Антология
Антология социально-экономической мысли России. XIX–XX века. Том 1
II. Типичность семей. Нормы Existenz – minimum’a. Возрастной состав бюджетных рабочих
Предыдущим не решается вопрос о типичности всех бюджетов, а только – бюджетов одиноких. Для семейных бюджетов следует еще выяснить: 1) типичны ли семьи бюджетов по своему размеру, 2) типичны ли они по высоте абсолютного и 3) – относительного дохода. Само собой разумеется, что в окончательном итоге типичность бюджета, в смысле уровня жизни, решается одним последним признаком.
Увлекшись идеей зависимости размеров семьи от высоты ее бюджета, С. Н. Прокопович, при разработке анкеты XII Отдела, совершенно отказался от определения типичной семьи и, так как при этом он ошибочно счел свой материал массовым, то, в результате разработки, у него вовсе не оказалось типичной группы семейных бюджетов, той группы, о которой бы мы могли сказать: вот как, в среднем и общем, живет петербургский семейный рабочий. Итак зададимся, прежде, всего, изысканиями, какую семью нужно считать типичной.
Распределение семей по размерам, действительно, обнаруживает, что типичной семьи в том смысле, чтобы она была наиболее распространенной, у петербургских рабочих нет. Так из 17 918 рабочих семей 1897 г. приходилось на семьи:
Цифры распределились одинаково равномерно по всем группам. Если, таким образом, не обнаружилось типичной, наиболее распространенной семьи, то статистику для сравнений приходится оперировать с типичной средней семьей. Размер последней определяется по переписи 1897 г. в 4,53 человека. Мы не располагаем специальными данными о составе семьи текстильных рабочих, но надо думать, что она имеет ту же среднюю. Такая средняя семья, по той же переписи, насчитывает в своем составе 1,89 рабочих (всего 33 839 рабочих на 17 918 семей), и бюджет ее определяется через помножение данной цифры на цифру среднего заработка. Анкета Леонтьева, с указанной нами выше поправкой для числа семей с 2 рабочими, дает и для текстильной семьи тоже среднее количество рабочих – 1,92. Небольшую поправку в своих вычислениях мы должны принять и для обычно принимаемой цифры заработка. A priori можно предполагать и фактическими данными подтверждается, что заработок семейных рабочих выше заработка одиноких. Вот, напр., соответствующие цифры анкеты XII Отдела и нашей:
Принимая 10 % за норму превышения заработка семейных и принимая пропорцию одиноких и семейных рабочих по переписи 1897 г., где последние составляют 13,6 % общего числа, найдем, что, при общем среднем заработке в 322 р. 32 к. (средний за шестилетие по данным фабричной инспекции), средний заработок одинокого будет 319 р., а средний заработок рабочего в семье – 351 р. (копейки отброшены). Отметим, между прочим, полное совпадение этих двух цифр с сейчас приведенными цифрами для нашей анкеты, как лишнюю демонстрацию того среднего положения, которое занимает текстильный рабочий в общей рабочей массе. Умножая теперь 351 р. на 1,89, определяем бюджет средней петербургской рабочей семьи в 660 р. круглыми цифрами. Ту же цифру дает и произведение из 349,5 р. на 1,92 рабочих – для средней семьи текстильного рабочего.
Для определения относительной высоты бюджета необходимо прежде условиться относительно единицы семейного измерения. В массовом материале, конечно, можно считать такой единицей просто «лицо» вообще, независимо от его пола и возраста: выводы при этом могут не пострадать. Однако, неудобства этой единицы и там слишком очевидны. Прежде всего, эта единица и каждой группе бюджетов будет различна, поскольку величина семьи находится в зависимости от многих факторов, обычно кладущихся в основание бюджетных группировок: лицо-единица будет представлять собою одно в семьях бездетных, другое в семьях малодетных и несравнимое третье в семьях многодетных. Что особенно интересно, при наиболее часто практикуемой группировке – по абсолютной высоте бюджетов единица-лицо должна правильно мельчать по направлению к высшим группам, поскольку эти группы будут более и более многосемейными. Если материал действительно массового характера, чем бюджетная статистика вообще похвалиться не может, и тенденция обнаруживаемого явления сильна, закон явления получит числовое выражение и при этих условиях, но все же числовое выражение не настоящее: оно укажет направление движения, но не измерит его скорости. Но так как всякий массовой материал при группировках вынужден дробиться и, часто, на далеко не равно мерные группы, то такого рода неопределенная единица становится и вовсе опасной.
В нашей работе для различных надобностей мы пользуемся тремя единицами. Первая из них – это известный кэт, единица предложенная Энгелем и обозначающая новорожденного младенца. По системе Энгеля, ребенок с каждым годом увеличивается на 1/10 кэта, так что в 5 лет человек представляет 1,5 кэта, в 10 лет – 2,0 кэта и в 20 лет – 3,0 кэта. Рост женщины на этом останавливается. Мужчина же растет до 35 лет и до 3,5 кета. Эта единица, страдающая искусственностью, сложностью и опять же – ненаглядностью, ибо новорожденный младенец – плохое мерило для приходов и расходов, употребляется у нас только при определении расходов на детей, за невозможностью привести детей к одной единице другим способом и в силу различного возраста детей в различных семейных группах. Но и тут для наглядности у нас фигурирует не кэт сам по себе, а равняющийся 1,5 кэтам пятилетний ребенок, средний по возрасту для бюджетных семей. Второй единицей, – которой мы пользуемся в отделе о пище, – является взрослый мужчина, в возрасте от 18 до 55 лет[26]. К нему на основании данных различных гигиенистов и некоторых других соображений[27] приравнены лица других возрастов и пола следующим образом:
Третья, самая простая и обычно употребляемая нами, единица – это взрослый от 15 лет, независимо от пола, к каковому взрослому приравниваются двое детей. Этой единицей, между прочим, мы пользуемся при определении относительной высоты расходов и прихода.
Возвращаясь теперь к теме, находим, что средняя семья, состоящая из 4,53 человека, т. е. из 2 взрослых и 2,53 детей, будет заключать в себе 3,3 этих последних единицы. А относительная высота бюджета в средней петербургской рабочей (и текстильной, в частности, семье) равна ровно 200 р. на взрослого человека – единицу.
Если это так, то, очевидно, что к этой норме должен быть подогнан бюджет рабочего, подогнан в том смысле, что, при ее наличности, бюджет должен сводиться без дефицита и остатка, выше нее должен быть остаток, ниже – дефицит. Наши бюджеты в точности выполняют эта требование. А именно:
Приходится на взрослого – единицу рублей
При данной норме мы имеем остаток, как раз способный погасить непредвиденные и случайные расходы. У одиноких бюджетная норма будет несколько выше, что само собою понятно. Так, за вычетом отсыла в деревню (в семьях крайне незначительного), приходится на человека рублей:
Здесь норма равна, следовательно, 230 р. А прибавляя к этой цифре 84 р. отсыла семье у рабочего с семьей в деревне, найдем, что для последнего бюджетная норма равна его заработку 200 р. на взрослого-единицу в семье и 230 р. на одинокого рабочего – вот, значит, настоящий Existenz-minimum петербургского текстильного рабочего для ближайшего времени после 1905 г. Крайне интересно было бы проверить наш вывод на данных анкеты XII Отдела, но, к сожалению, анкеты декларационные (не через опросчика) обладают специфическим законом бюджетного баланса, совершенно обратным теоретически и практически ожидаемому, о чем ниже.
Теперь мы знаем средне-типичную петербургскую рабочую семью: она насчитывает 4–5 человек и имеет бюджет в 600–700 р., что составляет относительно, на взрослого-единицу, 200 р. Сравним с ней семьи наших бюджетов.
Наши 27 бюджетных семей насчитывают вместе 124 человека (включая и тех двух матерей хозяина или хозяйки, которые, по занимаемому ими положению, выключены нами в табличных подсчетах из семьи и сосчитаны за наемных нянек). Средний размер семьи = 4,59 человека. Фактически семьи по размерам распределяются так:
Таким образом, семьи бюджетов не только в среднем совершенно равны средней рабочей семье Петербурга, но и в действительности большинство их состоит из 4–5 человек. Однако состав семьи неодинаков в каждой из трех семейных групп. А именно:
Совсем близки к среднему составу, но несколько выше семьи преимущественной категории – с матерью на фабрике. Само собой разумеется, очень невелики неполные семьи. и наиболее высоким составом обладают семьи с матерью дома, что как мы имели случай сказать в другом месте, можно, по желанию, считать и за причину и за следствие того обстоятельства, что мать семьи находится дома[28]. За одно, чтобы указать еще на различие в семейном составе семей той и другой категории, приведем данные о возрасте детей в семьях.
Опять по желанию, меньший возраст детей в семьях с матерью дома можно считать и за причину и за следствие того, что мать не ходит на фабрику. и совершенно не при чем здесь возраст родителей, так как средний возраст отца в семьях одной и другой группы 36 и 37 лет, матери – 33 и 31 год.
Размер семьи неодинаков, конечно, и в зависимости от высоты бюджетного прихода.
В этом отношении наши данные следуют одному правилу с данными анк. XII Отд., исключая того обстоятельства, что последней анкетой захвачен слой рабочих с вообще низшим, против среднего, составом семьи[29]. Однако, если мы сгруппируем семьи по относительной, а не абсолютной высоте бюджета, наши цифры расположатся в другом порядке, а именно:
Семьи с 2 работниками будут, конечно, тем относительно богаче, чем они малолюднее. Выходит, что зажиточная семья, с одной стороны более многолюдна, а с другой – более малолюдна. Совмещение этих двух разнородных стремлений не следует игнорировать сторонникам группировки бюджетов на абсолютной высоте их. Семьи с одним работником имеют одинаковый состав во всех группах: их достаток зависит только от величины заработка их отца. Наиболее близок к среднему состав семьи при относительной высоте бюджета в 200 руб.
Интересен возраст детей по приходным группам бюджетов:
Если у семей с матерью на фабрике понижение возраста детей в высших бюджетных группах связано с их меньшим количеством и с более молодым возрастом родителей, то в семьях с матерью дома количество детей везде одинаково, а возраст родителей никакой закономерности не обнаруживает, и, следовательно, меньший возраст детей в высших бюджетных группах здесь тесно связан с большим достатком семьи. Иными словами, здесь констатируется факт постоянно происходящего процесса вымирания малолетних детей, процесса тем более интенсивного, чем беднее семья. Что касается двух основных категорий семей, то разница между ними в возрастном составе детей в приведенных цифрах выступает еще резче.
Чем моложе семья, тем она зажиточнее (для семей с 2 рабочими). Вот наглядное опровержение ходячей проповеди о земной и небесной награде честного труда.
Одинокие моложе семейных. Их средний возраст равен:
Одинокие женщины представляют собой, таким образом, молодых девушек, что и нужно иметь в виду при рассмотрении их бюджетов.
В отношении абсолютной высоты бюджета совсем близки к среднему также семьи с матерью на фабрике, что видно отсюда:
Относительная высота бюджета равна:
Итак, безусловно типичны, не только для своей категории, но в качестве преобладающей категории, и для общего уровня семейной жизни петербургских текстильных рабочих, бюджеты семей с матерью на фабрике.
Нет сравнительного материала у нас для семей, имеющих мать дома, но поскольку бюджеты этой группы находятся везде, как это мы будем видеть в дальнейшем в очень правдоподобной координации с первой группой, то, надо думать, и они правильно рисуют жизнь семей своей категории. Бюджетов неполной – женской – семьи у нас только три, чего, впрочем, достаточно, чтобы дать представление о всей нищете жизни семей этого разряда.
III. Внутреннее качество материала. Баланс прихода и расхода, как его критерий. Сравнение с анкетой XII Отдела
Итак, внешне наш материал вполне соответствует своему назначению – быть типичным. Остается вопрос о его внутренних качествах: насколько близки к действительности, насколько вероятны его цифры.
За относительно высокое качество материала ручается уже способ его собирания – через опросчиков, тут же на месте проверявших всякую подозрительную цифру. После просмотра собранного материала и предварительных подсчетов, все возникшие недоразумения были выяснены затем путем вторичного обхода опрошенных лиц, при чем некоторыми из последних за этот промежуток были произведены специальные подсчеты и записи. В двух – трех случаях опросчики наткнулись на уже существующие записи, конечно, неполного характера, но все же значительно облегчавшие дело. Заборные книжки, на которые возлагались большие надежды по расходам питания, мало оправдали эти надежды, благодаря суммарному характеру записей: они устанавливали общий расход на пищу, но выделить по ним расход на отдельные продукты удавалось не всегда. Во всяком случае они сильно помогали. В артелях роль книжки хорошо выполнялась артельным старостой. Одно особое обстоятельство жизни нашего рабочего и способствовало, и вредило опросчикам в их выяснительной работе: это ее публичность. Соседи нашего рабочего живут не в соседнем доме и не в соседней квартире, а на соседней или даже на той же койке. Опрос, конечно, в большинстве производился публично и каждая цифра оживленно дебатировалась всей квартирой: опросчику часто оставалось только ловить истину. Однако если публичность вообще и помогала при определении расходов, то в определении доходов всегда и в части расходов впечатление опросчиков высказывается за интимность опроса: такие показания, как о краже дров из казенного леса, о покупке краденого ситца, о собственных кражах на фабрике, давались только за закрытыми дверями, внутри своей семьи. Вообще для семей, по нашему мнению, предпочтительнее интимный опрос: на публике семьи, особенно матери семейств, конфузятся и мало разговорчивы.
Внешним критерием качества бюджетного материала считается обычно баланс прихода и расхода. В этом отношении, все 41 бюджет имеют 19 610,48 р. прихода и 19 502,37 р. расхода и сведены, таким образом, с 108,11 р. или с 0,6 %, остатка. По отдельным группам баланс, конечно, неодинаков и равен (в руб.):
Для полных семей приводим баланс, в руб., по приходным группам.
А для сравнения, вот баланс в бюджетах анкеты XII Отдела:
Поразительны обратные ряды для баланса в одной и другой табличке. Сравнение табличек ставит наш материал, можно сказать, несравнимо выше анкеты XII Отдела. Даже величину дефицита в 7–8 % мы можем теперь не считать большой после того, как в анкете XII Отдела таким дефицитом обладают бюджеты самой высокой; группы, в которой приходится 300–400 р. на взрослого-единицу. Очень высок, равняясь 1/6 прихода, дефицит в бюджетах нашей анкеты со 100 р. на взрослого-единицу. Нужно, однако, вспомнить, что если размер прихода в них в 2 раза ниже обычного Existenz-minimum’a, то значит, это – бюджеты нищих. Во всяком случае, этот дефицит к ним идет гораздо более чем остаток к 6,3 % для аналогичной группы семей (в 200–300 р.) в анк. XII Отдела.
При всем том, произведенное сейчас сравнение свидетельствует не столько о высоких качествах нашей анкеты, большие дефициты для отдельных бюджетов которой ясно говорят о ее дефектах, сколько – об общей несостоятельности анкет декларационных (в противоположность анкетам через опросчика). Так, тем же балансным дефектом страдает и известная Берлинская анкета 1903 года, не смотря на всю высокую культурность берлинского рабочего. Вот, например, цифры для бюджетов семьи из 4 лиц в этой анкете[30]:
Растут бюджеты, растут и дефициты – совсем, как в государственных бюджетах. Чем же объясняется такой странный закон? Двумя вещами, по нашему мнению: присущей опрашиваемым боязнью показать сбережения[31], во-первых, и прогрессией субъективной ошибки при росте цифровых величин, которые приходится определить опрашиваемому по памяти или на глаз, во-вторых. А что ошибка направлена всегда в одну сторону – преувеличения расходных трат – это уже специфическое несчастье бюджетной статистики.
Г. Прокопович признает показания расходов в анкете XII Отдела сильно преувеличенными. Для определения качества нашего материала, будет небезынтересно, поэтому, сравнить в общем расходные величины обоих анкет, что мы сейчас и делаем.
Расход на взрослого-единицу руб.:
XII Отд. и «действительно одинокие» нашей анкеты тем более, что «посылка денег» у них почти одинакова. Для иллюстрации прибавлены нами и рабочие с семьей в деревне, отличающиеся громадным отсылом. Итак, сравнивая третий и четвертый столбцы таблицы, находим везде большое преувеличение в анк. XII Отд. и единственное, но характерное, преуменьшение по статье «напитки и игры». Преувеличенной в анк. XII Отд. следует считать и статью «чистота тела», так как у нас введена здесь из квартирной платы плата за стирку, равняющаяся, по принятой норме, 5 р. 40 к. в год, чего нет в анк. XII Отд. Общее же сравнение весьма выгодно отличает нашу анкету.
На этом мы закончим характеристику материала и перейдем к изложению его содержания.
IV. Приход
Приход в бюджете рабочего наших бюджетов состоит из двух очень неравных частей: 1) фабричного заработка и 2) побочных доходов.
О размерах фабричного заработка мы уже достаточно говорили выше. Сейчас произведем только более детальное сравнение заработка одиноких и семейных рабочих, т. к. выше мы сравнили с заработком одинокого, заработок рабочего в семье вообще, не различая последнего.
Возьмем сначала мужчин. Их средний годичный заработок по группам бюджетов равен:
Одинокие обоих категорий не различаются заметно между собою, для чего нет и особенных причин. Если примем их общий средний заработок за 100, то заработок отцов семьи будет по порядку: 118 и 141. Заработок отца обычной семьи, в которой, кроме него, на фабрику ходит и мать, различается от заработка одиноких еще не так далеко, и его относительная высота может быть приписана исключительно большему возрасту, так как одинокий наших бюджетов имеет около 30 лет в среднем, а данный отец семьи – 36 лет. Увеличение заработка настолько не велико, что образование семьи ни в коем случае нельзя приписать именно ему. Семья существует потому, что в ней существует второй рабочий, и рабочая семья, – в противоположность буржуазной, – содержится не одним, а обоими родителями. Иначе обстоит дело с заработком отца семьи, мать которой находится дома. Ему 37 лет, но он зарабатывает на 40 % выше обычного. Здесь, следовательно, семья удерживает второго родителя дома уже отчасти в силу того, что заработок отца относится к категории выше обычных. Но так как мало таких заработков, то мало таких и семей: как мы видели, не больше 20 % общего числа.
Итак, при обычном заработке наш рабочий своими единоличными силами не может содержать семью. В таком положении ему приходится довольствоваться семьей в деревне, к которой он ездит на месяц-два раз в два-три года и из которой к нему время от времени приезжает погостить жена. Содержание семьи в этом случае почти целиком взваливается на деревню, так как присыл отца может составлять в нем только очень небольшую долю. Мы можем даже приблизительно определить эту долю. По бюджетам крестьянских хозяйств Вологодского уезда, годичный расход на взр. – единицу (в нашем смысле) равен в них 1031/3 руб., а на семью в деревне нашего рабочего, состоящую из 3,80 душ, или 2,4 единиц, – 248 р.: 84,29 руб. присыла отца составят к этой сумме 34 %. Вологодская губ. – как раз одна из губерний, поставляющих Петербургу рабочих. Выходит, что в данном случае на 2/3 содержание семьи рабочего наш молодой капитализм взвалил на деревню.
Перейдем к заработку женщин. У отдельных групп их он равен:
Низкий заработок девиц, в семьях объясняется их молодостью (17 лет в среднем) и тем обстоятельством, что их труд носит характер лишь подсобного семье. Наоборот, поэтому, высок заработок замужних женщин. В последнем обстоятельстве играет роль, по нашему мнению, и то, высказанное нами в другом месте, положение, что семье не выгодно отпускать мать на заработок ниже известного минимума, определяемого оценкой ее домашней работы. При сравнении заработка одиноких девиц и замужних женщин, который там и здесь почти одинаков, нужно иметь и виду, что мать семьи всегда отрывается на больший или меньший срок от работы из-за ребят. По определению одного из ткачей, в семье которого за 15 лет ее существования было 9 крестин и 6 похорон, мать в среднем «прогуливает» 3–4 дня в месяц и не меньше рабочего месяца в год, не считая двух месяцев в два года по беременности. Без прогулов, заработок замужней женщины должен быть еще выше.
Побочные доходы и заработки играют крайне ничтожную роль в бюджете нашего рабочего. У одиноких всех категорий величина их совсем равна нулю, а у всех 27 семей составляет 460 р. 95 к. на – 15 161 р. 15 к. всего бюджетного прихода, что равно 3,04 %. Но и здесь 424 р. 92 к. из общей суммы побочных доходов приходится на семьи с матерью дома, в бюджете которых они составляют, таким образом, 7,63 %. А в остальных 16 семейных бюджетах побочных доходов насчитано всего лишь 36,03 р. = 0,38 % всего прихода. Общая сумма побочных доходов составлена следующим образом:
Итак, главная масса побочных доходов приходится на заработок от жильцов, а почти все побочные заработки – заработки женщины – матери семейства. Отец семьи только единственный раз выступает в побочных заработках, именно в «краже дров из казенного леса»: «днем на фабрике, а ночью в лес». Кроме таких случайных заработков, других побочных заработков у текстильного рабочего-мужчины, конечно, и быть не может: в его специальности нет частных работ.
Среди побочных доходов обращает на себя внимание отсутствие дохода от сдачи земли в аренду. У владеющих землей последняя в большинстве случаев находится под миром и только в четырех случаях сдана в аренду: в двух – за подати, в одном – к земле еще приплачивается 3 руб. к наделу, и только в одном – имеющаяся усадьба сдана за куль хлеба, которого однако владелец усадьбы еще ни разу не получал. В двух случаях земля совсем пустует, так как ее никто и даром не берет, и рабочему, вместо дохода, приходится еще целиком выплачивать подати.
Если в семьях с матерью дома возьмем общую сумму побочных доходов и разделим на число семей, получим 38 р. 63 к. Этой небольшой цифре равен внешний заработок матери семейства – не фабричной работницы.
По относительной высоте прихода бюджеты в табличном приложении помечены пятью группами: 1–6 приходом на взрослого-единицу около 100 р., более или менее: II – около 150, III – 200, IV – 300 и V – 400 р. и выше. Нельзя не видеть, что такая именно группировка приноровлена к нормам Existenz-minimum’a среднего заработка. В тексте, однако, мы нигде не приводим такой дробной группировки, в силу крайне ограниченного количества материала, а берем одиноких и неполные семьи в среднем, без групп; полные же семьи в каждой из двух категорий разбиты на три группы по относительной высоте прихода. При этом семьи с матерью на фабрике имеют приходные группы II, III и IV, а семьи с матерью дома – I, II и III. Средние же бюджеты одиноких держатся около нормы среднего заработка.
И распределение по приходным группам, и ранее приводившиеся цифры для бюджетного баланса и относительной высоты бюджетного прихода показывают, что семьи с матерью дома значительно беднее по достатку, чем семьи с матерью на фабрике. Если последние в своем приходе имеют как раз Existenz-minimum’a, то первые – только 70 % его. Даже неполные, женские семьи стоят выше их, имея в приходе 74 % Existenz-minimum’a. Мы лишний раз видим здесь, что отец семейства один не может содержать семью. Однако дальше мы увидим, что, благодаря наличности домашней хозяйки, семьи с матерью дома в некоторых отношениях живут лучше не только неполных семей, но и полных семей с двумя рабочими.