Анна Витальевна Антонова
Шепот времени
Кто же стоял за спинной? Кто?! Кто был настолько морально низок, чтобы изнасиловать ребенка?
Резкий хлопок ладонью по капоту вывел из блужданий по прошлому. Дарен вскинул сосредоточенный взгляд, встречаясь с разъяренным лицом женщины в возрасте. Она что-то нецензурно кричала, оскверняя улицу мерзким скрипучим голосом. Дарен усмехнулся уголком губ, нажав со всей силы на клаксон, оглушая недовольную особу. Та инстинктивно попятилась, освобождая путь.
– А я уж подумал, придется тебя перетаскивать на свободное сидение и садиться самому за руль, – хохотнул Джеральд, когда машина плавно тронулась с места.
25.
Автобус остановился посреди поля с засохшей травой, выпуская из своих недр хрупкую женскую фигурку. Как и четырнадцать лет назад осень полноправно вступила в свои права, овевая ледяным ветром лицо. Ева, ежась от промозглого холода с неприятными воспоминаниями, поправила воротничок кожаной куртки и быстрым шагом пошла по дороге, уходящей в небольшой лесок. Минут через двадцать машинально сбавила шаг. Сердце бешено колотилось в груди, готовое проломить ребра, в ушах стоял оглушающий гул. Вот, это забытое Богом убогое место, где ее двенадцать лет назад сломали! Разрушили в прах жизнь, бросив на произвол судьбы. Где самые близкие люди отвернулись от растерзанной ни в чем не повинной девчонки. Теперь, спустя двенадцать лет, не имеет смысла терзать себя домыслами почему так могло произойти. Почему мать даже не попыталась защитить своего единственного ребенка. Как говорится: что было, то прошло. Но, в тоже время, Ева не собиралась оставлять без возмездия всех виновных.
Казалось, годы обошли жалкий городишко стороной. Ничего не изменилось. Все так же обособленно стояли немногочисленные одноэтажные домики, от которых веяло нищетой с запустением. По единственной улице, как и раньше почти никто не ходил, предпочитая укрываться от холода в тщедушных жилищах. Единственная школа на краю селения, по-видимому, закрылась. Да это и понятно, молодежь предпочитает бежать из этой дыры, где толком нет ни работы, ни светлого будущего. Много лет назад в этом селении разводили породистых скакунов, но ферма обанкротилась, несчастных животных отправили на скотобойню, оставив горожан влачить жалкое существование.
Вскинула голову вверх в немом ужасе замерев. На холме, зловеще нависая над проклятым селением, чернела полуразрушенная конюшня. В ушах непроизвольно всплыли отвратительные чавкающие звуки и глаза… Сальные, заплывшие от алкоголя с похотью. Мерзкие, насытившиеся ее болью с отчаяньем. Девушка передернула плечами, скидывая оцепенение.
«Спалить бы тебя к чертям собачим!» – зло пронеслось в голове от бессильной ярости.
Медленно двинулась дальше, уже не так уверенно, но все еще решительно. Нельзя поддаваться чувствам. Она уже пережила тот кошмар, теперь настало время для справедливого возмездия. Хорошо, что стрелки приближаются к отметке четырех часов и начинает потихоньку смеркаться. Ее будет труднее узнать в полумраке.
Наконец, обрисовался знакомый силуэт чуть покосившегося с облупившейся краской дома. Крыльцо с тремя ступеньками провалилось от времени, а черные глазницы окон безразлично наблюдали за Евой. Рука непроизвольно нащупала в кармане прохладный металл, придавая немного уверенности. Столько лет ее здесь не было! И столько же она ничего не помнила. Иногда действительно незнание становится спасением. Смогла бы она нормально существовать, если бы не стерла из памяти адское поселение? Хотя ее существование не дотягивало даже до нижней планки нормальности. Но все же она здесь! Стоит перед закрытой дверью, скрывающей в себе мерзкое чудовище с ответами на оставшиеся вопросы. Дернулась, готовая взбежать по просевшим ступенькам…
– Малышка, Ева?
***
– Что за дыра, – потирая переносицу, промямлил Джеральд, нехотя, вылезая из салона дорогого внедорожника. – Я бы на твоем месте в любом случае отсюда двинул ласты.
– Я собирался… вместе с Евой, – Дарен устало облокотился спиной о дверцу машины, буравя почерневшим взглядом дом своего детства. На память не приходило почти ничего хорошего. Мать умерла, когда ему было всего семь лет. Отец, бывший военный, воспитывал его в исключительной строгости на армейский лад. За малейшую провинность Дарен получал с полна. Друзей он не считал необходимым заводить, да и не было тех, на кого можно было положиться или довериться. Лишь один светлый лучик во всем том беспросветном мраке. Это Ева. Так неожиданно ворвавшаяся в его жизнь, перевернувшая все с ног на голову, все его ожидания и взгляды. Такая нежная, но в тоже время непреклонная. Они, не видящие от близких любви и заботы, пытались это получить друг от друга.
– А это ее дом… – жестко выдавил из себя, кивнув в сторону покосившейся развалюхи. – По-видимому, здесь давно никто не живет…
– Твою ж… – чертыхнулся Джеральд, пнув ногой по колесу автомобиля. – И где мы будем искать твою Занозу?
Дарен сам пребывал в бессильной ярости. Проделав такой длинный путь оказаться перед тупиком! Интересно, что ощутила Ева, когда поняла бессмысленность затеи? А главное, куда направилась дальше? Не верится, что девушка просто взяла и смирилась. Не в характере Евы вернуться в исходную точку, продолжая жить как ни в чем небывало.
«Куда тебя понесло дальше?» – без конца вертелось на языке. Дико хотелось выть от бессилия что-либо изменить. Внутреннее чутье подсказывало, что любимая движется к пропасти. Ее необходимо догнать пока она не успела дойти до конечной отметки, иначе будет поздно.
Погрузившись полностью в свои размышления, Дарен не сразу заметил, как дверь в его отчий дом отварилась и оттуда вышел мужчина в возрасте с крепким телосложением. Джеральд с отвалившейся челюстью молча метал взгляд от сына к отцу. Сомнений в том, что этот незнакомец отец Дарена не могло быть. Они были очень похожи между собой. Оба высокие, темноволосые с одинаковым разрезом темно-карих глаз и гордой осанкой. Только вот в незнакомце еще читалась армейская выправка.
– Я ждал тебя, сын, – произнес мужчина, поравнявшись с друзьями.
***
– Малышка, Ева? – едва слышный шепот заставил девушку непроизвольно громко вскрикнув, подпрыгнуть от неожиданности на месте. Рвано дыша, резко обернулась на голос. Позади стоял мужчина в армейских штанах и замшевой коричневой куртке. Его лицо наполовину скрывал козырек кепки, но…
Она все же узнала его…
– Адам… – еле слышно прошептала пересохшими губами. Ей с трудом удавалось стоять вертикально на ватных ногах. – … Тилл, – один из призраков прошлого, которого она не готова была встретить.
Мужчина, сорвав кепку с головы, небрежно отбросил в сторону:
– Ты хоть обращаться с этой штукой умеешь? – сверкнув глазами кивнул головой на слегка оттопыренный карман. Ева была на все сто процентов уверена, что пистолет, невозможно рассмотреть. Так как он догадался? – Надеюсь он на предохранителе? Иначе ты рискуешь что-нибудь себе отстрелить, – мягко улыбнулся краем губ. Сердце болезненно кольнуло от его сходства с сыном. Всю поездку она гнала мысли, связанные с Дареном и теперь была не готова встретиться с человеком его внешне напоминавшем. До боли захотелось закрыть глаза и оказаться в объятиях любимого, где ей было по-настоящему спокойно и хорошо, где чувствовалась сила, ограждающая от черствого безразличного мира.
– Зачем ты вернулась, Ева? – сдавленно проговорил Адам, делая шаг навстречу застывшей в растерянности девушки. Ева непроизвольно резко попятилась назад. Широко раскрытые огромные синие глаза с испугом скользили по мужскому лицу, а руки нервозно не находили себе мета. – Дарена здесь нет! – как-то резко вырвалось, еще больше пугая бывшую подругу его сына. – Ты ведь за местью приехала? Память вернулась? Так?! – грозно взревел, болезненно морщась. Каждое слово словно ножом по коже. Каждое слово и тело крупно вздрагивает. Он так сильно ее пугает! Что бы случилось, если вышел бы не Адам Тилл, а… Тварь, испоганившая ее? Осквернившая ее детское тельце! Смогла бы она совершить задуманное? Вскинула гордо голову, побеждая трусливую сущность, глубоко засевшую в душе.
– Нет! – твердо, но в тоже время непреклонно. – Я не ищу твоего сына.
Адам Тилл стал белее бумаги, схватившись за сердце. В таких же темных как у сына глазах мелькнула искра сомнения. Лицо чуть смягчилось:
– Тогда кого ты ищешь? – в его голосе отчетливо слышалась надежда. – Ева, мой сын не виновен? – чуть покачнулся, но тут же взял себя в руки. – Не молчи… пожалуйста.
– Нет, – глаза защипало от нахлынувших слез. – Дарен был ни причем, – на ватных ногах еле доплелась до крыльца дома, где пришлось прожить два чертовых года, и рухнула на прогнившие ступеньки. Адреналин резко прекратил свое действие сменившись апатией. Длинный путь закончился ничем… Долбанным провалом!
Адам Тилл, засунув руки в карманы медленно приблизился, внимательно рассматривая хрупкую съежившуюся фигурку. Порыв ветра бросил в лицо девушки темную прядь волос, но она даже не заметила этого, погрузившись в раздумья:
– Тогда кто? – прерывисто дыша задал мучивший вопрос. Двенадцать лет его душа была не на месте, считая, что он вырастил выродка. – Почему ты указала на него? – обессиленно плюхнулся рядом.
Крупная слеза прочертила дорожку по шелковой щеке. Вторая последовала следом. Ева закрыла лицо руками, плечи задрожали от еле сдерживаемых рыданий. Адам терпеливо ждал. Наконец всхлипы затихли. Размазывая тыльной стороной руки слезы, девушка выпрямилась:
– Никто не понял… – сдавленно повторила слова, сказанные несколько дней назад Дарену. Резко повернула заплаканное лицо к Адаму и твердым голосом:
– Я указывала не на твоего сына. Я указывала на человека, стоявшего за его спиной. Он хотел заставить меня очернить имя Дарена, угрожая убить мою мать, – украдкой бросила затравленный взгляд. Отчего-то Дарену выкладывать правду было намного легче. – Когда ты пообещал покарать… – голос предательски оборвался, подбирая определение человеку, сломавшему ее жизнь. – Виновника. Я доверилась тебе! – резко вскочила. – Несмотря на переживания за мать, я поверила, что ты не отпустишь эту… эту… тварь! – бурно дышала от негодования из-за роковой ошибки. – У меня не было сил говорить! Я показала на него, но вы все решили, что это Дарен! – кричала, срывая голос, тем самым сбрасывая с себя многолетнее оцепенение со страхом. – И пока вы избивали невиновного, самого дорогого для меня человека, эта тварь, воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, попытался меня убить, перерезав мои вены! – рваными резкими движениями засучила рукава, обнажая застарелые шрамы. Возможно, если бы не промозглая осень, загнавшая соседей по домам, то на ее крик собралась толпа зевак. Атак на улице оставались лишь двое. Усталый, раздавленный виной бывший вояка и хрупкая, но воинственно настроенная девушка.
– Твою ж мать! – простонал мужчина, сжимая голову руками. В ту роковую ночь он, человек повидавший смерть с отчаянием и бесконечные ужасы войны, настолько был шокирован произошедшим, что не смог настоять на выяснении истинной правды. Казалось все слишком очевидным! Его сын бегал за Евой словно телок на привязи. Все знали, Дарен по уши влюблен в свою подругу, поэтому легко поверили в то, что он мог над ней надругаться, получив отказ. – Скажи Ева, – устремил цепкий взгляд почерневших глаз. – Это Эдвард Лоу?
26.
Девушка всем телом вздрогнула словно от удара. Щеки запылали из-за нахлынувшей лавины ненависти. Эдвард Лоу… Зажмурилась до мурашек в глазах. Руки сами по себе сжались в кулаки. ЭДВАРД ЛОУ! Столько невыносимой боли в двух словах. Человек, который два года уничтожал родную для нее женщину. Человек, который превратил два года ее жизни в ад. Человек, который чуть не убил ее в ту роковую ночь. Человек, из-за которого она потеряла Дарена и память на двенадцать лет.
– Да, – со злостью выплюнула из себя. С души как камень упал. Наконец произнесено в слух имя выродка, испоганившего жизни нескольких людей.
Адам от бессилия вновь сжал голову ладонями:
– Я так виноват перед сыном, – простонал чуть раскачиваясь. – Не смог уберечь, хотя обещал его матери заботится о нем.
Ева присела перед несчастным мужчиной на корточки. Протянула в порыве руку, желая приободрить, но не смогла до него дотронуться. Так рука и повисла в воздухе:
– Мы все перед ним виноваты, но главный виновник где-то ходит по земле, как ни в чем не бывало, не понеся справедливого наказания, – вкрадчиво зашептала. В глазах зажегся безумный огонек. В Адаме Ева могла обрести так необходимого сподвижника, хотя и понимала, что не позволит бывшему вояке ступить на самоуничтожающий путь. Ради Дарена не позволит. У любимого должен остаться родной человек, который поддержит после ее ухода. Они смогут примириться. Должны попытаться. Ведь смог же Дарен переступить через себя и возродить Еву из пепла.
– Где они? – облизав пересохшие губы, просипела, устремив огромные синие глаза в которых плескалось нечто жуткое, обещающее принести много боли со страданием.
– Не знаю, – пожал широкими плечами отец Дарена. – Много лет назад одна маленькая девочка была искалечена моим сыном и попала в больницу, – сдавленно начал свое повествование мужчина. – Ее успели спасти, но она потеряла память, – сжал переносицу пальцами, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. – Твоя мать Сара исчезла через пару дней после трагедии, ее сожитель уехал следом, – резко отнял пальцы от лица. Ева напряженно замерла, кусая в кровь губы.
«Это тупик!» – крутилось в голове, вышибая почву из-под ног.
«Гребанный тупик!»
На что она надеялась, несясь сломя голову? Что Эдвард, сидя у себя в кухне и попивая чай, будет ждать ее? Конечно, он попытался замести следы, отчалив куда подальше! Тем более никто его не заподозрил. Евина память так удачно сыграла на руку выродку. К сожалению, все сложилось именно так, как он того хотел.
«Получилось даже лучше, чем я хотел…» – донесся голос из далекого прошлого. Ева непроизвольно потерла дрожащими пальчиками шрам на запястье. Необходимо во чтобы то ни стало найти Эда. Должен же он оставить хоть какую-нибудь ниточку. Невозможно испариться. Где-то мужчина по неосторожности мог наследить. Резко вскинула лицо, вперив цепкий взгляд во входную дверь дома. Фото… Там может быть фото, которое нужно использовать для запуска программы по поиску людей. Так первый шаг есть! Решительно двинулась к намеченной цели, но неожиданно ее ухватил за руку Адам. Болезненное оцепенение мгновенно сковало тело.
– Да, когда ж это кончится! – зло процедила, теряя над собой контроль. Ноги, став ватными, непроизвольно подогнулись. Адам едва успел, подхватив оседающее тело, аккуратно усадить на ступеньки.
– От… отойди, – задыхаясь еле слышно просипела Ева. Зажмурилась, отгораживаясь от удивленного лица мужчины. Вдох… судорожный выдох. Еще вдох. Наконец в легкие кислород начал свободно поступать, а не протискиваться через узкую щель:
– Отголоски прошлого, – устало прошептала, пытаясь встать на не слушающиеся ноги. – Эд Лоу сломал не только тело, – виновато улыбнулась, постукивая пальчиком по виску. – Не терплю прикосновений…
– Уже совсем стемнело, пойдем в дом, – произнес Адам, внимательно рассматривая сломленную подругу своего сына. Неприятные мысли роем крутились в голове. Тяжело наблюдать за раздавленным человеком, особенно когда помнишь каким живым он был. Ева всегда представлялась ему бойцом. Даже сейчас он преклонялся перед ее силой духа. Смогла же девушка восстать из пепла. Жить, несмотря на невероятные трудности. Нашла в себе силы вернуться в обитель, где ее уничтожили. – Есть разговор, – развернулся и, не дожидаясь ее согласия, направился в скромное жилище.
Ева, хоть жила рядом, никогда не была в доме отца Дарена. Четырнадцать лет назад строгий мужчина достаточно резко дал понять, что здесь ее не жалуют. Честно говоря, девчонкой она побаивалась его. Адам Тилл казался грозным. Возможно, в этом виновата армия, наложившая свой отпечаток на мужчину, а может все дело в пристальном взгляде темно-карих глаз, внимательно наблюдавших за ней и немногословность. Еве казалось, что в день не состоящегося побега, именно отец Дарена догадался о их помыслах.
Сейчас девушка с нескрываемым любопытством рассматривала холостяцкую берлогу, в которой не было ничего лишнего, только все самое необходимое. В прихожей сиротливо стояло две пары армейских ботинок. На пустую вешалку Адам небрежно повесил снятую только что с себя куртку. Взмахом руки велел ей сделать тоже самое:
– Рюкзак можешь поставить на пол, его никто не тронет, – небрежно произнес, направляясь в кухню. Неожиданно резко остановился, обернувшись. Взгляд потеплел, даже некое подобие улыбки озарило напряженное лицо:
– Револьвер оставь в кармане куртки, завтра научу им пользоваться.
– Как вы догадались, что это револьвер? – ошарашенно спросила, скидывая обувь.
– Ева, я столько лет прослужил в армии, – хмыкнул себе под нос Адам. – Где ты его достала? – уже на кухне спросил, ставя на газовую конфорку чайник с водой. – Не уж то к старине Грэгу наведалась?
– От вас ничего не утаить, – плюхнулась на единственную табуретку перед столом. Ее поразила чистота. Нигде ни пылинки, на столе ни единой крошки. В железной раковине нет грязной посуды. Все стоит на своих местах. – Адам, вы один здесь живете? – озираясь по сторонам спросила.
Мужчина в это время заглянул в недра холодильника. Рука застыла:
– Странный вопрос. Конечно один, – недовольно буркнул, выуживая копченый окорок.
– Простите, я не хотела вас ничем обидеть. Так не привычно в доме мужчины наблюдать идеальную чистоту.
– В армии не к такому приучат, – беззлобно хмыкнул. – Чай?
– Да, спасибо, – привстала, протягивая руки к чашке с дымящимся напитком. – А я раньше на вас злилась, – смущенно опустила глаза. Адам для себя отметил, что эта фраза далась гостье не легко. Видимо в ней скрывался какой-то скрытый смысл, ее что-то сильно тревожило. Возможно, давняя обида дала о себе знать.
– Почему? Хотя могу догадаться, – сел напротив Евы, протягивая тарелку с нарезанным хлебом и мясом. – Я гонял от тебя своего шалопая, – грустно улыбнулся уголками губ. – Пойми, мне казалось, так будет лучше, – отхлебнул из чашки. – Он был слишком взрослым для тебя и не безопасным.
– Нет, – выпрямилась. На душе было не спокойно. Она помнила, как поругалась с Дареном из-за ее слов, брошенных в гневе об его отце. Но глаза-то не обманешь! – Я видела, как вы передавали Лоу для моей матери наркотики…
– Ева! – резко перебил, стукнув по столу кулаком. Девушка, сидящая напротив, вздрогнула, съежившись, опасливо поглядывая из-под полуопущенных век. – Тебе ли не знать, когда другие видят не то, что есть на самом деле.
– То есть, – запнулась, внимательно буравя непреклонное лицо мужчины. – Вы хотите сказать мне показалось?
Адам встал, нависая над хрупкой фигуркой. В душе у него творился настоящий хаос. К каким жутким последствиям может привести невинный жест, брошенное в гневе слово или попытка вмешаться в чужие дела! Насколько разрушительными могут быть благие намерения. Как меняется судьба из-за ошибок.
– Что ты видела? – сверлил потемневшим взглядом, болезненно напоминая Дарена. – Давай, Ева! Расскажи…
***
Одиннадцатилетняя Ева, размахивая школьным рюкзаком, радостно бежит домой. Сегодня один из немногих хороших дней. Ее сочинение учительница зачитала перед классом и поставила наивысший балл. Никто на переменах не задирал (что бывает крайне редко). А по алгебре она легко осилила контрольную. В отличии от сверстников ей нравилось учиться, посещая школу. Но она ненавидела девчонок, вечно пытавшихся макнуть ее в грязь, указывая на жалкое социальное положение, из которого она могла выбраться только благодаря отличным оценкам. Замкнутый круг. Надо ходить в школу за знаниями и пересиливать желание туда не ходить из-за травли!
Возле дома замерла. На крыльце в одних спортивных штанах стоял с голым торсом Эдвард Лоу. Не смотря на снежинки, витающие в остекленевшем воздухе, мужчина вальяжно оперся спиной о перила. На белой коже противно торчат завитки темных редких волос. Обманчиво кажущиеся безобидными худощавые руки расслаблено висят вдоль тела. Но Ева уже успела познакомиться с их силой, когда получила звонкую пощёчину, опрокинувшую на пол. Напротив, стоит отец Дарена, что-то быстро цедя сквозь зубы, буравя темным взглядом ехидное лицо. В кулаке Адам зажал небольшой пакетик и тыкал в грудь ненавистному другу ее матери. Ева даже дышать забыла. Паника лавиной окатила с ног до головы. Только б ее не заметили, иначе Эд в лучшем случае просто лишит ужина, в худшем опять вторгнется к ней в комнату… устроив порку.
Девочка очень медленно попятилась назад. Почти скрывшись за углом, последнее что увидела, как Адам Тилл гневно дыша вложил в раскрытую ладонь Эдварда злосчастный пакетик с порошком, медленно убивающий Сару Стоун.
Слезы подступили к горлу. Вот кто снабжает ее несчастную мать дрянью, от которой женщина постоянно находится в невменяемом состоянии. С трудом подавляя всхлипы, медленно побрела по улице. Позже она поругается с Дареном из-за его отца.
***
– В тот день я вернулся раньше с работы. Эд даже не скрывался, покупая у местного барыги порошок. Настолько был уверен в своей безнаказанности, – мужчина задумчиво потер подбородок, обессиленно оседая обратно на свой табурет. Ева словно во сне поднялась и приблизилась к окну, за которым осенняя ночь вступила в свои законные права, укрыв улицу непроницаемым темным покрывалом. Уткнулась разгоряченным лбом в прохладное стекло. – Я не смог сдержаться. Налетел на него, хотел сбить спесь с лица вырвав пакетик, но он мерзким голосом остановил:
«Не лезь в мои дела, Адам. За моей спиной стоят люди, которые перережут глотку твоему отпрыску!»
Ева нехотя обернулась, встречаясь с растерянным взглядом бывшего вояки. Сердце кольнуло. Сейчас она его понимала. Понимала, что не мог Адам поступить иначе. Не смотря на кажущуюся черствость, внутри он был мягким и сильно любил сына. Настолько сильно, что смог закрыть глаза на творящийся под носом беспредел. Кто ему была Сара Стоун, чтоб бороться за нее? Жалкая соседка, свалившаяся неизвестно откуда с непокорной дочерью? Ее мать сама не желала противостоять трудностям. Сдалась после смерти мужа. Пошла по «легкому» пути.
Девушка, чуть слышно вздохнув отвернулась. Ее матери так было проще. Доза и все… Нет печали! Вот только чем она расплачивалась с ублюдком? Вспомнились мерзкие ночи, когда Ева просыпалась от характерных стонов Эдварда. Иногда днем он даже не обращал внимания на присутствие ребенка в доме. Мог вскочить резко с места, подорваться к ее матери, схватить за волосы и утащить к себе в комнату, на ходу срывая с женщины одежду, абсолютно не внимая протестам. Однажды Ева попыталась остановить похотливого ублюдка. Накинулась с кулаками…
Он отвесил ей пару звонких пощечин, схватил за горло и начал пытаться сорвать с нее одежду. На мгновенье приблизил лицо к ней, обдавая не свежим дыханием. Провел шершавым языком по шее, разливая тошнотворно мерзкую панику по не слушающемуся телу. Чудо, что Еве удалось тогда вырваться (в тот раз удалось). Передернула плечами отгоняя неприятные воспоминания.
– Жаль, что мы расстались с сыном при столь трагической ситуации, – тихо продолжил свою исповедь Адам. Столько лет он держал все в себе, не имея ни возможности, ни желания облегчить душу. Ева единственна с кем имел смысл говорить о прошлом. – Я уверен, он меня все эти годы ненавидел, считая предателем… как и тебя… – украдкой бросил виноватый взгляд на сидящую на подоконнике девушку. – В прошлом году, я нашел его, – в голосе мелькнула гордость. – Украдкой наблюдал за ним. Дарен не заметил меня, это, конечно, к лучшему. Ты бы видела его! У него своя фирма, занимающаяся грузоперевозками.
– Адам, я видела, – еле слышным шепотом оборвала речь отца любимого. Сердце болезненно сжалось при упоминании человека, которого ей пришлось оставить два дня назад. Вряд ли им суждено вновь встретиться. Судьба, заботливо сводившая сиротливые души дважды, не станет в вновь напрягаться. Им не суждено быть вместе. Как ни прискорбно осознавать, но они разрушаются, находясь рядом. – Благодаря Дарену моя память вернулась, – сильно сжала веки, чтобы предательские слезы не пролились. – Он был терпелив и ненавязчив. Не обрушил на голову поток правды, а мягко подводил к воспоминаниям, – резко соскочила с подоконника. Пальцы непроизвольно поймали прядь волос, заплетая в косичку. – Не знаю, случайна была наша встреча или спланирована Дареном, но он смог вернуть меня к жизни. Смог найти в себе силы, чтобы узнать правду и отпустить обиду на меня, – поморщившись откинула темную прядь. – А мне пришлось предать его. Бросить, ничего не объяснив! – обняла руками поникшие плечи. Кто бы мог подумать, что Ева и Адам, в прошлом не терпящие друг друга будут спустя много лет исповедоваться, высвобождая болезненную истину. – Адам, Дарен вскоре будет здесь. Я прошу передать, что не могла позволить себе втягивать его в грязь, в которой сама погрязла двенадцать лет назад. Он не должен вновь пострадать из-за меня, – устремила огромные синие глаза, наполненные слезами и мольбой.
– Я все сделаю, – сухо кивнул головой. – Хотел бы пойти с тобой до конца, но уверен ты не позволишь, – угадал дальнейшие намерения девушки. – Пойдем, тебе нужно набраться сил, – встал, протягивая руку, но Ева лишь мотнула головой, обходя стороной.
– Это комната Дарена, – отварил перед девушкой дверь. Щелкнул выключатель на стене, разгоняя мрак. – Здесь ничего не изменилось после бегства сына. Я все ждал, что он вернется. Хоть на миг…
27.
Ева обвела усталым взглядом бывшее убежище Дарена. Странно, но именно таким она его себе представляла, когда была ребенком. Небольшая комната, в которой лишь односпальная кровать с жестким матрацем. Прикроватная тумбочка с двумя ящичками. Письменный стол, стул и невысокий платяной шкаф. Дверь позади чуть скрипнула, заставив девушку резко обернуться. Адам, видимо решил оставить ее на едине со своими мыслями и тихонько покинул помещение.
Машинально потерла свои плечики, озираясь. Интересно чем Дарен занимался, когда проводил один вечера здесь? Присела на краешек жесткой кровати. Провела дрожащими пальчиками по байковому покрывалу. Прикрыла глаза, представляя шестнадцатилетнего подростка. Глубоко втянула воздух. Будто пронесся неуловимый след его запаха. Бред конечно! Не может так долго храниться его присутствие. Это всего лишь игра воображения. Она безумно хочет ощутить присутствие любимого, вот и мерещится желаемое. Резко распахнула веки, вскакивая с кровати. Неуловимая догадка пронеслась пулей в голове. Что, если…
Рука сама собой выдвинула верхний ящик тумбочки, шаря по дну. Пожелтевшая газета с кроссвордами и полуголыми девицами в бикини. Библия. Библия? Хмыкнула под нос. Не замечала религиозных наклонностей друга. Очередная загадка или навязываемое привитие благих ценностей. Взяла книгу, пролистывая странницы…
Грустная улыбка тронула уголки губ, а глаза затуманились набежавшими слезами. Фотокарточка… точнее ее половинка. Вторая, хранилась в соседнем доме целую вечность назад. Ева помнила тот далекий день. Это был ее двенадцатый день рождение. Естественно, никто даже не вспомнил про него. Только Дарен. После школы увез в соседний город, где они обкатали все аттракционы в парке. Наелись сладкой ваты запивая содовой. Под конец Ева увидала фото будку и затащила друга для памятного снимка. По возращению Дарен разрезал снимок пополам:
– Я буду хранить свою часть. Ева, ты самое дорогое, что у меня есть…
Как давно это было… Шмыгнула носом, улыбаясь. На сердце разлилось тепло. Кто бы мог подумать, что их чувства пронесутся сквозь года, не затухнув. Кто из них двоих мог представить, что Ева окажется в комнате Дарена, да еще по приглашению его отца. Хмыкнула от абсурдности, тут же погрустнев. В тот день они даже представить себе не могли чем все обернется. Чем им придется пожертвовать. Насколько это будет тяжело.
Позади раздался еле слышный шорох. Девушка резко обернулась с зажатой карточкой между пальцев. В дверях стоял Адам со стопкой постельного белья:
– Я увидел эту фотографию почти через год после исчезновения сына, – тихо произнес, кладя на постель свою ношу. Приблизился, вглядываясь в счастливое лицо растрепанной двенадцатилетней девочки на снимке. – Тогда меня чуть удар не хватил… Я все думал, как мог так ужасно поступить мой сын… Ведь он готов был пылинки сдувать с тебя, убить за малейший вред…
– Теперь ты знаешь, что он был не виновен, – прошептала, захлопывая библию с фотографией.
– Спасибо, Ева за это! – искренне поблагодарил. – Для меня это очень важно! Узнать правду, хоть и через двенадцать лет. Как камень с души свалился.
Девушка кивнула. Хоть кому-то стало легче. Столько разрушенных судеб… из-за одного больного выродка!
– Я был в больнице… – Адам отвел смущенно глаза. – Вместе с тобой приехал на скорой, – Ева удивленно уставилась на бывшего солдафона. Оказывается, он сентиментальный, хоть постоянно скрывает это. – Врачи до утра пытались тебя спасти. Честно говоря, я не верил, что ты выкарабкаешься! – пытался облегчить душу, почесывая затылок. – Столько крови… Ты потеряла очень много крови! К тому же насилие… – бросил смущенный взгляд почти черных глаз. – Мне разрешили зайти в палату, когда ты отошла от наркоза, – он словно вернулся в тот злосчастный день. Перед глазами предстала бледная девочка с затравленным лицом. В ее взгляде читалось отчаяние. Она ничего не понимала. Где она? Где ее мать? Почему ее тело нестерпимо болит? Паника в немом вопросе. Кто он? Очередной безликий человек, пытающийся объяснить происходящее или выведать правду. – Я не смог заставить себя произнести ни слова. Мне было бесконечно тебя жаль, к тому же я испытывал вину за содеянное сыном. Мне хотелось удавиться!
– Адам, я понимаю, – тихо оборвала прерывистую исповедь мужчины. Она ему искренне сочувствовала. Ее разум оградил от кошмара, а вот Адаму пришлось в нем жить. Нести вину на своих плечах. Оправдываться за поступок сына перед соседями. И никто даже не попытался выяснить как все на самом деле было. Все решили, что Дарен действительно виновен! Так проще. Обвинить человека сбежавшего, который не может обелить себя.
– Вернувшись из больницы, я ворвался в дом Эдварда (его тогда не было), схватил за плечи Сару, встряхнул. Закричал, что с ее дочерью случилось несчастье и она нуждается как никогда в матери… Меня тогда разрывали эмоции. Негодование на сына мешалось с чувством вины за его поступок. Хотел лишь одного: если не исправить содеянное, то хотя бы облегчить твои страдания!
