Ашаи
Твоё? Сделай сам
Преследуя кумира
После того, как охранники Театра Драмы разобрались с электрощитком и включили свет в актовом зале, за столом на сцене никого не было. По залу, уже который раз за вечер, вновь поползли перешёптывания, переросшие в гул недовольства.
Даже почтительная дама в черном платье сказала сопровождающему её мужчине: “Крайне возмутительно. Никак не ожидала от столь уважаемого человека столь невежественного поступка. Бог с ним с автографом, мне теперь и книгу читать не хочется. Хоть выбрасывай, честное слово!”
Раздосадованная толпа потянулась к выходу. На сцене в срочном порядке появилась Рада, взяла микрофон и объявила, что всеми любимый автор почувствовал резкое недомогание и сейчас ждёт врача. Но на неё уже никто не обращал внимание. И только милая, стройная девушка в очках захлопнула свой блокнот и, не обращая внимание на задравшуюся юбку, забралась на сцену. Рада помогла ей подняться. Девушка отряхнула коленки, поправила юбку, невозмутимо сказала:
– Благодарю. Меня зовут Елена. Я представляю местный журнал. Горожане хотели бы получить комментарии от автора.
– Думаю, Вы меня поймёте, сейчас это невозможно. Лес плохо себя чувствует.
– Но это ведь всего лишь лёгкая уловка. Со сцены не уходят досрочно. Досрочно либо выводят, либо выносят. С первых рядов даже в темноте я отчётливо видела, как он встал и вышел. Самостоятельно.
– Вы, наверное, не расслышали? Речь идёт о здоровье человека.
– Поверьте, это не звучит как претензия. Я всё понимаю. На Вашем месте я бы сказала примерно то же самое. Но мы обе знаем, что это не правда. Мне и моим читателям, – Елена немного понизила голос, будто сообщала Раде важный секрет, – очень хочется знать, что на самом деле произошло.
– Да мне бы самой знать. – Рада сдалась. – Подождите у скульптуры Рабочий и Работница – я попробую его разыскать.
На сцене остались только Немая и Глухой. Они удивились внезапному исчезновению писателя не меньше остальных. Он испарился прямо из-под их носа. Наблюдать со сцены, как расходится недовольный народ, такое себе зрелище. Особенно расстроилась Немая – ей так и не удалось познакомиться с Лесом поближе. Она снова принялась расчёсывать руку.
“Прекрати, – заволновался Глухой, – опять ты за свое!”
Он крепко прижал Немую к себе, тем самым обездвижив конечности. Обычно капкан срабатывал, но сейчас дрожь в её теле не прекращалась.
Немая вырвалась из объятий и жестами показала: “Ты видел, сколько людей он собирает?!. Никто из нашего города не собирает полный зал, только приезжие знаменитости! Он – очень крутой!”
Глухой по очереди одёрнул сначала левый, потом правый рукав толстовки Немой: обе руки были краснющие по локоть. Он не мог сказать точно, что имеет дело с нервной чесоткой, но примерно догадывался, откуда ноги растут:
– Тебе нужно показаться дерматологу. Посмотри, у тебя сильный зуд.
– Он вызвал нас на сцену. А потом улизнул домой. Это знак! Он ждёт меня дома, чтобы поговорить в спокойной обстановке.
С этими словами Немая направилась к выходу. Глухой крикнул вслед:
– Что?! Постой! Ты не знаешь адреса.
Немая обернулась и показала жестами:
– Знаю наизусть. Адрес был на посылках с техникой. Здесь близко. Ты идёшь?
– Нет! … С ума сойти. Нас там никто не ждёт!
– Но ты обещал помочь!
– Нас посадят по статье “Хулиганство”!
– Хорошо, раз ты боишься, я иду одна!
Немая отвернулась, чтобы уйти быстрым шагом. Глухому не оставалось ничего другого, как побежать за ней. Они быстро получили одежду в уже опустевшем гардеробе. На площади перед театром им пришлось протискиваться через толпу недовольных зрителей. Царивший здесь негатив ещё больше угнетал Глухого:
– Допустим, он пустит нас внутрь. Но что потом? Что мы ему скажем?
– Лес – интеллигентный, вежливый человек. Он пригласит нас на чай, подпишет книгу. Я попрошу его почитать свои произведения вслух. Я буду его самой внимательной слушательницей.
– А что если у него уже есть…
Глухой не договорил, потому что почувствовал, как что-то мерзкое и сырое шлёпнулось ему прямо на макушку.
“Неужели ворона нагадила сверху,” – первое, что промелькнуло у него в голове. Опасаясь мелкого позора у всех на виду, он как можно быстрее нащупал у себя в волосах дольку лимона с запахом виски.
Зря он опасался. Люди вокруг были поглощены собственными эмоциями и переживаниями – никого не трогали чужие заботы. Пожалуй, только Немая могла обратить на это внимание. Но Немая упрямо шла в сторону Лесовского дома, ей было не до разговоров. Она воткнула в уши любимую музыку. Получалось не справедливо, ведь Глухой не мог сделать так же. Так в толпе людей, в компании подруги, Глухой оказался полностью одиноким.
Они обогнули велопарковку, перешли дорогу по пешеходному переходу и зашагали по проспекту с высаженными по бокам кустами акации. В домофон им никто не ответил: Матрёна не была запрограммирована на это действие.
– Не хочется тебя расстраивать, – произнёс Глухой после десятого гудка коммутатора, – но боюсь нас никто не ждёт. Пойдём домой.
– Мы уже дома.
По подъездной табличке, висевшей на двери, Немая определила этаж, соответствующий номеру квартиры. В типовых хрущевках квартиры на площадке нумеруются по часовой стрелке. Она знала это, поскольку сама жила в таком же доме. Поняв расположение квартиры, она вычислила окна писателя. Потом указала Глухому на водосточную трубу. Начался ливень.
– Труба сейчас будет скользкой. – Ответил Глухой. – Это опасно для жизни!
– Мы не будем тупо мокнуть на улице!
– Послушай меня, мы же не маньяки! А вдруг у него злая собака?
Но Немая не желала ничего слышать. Она обхватила ногами трубу, а руками цеплялась за подкововидные крепления к стене. Почти как медведь в голодные времена карабкается на дерево, чтобы разорить птичье гнездо или достать неудачливого лесника. Ливень быстро очистил улицы от прохожих, и псевдограбители остались никем не замеченные. Им повезло, что окно, расположенное рядом с водосточной трубой, было приоткрыто. Достаточно было поддеть пальцем ограничитель открывания створки, и можно было заползать. Немая спрыгнула с подоконника на пол большой комнаты, помогла вползти Глухому, вернула створку окна в исходное положение.
Толком не понимая, как им только что удалось не разбиться об асфальт, Глухой сказал: “Всё, теперь мы – преступники”.
Его слова “разбудили” Матрёну. Она подъехала и сделала фотографии для идентификации личностей. Фотографии автоматически сохранились в разделе “Уведомления”. В алгоритме робота всем неопознанным лицам присваивалось временное значение “гости”.
– Здравствуйте, гости. Меня зовут Матрёна. Я – друг Леса, а также помощница по дому. Что будете пить?
Гости изумлённо переглянулись. Добрый робот вместо злой собаки. Такие дела.
– Спасибо, – не сразу ответил Глухой, – ничего не нужно.
– Если я Вам понадоблюсь, скажите: “Матрёна, солнце”.
Робот-помощник отъехал к стене, вернувшись в спящий режим. Здесь ездит робот, а в нескольких километрах отсюда забивают сваи “дедовским” способом. Глухой стоял как вкопанный на том же месте, в которое шагнул с подоконника. Немая с интересом рассмотрела комнату и кухню, а после приступила к осмотру картин. Иногда она почёсывала руки.
Наконец Глухой прервал тишину:
– Мы ведь не будем здесь ночевать, верно? Думаю, нам пора.
Немая долго смотрела на “Африканское дерево”, так что Глухому пришлось повторить фразу.
– Сначала я напишу ему записку, и прикреплю к ней значок. После этого мы – свободны, – сжалилась Немая.
– Какой значок?
– Значок с пиджака. Лес потерял его на выступлении.
– Замечательно. Давай же сделаем это скорее!
– Есть листок и ручка?
– Вот – мольберт, вот – ватман, вот – краски.
Капли дождя перестали стучать по водоотливу. Немая тщательно промыла кисти для рисования, налила воду в банку, приготовила палитру.
– Пожалуй, я нарисую ему картину, – показала она руками, – а в центре закреплю значок. Так он лучше поймёт мои чувства.
Глухой тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Сопротивляться было бесполезно. Присев за дастархан, он стал обдумывать, что будет, если их поймают. Не успела Немая окунуть кисточку в краску, как из коридора донёсся звук ковыряющегося в замочной скважине ключа.
– А вот и Лес, – прокомментировал Глухой.
Немую охватила паника. Из неё вырвался крик, напоминающий сигнал, который издают птицы, предупреждая сородичей об опасности. Она выронила кисточку и метнулась к ближайшей двери. Ей оказалась дверь в уборную. У Глухого не было другого выбора, кроме как проследовать за ней.
Они сидели на полу своего убежища, прижавшись друг к другу плечами, а спиной – к ванне. За дверью шумела компания из четырёх человек и робота. Общаться можно было исключительно жестами. Глухой еле сдерживался от проговаривания вслух. Энтузиазм Немой растворился в сожалении от содеянного, от того, что затащила сюда друга. Она вытянула вперёд руку и, не останавливаясь, движениями от себя смахивала её ладонью другой руки, показывая жест глубочайшего сожаления. Глухой с беспокойством наблюдал за маниакальным состоянием подруги. Он вмешался, когда в ход пошли ногти, оставляющие на коже глубокие красные царапины. Кажется, Немая только сейчас поняла, что они серьёзно нарушили закон, и Лес вряд ли это оценит. Глухой успокаивал подругу как мог, но дрожь её сердца только нарастала. Тогда он попросил пересказывать ему разговоры за дверью. Теоретически это занятие должно было отвлечь её от эмоций. Но на практике получилось с точностью наоборот.
“Их там четверо. – Относительно спокойно показывала Немая. – Остряк всё время подкалывает моего суженного. Какой же он мудак! А Лес – умница, красиво ему отвечает”.
“Как ему не стыдно! Лес клеится к этой девице с писклявым голосом!” – размахивая руками, Немая чуть ли не опрокинула поломоечное ведро.
“Робота зовут Матрёна. Матрёна несёт полнейшую чушь. Она говорит, что Лесу нужно попросить руки у этой девицы с писклявым голосом!” – негодовала Немая.
“А про нас они что-нибудь говорят?” – старался перевести тему Глухой.
“Нас они даже не запомнили!” – ещё больше расстроилась Немая.
“Этот писклявый голос задаёт слишком много вопросов. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!”
Внезапно на Глухого обрушилась тяжёлая усталость насыщенного событиями дня. Он больше не мог следить за жестикуляцией Немой. По правде говоря, сейчас ему очень хотелось исчезнуть под шапкой-невидимкой, испариться, растаять, что угодно, только чтобы его никто не трогал. Ему очень хотелось провалиться в сон здесь, а проснуться в своей уютной кроватке. Веки прикрылись сами собой.
Через несколько минут реальность вернулась. Рада открыла дверь в уборную и завизжала так, что услышал бы даже глухой. Такой визг вырывается сам собой, когда увиденное резко отличается от ожидаемого. Рада не верила глазам: ванна – одно из немногих мест на Земле, где можно по-настоящему расслабиться – была осквернена навсегда. Но весь ужас картины заключался не только в наличии двух проходимцев на священной территории.
Глухой открыл веки: в дверном проёме девушка закрыла руками рот и немного согнулась в спине. Её испуганные глаза смотрели немного в сторону от него. Глухой повернул голову. Рядом по-прежнему сидела Немая. Она запрокинула голову назад, на край ванны. Ноздри раздувались с каждым вдохом. Если бы он мог слышать, до него донеслось бы сопение дикого зверя. В руке у Немой был бритвенный станок. Она проводила им вдоль вен второй руки, как плотник проводит рубанком вдоль деревянной заготовки. Так, что аж стружка летит. В тех местах, где нажим усиливался, лезвия цеплялись за кожу, вырывая целые куски. Вся рука ниже локтя и парадно-выходной комбинезон ниже пояса были залиты кровью. После такого зрелища у Рады вряд ли получится заснуть в этой ванне.
У Глухого не было времени на испуг. Он выхватил бритву из руки Немой и отбросил в угол. Потом схватил первое попавшееся полотенце, скрутил его в жгут и туго перемотал окровавленную конечность. В дверном проёме появился Дай. Без выяснения обстоятельств он принялся бить ногами полулежачего незваного гостя по лицу и по туловищу. Глухой потерял сознание после первого же удара по черепу. Немая потеряла сознание от потери крови. Дая оттащил вовремя подоспевший Лес. Ещё пары ударов хватило бы, чтобы гость больше никогда не вернулся в сознание.
– Я даже не знаю, кого вызывать, – тихо сказала Рада, – скорую или полицию. А может всех вместе…
– Полицию не нужно. – Отозвался Лес. – Только скорую. Я знаю этих ребят. Они сидели на сцене. Должно быть, они очень хотели получить автограф.
– Автограф!? – Воскликнул Дай. – Они вломились в квартиру, а потом ждали из засады. Да это же воры-домушники! У них наверняка есть оружие. Я вызываю копов.
Дай отказался от этой идеи только после тщательного обыска находившихся в отключке взломщиков. Ничего угрожающего или подозрительного не нашлось. Бумажник, смартфон, сканворд – вот и все личные вещи на двоих.
– У девушки порезана вена. – Резюмировала врач скорой помощи. – Если бы не полотенце, мы бы её не спасли. Её ждёт курс восстановления. Парня мы отвезём в травматологию. Нужно проверить на сотрясение и переломы.
– Товарищ, врач, – по-советски обратился Лес к женщине в возрасте, – разрешите, мы сами доставим его к травматологу. Это звучит странно, но мы сами не знаем, как они здесь оказались, и хотели бы выяснить подробности у пострадавшего.
– Не положено. Для выяснения обстоятельств вызывайте полицию. А я должна обоих оформить.
– Нам не нужна полиция. – Грозно вмешался Дай своим низким басом. – Мы сами себя умеем защищать. Оформляйте обоих, но парня мы сами доставим. Я понятно объясняю?
– Да мне-то что?! – Вспылила врач. – Хоть обоих сами везите. Нам же лучше – меньше работы!
Немую в тяжёлом состоянии скорая всё же забрала с собой. Врач написала на бумажке точный адрес травматологии. Глухой пришёл в себя примерно через час. Матрёна в это время с помощью встроенного в неё пылесоса для влажной уборки оттирала его кровь с пола уборной. Рада рисовала картину под творческим вдохновением, неизменно приходящим сразу после стресса. Дай напивался бурбоном и откуривался кальяном. Лена пролистывала ленту новостей в смартфоне, ожидая продолжение интервью. Лес как раз закончил писать список вопросов для Глухого.
– Где я? – Произнёс Глухой, лёжа на диване и всматриваясь в незнакомый потолок. – Где Немая?
– Давай-ка ты нам сначала скажи, – крикнул Дай, не вставая с дастархана, – какого хрена ты и твоя подружка делали в ванне, а?
– Он – глухой, – вмешался Лес.
Глухой сменил горизонтальное положение на сидячие. Лес сел рядом, внимательно посмотрел в его опухшее лицо и вручил листок с вопросами, на которые все присутствующие хотели бы получить ответ. Лена подсела рядом с диктофоном наготове. Пока Глухой ознакамливался со списком, Лес принёс деньги на такси и бумажку с адресом травматологии. Глухой кивнул в знак признательности и рассказал обо всём в подробностях, в том числе о том, что Немая сходит с ума по писателю. Лес был польщён такими откровениями. Безусловно, он и раньше ощущал на себе взгляды влюблённых фанаток, но до признаний дело ни разу не доходило. Тем более, рассказ Глухого делал писателя исключительно востребованным среди женского пола, что, по мнению Леса, должно было произвести дополнительное впечатление на Лену. Ведь он планировал пригласить журналису на свидание. Закончив, Глухой попросил разрешения уйти и отчалил.
День рождения
За окнами уже давно стемнело. Лес не мог себе позволить отпустить полюбившуюся девушку с пустыми руками. Несмотря на общую усталость, после чайной паузы было записано два интервью: и с Лесом, и с Даем. Гости собирались по домам. Лена ожидала такси. Лес никак не мог придумать, куда бы её пригласить.
Выручил Дай: “Как я уже говорил, завтра стану на год старше. Праздновать нечего, но хочется подарков. Так что завтра – велопрогулка, а после – пикник на лодочках в парке. Всех жду”.
На следующий день погода не подвела. Велосипедисты катили дворами в сторону парка, обгоняя пешеходов. Впереди Дай с Радой молча наслаждались последними, тёплыми, осенними деньками. Сзади Лес много шутил и был непривычно многословен с Леной. Ей очень шёл спортивный стиль: модная спортивная куртка подобрана точно по размеру, леггинсы подчёркивали фигуру. Из разговора выяснилось, что журалиса приехала из крохотного посёлка, но с огромными амбициями. Она прибыла в город всего месяц назад по приглашению от модного журнала “Остриё”.
– Да, я видел такой, – сказал Лес, – у него ещё название нанизано на шампур.
– Вообще-то, это стрела. Они – классные! Мне сразу же выдали чехол на телефон с логотипом журнала. Он обязательно должен быть на всех интервью, и я ношу, не снимая. – Журналиса показательно вертела в руках смартфон, рассуждая. – Сейчас мне нужно хорошо себя зарекомендовать. Всё зависит от главного редактора. “Мне нужна история, а не статья. Сделай мне захватывающий, остросюжетный репортаж, и будешь регулярно получать заказы на большие мероприятия,” – так она сказала.
Лена пребывала в восторге от города. Ей хотелось освещать всё: костюмированный карнавал на День города, парад кораблей на День ВМФ, собрания Правительства. Лес, повидавший здесь и куражное, и вопиющее, не мог согласиться с ней до конца. Не желая разногласий, писатель нашёл компромисс:
– Местные склонны драматизировать, приезжие склонны приукрашивать.
Лена тактично промолчала, хотя фраза задела её. Во-первых, она уже не считала себя приезжей, а во-вторых, ей послышались нотки надменности.
Неожиданно для всех сзади засигналил опаздывающий куда-то автомобилист, мол “Уступите дорогу”. Лес развернулся вполоборота и сказал так, чтобы было слышно через лобовое стекло:
– Во дворе – скорость 20 км/ч, так что едь спокойно за нами!
Дай тут же поддержал:
– Всё верно, дружище! Так держать. Нечего гонять по дворам.
Девушки отметили про себя влияние Дая на писателя.
Вскоре под шинами велосипедов захрустели жёлуди. Открывался живописный вид на озеро и лодочную станцию. Они арендовали самую большую из имеющихся лодок. Дай подхватил Раду на руки и шагнул в лодку с причала. Судно закачалось, девушка взвизгнула. Даю потребовалось максимум усилий, чтобы удержать равновесие и не упасть в воду вместе с ценным грузом.
“Я специально целился так, чтобы встать ровно по центру лодки. В точку минимальных колебаний. Ты была в безопасности, дорогая,” – объяснился Дай, целуя испуганную Раду в щёку.
Лес решил не рисковать и по-обычному подал Лене руку. Они уселись на корме, писатель взялся за вёсла. Дай с Радой расположились на носу. Они поочередно вылавливали из рюкзака контейнеры с едой. В одном перекатывались нарезанные овощи, в другом пластами лежали хрустящие тосты, в третьем – мясные деликатесы, в четвёртом – несколько видов сыров. Когда контейнеры закончились, Рада с восхищением обнаружила на самом дне металлическую, прямоугольную пластину, которая раскладывалась в большой поднос. Она расположила его между сиденьями лодки – получился импровизированный стол.
“Я – эксперт по пикникам,” – отрекламировался Дай, откупоривая бутылку сухого белого.
Лес держал курс на остров с утиной заводью. Напротив сидела девушка его мечты, а он никак не мог решиться сказать ей об этом. Лена созерцала природу. В умиротворённом душевном состоянии её внешность становилась ещё более фотогеничной. Лес не удержался: отложил на время вёсла, достал смартфон и щёлкнул прекрасную журналису на память. Она улыбнулась в ответ. Дай включил блютуз-колонку и поставил её по центру стола. Музыка создала звуковой барьер между парочками – можно было спокойно говорить о личном. Дай с Радой нежно целовались – они уже давно сказали всё друг другу. Лена не на шутку смутилась и старалась не смотреть в их сторону.
Лес, сидевший спиной к влюблённым, начал издалека: “В детстве я хотел стать актёром театра. Когда я сидел с мамой на каком-нибудь спектакле, то даже не следил за действием и общим сюжетом, не интересовался концовкой. Вместо этого я представлял, как бы я на месте актёров изобразил персонажа, как бы я танцевал, в какой позе сидел. Всё до малейших деталей. В старших классах школы мне удалось устроиться рабочим по сборке декораций. Должность меня не смущала – сам факт нахождения в театральной атмосфере делал меня счастливым. Как-то раз заболел один из актёров второго плана, и меня попросили подменить его, сыграть его несложную роль. Никогда не забуду тех чувств, когда в конце мы, вся труппа, держась за руки, выходим к зрителю на поклон. Зрители и хлопают, и хлопают, и хлопают. Некоторые встают и продолжают хлопать стоя. Потом поднимается ещё несколько человек, а через несколько секунд уже весь зал на ногах. Самое яркое впечатление в жизни. Представляешь, недавно меня снова посетило это чувство! Когда мы шли …”
Неожиданно Рада выключила музыкальную колонку и радостно сказала: “А вот и уточки! Давайте покормим бедняжек. Скоро зима – им нужно отъедаться”.
Кряквы без всякого страха подплывали к лодке и хватали кусочки батона прямо из рук. Затем смачивали хлеб в озере и с удовольствием проглатывали. Лена с Лесом сошли на берег, чтобы осмотреться. Остров был небольшим, метров 50 в диаметре, заросший деревьями и кустарником. На берегу в камышах они заметили утиное гнездо. В центре острова на притоптанной поляне стоял ржавый мангал. Вокруг были разбросаны бутылки, салфетки и другая бытовая мелочь, мозолящая глаза. Лена с Лесом сели спиной к мусору на поваленное дерево, свесили ноги к воде. Под щебет птиц они смотрели вдаль на живописный пейзаж России. Красота – это сила, заставляющая преклонить колени и молча наблюдать. Внутри них создавалось полу мистическое единение с природой: ощущение комфорта и умиротворённости.
– Раньше много-много лет назад, – затянул историю Лес, – здесь не было озера, а на месте этого острова возвышался небольшой холм. Похожий во-о-от на тот вдалеке. – Лес показал рукой на лесистый бугорок посередине между ними и горизонтом. – За холмом текла река. Со временем воды реки своим быстрым течением разрушили берег и заполнили низину холмов. Так река поменяла русло. Холм затопило, лишь верхушка осталась торчать. На этой верхушке мы и сидим. Потом люди научились строить дамбы и частично перекрыли реку, чтобы она их больше не затопляла. Так образовалось это озеро с островом по центру.
– Получается, что остров – это холм в далёком прошлом.
– Если говорить про этот остров, то да.
Лена перевела тему разговора на более интересную:
– Ты недорассказал про театр. Как ты был актёром.
– А, да. Актёром я так и не стал, но первые аплодисменты запомнил навсегда. С тех пор обратная связь от зала вызывает во мне самые сильные эмоции. И вчера я снова почувствовал их. Но не во время презентации…
А когда увидел тебя. Ты одна пробудила во мне то, что обычно под силу только целому зрительскому залу.
Лена была польщена и смущена одновременно, что отобразилось на её лице искривлённой улыбкой:
– Возможно, тебе показалось… Ты был под воздействием шоу, которое вы с Даем закатили.
– Нет. Я до сих пор чувствую тоже самое, когда наши взгляды пересекаются…
Сзади раздался голос Рады:
– Отличное место для пикника!
Лес с Леной невольно обернулись. Дай оценил небольшую поляну и выдвинул свой вердикт:
– Ты уверена, сладкая? Может лучше в лодке или на берегу у воды?
– Мусор не может испортить место. Если ты про это, дорогой.
Рада натянула хлопчатобумажные перчатки и сложила бутылки в пакет. Осторожно, чтобы не порезаться, разобрала мангал и отправила его следом за бутылками. Рада нашла еловую ветку и как веником убрала мелкие стекла и окурки. Тем временем Дай перенёс стол из лодки на поляну. Потом они с Лесом подтащили поваленное ветром бревно, которое послужило скамейкой. Зажгли костёр. Дай расчехлил гитару. Вспомнили все хиты молодости. Вечер удался для всех, кроме Леса. Ему больше ни разу не удалось перекинуться словом с Еленой. Словно она избегала его. Она села между Даем и Радом, разговаривала только с ними и ни разу – с Лесом. Сам Лес не решался начать разговор, потому что так и не получил ответ на самый главный вопрос. Вопрос её чувств к нему.
На обратном пути на вёслах был Дай. Лена села к нему и попросила научить грести. Писателю было невыносимо наблюдать это. Дай прижался к журналисе сзади всем телом. Одной рукой он легко прихватил Лену за талию, а второй – за её крохотную ручку, помогая ей вращать весло по правильной траектории. Одновременно он шептал ей на ухо, что у неё отлично получается. Это было невыносимо. Лес был готов нагрузить на себя тяжёлый походный рюкзак, который лежал рядом с ним, и прыгнуть за борт. Его спасала Рада. Она находилась в прекрасном настроении: много смеялась, вспоминала забавные истории, которые происходили с ними в театре. Лесу нужно было что-то отвечать и иногда отвлекаться от мрачных мыслей.
“Неужели она не ревнует Дая?” – мысленно недоумевал он. Писатель был близок к тому, чтобы сделать рокировку: пересадить Дая на своё место рядом с Радой, а самому сесть рядом с Леной и высказать ей всё напрямую. Но риск отказа был слишком велик. Внутренний защитный механизм заставил отложить решение вопроса. Защитный механизм был сильнее воли.
Почти всю ночь Лес не спал, пытаясь понять, что он сделал неправильно. Ведь всё было супер. Он вспоминал, как она мило поправляла волосы в разговоре с ним. Как делилась мечтами. По всему было заметно, что Лене хорошо с ним. Он очень жалел, что так и не спросил прямо про её чувства. Может всё получилось слишком неожиданно?. Ей просто нужно дать время, чтобы разобраться в своих чувствах?. Но Лес не мог ждать. Его мозг, воспалённый от бессонной ночи и самопоедания, трубил тревогу: “Срочно узнай, вдруг у неё есть кто-нибудь!”
Утром Лес решил пригласить журналису на прогулку. Он долго смотрел в смартфон на её номер в телефонной книге, прежде чем нажал на кнопку с зелёной трубкой.
“Сегодня не могу – весь день распланирован. Работа, друзья. Не знаю, останется ли времени на сон. Так что давай в другой раз,” – ответила Елена.
“Ну что ж, – подумал Лес, – в другой раз, значит, в другой раз. Нужно проявить терпение. Ей сложно. Слишком резко всё получилось. Как снег на голову”.
