двору, огибая лужи и насвистывая песенку, когда на его пути возник тиун. Боярин добродушно кивнул другу Арви в знак приветствия. Орм подал главе вече знак остановиться.

– Боярин, ты-то мне и нужен, – начал Орм, поздоровавшись с Бармой за руку. По долгу службы они общались часто. Изначально обсуждали только дела княжества, но со временем перешли и к житейским историям. Так незаметно между ними завязалось подобие дружбы. По крайней мере, они часто пособляли друг другу в тех или иных вопросах. – Наместник желает видеть тебя. Сей же час.

– Что-то стряслось? – Барма уже шествовал в ногу с Ормом в направлении гридницы. – Ты заранее скажи, чтоб уж я готов был, коли так…

– Скажу…Итак…С утра пожаловал к нам в гридницу некий Сборен. Говорит, денег ты должен новгородскому жрецу…– пояснил Орм.

– Да, но мы с ним договорились об отсрочке! – ошарашенный Барма наступил в лужу, не заметив оной. Зачем поверенный волхва, его сборщик долгов, приспел к Трувору после уговора дожидаться оплаты от Бармы?

– Не знаю, о чем вы договорились, но Сборен требует заплатить тотчас.

Трувор стоял возле окна и с довольным выражением лица жевал пирожок. Вдруг дверь в гридницу отворилась. Скорой поступью в горницу проследовали Орм и Барма. При их приближении наместник тут же сделался суров, брови его строго нахмурились. Пирожок пришлось отдать птичкам, чирикающим за окном.

– Вот и ты! Где тебя носит?! – сразу же набросился Трувор на Барму. – Мне по всему Изборску тебя вылавливать?! Я, кажется, велел, чтобы каждое утро ты приходил в гридницу. Хочешь оставаться старшим – будь всегда под рукой моей. Иначе мне придется назначить главой изборского вече другого, более усердного! – пригрозил Трувор.

– Прошу принять мои искренние извинения. Князь вызывал меня? – подхалимски начал Барма, стесненно переглядываясь с Ормом, сохраняющим подозрительное спокойствие.

– Вызывал! Ты знаешь некоего Сборена?! – повысил голос Трувор.

– Княже, я знаю его. Одначе уверяю, словам этого проходимца не следует верить всецело…– замялся Барма, непроизвольно вжав голову в плечи.

– Этот Сборен утверждает, что сюда его отправили жрецы из Новгорода, дабы он взыскал с тебя долг, который ты брал у них два года назад. Это так?! – выпучил глаза Трувор.

– Не совсем, правитель. Дело в том, что этот заем мы брали вместе с Годфредом, – не растерялся Барма. – Вернее, Годфред брал. А я лишь исполнил его поручение касательно полученных средств…

– Что это значит? – нахмурился Трувор.

– Годфред хотел, дабы Рядович привез ему товары из Царьграда, которые можно было бы продать на местном рынке, – пояснял Барма, сбиваясь. Изначально он не был намерен слишком перекраивать факты, но потом решил, что это обоснованно. Сборен посетил его дом, вкушал его пищу, был представлен его жене – и несмотря на все это, дерзнул нарушить уговор и нажаловаться наместнику.

– «Рядович»? – Трувор вопросительно оглядел тиуна.

– Купец…– пояснил Орм невозмутимо.

– Годфред, видно, думал торговать…А посему эти деньги не мне были даны взаймы, а племяннику князя Рюрика…– торопился объясниться Барма. – Я лишь выступил посредником между…– тараторил глава вече, но был прерван наместником.

– Я понимаю, что ты считаешь себя самым умным, а всех остальных слабоголовыми, в том числе, видать, и меня…– теперь уже Трувор угрожающе наступал на Барму. – Это опасное заблуждение.

– Князь превратно истолковал мои слова…– Барма почувствовал холодок, пробежавший по его спине. Что еще тут сказанул этот Сборен? Почему Трувор столь зол?

– Предупреждаю, если еще раз набрешешь мне, я сам оттяпаю тебе башку, – пригрозил Трувор. – Нет ничего проще, чем свалить всю вину на того, кто уже ушел. Однако, помимо этого осознания, я также располагаю достоверными сведениями о твоей договоренности с новгородскими жрецами. Они давали взаймы именно тебе. Хотя и под поручительство Годфреда. На случай, если с тобой что-то случится и ты не сможешь вернуть долг. Годфред взял на себя это обязательство, ведь ты пообещал ему часть своей прибыли. Кажется, так? – уточнил Трувор у застигнутого врасплох Бармы. Последний не ожидал столь потрясающей осведомленности от наместника. – Как видишь, я тоже кое-что понимаю в торговых делах…– оскалился Трувор.

– Князь, я…– оторопел Барма, испуганный последствиями, которыми ему грозит вся эта история. Вероятно, Сборен привел каких-то свидетелей, коли Трувор знает так много.

– Кроме того, сей уговоренности вашей имеются видоки – дружинники Годфреда, а ныне мои гриди, – перебил Трувор боярина. – К ним же – новгородский староста, удостоверивший ваше соглашение, – перечислял Трувор все обстоятельства, указывающие на факт заключения сделки. – Надеюсь, ты не заставишь меня тащить сюда этого старика, чтоб он лично ткнул тебя носом в твое трусливое вранье?! – рявкнул Трувор.

– Как я смею…– блеял Барма, поглядывая на Орма, слушающего беседу с непричастным видом.

– Внимай, подлая гадина: мне не нужны здесь сложности. И я не хочу, дабы наш великий и справедливейший князь подумал, что я замешан в столь недобросовестных плутнях! – вопли Трувора слышались уже даже на дворе.

– Князь, я обещаю, что все выправлю…– поспешил заверить Барма слабым голосом.

– Конечно, выправишь! – орал Трувор на уже трясущегося Барму. – Или я вырву твои кишки и скормлю их своему псу! – Трувору было не нужно, чтоб казалось, будто он не может справиться с боярами. Нога споткнется, а голове достанется. – Ты вернешь этим новгородским жрецам все до самой последней монеты, шкуры, камня или что ты у них там занимал! Ты понял меня, падла?! – Трувор был очень зол.

– Князь, клянусь Перуном, я все возверну. Токмо прошу дать хоть сколько-то времени…– скулил Барма. Что за чертовы варяги! Прежний князь никогда бы не позволил себе такого грубого обращения с подданным! Тем более из-за новгородских жрецов.

– Я даю тебе времени до Солнцесияния! – обозначил дату разъяренный Трувор. – И ни днем позже!

– До дня празднования…Зимнего Солнцестояния…– негромко поправил Орм. Если наместник может позволить себе перепутать имена богов, людей, даты и события, то тиун не обладает таким же правом. Кроме того, он сам, рассудительный Орм, как раз для того и дан в помощь правителю, чтобы подсказывать тому при затруднениях. – То есть до Каляд…

– До Дня Каляд! – гаркнул Трувор. – И вбей в свой пустой котелок следующее: для тебя нет никакой возможности уклониться от этого долга. Если по какой-либо роковой случайности с этими жрецами что-то стрясется, то ты вручишь всю сумму лично мне, – вдруг утвердил Трувор. – А я передам ее в казну князя Рюрика…Ибо, надо думать, они занимали тебе не из личных сбережений…– неожиданно объявил Трувор, хотя, вероятно, так вовсе не думал.

Барма вышел из гридницы сокрушенным. Торговые дела только наладились. Нельзя сейчас все испортить, изъяв что-то из оборота. И Рядович расстроится таким новостям…Тут же главу вече нагнал Орм.

– На обед к жене? – кивнул Барма тиуну для поддержания беседы.

– Точно, – подтвердил Орм. – Если желаешь, можем отобедать вместе. Я приглашаю тебя…

– Признаться, мне так дурно сейчас, что в горло ничего, боюсь, не полезет, – расстраивался Барма.

– Приятного мало, – согласился Орм. – Но, как говорится, однажды и самая запутанная кудель становится ровной нитью…

– Но не завсегда время на это имеется…– подчеркнул повесивший нос Барма.

– Времени у тебя еще достаточно до Зимнего Солнцестояния. Выход обязательно найдется…

– Нежелательный выход всегда быстро сыскивается, – поджал губы боярин. – Меня такой не устраивает.

 

– Конечно, не устраивает. Ведь, помимо долга, есть и другая опасность: твоя должность. Трувор может лишь тебя места. И поставить кого-то другого. Кого-то своего.

– Ты прав…– вздохнул Барма напряженно. – Это почти неизбежно. Как же мне быть, Орм? Посоветуй.

– Да у тебя по сути всего два пути…– загадочно изрек друг новгородского тиуна, за рукав оттаскивая Барму от новой лужи, в которую тот грозил наступить от расстройства. – Либо вернуть долг в срок, либо…

– Либо? – Барма замедлил шаг.

– Либо молиться, чтоб тебя спасли обстоятельства…– подсказал Орм.

– Если беда с волхвом и его посланником случится…– прошипел Барма.

– Но даже сия трагедия твоего положения не поменяет. Наместник ясно дал понять, что если со жрецом лихо содеется, то ты все равно останешься должен…– напомнил Орм.

– Ты считаешь, Трувор, истинно, в случае, допустим, кончины жреца передаст мой долг в казну Рюрика? – сдвинул брови Барма в недоумении.

– Что-то сомнительно, – усмехнулся Орм. – Не пойми неправильно: он бы обязательно передал, если б эти деньги были выделены точно из казны. Однако я слышал, что средства сии являлись личным достоянием новгородского жреца. Так что, похоже, наместник хочет одной стрелой убить двух зайцев: не уронить лица в случае, если история вылезет пред Рюриком, и нажиться, если она канет в безвестность, когда ты избавишься от своего одолжателя…Зачем добру пропадать? Ты должен вернуть долг хоть кому-то!

– Короче, негодяй он, – заключил Барма, уже ненавидя Трувора. – Лучше бы его вообще не было. Или б он умер. Взял и умер. Сей же час, как в сказке, – процедил Барма.

– Шутишь, наверное, – предостерег Орм от опасных бесед посреди улицы.

– Шучу, вестимо, – опомнился Барма. – Что может случиться с наместником, который всегда под охраной, а его напитки и еду пробуют…

– Я уверен, что выход имеется…– заверил Орм. – Ко мне тут подходила княжна Велемира. Она хочет отпраздновать Осенины особенным образом. Восславив не только громовержца Перуна, владыку тьмы Велеса и повелительницу Зимы Морену, но и более зримых персон. Точнее, своего мужа и его дружину…

– Да? – для порядка поддержал беседу Барма, хотя настроение его было испорчено и он уже ничего не хотел сегодня слушать.

– Да. Но понравится ли Рюрику, если Трувор захочет быть самостоятельным князем, а не наместником лишь?..– подсказал Орм.

– Трувор разве жаждет такого? – Барма не сразу уразумел суть замысла змееглазого тиуна. Однако взбодрился, выйдя из мрачных дум. Беседа заинтересовала его.

– Ну а кто откажется? Особенно если на празднике люди будут чествовать князя Трувора…А не князя Рюрика, – разъяснил Орм уже начинающему прозревать Барме. – Ну так что, может, отобедаем вместе у меня? – повторился тиун.

– Пожалуй. Ты, кажется, говорил, твоя жена искусная стряпунья…– ответил Барма, попутно раскланявшись с каким-то знакомым, проходящим по той же дороге, где стояли они с Ормом. – Мне не терпится изведать ее кушаний…

Глава 10. Коварные

Это утро в Новгороде выдалось пасмурным, крапал дождик. Слабый, почти незаметный. А на горизонте виделось просветление. Есть надежда, что к вечеру распогодится.

Уверенной походкой Вольна возвращалась из бани, устроенной возле реки. Потемневший от дождей деревянный настил скрипел и гнулся, зато спасал обувь от луж и грязи. Самочувствие красавицы улучшилось, лишь настроение осталось прежним. Невесело ей было с тех пор, как вернулась соперница. В тот день Вольна осталась и без любимого, и без подруги. А потом еще появление Умилы и потеря дитя. Разве есть чему радоваться этой осенью? Но нельзя поддаваться унынию и показывать окружающим свою слабость.

– Как придем, сваришь мне сбитень, – приказала Вольна Раде, которая следовала за ней и несла корзинку с коробочками и крыночками, в которых хранились мази и масла, помогающие Вольне поддержать красоту на зависть врагам. – Замерзла я что-то, согреться хочу.

– Князь запретил мед хмельной добавлять, – напомнила Рада.

– Ну и где князь? Разве он в моей избе и видит, что я ем и пью? – гневилась Вольна, вернувшаяся к своей пагубной привычке, расстаться с которой оказалось непросто особенно теперь, когда на улице осень, а в душе печаль. – Я сегодня сон видела. Будто Нег пришел ко мне…– делилась Вольна по пути. – Вот и подготовилась на всякий случай, – Вольна провела по бархатистой коже, напитанной медовой маской, изнеженным перстом. Белые руки вольны оставались по-прежнему красивы. Однако кольца сделались туги. Ранее утонченные худые пальцы теперь выглядели будто опухшими. А может, это был тот лишний вес, который незаметно накапливался в ленном теле.

– Чистая, как снег, – поддакнула Рада. Вольна в самом деле выглядела свежее после банных усилий. Бархатистая кожа, разрумянившееся щеки. Но в то же время поплывший овал, посилившаяся на лице одутловатость.

– Еще бы, я же…– не успела Вольна завершить мысли, как вдруг ощутила резкий болезненный щелчок прямо под глазом. Что-то маленькое, но плотное врезалось в нее на большой скорости. Затем раздался шлепок по мостовой – отскочив от кожи Вольны, снаряд свалился на пол – тугая красная рябинка. Резво подпрыгивая, проворно покатилась по доске и провалилась в щелку, сгинув под настилом. – О, Макошь, что это?! – схватившись за место удара, Вольна искала глазами источник зловредной атаки. И вскоре ее око приметило злодея. – Ах, это ты! Вырос большим, як великан, но остался все таким же недоумком! – заорала оскорбленная Вольна. – Ты какого лешего без дела болтаешься?! Еще и напал на меня! Хочешь палок получить?!

– О, боги…– раздался огорченный вздох откуда-то из-под навеса, где сушилась трава. Зарывшись в сеновале, Рарог отдыхал в одиночестве, мечтая о подвигах и, наверное, о девичьей любви, которая пока что была ему доступна лишь в воображении. В его руках была тростниковая трубочка, из которой он намеревался сделать дудочку. Отправившись отдохнуть на сеновал, он по пути наткнулся на обсыпанное ягодами дерево, и сорвал огненную гроздь. На вкус плоды оказались горько-кислыми, и Рарог сперва хотел их выбросить. Но потом придумал, как можно потратить их с толком и развлечься заодно. Сначала он пытался попасть по голубям, но это оказалось непросто. И тогда он решил попросту направлять ягодные пули наугад: пущай летят, куда хотят. Он и предположить не мог, что одна из рябинок угодит в Вольну, которую он знал по Дорестадту. Красавица запомнилась ему злой и несправедливой, поскольку часто жаловалась его строгому родителю, и Рарог бывал наказан в итоге. – Прошу прощения.

– Ну-ка подойди сюда, негодник паршивый! – завопила Вольна в гневе. В поступке сына Рёрика она видела злой умысел. – Лентяй! В твои годы уже многие держат в руке меч или плуг, а ты токмо пакостишь и слоняешься без дела! – голосила Вольна.

– Ты тоже без дела слоняешься, – обиженно выплеснул Рарог.

– Что?! Ну-ка замолчи! – заорала Вольна. И, задетая замечанием подростка, ухватила его за чуб, резко дернув к себе.

– Ай, – теперь уже был недоволен и Рарог. Он отпихнул руку Вольны от себя, а затем толкнул и ее саму.

– Да как ты решаешься?! – Вольна не ожидала встретить сопротивление и потому разозлилась еще сильнее. С размаху ударив Рарога по лицу, она осыпала его новыми ругательствами. – Щенок нагульный! Ты кто такой, чтоб нападать на меня!

– Ты первая начала! – огрызнулся Рарог.

Эта перепалка, прерываемая рукоприкладством, могла бы длиться неизвестно сколько, если бы на дорожке внезапно не возникла Дива. Ее появление отвлекло Рарога, а Вольну насторожило – лебедушка не хотела, чтобы соперница стала свидетельницей их ссоры с сыном Рёрика.

– Что тут происходит? – издалека Дива видела и слышала все, а сейчас посчитала нужным вмешаться.

– Не твое дело! Иди куда шла! – гаркнула Вольна, дотронувшись перстами до припухлого нижнего века. Все-таки крохотная рябина, попавшая в нежную кожу, смогла нанести некоторый урон красавице.

– Ты еще поучи меня, – ответила Дива, лицо которой оставалось беспристрастным, на удивление. – Я в своем доме, на своей земле. Куда захочу, туда пойду. А вот ты не смеешь так со мной разговаривать.

– У тебя здесь прав не больше, чем у меня! – заорала Вольна. – Я мать наследника, а ты никто!

– Дива тут княгиня вообще-то! – неожиданно вмешался Рарог.

Заступничество пасынка явилось для Дивы неожиданным. А тем временем ничего поразительного в том не было. Если для нее он виделся некой угрозой, то она для него казалась доброй матушкой по сравнению с Вольной. К тому же он не забыл, как однажды в Дорестадте Дива защитила его от Синеуса. Поначалу он отнесся к ней с опаской, но потом понял, что бояться ее не нужно.

– Что ты знать можешь! Молчи, сопляк! – Вольна вновь отвесила Рарогу оплеуху, а тот со своей стороны опять толкнул ее в ответ.

– Рарог, отойди от нее, – строго позвала Дива пасынка.

– Он посмел поднять на меня руку! – Вольна все никак не могла успокоиться.

– Она первая начала! – не отставал паренек.

– Рарог, мужчина не всегда должен давать сдачи, – Дива решила одарить пасынка разумными наставлениями.

– И что делать, если она меня бьет?! – возмущался Рарог.

– Не оказывайся возле драчливых женщин, – резонно заметила Дива.

– Преумная нашлася тута! – Вольна разбушевалась не на шутку. Присутствие Дивы действовало на нее как рогатина на медведя. – Шагай за своей девчонкой смотри, покуда сынков нет!

– В этом княжестве я могу каждого назвать своим сыном, – усмехнулась Дива нарочито самодовольно, хотя на самом деле уже чувствовала, как забилось ее сердце от волнений. – Пойдем, Рарог…

Мачеха и пасынок пошли к теремам, в то время как лебедушка продолжала слать им вслед проклятия. Нрав красавицы был известен. А Диве уже начинало надоедать, что какая-то баба непрерывно задирает ее и разговаривает с ней неподобающе. Но неопытная княгиня пока не видела способа прекратить это.

– Рарог, тебе следует избегать ее. В противном случае всегда будешь оказываться виноватым, – напутствовала Дива, знающая по опыту, как любое дело Вольна разворачивает в свою сторону. И не просто себе на пользу, а таким образом, чтобы недруги ее пострадали.

– Куда мы идем? – накуксился Рарог, видя, что они приближаются к внушающей трепет обители правителя, то есть к гриднице. Вообще, все, что было связано с родителем, пугало Рарога где-то глубоко на подсознании.

– К нашему князю, – ответила Дива.

– Ты все расскажешь отцу? – Рарог уже видел себя наказанным.

– Ты сам ему все расскажешь. Иначе это сделает Вольна, – предугадала Дива.

– Пущай рассказывает, – пожал плечами Рарог.

– Я же объясняю: в этом случае на тебя падет тень как на виновника происшествия. Нужно первому воззвать к правде, – Дива кое-чему научилась, живя в змеином гнезде.

– Не нужно мне к ней взывать. Понеже я окажусь виноватым в любом случае, независимо от моих слов, – вздохнул Рарог обреченно. – А так еще, может, Вольна промолчит, и все затухнет само.

Дива оглядела пасынка удивленно. Его горькое откровение неожиданно задело какую-то струну ее души. Рарог, кажется, не надеется, что его слову кто-то поверит. Не надеется на справедливость своего отца. Было время, когда она сама, в тот момент еще глупая княжна, также опасалась нареканий со стороны старшей сестры и чужих жалоб отцу, который всегда почему-то верил продуманной Велемире, а не рассеянной Диве.

– Рарог, твои показания важны, чтобы наш князь рассудил верно…

– Да не рассудит он верно, когда меня касается. Всегда я у него виноват во всем, – пробурчал Рарог себе под нос. А потом добавил неожиданно громко, – а жаловаться я не буду!

– Если Вольна обратится к разбирательству первой, то ты окажешься обвиняемым, – Дива уже знала, как поступают все прохиндеи: затевают ссору, а потом бегут за справедливостью.

– Я не девчонка, чтоб плакаться, – повторил Рарог, упрямо встав посреди дороги. Очевидно, он решил не двигаться с места.

– Рарог…– Дива несколько растерялась. Она только сейчас поняла, что он прав. В том смысле, что она дает ему совет, который приемлем для нее, Вольны, других женщин, но не для него. Все-таки Синеус не так уж дурно его воспитал. – Что ж, поступай, как знаешь…

В гридницу Дива пришла одна, то есть без Рарога. Но и Рёрика там не оказалось. Однако не успев и порог переступить, Дива запнулась от увиденной картины. Около окна с метелкой в руке самозабвенно хлопотала прелестная девица. Дива и сама была хоть куда, но эта…Сложно вообразить, чтоб в одном человеке сосредоточилось столько изящества и грации. Из-под тонюсенького алого венчика выглядывали длинные волосы, упругими кудрями спадающие с плеч. Большие ясные глаза, нежный румянец. Дивная фигура. А руки! Маленькие ладошки, ласково смахивающие пыль с полок. Дива замерла в ступоре. Что же это такое? Откуда берутся эти чаровницы?! Сначала величественная Вольна, теперь эта милая кудесница!

 

– Ты кто такая? – опешила Дива, приближаясь к девице с тем, чтоб лучше разглядеть ту.

– Аснё, – потупив взор, служанка вежливо поклонилась.

В этот миг дверь отворилась, и внутрь вплыл мрачный Арви. Настроение у него сегодня было отвратное: Роса вновь закатила ему сцену ревности, на сей раз подозревая его в тяготении к упомянутой Аснё. Ведь теперь эта рабыня непрерывно хлопотала в гриднице, где тиун бывал чаще, чем дома.

Увидев княгиню, застывшую в немом изумлении, Арви вмиг переменился. На его лице вспыхнула самая любезная улыбка, какую только можно вообразить. Казалось, он сейчас прослезится от счастья, что встретил свою государыню в это утро. А Дива, не зная, у кого еще выведать о новой девушке, решила задержаться для разговора со старым недругом.

– Выйди, – Дива кивнула служанке в сторону выхода.

Аснё почтительно поклонилась княгине и тиуну и легко выпорхнула из горницы, точно птичка.

– Арви, кто это? – проводив девицу встревоженным взглядом, спросила Дива, все еще пребывающая в неприятном изумлении. Она даже забыла узнать у тиуна, где есть, собственно, сам князь. Хотя именно в поисках мужа приспела в гридницы – ранним утром он покинул ее и не возвращался.

– Это Аснё…– пожал плечами тиун, принявшись радостно раскладывать по столу какие-то писания.

– Я вижу, что Аснё! Я спрашиваю, откель она здесь взялась?! – Дивой овладели неясные ощущения. И что-то подсказывало ей, что появление новой горничной неслучайно. – Кто такая?

– Она всего лишь рабыня. Синеус подарил ее князю, – сообщил тиун со скользкой улыбкой.

– Зачем?! У нашего князя достаточно прислуги! – Дива была готова рассвирепеть. Она не полагала, что Рёрик тут же влюбится в Аснё, но само присутствие этой красавицы возле мужа ей неприятно, что и понятно. Кому такое по душе.

– Ну как же…Князья часто дарят друг другу лошадей, оружие, красивых женщин…Этакая девица – приятный дар для любого правителя…К тому же, она девственна, точно первый снег. Мужчины такое любят.

– Ты что такое мелешь?! – заорала Дива, чуть не подавившись. – Она ему не нужна!

– Ну как же не нужна? Князь принял дар, и вот она теперь здесь, – размышлял Арви ехидно. – Значит, нужна. Мало ли как, вдруг пригодится для чего-нибудь…

– То есть, Нег уже видел ее?! Он говорил с ней?! – у Дивы даже в глазах потемнело от злости.

– Видел. Говорил. Все как полагается. Как же иначе-то! – развел руки в стороны тиун.

– И что? Что он…– Дива запнулась, не зная как выразить мысль. Млава была права…Враги будут строить козни. Для начала с помощью красивых женщин.

– Что-что! А что он? – тиун прикрыл глаза, доверительно приблизившись к Диве. – Да княгиня же сама видит…Одного взгляда достаточно бросить на Аснё, чтобы понять об этой девушке. Как она смотрит, как ходит, как говорит! Сущее любование. Хорошавушка…Что он должен был делать? Сослать ее на скотный двор? Да пущай княгиня сама порассуждает: такой девице место в тепле…– размышлял Арви.

– Прекрасна, как принцесса…Проклятый Синеус…

– Да какая там принцесса! Умоляю княгиню не расстраиваться! Всего лишь жалкая рабыня! Ее и незаметно-то вовсе! Будет тихонько хлопотать в гриднице! – «утешал» Арви. – Дочь Гостомысла и какая-то горничная – разве тут можно что-то сравнивать?

Прекрасное утреннее расположение Дивы умчалось, словно лисицы с горящими факелами на хвостиках. Умила тоже всего-то кухарка была, а в итоге где теперь принцесса Ингрид…

– Отправь ее в Изборск Трувору! – придумала Дива.

– Нельзя…Ой, не годится такое, – тиун покачал головой. – Так невозможно. Это ж дар князю от родного брата. Да хоть бы и не брата, а даже какого-то далекого кагана, все равно нельзя отослать – неуважение! – нагнетал тиун.

– Тогда я забираю ее себе. Будет служить мне, – измыслила Дива наконец.

– Не можно такое статься, – Арви все больше настораживало, что она еще здесь и спорит с ним, а не бежит прямо к Рёрику с ревнивыми упреками. Ее сестра Роса так бы и поступила. – Сам князь распорядился ей в гриднице смотреть за порядком…

– Сам?! – Дива пошатнулась, внезапно у нее закружилась голова.

– Что такое? – Арви даже испугался, увидев, что довел княгиню почти до обморока. И поспешил усадить ее на лавку, подать мису воды.

– Ну что ж…А теперь она моя, – рассудила Дива, сделав глоток воды. – А сюда я Мираву…Или нет, лучше Добродею пришлю! – решила Дива.

– Ой, не годится такое. Добродея ему не понравится…Больна грузна, – тиун никак не мог остановиться и все больше распалял княгиню.

– Что значит «не понравится»?! Ему тут уборка нужна или что?! – взвизгнула Дива в возмущении.

– Да что княгиня так растревожилась-то? Вот лавка. Вот водица. Надобно дух перевести и подумать, – тиун собирался проделать с Дивой тот же трюк, что и с Вольной: женщины так легковерны. Ему ничего не стоит обмануть их, хотя они и знают, что он на такое способен. – Князь – он ведь не только правитель. Он мужчина. И он имеет право оценить красоту вокруг себя. Что в этом дурного? – измывался тиун.

– Никакой красоты! Я сказала, не будет такого! – Дива снова вскочила с лавки.

– Да что ж так переживать-то? Княгине лишаться покоя не престало. И поберечься должно. Степенство и терпение, – наставлял Арви. – Тем более какая-то малоумная рабыня, уж точно, не должна лишить княгиню покоя! Таких, как Аснё, будет еще сотня: что же из-за каждой девки убиваться? Да и потом, уж об этой можно, точно, не думать…Она ведь уедет в Белоозеро скоро…Так решено.

– И славно, пусть быстрее уезжает, – вздохнула Дива с облегчением. – Так еще ладно, Велес с ней…

– Да и я говорю о том же! Велес с ней! – для вида поддержал тиун, в действительности же готовясь к новой гадости. – Ничего ужасающего. Князь только там с ней и будет видаться…Так выразиться, она всего лишь забава на время его пребывания в тех землях…Ведь, как известно, никакой мужчина не может обходиться без женщины, – продолжал рассуждения тиун, словно не замечая выпученных глаз собеседницы.

– Чего?! – Дива постепенно начала догадываться, что Арви умышленно ее ковыряет.

– А что тут неясного? Вот уйдет князь скоро к Белому озеру. А чтоб было, кому о нем позаботиться там да скрасить грустный досуг, поедет Аснё! – сообщил Арви так, словно ничего неприятного в этом сообщении нет.

– Да я лучше сама поеду! – взвизгнула Дива, которую вконец устрашили размышления тиуна.

– Негоже, – Арви неодобрительно покачал головой. – Княгине должно в своем граде оставаться. Покойно дожидаться мужа…– наставлял Арви. После чего с гадкой улыбкой добавил, – вон, пущай всякие Аснё путешествуют по болотам да кочкам! Им, вертихвосткам, туда и дорога.

– Мне без разницы, что гоже, а что нет! Не пойдет он без меня! – запротестовала Дива с жаром, только сейчас понимая, как неправильно, когда муж и жена в разлуке.

– Как это «не пойдет»? Всю жизнь ходит и что же…Жив и здоров! И сейчас точно таким же путем отправится! Ужели княгиня решила, что князь теперича возле ее юбок сидеть станет?!

– Нет, но…Но я поеду тоже, – решительно заявила Дива. Хотя понимала, что Арви прав: ей поистине недолжно покидать города.

– Княгиня может жаждать чего угодно. Только с собой супруг не возьмет ее, – пожал плечами Арви. – Вот вспомянем мое слово.

Дива хотела что-то возразить. Но услышала голос Рёрика в сенях – очевидно, он пришел в гридницу. И она как раз тут, ждет его, чтобы пригласить на утреннюю трапезу. Давно они не завтракали вместе. Гости занимают его время.

Торопливо поправив накидку, Дива поднялась с лавки, собираясь встретить Рёрика. Но ее улыбка внезапно померкла: зычный голос соперницы звенел неподалеку, становясь все громче.

– Я хочу, чтобы справедливость существовала и для меня такожде! – настаивала Вольна. Ее обычно приятный бархатный голос теперь резкой волной вырывался из сеней, словно пар из раскаленного горшка, обжигая тех, кто рядом. – Твой сын напал на меня. Ударил. Он должен понести наказание за такое! Вся твоя семья покушалась на меня и продолжает это делать. И никто из них так и не получил по заслугам! Ты никогда не защищал меня, никогда не заботился обо мне, именно поэтому меня тут все обижают!

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55 
Рейтинг@Mail.ru