Анна Витальевна Антонова
Шепот времени
– Где мой рюкзак? – не отрывая взгляда от любимого произнесла девушка. Дарен вопросительно вскинул бровь. Лицо мужчины посуровело. Он в данный момент сомневался в правдивости ее слов. – Найди мой рюкзак… – взмолилась.
В палату ворвались два санитара. Тара кивнула мужчинам, которым явно место в спортзале, а не в палате с хрупкой девушкой.
– Забирайте, – опять уткнулась в свой телефон что-то печатая.
– Куда забирайте? – испуганно прошептала Ева, бросая отчаянные взгляды на безучастного Дарена.
– Да, солнышко! Каждое действие приводит к ответу! – равнодушно произнесла женщина.
– Я сказал, она, в данный момент моя пациентка! – перегородил проход лечащий доктор Евы. – Вы не имеете права!
– Имею! И забираю! – Тара равнодушно вновь пихнула в лицо мужчине судебное постановление. – С дороги!
Санитары, не обращая внимание на плохое состояние девушки, подхватив ее за подмышки, потащили к выходу.
– Дарен! – попыталась вырваться, но наткнулась на отстраненный взгляд. Конечно, он не может простить ее лжи. К тому же слова Тары сеют зерна сомнений о ее вменяемости. Даже сама девушка начала сомневаться в том, что конкретно она помнит. Какого же любимому? – Ты можешь мне не верить, но найди рюкзак, тогда все поймешь! Телефон… – последнее, что она успела выкрикнуть, прежде чем ее, упирающуюся босыми пятками в пол, насильно утащили санитары.
В душе образовалась огромная не заживающая рана. Она даже не может больше бороться после презрения, что прочла во взгляде Дарена. Уронила обессиленно голову на грудь. К черту! Все к черту! Бессмысленное противостояние! К чему приводит борьба? К новым препятствиям? Сколько нужно барахтаться, чтобы добиться справедливости в этом мире? Мать не вернуть… насилие не забыть… Что с того? Мысли вихрем неслись, сметая желание сопротивляться. Да и за чем, когда за нее уже все решили. Обессиленно повесив голову на грудь, покорно засеменила, глотая льющиеся слезы. Все! Конец! Сложилась пополам в мужских руках. Ее желудок все-таки не смог удержать скудное содержимое, выворачиваясь на изнанку от безумного головокружения. Пусть ее накачают лекарствами, лишь бы перестать чувствовать! Лишь бы забыть почти черные глаза с плещущимся осуждением…
39.
– Доброе утро, – в палату вплыла необъятная санитарка преклонного возраста с улыбкой на лице. – Такой чудесный день будет! – бормотала под нос, разворачивая сидящую в кресле-каталке хрупкую девушку к себе. Длинные спутанные волосы падали на бледное безучастное лицо. Огромные синие глаза, совсем потухнув, смотрят в одну точку. Санитарка пощелкала перед девушкой пальцами. Ноль реакции. Ни один мускул не дернулся. – Иногда мне кажется, что они перебарщивают с лекарствами! – потянула за ладонь, оголяя почти прозрачную руку до локтя. Чуть нахмурилась, разглядывая синяки на венах от уколов. – Тут уже даже колоть некуда…
Вздохнула, придирчиво рассматривая пациентку:
– А давай я тебя хотя бы причешу что ли? – отложила шприц на прикроватный столик, доставая из кармана расческу. – Ты же такая красавица! Но если за собой не следить, то скоро превратишься в пугало, – начала проводить по густым волосам. Несколько минут боролась, распутывая свалявшиеся волосы. Наконец расческа легко заскользила. Женщина заплела копну в длинную косу. – Так гораздо лучше, да и мешаться не будут.
– Грейс, ты закончила? – в палату заглянула молодая девушка. – Тебя там главный вызывает.
– Сейчас-сейчас, – бормотала добрая женщина, беря в руки шприц, чтоб закончить процедуру.
– Ты чего с ней копаешься? – вспылила зовущая.
– Да иду! – сунула шприц в карман. – Может если ты немного отдохнешь от уколов, тебе станет лучше? – шепнула на ушко, неподвижной девушке. Выпрямилась, покидая палату, закрыв тихонько за собой дверь.
«Отдохнешь?» – через полчаса лениво всплыло в мозгу. Она только и делает, что отдыхает. Тело совсем не слушается разума. Сознание будто в непроницаемом коконе. Мысли текут вялой рекой. Эмоций никаких. Даже сердце не болит. Ничего! С трудом получилось откинуть голову на спинку кресла. Жуткая жизнь безропотного овоща. Лучше уж смерть, чем такое пустое существование.
Тара Рид. Почему Ева не замечала раньше в женщине склонности к жестокости? Сколько прошло времени с появления Тары в ее палате после встречи с Лоу? Неделя? Месяц? Вечность? Ей что-то такое колют, из-за чего она с трудом осознает себя человеком. Какое к черту время? Женщина приехала с ней в эту больницу. Миллион гадостей пришлось Еве выслушать в свой адрес. Это ее шокировало, ведь Тара раньше всегда была с ней мягкой и терпимой.
– Ты убогая, не благодарная тварь! – кричала женщина, когда Еву привязывали к больничной койке. – Столько лет ты скрывала свою сущность, гадина! Как ты могла посметь меня обманывать?
Ева была ошарашена поведением женщины, поэтому не могла оправдываться, к тому же постоянная тошнота с головокружением не давали срываться словам с уст.
«Смысл? Когда за тебя уже все решили и приговорили!»
Интересно, ее когда-нибудь выпустят из этого заведения? Тут же лениво кольнуло сердце.
«Зачем?»
Что ей делать на «воле»? Куда идти? Денег ноль. Все, что было осталось в рюкзаке, как и документы, и ноутбук с телефоном. Скорее всего какой-нибудь прохожий их уже прикарманил. Тот небольшой денежный остаток на карте, без самой карты или хотя бы паспорта не взять, так что он не в счет. Квартиру она снимала. Собственного жилья у нее не было поэтому возвращаться некуда. Про работу можно забыть без ноутбука. Кому она нужна?
«Дарен…»
Смешно… наивно! Его разочарованный взгляд продолжал стоять перед глазами, принося боль. Никого у не осталось в этом мире.
«Раньше тоже не было!» – болезненно поддел внутренний голос.
Пальцы на правой руке чуть дрогнули. Холодно. Жутко холодно! Тело начало мелко подрагивать. Ее еще заморозить решили? Такая вот очередная изощренная пытка. Замерзаешь, но не можешь даже свернуться калачиком, чтоб согреться.
«А снег уже выпал?» – почему-то возник неожиданный вопрос. О чем она думает! О снеге?! Ей необходимо вернуть свою жизнь обратно, а она думает о долбаном снеге!
«Да что ж так холодно?» – передернуло тело непроизвольной судорогой.
Дверь в палату резко отварилась. Опять эта необъятная женщина. Что ей на этот раз надо? До приема пищи, кажется, еще далеко. Хотя кто его знает, время абсолютно не ощущается.
– Ты уж не выдавай меня, – шепнула на ухо склонившись. – Притворись, что лекарство до сих пор действует. Тебя врач хочет видеть, – взявшись за ручки кресла, повезла по коридору.
Ева, опустив голову, уставилась на свои пальцы. При всем желании она не могла выдать тайну санитарки. Тело разуму все еще не подконтрольно. Только непрошенные мысли роем зашевелились, очнувшись от оцепенения, но какой от них прок. Даже, если неожиданно ей сказали бы, что она может идти, пришлось бы проситься остаться ради самосохранения. Без денег с документами на улице – верная смерть.
«В снегу!» – кольнул противный въедливый голосок.
Санитарка везла кресло по длинному коридору, выкрашенному белой краской, от которой любой нормальный человек при длительном рассматривании сам сойдет с ума. Ева из-под полуопущенных век с интересом всматривалась в закрытые двери, пытаясь прочесть таблички, но буквы расползались бессмысленными иероглифами. Наконец, кресло замерло перед очередной закрытой дверью.
«За-ве-ду-ю-щий…» – успела с трудом по слогам прочесть, пока женщина стучалась в деревянное полотно.
– Вот, пробуйте, но это бессмысленно, – раздался незнакомый мужской голос откуда-то из далека. – Девушка не сможет ответить ни на один вопрос.
– Ева Стоун? – перед ней склонился мужчина в полицейской форме. Она не шелохнулась. Даже веки не дрогнули. – Ева у нас к вам очень много вопросов, – ноль реакции.
– Обязательно ее так долго пичкать лекарствами? – полицейский резко выпрямился с негодующим лицом. – Не поверю, что столь хрупкое создание может кому-нибудь навредить!
– Вы же абсолютно ее не знаете, – равнодушно проговорил «Заведующий». – Девушку требовалось успокоить, а как иначе нам это было сделать? К тому же есть множество хрупких, но очень буйных пациентов. На вид не стоит ориентироваться.
– Хотите сказать, что целую неделю держать человека в… – обвел рукой сидящую неподвижно девушку, не находя подходящих слов. – Мне необходимо допросить ее, поэтому настоятельно рекомендую к моему следующему появлению привести вашу пациентку в человеческое состояние! – взорвался полицейский. Если бы Ева могла сейчас хоть что-нибудь ощущать, она была бы удивлена. А так… только холод, пронизывающий до самых костей.
– Мне виднее, когда приводить свою пациентку в чувства, а когда нет! – прошипел «Заведующий». – Ваша юрисдикция здесь не распространятся, – сложил руки на груди, намекая, на окончание разговора.
– Посмотрим, на вас тоже найдется управа, – процедил сквозь зубы полицейский. – Уверен, если копнуть поглубже, появится множество вопросов к вашим методам лечения! – ухмыльнулся. – Два дня и она, – кивнул в сторону неподвижной Евы. – Должна быть в меняемом состоянии, – развернулся на пятках, покидая кабинет размашистым шагом.
«Заведующий» замер над хрупкой фигуркой, внимательно буравя ее взглядом. Почесал задумчиво подбородок.
– Твою ж мать! – ругнулся, доставая телефон. Подошел к окну. Ева приподняла осторожно веки, наблюдая за сухощавой спиной высокого мужчины в белом халате.
– Тара! – зло процедил в трубку. – Я все-таки врач высшей категории! – недовольно махнул рукой. – Больше у меня нет ни желания, ни возможности идти у тебя на поводу! – присел на подоконник, и Ева быстро опустила глаза вниз, чтоб не дай бог не быть разоблаченной. – Ни один мой пациент, даже самый буйный, столько транквилизаторов не получал, сколько твоя подопечная! Все Тара! – закричал на женские протесты. – Не понимаю почему ты решила так жестко с девочкой обойтись, но с этого момента ее лечением займусь лично я! – стукнул по подоконнику кулаком. – Ты права, еще посмотрим, кто за это ответит! – сбросил резко звонок. Посидел минуту, всматриваясь куда-то в даль. Неожиданно, вскочив со своего места, в два шага оказался перед Евой. Присел на корточки. Взял ее ладошку в свою. Хорошо, что она до сих находится в заторможенном состоянии, иначе не смогла вытерпеть прикосновение:
– Зря я не осмотрел тебя лично, – прошептал, поглаживая ледяные пальчики. – Что-то здесь не так… – отпустил ее руку. – Не верится мне, что ты действительно сумасшедшая, – встав, подошел к двери. – С этого момента, тебе станет легче… Грейс! Можешь увозить ее в палату, – крикнул в коридор.
Санитарка почти сразу же появилась. Пыхтя как паровоз, покорно взялась за ручки кресла.
– Доложи на пост, чтоб отменили лекарства.
– Какое? – спросила женщина.
– Все!
40.
– И сколько ты еще будешь здесь сидеть, мозолив мои бедные глаза? – спросил Адам ранним утром, ставя на плиту чайник. – Совсем не волнуешься? – резко развернулся к собеседнику, выказывая всем своим видом еле скрываемое переживание.
– Уже надоел? – грустно хмыкнул молодой мужчина, сидя за столом. – Мы же двенадцать лет не общались, – уткнулся лбом в скрещенные запястья. Усталость перемежалась с еле подавляемым желанием рвануть с места в неизвестность, лишь бы вернуть то, что так опрометчиво вновь потерял. В последние дни он сам становится похожим на одержимого маньяка, выслеживающего жертву.
– Прекрати нести чушь! – Адам сел на против. – Не надоел, ты же сам это знаешь! – в голосе послышались нотки сочувствия. Старый вояка тоже не находил себе места, хоть и пытался это скрыть под наигранным недовольством.
– Тогда почему гонишь? – Дарен бросил измотанный взгляд на отца. Мужчина машинально для себя отметил, как осунулось лицо сына. Глубокие морщинки собрались в уголках глаз, словно паучьи лапки. Темная щетина сильно отросла. Последние недели его сыну дались очень тяжело. Чего лукавить они всем дались тяжело. Эта маленькая Заноза ворвалась в их жизни словно вихрь, сметая и разрушая привычный уклад. Судьба странная штука. Четырнадцать лет назад так же внезапно переплела их пути, а спустя два года жестоко их развела, перемолов в прах чувства. Что за злой рок вновь решил над ними посмеяться, вновь сведя Дарена с Евой. Даже предоставила им призрачный шанс на счастье. Ведь могли же они стать счастливыми! А потом вновь все кувырком. Адам отчасти понимал девушку. В отличии от сына он видел, как хрупко могло быть их воссоединение, если б Ева не решилась на отчаянный шаг. Это могло бы стать замедленно бомбой. Никто не мог заручиться, что однажды девушка не наткнулась бы на Лоу. А так она разом попыталась решить проблему. Адам только не мог с ней согласиться в отношении Дарена. Сын имел право знать о ее намерениях, а не гоняться за ней сломя голову.
– Я схожу с ума, а ты сидишь словно бездушный истукан! – Тилл старший неожиданно вскочил с места, метаясь по кухне. – Дарен! – навис над поникшем мужчиной. – Ты хоть думаешь о том, что с ней могли сделать за это время?
– Прекрати! – вспылил сын. – Ты даже себе представить не можешь какого мне! Я же держал ее в этих самых руках! – выставил перед собой чуть подрагивающие ладони. – Окровавленную, бесчувственную, а потом ее у меня забрали! А я ничего не мог сделать! – почти закричал, вскакивая с места. – Эта гребаная Тара Рид! Она лечила Еву последние пять лет, знала, как облупленную, а затем ворвалась в палату, разыгрывая комедию словно Заноза действительно сумасшедшая! К тому же буйная! – обессиленно плюхнулся обратно на табуретку. – Я, может, мог бы в другой ситуации поверить этой докторше, – презрительно сморщился. – Отец! – вскинул глаза, в которых плескалось отчаяние. – Я слышал, как этот мерзавец признался Еве в том, что убил ее мать, а после закопал в подвале собственного дома.
– Тогда чего мы ждем? – Адам развел руки, ввергая сына в смятение.
– Последние слова Занозы пред тем, как ее забрали были о рюкзаке… – вытянул длинные ноги под столом. – Естественно, я сразу после больницы направился в место, где нашел Еву, но его там уже не было, – вскинул грустные глаза на отца. – Мои люди ищут, – ответил, опережая готовый слететь с уст старого вояки вопрос. – Как только рюкзак найдут, я буду действовать дальше.
– То есть, ты хочешь сказать, что ели рюкзак не найдут, Ева будет гнить в психушке? – возмутился мужчина, упирая руки в бока.
– Нет… не знаю… – потер виски пальцами. На душе кошки скребли. Он ведь даже не знает в какую больницу увезли девушку. Пытался выяснить, но натыкался на молчание. Хоть самому врываться в каждую, проводя там обыск, но тогда, есть вероятность, что его тоже закроют в не столь отдаленном месте и Еве он точно уже не сможет помочь.
Адам устало махнул рукой в сторону сына:
– Как был бесчувственным олухом, так им остался, – направился к выходу.
– Ты куда? – удивленно крикнул в след.
– Достали вы меня все! Пойдем проверим! – донеслось из коридора.
Старый вояка с двумя лопатами в руках вышел из сарая. Сын недоуменно вскинул брови, но не проронил ни слова, покорно следуя за воинственно настроенным отцом. Конечно, именно с этого необходимо было начинать. Если найдутся доказательства, Эдварду будет не отвертеться. И никто не сможет больше закрыть глаза на Евины слова. Придется разбираться.
Уже привычным жестом Адам щелкнул выключателем у черного входа, разгоняя полумрак пустующего дома. Дарен с интересом окинул взглядом убогое жилище, где его любимая провела два не самых лучших года своей жизни. Дом старого вояки тоже был более чем скромен, но этот… Пыль немного приукрашала запустение с нищетой. Лоу нисколько не заботился о том в каких условиях жили женщина с дочерью. Его интересовала лишь месть.
«Какая забота, когда эта мразь их медленно уничтожал два года!» – возмущение подымалось из недр души. Заноза никогда не жаловалась на плохие условия. Не плакалась, что нет не то, чтобы нарядов – элементарных вещей, необходимых растущей девочке. Спустя много лет, впустив Дарена в свою съемную квартирку, даже порицала его удивление от увиденного, настаивая на бессмыслице траты на излишества. Его Ева очень сильная духом! Смогла сама встать на ноги, не смотря на бесконечные трудности. Он просто обязан вытащить ее и окружить заботой с любовью! Заноза как никто другой этого достойна.
Прошли длинный коридор с отваливающимися пожелтевшими обоями. Дарен краем глаза увидел маленькую комнатушку, выделенную Еве. С трудом подавил очередной приступ злобы по отношению к хозяину дома. Замерли на какое-то время перед дверью в подвал, пока Адам возился с истлевшим выключателем.
– Придется притащить лапочку, видимо та сдохла, – произнес Дарен, останавливая очередную бессмысленную попытку отца.
– Я схожу. За одно фонарики захвачу, – буркнул Адам через плечо.
Минут через пятнадцать мужчины, наконец, спустились в злосчастный подвал – возможно последнее пристанище несчастной матери Евы.
– Откуда начнем? – растерянно спросил Дарен, воткнув в земляной пол лопату и окидывая внимательным взором довольно-таки большое помещение. Сырость с затхлым запахом от кирпичных стен неприятно резали ноздри, но отступать никто не был намерен. Необходимо найти доказательство слов Евы. Лоу просто обязан понести наказание, если не за насилие над двенадцатилетней девочкой, то за убийство ее матери!
– Да черт его знает! – сплюнул брезгливо Тилл старший на землю. – Где бы ты решил закопать труп?
– Я? – искренне растерялся сын, ища глазами малейший намек на могилу.
– Вот и я не знаю… – протянул отец. – Начинай там, – махнул в сторону противоположной стены. – А я тут…
Через несколько часов тяжелого труда, шансов с надеждой становилось все меньше. Мужчины перекопали больше половины подвала, а следов захоронения так и не нашли. Переглянулись в очередной раз. Дарен устало смахнул со лба выступивший пот. Его брюки с белоснежной рубашкой были нещадно испачканы землей, пот струился по спине, но это его волновало меньше всего. В душе потихоньку закрадывалось сомнение в словах Лоу. Может мужчина имел ввиду какой-нибудь другой дом? А может просто хотел причинить Еве душевную боль, вот и ляпнул про смерть матери. Но тогда остается открытым вопрос: куда могла пропасть Сара Стоун.
В кармане завибрировал телефон. Дарен, чертыхнувшись вонзил поглубже лопату и тут же замер как вкопанный, забыв про все на свете, в том числе про надоедливую вибрацию надрывающейся трубки. Она воткнулась во что-то твердое. Похолодев, вскинул на отца вопросительный взгляд. Адам молниеносно кинулся к сыну и они, теперь вдвоем, ринулись руками разгребать землю.
В тусклом свете единственной лампочки обнажились кости, завернутые в когда-то белую ткань.
– Все! – резко накрыл грязной ладонью руку сына старый вояка. – Теперь нужно вызвать копов…
41.
Под вечер девушка смогла подняться с кресла. На трясущихся ногах она с трудом добралась до окна и повисла на подоконнике. Хотелось, распахнув створки, жадно вдохнуть полной грудью прохладный свежий воздух. Аж на миг показалось, как она чувствует его приятное покалывание в носу. На деле же получилось лишь упереться лбом в прохладное стекло.
За окном смеркалось. Небольшой вымощенный плиткой дворик чуть присыпан снегом.
«Снег!»
И огорожен высоким каменным забором с колючей проволокой, уложенной поверху крупными кольцами. Через такой при всем желании не перелезть без лестницы и специального оборудования, а с другой стороны, еще надо умудриться приземлиться, не поломав ноги. Какой смысл? В больничной рубашке далеко не убежишь. Обреченно вздохнула. Придется положиться на милость бесчувственной судьбы. Позади чуть слышно скрипнула дверь. Ева затравленно оглянулась, встречаясь с холеным мужским лицом. Замерла не в силах побороть зарождающуюся панику в сердце.
– Вижу вы, наконец, очнулись, – сосредоточенно произнес «Заведующий», заходя в палату. – Присаживайтесь, – услужливо пододвинул кресло. Ева отрицательно мотнула головой, продолжая цепляться дрожащими пальчиками за подоконник. – Лучше сядьте, у нас предстоит довольно долгий разговор.
Девушка, чуть помявшись, рухнула обессиленно в кресло. «Заведующий», кивнув сам себе, достал фонарик, посветил в зрачки, постучал по коленкам и устремил проницательный взгляд на съежившуюся пациентку:
– Как самочувствие? – участливо буравил цепким взглядом бескровное личико.
– Ск… – после длительного молчания голосовые связки не смыкались. – Сколько я здесь? – осипшим голосом с трудом прошептала.
– Неделю. Еще вопросы? – присел на край ее койки. Ева неопределенно передернула плечами. – Хорошо. Теперь перейдем к делу, – хлопнул по своим коленям. – Следы от побоев почти сошли, сотрясение мозга прошло без каких-либо серьезных последствий. Но меня больше волнует ваше психическое состояние.
– Что с ним не так? – произнесла бесцветным голосом, пожимая плечами. После всего пережитого, Ева уже не верила в то, что кто-то захочет добровольно ей помочь. Тара Рид пять лет дела заинтересованный вид, пытаясь излечить. От чего только? Дарен, узнав желанную правду о своей невиновности, получил ее тело, теперь ему нет необходимости с ней возиться. Лоу? Она не знает где ее мучитель и что с ним стало. Да какая теперь разница? Лишь бы больше с ним не пересекаться. Родных нет. Друзей нет. Нет никого, кто бы вспомнил про нее. Длительная жизнь затворницы свое сделала.
– А вы считаете с ним все в порядке? – приподнял вопросительно одну бровь.
– Это имеет значение? Я не первая и не последняя кого насильно лечат, – показала пальчиками на последнем слове кавычки.
– Так… – протянул руку, дотрагиваясь до ее ладони. Ева с удивлением обнаружила, что ничего не ощущает. Наверное, еще не до конца отошла от медикаментозной «спячки». – Я весь день посвятил изучению истории вашей болезни, пытаясь вникнуть в самый корень. Сказать по правде, был шокирован вашей трагедией с назначенным в последствии лечением.
Девушка, закатив глаза, тяжко вздохнула:
– Трагедией? Мой лечащий врач Тара Рид считает я все выдумала…
– К ее методу лечения лично у меня много вопросов, – потер подбородок. – Вы потеряли память после изнасилования в двенадцать лет, пытались покончить жизнь самоубийством… – тихим голосом продолжил копаться в грязном прошлом.
– Немного поправлю вас, – перебила, переворачивая запястья к верху. – Я не пыталась покончить жизнь самоубийством. Тот, кто меня изнасиловал, хотел, чтоб это выглядело как попытка свести счеты с жизнью, а на деле он сам сделал порезы, пока я пребывала в глубоком шоке.
– Интересно, – достал блокнот из нагрудного кармана, делая в нем пометку ручкой. – В истории про это не упоминается.
– Я вспомнила как было на самом деле совсем недавно, поэтому Таре не успела ничего сообщить, вот и нет записей, – обняла подрагивающие плечи. Допрос сильно утомлял и без того неокрепший после длительной «спячки» мозг.
– Какое-то особое событие спровоцировало восстановление памяти или это все-таки медикаменты сделали свое дело? – строчил непрерывно в блокноте мужчина.
– Я встретила друга детства, память сначала понемногу начала проецировать обрывки воспоминаний, а потом резко лавиной обрушилась, – отвернулась к окну. Наверное, Ева должна испытывать благодарность к этому мужчине за попытку распутать клубок последних событий, но она так устала! Нет никакого желания бороться, хочется все пустить на самотек. Просто свернуться где-нибудь калачиком, махнув рукой. В голове постоянно всплывала фраза Лоу о смерти матери. Ева изо всех сил пыталась подавить приносящие боль воспоминания. Не сейчас! Потом, когда выберется из очередной пропасти в которой оказалась, тогда сможет позволить себе выплакать все слезы, но не сейчас. Не при чужом человеке. Не в палате психиатрической больницы полной бездушного персонала!
– Зачем вы похитили человека? – бросил жесткий взгляд.
– Не то чтобы я его похищала, – продолжала смотреть пустыми огромными глазами в окно. Бессмысленный допрос ради удовлетворения любопытства, ведь он просто врач, а не полицейский. – Я вернулась в дом, где жил раньше человек, к которому приехала моя мать после смерти мужа. Нам тогда было некуда больше податься, – равнодушно посвящала абсолютно чужого человека в дебри своей жалкой жизни. – Его звали Эдвард Лоу. Это он меня изнасиловал двумя годами позднее. Я вернулась… – повернулась к доктору, но во взгляде не было эмоций, одна пустота, смирившегося со своей участью человека. – Да я хотела мести, но больше желала узнать о том, что он сделал с моей матерью! – на миг на бледном личике отразилась боль. Не просто ее тень, а такая от которой лезут на стены, выворачиваясь на изнанку, такая, которую невозможно подделать. – Она пропала двенадцать лет назад, когда я находилась в больнице после изнасилования. Кит (так зовут похищенного человека) – знакомый Эдварда. Он направил меня на его след. Адам Тилл должен был отпустить пленника в тот момент, когда я уже встречусь со своим… мучителем, – закончила повествование.
– Адам Тилл – это кто? – поинтересовался «Заведующий», продолжая строчить в своем блокноте.
– Отец моего друга детства и по совместительству сосед Эдварда Лоу, – равнодушно ответила на вопрос. Девушка вновь закрылась в непроницаемом коконе, отгородившись от бесчувственного мира.
– Понятно… – почесал озадаченно затылок. – Для сумасшедшей слишком последовательны действия…
Ева пожала плечами, вновь отворачиваясь. Казалось ее мысли витали где-то слишком далеко.
– Ева, скажу прямо, – придвинулся ближе к девушке. – Уверен на сто процентов, если бы вам изначально назначили правильное лечение, а не пичкали пять лет экспериментальными препаратами, к тому же не совсем по назначению, память вернулась бы раньше, – похлопал по плечу, глядя в изумленное личико. – Я знаком с Тарой уже много лет, поэтому особо не стал вникать в историю вашей болезни, когда она вас привезла, настоятельно требуя довериться ее назначению, тыкала судебным постановлением. А зря! Рид вас чуть не загубила и мне предстоит еще выяснить на каком основании! Обещаю, она понесет наказание за свою самодеятельность. Лицензии так точно лишится!
– Зачем вам это? – искреннее удивление блеснуло в бездонной синеве огромных глаз. – Я привыкла к тому, что мир безразличен к людям с их проблемами. Слишком много боли у человечества, чтоб зацикливаться на единичных персонах.
– Не все, Ева, бесчувственные истуканы, хотя могут казаться каменными, а излишни мягкие, напротив, оказываются жестокими.
Через два дня Ева сидела уже абсолютно уверенно с ясным взглядом синих глаз в кресле напротив мужчины в полицейской форме. Она только что закончила рассказывать обо всем произошедшем, начиная с момента похорон своего отца и приездом к Лоу четырнадцать лет назад, утаивая лишь интимные моменты с Дареном. Вообще за прошедшие два дня девушка попыталась пересмотреть их связь. Ей больше было не больно думать о Дарене. В какие-то моменты она даже приняла его сторону. Безумцы никому не нравились, от них слишком много проблем, а она, к несчастью, является таковой. Пора освободить Дарена от своих оков. Если ей каким-то невероятным образом получится от сюда выбраться, да еще встать на ноги, Дарену об этом не обязательно будет знать. Ева навсегда исчезнет из его жизни, сохранив при этом в сердце те счастливые моменты, что у них были.
– Хочу поделиться с Вами, – задумчиво почесал чуть заросший подбородок полицейский. – Поначалу, все так отлично складывалось не в вашу пользу. Девушка безумная и опасная для общества (по словам ее лечащего врача) исчезает из города. Объявляется в другом месте. Похищает и избивает несчастного человека, возвращается обратно. Нападает на другого мужчину, изображая защиту от нападения насильника, – постучал пальцами по своей коленке.
– Но вас что-то смутило… – тихо догадалась Ева, пристально смотря проникновенными глазами на полицейского.
– Через несколько дней все покатилось к чертям! – резко встал со стула, делая круг по кабинету «Заведующего». – Раздался звонок. В доме, где вы проживали с матерью два года подряд, обнаружили закопанные женские останки…
– Нет! – резко оборвала речь мужчины, прикрывая рот руками. Из глаз непроизвольно покатились слезы-обречения. – Я знала… но… надеялась… – зашептала, испытывая душераздирающую боль от потери. Иногда Ева украдкой представляла, как ее мать, заточенная безумцем, вырывается и находит свою дочь. Сара больше не употребляет наркотики, окружая Еву своей любовью. Их жизнь налаживается… Но это лишь в грезах. В реальном мире их перемалывают словно мусор, а потом выкидывают на произвол. Счастливый конец бывает лишь в сопливых сказках.
– Это не все, – присел перед девушкой на корточки, заключая ледяную ладошку в свои руки. Ева с трудом заставила себя успокоиться, выслушивая до конца. – В участок поступил предположительно ваш телефон с записью разговора, когда произошло недавнее нападение на вас.
Девушка затравленно бросила удивленный взгляд:
– Я действительно ставила телефон на аудиозапись, но не была до конца уверена, что выйдет.
– Поверьте, этого хватает, для вашего обеления. Теперь нас очень сильно заинтересовал Эдвард Лоу, который… – полицейский резко замолчал, отводя смущенный взгляд.
– Что с ним? – Ева вскинула вопросительно бровь. В сердце закралось семечко недоверия. Ну не может все сложиться гладко. Только не с ней!
– Он находился в больнице с сильнейшим сотрясением мозга. Ваш знакомый Дарен его очень сильно избил, не оставив на лице живого места.
– Уточню вопрос, – резко перебила девушка, сжимая ладони в кулачки. – Где он?
Полицейский блеснул восхищенным взглядом:
– Сбежал. Пока нам не удалось определить его место нахождения.
– Твою ж…! – обреченно уткнулась лицом в ладони. Опять эта нависшая неопределенная угроза! Сколько можно пытаться от нее убежать? Какой-то бесконечный замкнутый круг, который никак не получается разорвать! Когда же, наконец, получится вздохнуть с облегчением, без опаски и оглядки по сторонам? Видимо пока кто-нибудь из них двоих не исчезнет, другому жизни будет не дано! Резко вскинула голову вверх, встречаясь с заинтересованными взглядами полицейского и «Заведующего».
– Если честно, то я понятия не имею что мне теперь делать, – в растерянности ухватив пальчиками прядку волос, стала ее неосознанно заплетать в косичку. – Тара Рид определила меня в это место на неопределенный срок, выдавая за чокнутую, – покрутила у виска. – Я уже, сама начала сомневаться в своей адекватности.
– Но с этим мы уже разобрались, – мягко улыбнулся врач. – Я сделал медицинское заключение, следуя которому, вы абсолютно психически здоровы, – его лицо светилось искренней радостью, а вот Ева мрачнела с каждым словом. – Вас сегодня же выпишут и вам больше нет необходимости наблюдаться постоянно у врача. Вы свободны!
