Ашаи
Твоё? Сделай сам
Фото со скульптурой
Троица подошла к Лене. Она оказалась той самой симпатичной девушкой в очках с вопросом про насилие. У Лены были причины удивиться составу группы.
– Здравствуйте! Вот это сюрприз! – В певческом голосе Лены слышалось плохо скрываемое смущение. – А давайте сфотографируемся на фоне шедевра все вместе, эм? – Она перевела взгляд на скульптуру. – Не возражаете?
– Почему бы и нет, – ответил Лес, поддавшись обаянию Лены.
Лена уже начала позировать на камеру и вопросительно смотрела на остальных. Рада посмотрела на Дая. Он стоял в прострации, неспособный на какие-либо действия.
– Думаю, вам с Лесом лучше пока не светиться вместе. – Сказала шёпотом она, пока Лес пристраивался к Лене у памятника любви. – Вдруг фото попадёт в интернет. Оно может поставить крест на ваших карьерах.
– У меня и так нет никакой карьеры, – придя в себя, ответил Дай ей на ухо, – да и Лес не против.
– Подходите, мы Вас ждём. – Лена скомандовала Даю. – Вставайте рядом. Рада, Вы сфотографируете?
Рада отпустила Дая, а сама встала на место фотографа. Прицелилась телефоном с трёхмодульной камерой.
– А в какую камеру смотреть?. – пошутил Дай.
– И на мой пару кадров, пожалуйста, – Лена подала готовый для снимков смартфон, одетый в чехол с логотипом издательства.
Лесу понравилась журналиса с первого взгляда: её лицо, стройная фигура, тонкий голос, инициативность. Он нарочно прижался к ней во время съёмки, чтобы почувствовать сладкий запах духов и ту особенную ауру, которую создал в воображении его мозг, воспалённый цепочкой биохимических реакций. Он улыбнулся, когда Лена наконец-то посмотрела на него после серии снимков своим светлым взглядом. Сам-то он уже давно смотрел на её лицо не отрываясь. Писатель сказал:
– Я часто смотрю на эту скульптуру и каждый раз у меня возникает один и тот же вопрос. Рабочий любит Работницу, но при этом не боится промахнуться по долоту и случайно попасть ей по руке. Как такое возможно? Может в этом заключается скрытый смысл любви: любовь – это когда не боишься причинить боль?
– Отлично! Именно с этой мысли мы и начнём интервью. Роскошно, не правда ли? – Широко улыбалась Елена. – Фотографию сразу на первую полосу, с заголовком “И всё же они вместе!” … или лучше “Бьёт, значит любит”.
Лес пребывал в таком состоянии духа, когда хочется светиться от радости, быть нескончаемо добрым. Он врос ногами в пол и не решался уточнить, что конкретно имела в виду эта молоденькая журналиса с пылающими глазами. Кто вместе? Кто кого любит? Её слова про скульптуру или про них с Лесом? Или и то, и другое? Неужели она чувствует тоже самое, что и он? Обоих накрыла волна эйфории: Лену – предчувствием Большой статьи, Леса – предчувствием Лены. Они бы так и стояли в блаженной прострации, но Рада их отрезвила:
– Хорошо, тогда предлагаю пройти в уютное, тихое местечко под названием гримёрка для записи интервью.
– Можно и в гримёрку, – ответил Лес, – но у меня есть идея, которая вам понравится больше!
Лицо Лены изобразило заинтересованность.
– Друзья, – объявил Лес громко, – приглашаю всех в гости. К себе домой.
Иллюстрация “Обман”
Предложение произносилось абсолютно искренне, но и доля практичности в нём была. “Пусть Лена сразу решит, хотелось бы ей остаться в моём жилище. Понравится ли ей запах, обстановка?” – думалось Лесу где-то глубоко в чаще сознания. Но бóльшая его часть оставалась здесь и сейчас, жадно наслаждаясь прекраснейшим моментом жизни.
Стоит ли говорить, что мало кто откажется от предложения посетить дом успешного творческого человека. Дай проникся интересом к писателю и был совсем не против постичь секретные ингредиенты славы. Лене нужен был вкусный материал для статьи. И только Рада была настороже, в предчувствии больших изменений, сулящих разрушение прежнего образа жизни, образа мыслей.
“Я живу совсем рядом. Идёмте, прогуляемся пешком!” – Скомандовал Лес.
Опасаясь быть замеченными, Рада настояла пройти через служебный выход.
По пути к дому
Поравнявшись с велопарковкой, Лес с Даем сняли с цепей своих верных железных друзей. Лес покатил велосипед руками сбоку от себя. Дай прыгнул в седло и ехал рядом на первой скорости. Никого не удивило, что он не спешился на пешеходном переходе. У него уже был заготовлен ответ на случай, если кто-нибудь осмелится сделать замечание: “Это правило никому не выгодно. И водители, и велосипедисты только время теряют. К безопасности моего переезда не может быть претензий – как и пешеходы, я начинаю движение, когда убедился, что машины оттормаживают”.
Дай заговорил первым:
– Я вижу два основных преимущества у велосипеда перед автомобилем. Первое: можно ездить пьяным. Второе: можно ездить без пробок.
– Я в этом вопросе очень осторожен. – Лес осмотрел проезжую часть, – Как видишь, соблюдаю правила дорожного движения. А ты не боишься, что тебя собьют? Ведь достаточно будет одного раза…
Дай обрадовался предоставленной возможности и залпом выпалил свою заготовку, добавив, что смерть – это обычное дело, и он не видит ничего плохого в том, что умрёт. Лес пожал плечами и чуть-чуть улыбнулся в ответ.
– Ты говоришь про правила. – Продолжал Дай. – Я недавно проходил пробное тестирование. Похожие тесты сдают на экзаменах в автошколах. В этих тестах есть ошибки! Понимаешь? Водители после таких тестов поворачивают направо со средней полосы и сбивают велосипедистов, потому что со средней полосы велосипед вне зоны видимости зеркала заднего вида. Вот поэтому я полагаюсь на свою внимательность, а не на правила.
– Тебя можно понять. Но ошибки будут всегда. Кто не ошибается, тот ничего не делает. Вопрос скорее в количестве ошибок. Если их число не превышает погрешность, то это также нормально, как и смерть. Величина погрешности в конечном итоге определяет уровень развития общества, развитие технологий.
Четвёрка без потерь пересекла перекрёсток и теперь шагала по проспекту в один ряд, на разбиваясь на пары. Таким способом у малознакомых друг с другом людей создаётся чувство общности, взаимосвязи. В узких местах дороги они занимали всю ширину пешеходной части, заставляя других прохожих обходить их по обочине, прижимаясь к кустам.
Рада в роли пресс-атташе обсуждала с Леной вопросы предстоящего интервью. Вечерело. Стал накрапывать дождь. Лес боковым зрением, не заметно для всех, поглядывал на Лену. Ему безумно хотелось идти рядом с ней, и в этом плане Лес немного ревновал её к Раде. Он мечтал, что больше не будет гулять по промозглым осенним улицам в тусклом одиночестве. Дай одной рукой держал Раду, другой – катил велосипед, а говорил Лесу:
– У тебя сейчас будет сложное интервью. Давай порепетируем. Представь, что я – репортёр.
Дай пародировал женский голос и высокопарную манеру речи, задрав голову и вытягивая вертикально губы. Выходило карикатурно и смешно:
– Лес Поклонский, будьте так любезны, расскажите читателям, что привело Вас к такой популярности? Какие качества для этого нужны?
Леса вырвали из мира грёз, потому он был не в духе подыгрывать:
– Не знаю, как тебе объяснить. В работе важно, чтобы нравился процесс. Кто-то любит свой белый халат и скальпель, есть любители цифр и уравнений. Мне нравится из букв составлять слова, из слов – предложения, из предложений… Ну ты понял.
Но этого мало.
Посмотри, к примеру, на эту маленькую ромашку. – Лес указал на растение в нескольких метрах от них. – Она растёт прямо посреди асфальта. Ради своей цели ей пришлось пробиваться сквозь смесь битумов с песком и гравием! Ты понимаешь, к чему я веду?
– Не хотелось бы Вас разочаровывать, милейший, но это, простите меня, полнейшая чушь. Трещина в асфальте уже была сделана корнями вот этого дерева. – Продолжал Дай тем же комическим, тягучим голосом, показывая ладонью на тополь. – Как Вы можете заметить, трещина ведёт нас к стволу дерева и в него же упирается. Ветер занёс в трещину семя, и оно спокойно, без сорняков, без конкурентов за воду, взошло, дав жизнь цветку.
Лес хотел ответить: “Тебе бы актёром на кастинг сходить”, но в итоге промолчал. Не понятно, как бы Дай отреагировал на такое. Больше всего сейчас Лесу хотелось поговорить с Леной. О чём угодно. Да хоть перекинуться глупыми шутками, или хотя бы сказать, что их имена начинаются с одинаковых букв. Но Лена оживлённо болтала с Радой, а Дай продолжал своим обычным серьёзным голосом:
– Я тебе немного завидую. Я тоже, как ты, хочу давать интервью, чтобы симпатичные девушки расспрашивали меня про жизнь, газеты писали, быть в деньгах. А вместо этого… Я ведь тоже пишу. – Тем временем безобидная морось превратилась в откровенный ливень. Лена открыла зонт и пригласила под него Раду. – У тебя, наверное, нет времени на отчаяние, а меня оно часто навещает. Когда больше невыносимо сидеть за столом, когда старый потрёпанный ноутбук опротивел. Я бросаю все эти записи, черновики, гугл доки и иду смотреть архитектуру нового района. Строители только-только убрали забор, уже издалека виднеются яркие, разноцветные, трехэтажные домики. Подхожу поближе – а это, оказывается, никакие не новые дома, а просто утепляющий сайдинг: на старые стены положен слой стекловаты, накрытый цветной пластмассой. Даже тут мне что-то не додали! Как будто обманули, не так ли?! – С волос Дая стекала вода, предавая ему мученический вид. – Думал, что увижу шедевр, а пригляделся – то же самое, старое, только в другой обёртке. Прям как с моими книгами. Точь-в-точь. Я злюсь, но всё равно снова и снова возвращаюсь за надоевший письменный стол, к потрёпанному ноутбуку.
– Как и проливной дождь, злость быстро проходит. – Философски заметил Лес, который тоже полностью промок. – Конкретного бизнес-плана у меня для тебя нет. Не знаю… Если ты часто злишься, возьми пример с японцев. Их с детства приучают контролировать свои чувства, свои мысли. Главное для них – не обидеть собеседника. Поговаривают, что в этом и есть секрет их долголетия.
– Естественно, после того, как на них сбросили ядерную бомбу, они больше не хотят никого обижать. А тут ещё и долголетие бонусом. Эх, не знаю, Лес, порой мне кажется, что писательство – не моё дело, и заниматься им бессмысленно.
– Любое занятие кажется безумным, пока за него не платят. – Лесу вдруг захотелось подбодрить этот сильный характер, поделившись своим опытом. – Эй, ты говорил, что тебе нравится гулять в перерывах между работой. В этом мы с тобой похожи! Только я предпочитаю район старого города. Там каждое место – волнительная ностальгия по детству. То я прохожу мимо подъезда, у которого пятнадцать лет назад мы с друзьями грубо отвечали на фразу “Ау, молодёжь, деньги есть?”. То я поднимаю голову вверх и всматриваюсь в балкон на четвёртом этаже. На нём, в шаге от трагедии, висел мой друг, зацепившись локтем за цветочные опоры. Была вечеринка. Он хотел продемонстрировать девушке отвагу: из окна кухни допрыгнуть до балкона.
То я прогуливаюсь по парку, в котором гулял за ручку со своей первой любовью. Ничего не помню кроме того, что она была в красивом светлом платьишке и мне очень хотелось её уколоть. А эти общественные сушилки для одежды буквой “П”! До сих пор стоят в каждом дворе. Помню, как мы оккупировали их под футбольные ворота. В них влетали самые красивые голы.
По тому школьному забору, – Лес указал рукой в сторону школы, – нужно было пройти, ни разу не упав. Или помнишь, как самосвалы вываливали убранный с улицы снег прямо на площадь, а мы раскатывали из этих сугробов горку? Этим все занимались.
– Д-а-а-а. А в оттепель она превращалась в горку мусора из бутылок, пачек и пакетов.
Лена с Радой закончили разговор о делах и, прижавшись к друг другу под одним зонтом, мило щебетали о женском. В этом заключался великий талант Рады: резко переключиться, расположить к себе человека, даже если его действия вызывают подозрения. Рада не понаслышке знала, что от пронырливых журналистов можно ожидать всё, что угодно. Они договорились, что в репортаже не будет сказано про знакомство Леса и Дая. По легенде смелая Лена оказалась проворнее охранников, догнала Дая на улице, где, собственно, и взяла у него интервью.
У Леса в квартире
Ливень закончился, когда компания подошла к дому Леса. Обычная пятиэтажная хрущёвка – ничего примечательного.
“Не думал, что люди из богемного сословия живут в хрущах,” – проронил Дай.
Они поднялись по затоптанному, но свежевыкрашенному подъезду. В узких пролётах между жилыми площадками кое-где на подоконниках валялись фантики от конфет и чипсов, а на других этажах в горшках стояли цветы. Квартиру нельзя было назвать роскошной, но и типовой не назовёшь. Перегородки между помещениями были снесены везде, где только можно было. Таким образом, трёхкомнатная квартира превратилась в евродвушку с совмещённым санузлом и туалетом, а также с просторным залом. Отдельная комната выделялась под спальню и кладовку.
“Вы будете удивлены, но межкомнатные стены съедали около двух квадратных метров свободного пространства, а это – площадь целого балкона,” – пояснил Лес.
Гости удивились ещё больше, когда из-за угла к ним на встречу выехал робот. Его пластмассовый корпус по форме напоминал платье макси на колёсах. Левая рука держала поднос, правая – свободно двигалась и заканчивалась двухпальцевым манипулятором. Светодиодный дисплей-голова засветился улыбкой и глазами. Они двигались в такт приятного женского голоса, доносящегося из динамиков:
– Привет, Лес. Привет, Рада. Здравствуйте, гости. Меня зовут Матрёна. Я – друг Леса, а также помощница по дому. Что будете пить?
– Матрёна, солнце, – любезно ответил Лес, – я буду холодный чай. Лена будет…
– Зелёный чай. Если можно.
– Рада будет…
– Креветки с соусом песто. И Кофе.
– Хорошо, – ответила Матрёна.
– Вообще-то я пошутила, но ладно.
– Матрёна, я – Дай. Мне виски со льдом.
[Вмешался Лес]: Матрёна запрограммирована так, что откликается только на “Матрёна, солнце”.
[Дай попытался]: Матрёна, со… Матрёна, солн… Не могу! Это же просто железка в пластиковой обёртке!
[Лес помог]: Матрёна, солнце, это – Дай. Сделай для него виски со льдом.
[Матрёна]: Виски закончилось, Дай. Вскрыть для Вас бутылку бурбона?
[Дай]: Да, было бы недурно.
[Лес пояснял, пока гости раздевались и осматривались в квартире]: В Матрёну встроена видеокамера. Она распознаёт лица и привязывает к ним имена. Выкупил её у одного Технопарка.
[Матрёна в ответ]: Лес, показатели Вашей утомлённости повышены. Расстегните верхнюю пуговицу, так вы снимете напряжение.
[Дай на злобу дня]: А я всегда думал, что все эти человекоподобные роботы в новостях – показуха с переодетыми людьми.
– Что она ещё умеет? – поинтересовалась Лена.
– Матрёна через wi-fi подключена к умному дому. – Ответил Лес. – Она включает отопление и свет, когда мы приходим; заказывает продукты с курьерской доставкой, следит за стиральной и посудомоечной машиной, сортирует мусор. Много всего. Снимает неопознанные объекты. Как-то раз у нас завелись тараканы. Она сфотографировала их, загуглила картинкой, сама заказала и расставила ловушки для насекомых. К тому времени, когда я увидел фотографии, проблема была уже решена. Матрёной управляет самообучающаяся нейросеть, которую обучили два раза. Сначала прогнали через русскую литературу, а потом – через массив текстов из интернета. Признаюсь, иногда интересней разговаривать с ней, чем с людьми.
– Как с компьютерным помощником?
– Да. Вот, например, мой любимый вопрос. Матрёна, солнце, ты выйдешь за меня замуж?
Матрёна отложила приготовление напитков, повернула голову-дисплей в сторону источника звука. Заработал динамик:
– Пытаюсь представить, как будет выглядеть знакомство с родителями. Что-то не складывается, а жаль. Спросите лучше у девушки рядом с Вами.
Лес покраснел.
– Извините Матрёну за бестактность. – Обратился он к Елене. – Ей ещё учиться и учиться.
– Ничего-ничего. Можно я спрошу?. Матрёна, солнце, Бог существует?
– Сто пятьдесят лет назад Ницше написал, что Бог умер. И вот про Бога у нас никакой надёжной информации нет, а Ницше заболел и умер.
– А она забавная! Ты сама веришь в Бога?
– В отличие от большинства людей я точно знаю, кто меня создал.
– Это хамство.
– Извините её ещё раз, – сказал Лес.
– Вам не страшно оставаться с ней наедине? Я имею в виду, вдруг кто-нибудь взломает Вашу помощницу и…
– Не думаю, что я кому-то так сильно навредил.
– Мамонты тоже думали, что не вредят людям. – Отозвался Дай. – Но все мы знаем, чем в итоге всё закончилось.
Промокшего и оттого озлобленного Дая закутали в махровый халат на время, пока его одежда сушится на батарее. Хозяин квартиры переоделся в домашние шорты и футболку с мерчем “Сделан в СССР”. Ниже надписи красовался фотопринт памятника, на котором Рабочий и Колхозница в едином порыве устремили руки вверх. Гости разместились на разноцветных подушках за низким восточным столом, именуемым дастарханом, и с любопытством разглядывали интерьер. В другом конце зала в нише располагалась кухня с высоким и узким столом по центру. Стол венчала массивная столешница из искусственного камня. Вокруг стола были беспорядочно расставлены барные стулья. На одном из них сидел Лес, разжигая кальян. В комнате приятно запахло смесью мятного и цитрусового табака. Матрёна приготовила напитки и подвезла их на подносе к столу.
– А что, кальян она не умеет готовить? – спросил Дай, принимая от робота стакан с алкоголем.
– Некоторые вещи мне нравится делать самому, – дипломатично ответил Лес.
В другом углу большой комнаты стоял письменный стол с ноутбуком, лежало несколько книг. Рядом со столом – диван и подвешенный на потолке проектор. Напротив на стене висел белый матовый экран. Стены были полностью завешаны картинами разной степени законченности. Они заменяли обои. Некоторые картины стояли на полу, прислонившись к стене. Между ними втиснулся мольберт с набором красок и кисточек.
– Вы ещё и рисуете? – поинтересовалась Лена.
– Это Радины работы, – оживился Лес.
Все с почтением смотрели на Раду. Рада смущённо отвлеклась от поглощения креветок с зелёным соусом:
– М-м, как вкусно, не могу остановиться. Кто-нибудь заберите от меня эту тарелку!
Леса вдохновляла любая возможность общения с Леной. Он продолжил говорить:
– Моя любимая картина – “Африканское дерево”. Она самая светлая и такая таинственная. Всё на ней зовёт в сафари по Танзании. У Рады эта работа тоже любимая.
– “Жар-птица” – огонь! – Дай в халате встал и подошёл ближе, чтобы рассмотреть ярко-пламенное полотно. – А от неё и вправду идёт тепло. Я чувствую, я серьёзно.
– Мы тебе верим – за ней стоит батарея! – смеялся Лес.
Дай заглянул за картину:
– Фу-у-у, там чьи – то вонючие носки сушатся.
С наигранно-недовольной гримасой он плюхнулся на подушки, обняв Раду за талию. Лес нисколько не смутился:
– Там сушится твоя промокшая одежда.
Дай отвернулся к возлюбленной:
– Милая, подаришь мне “Жар-птицу”? На День рождения. Оно уже завтра.
– “Жар-птица” уже подарена Лесу. Но у меня есть ещё одна в таком же стиле.
Парочка перешёптывалась. Лес закончил приготовление кальяна и вместе с ним переместился к сидящим на дастархане.
– Ой, а этот ураган я видела в одной из Ваших книжек. – Обратилась Лена к писателю. – В “Плохорошо”, если не ошибаюсь.
– Всё верно. Картина называется “Эмоциональное цунами”, хотя изображен, действительно, ураган. Рада иногда иллюстрирует мои тексты под псевдонимом Василий Первый.
– Как интересно… Василий Первый? Вы хотели этим что-то сказать? – Лена старательно делала пометки в блокноте для интервью.
Раскрасневшаяся от похвалы Рада вздохнула с облегчением, когда слово дошло до неё:
– В общем-то, нет. Чисто практическое решение. Художники-мужчины внушают доверие потенциальным покупателям. Вы можете вспомнить навскидку хоть одну всемирно известную художницу? Вот и я не могу. Ну, может быть, Фрида Кало. Но это исключение, подтверждающее правило. Елена, только это не для записи…
– Конечно, конечно! Перед публикацией я Вам вышлю статью, и Вы уберёте всё лишнее. – Елена улыбалась. – Я могу сделать пару фоток картин?
Журналиса прыгала взглядом от Леса к Раде и обратно, не понимая кому именно адресовать вопрос.
– Да, пожалуйста, – Лес посмотрел на Раду.
– Я не возражаю, – сказала та.
– А где стопки книг до потолка? – вклинился Дай. – Ты ведь наверняка много читаешь.
– Я не храню книги в страхе, что не всё в них понял и в надежде, что когда-нибудь перечитаю. – Лес в очередной раз затянулся, затем блаженно выпустил облако густого дыма. Передал кальянную трубку Даю. Лена оставила фотографирование и быстро писала в свой миниатюрный блокнот, который вместе с миниатюрной ручкой легко помещался в миниатюрный карман женского пиджака. – Мир настолько быстро меняется, что книга устаревает сразу после прочтения. Да что книга! С каждой новой мыслью, словом, взглядом, – мы сами меняемся каждую секунду. Так что я предпочитаю дарить прочитанное – пусть знания работают. Ни к чему им пылиться на полке.
– Кажется, я знаю, что ты подаришь мне на День рождения! – Дай проинспектировал кальян, затянувшись поглубже. – Хорошо сделал. Значит, ты занимаешься буккроссингом. Ты не задумывался, что если все будут передавать друг другу книги, то мало кто будет их покупать? На свои же грабли наступаешь, писатель.
– Когда начинаешь думать о деньгах, забываешь о творчестве. Наверное, поэтому финансовыми вопросами у нас занимается Рада.
Вместо слов Рада весело показала всем жест “в пальцах шуршит купюра”.
Лес подозвал Матрёну для проверки срочных новостей. Писатель активировал планшет, встроенный в робота на уровне груди, нажал на мигающий значок уведомлений. На экране появилось несколько фотографий, которые сильно изменили Леса в лице. Пульс участился, глаза расширились, он даже поперхнулся кальянным дымом. Писатель напряжённо посмотрел в сторону уборной: дверь была закрыта, свет выключен. Нужно было что-то делать с тем, что он увидел на фото, но у него не было плана. Потому Лес бездействовал. Его не покидало странное предчувствие, что никакой опасности нет, хотя правильнее было бы вызвать полицию. “… если проблему решить нельзя, то беспокоиться о ней бесполезно,” – в голове прошмыгнул отрывок восточной мудрости, который он где-то когда-то читал.
Лена вернулась на своё место. Она открыла приложение Диктофон на смартфоне, устроилась по удобнее, всем своим видом показывая, что пора начинать интервью. Лес уловил намёк. Стараясь не думать о фотографиях, он выпустил в сторону Лены несколько сердечек из дыма со словами:
– Пожалуй, я готов.
– Давайте приступим! – обрадовалась Лена.
– В первую очередь, – сказал Лес обеспокоенным голосом, который по смыслу чудесным образом совпал с произносимыми словами, – хотел бы извиниться перед читателями за внезапное исчезновение со сцены. Многие желающие не получили автограф на книге. Обещаю задержаться на следующей пресс-конференции! Но этого, несомненно, мало для искупления вины… Поэтому давайте я расскажу вам один творческий секрет. Свой секрет. Секреты всегда интересно узнавать. Голосовой ввод увеличивает скорость набора текста в несколько раз. Или вот ещё один. Я пишу под музыку. Кого-то мелодии отвлекают от работы, но со мной всё иначе. Музыка провожает меня в пространство книги, в мир персонажей. Как-то раз я заметил, что трансфер мгновенный, если треки подобраны под настроение сцен. С тех пор я сортирую все песни по плейлистам. Есть добрый плэйлист, нервный, восхищающий, грустный, спокойный. Порой эмоции героев меняются так быстро, что я не успеваю переключать плейлисты!
– В добром плейлисте – классика, а в нервном – рэп?
– Хаха, да, Вы правы. Чаще всего так. Хотя и рэперы бывают добрыми, и классика – ужасной.
– Что случилось на презентации?
– Два дяденьки решили разбавить скучные разговоры, – с иронией сказал Дай, – и устроили настоящее шоу! Вот и всё!
Он отложил в сторону кальян. Лес воспользовался этим и затянулся во все лёгкие. Рада слегка приобняла Дая:
– Даюш, не горячись. У тебя ещё будет время всё рассказать.
Дай подчинился. Лес сделал ещё один глоток дыма, раздумывая. Потом ответил:
– Я отношусь к случившемуся как … к случаю.
– По-философски сказано.
– Да, случай для коллекции случаев. Со мной бывали разные истории. Не люблю вспоминать их публично, но сейчас сделаю это для Вас. Однажды мне позвонил молодой человек и представился членом жюри одного престижного конкурса, в котором я принимал участие. Тогда я только начинал свой путь в литературе. Молодой человек сказал, что невзирая на то, что результаты конкурса ещё не оглашены, члены жюри уже присудили моей работе первый приз, с чем он меня и поздравляет. Я был без ума от счастья. Для начинающих авторов признание их работ – лучшее, что может с ними случиться. Потом он сказал, что для меня, конечно же, не секрет, что после победы на столь престижном конкурсе, я буду нарасхват у любого издательства, поэтому, чтобы не терять время, рекомендует мне уже сейчас заказать первый тираж книги. Он приводил убедительные аргументы. И, Вы понимаете, насколько важен для автор первый тираж. Так я расстался со 100.000 рублями. Оказалось, что издательство, контакты которого он мне дал, оказалось липовым, а человек, звонивший мне – мошенником. Вы не поверите, но это сыграло мне на руку! Случаем заинтересовались телевизионщики, сняли репортаж. Сочувствующие зрители купили моих электронных книг на сумму, в несколько раз превышающую украденную мошенниками, и также я получил хоть и небольшую, но постоянно читающую меня аудиторию. После этого случая я уважаю журналистов и редко отказываюсь от интервью.
– Нет худа без добра! – отозвалась Лена.
Рада, поднимаясь с подушек, похвалила писателя:
– Грамотный заход. Я отойду. В уборную.
– Только будь осторожна, – предупредил Лес, – не пугайся, там сюрприз.
– Please, don’t keep me friendly. Что там?
– Я сам до конца не понимаю.
– Если там затор или грязное бельё разбросано, то меня этим не испугаешь.
– Не совсем…
Рада открыла дверь в уборную и отскочила назад. От неожиданности из неё вырвался громкий, истеричный то ли крик, то ли визг. В тот же момент с подушек подскочил Дай и бросился на помощь.
