Анна Евгеньевна Суменкова (ISSA)
Лес
13. Речные приключения и попытки Хозяйки Хижины шутить.
Иногда у Леса случались такие периоды, когда одна его часть пребывала в прекрасном настроении: поляны обогревались солнечным светом, деревья дружелюбно перешёптывались с кустами, а трава приятно щекотала пятки, заставляя расслабленно улыбаться, но другая его сторона находилась в подавленно-депрессивном настроении – именно там шли ливни, зубы-деревья скрипели ветками, желая ухватить за руки и за ноги и растянуть, как на дыбе, а трава больно впивалась в ступни, словно иглы. Именно в такой день Рыбёшке не повезло пересечь черту между этими двумя состояниями и оказаться на депрессивной стороне за несколько минут до того, как там начала нагнетаться обстановка.
В этой части Леса протекала река, воду из которой брали для того, чтобы помыться, именно поэтому Рыбёшка, набрав воды из реки в таз, снял верх и, наклонив над тазом голову, уже намочил отросшие ниже плеч волосы и намылил странной самодельной смесью Хозяйки Хижины, как небо резко заволокло чёрно-серой тучей, из которой тут же хлынул ливень такой силы, что Рыбёшке на мгновение показалось, ещё чуть-чуть и река выйдет из берегов.
В ушах мгновенно зазвенело от резких порывов ветра. Рыбёшка уже не понимал, чем смывает самодельное мыло с волос: дождём или водой из таза, так что поспешил поскорее покончить с этим и убраться как можно ближе к хижине или хотя бы на ту сторону Леса, где у него ещё не произошёл сбой в настроениях, как резким порывом ветра его толкнуло в сторону, а неустойчивое положение на коленях перед тазом не сыграло в его пользу. Рыбёшка, успев хватануть ртом воздух вперемешку с каплями дождя, упал в начавшую бушевать реку.
Стихия тут же засосала его в объятия, словно огромный мягкий диван в подушки, но вместе с тем выбила из лёгких воздух и скрутила тело пробирающим до костей холодом, который врезался в кожу, как толстые иглы. Рыбёшка с силой закрыл ладонью рот и нос, а второй – постарался наощупь убрать волосы, опутывающие его лицо со всех сторон, как липкие щупальца огромного белого осьминога, желающего задушить свою добычу. В одно мгновение река показалась самым глубоким водоёмом в мире, из которого невозможно выбраться, лишь остаётся чувствовать себя самой настоящей рыбой, не способной выбраться из-под воды, когда всю водную гладь покрыло на зиму льдом.
Ещё секунда и лёгкие сдавило с такой силой, что даже рука на лице не помогала держать кислород в лёгких дольше, чем ещё несколько секунд. Эти несколько секунд казались самой настоящей вечностью, во время которой Рыбёшка старался как можно активнее барахтаться, пытаясь всплыть на поверхность. Он не умел плавать. Игнорировать сковывающий по рукам и ногам ледяной холод, окутавший тело тяжёлыми цепями, становилось сложнее и сложнее. Тело горело адским огнём внутри, вместе с тем становясь всё холоднее снаружи.
Рыбёшка подумал, что это предсмертная агония: в голове у него проскользнула совершенно дурацкая шутка о том, что он сейчас полностью оправдывает своё имя, но почему-то улыбнуться это его не заставило. Рыбёшка уже собирался убрать руку от лица и отдаться на милость стихии, как его что-то с силой тряхнуло, а потом также сильно приложило по голове до такой степени, что искры посыпались из глаз даже сквозь крепко сжатые веки.
Внезапно ворвавшийся в лёгкие воздух резанул по трахее с невероятной силой, от чего захотелось разодрать себе горло. Рыбёшка забился на земле, как его схватили за плечи и крепко прижали к острой траве, не давая пошевелиться, а потом резко перевернули на бок. Рыбёшка, всё ещё не в силах открыть глаза и совладать со своим телом, практически захлебнулся – вода, успевшая попасть ему через нос и рот, стремительно выплеснулась обратно. Всё тело содрогнулось, как при приступе эпилепсии.
– Почему я каждый раз вытаскиваю тебя из… из всего подряд?!
Рыбёшка почувствовал ощутимый пинок голой стопой по бедру и ещё раз вздрогнул, изрыгая новую порцию речной воды. Собирая мысли по кусочкам, Рыбёшка почти составил образ того, кто вытащил его из реки и пнул, но врезавшиеся в барабанные перепонки слова заставили мысли вновь распасться на куски:
– Эй, ты жив вообще? Возвращать из мёртвых не умею. Станешь тенью!
Рыбёшка с трудом заставил себя открыть глаза – всё выглядело настолько мутным и вертелось с такой силой, что желудок болезненно скрутило кислым спазмом, который сию секунду отдался на языке, заставляя его скукожиться. Только сейчас он ощутил, как по телу и лицу барабанят тяжёлые капли, практически вжимая в землю всё сильнее с каждым ударом. Хотелось снова закрыть глаза и, отдавшись на растерзание дождю и Лесу, впасть в забытьё и снова оказаться где-нибудь, где не Лес.
Лес.
Осознание того, где он находится, заставило Рыбёшку мгновенно распахнуть глаза и перекатиться с боку на спину. Раздражающие дождевые капли тут же ударили с новой силой, почти заставляя задохнуться от напора.
– Если ты решил по-настоящему стать рыбёшкой, то выбрал для этого совершенно неподходящее время. – Всё-таки не удержалась и фыркнула Хозяйка Хижины, складывая руки на груди. Рыбёшка с трудом сел, как будто восстал из гроба и, всё ещё ощущая оглушающую слабость, медленно поднялся на ноги.
– Не смешно. – Прохрипел Рыбёшка. На большее сил у него не нашлось. Он стоял перед выбором: руководить собственным телом или разговаривать – очевидно, он выбрал первое.
Хозяйка Хижины, закатив глаза, всё же поддержала Рыбёшку под руку, а после и вовсе позволила практически завалиться на неё, и быстрым шагом пошла прочь от страшно разбушевавшейся в тон Лесу реки. Истерия Леса ещё не распространилась на всю территорию, так что Хозяйка Хижины спешила дотащить еле перебирающего ногами Рыбёшку до хижины.
– Кажется, теперь я начал понимать: никогда не мойте голову около реки, донесите таз до хижины…
Горло всё ещё саднило и рвало на части. На это заявление Хозяйка Хижины расхохоталась так громко, что чуть не уронила с трудом плетущегося Рыбёшку, но вовремя подхватила его, поддержав за талию.
– Ну, почти. Надо следить за состоянием Леса. – И, больше не говоря ничего конкретного, усмехнулась и пожала плечами.
Стоило им только войти в хижину, как ветер засвистел в верхушках деревьев, спускаясь всё ниже и ниже, почти переламывая стволы пополам, склоняя их к земле. Словно Лес только и ждал, пока дверь в хижину захлопнется.
Та часть Леса, настроение которой стремилось к идеальному, за одно мгновение перекрасилась в такой же чёрно-серый, как и другая. Даже несмотря на то, что в хижине Лес не мог их достать, всё равно становилось жутко от одного только скрежета ставен и деревьев за ними, от воя ветра и по-змеиному опасного шипения листвы. Рыбёшке показалось, что он никогда к этому не привыкнет.
Хозяйка Хижины сгрузила полуожившего Рыбёшку на стул и сама, скинув с себя мокрую шляпу с огромными полями и насквозь вымокший плащ, упала на другой, чуть скрипнувший. Рыбёшка откинулся на спинку и тяжело вздохнул, но, ощутив разрывающий горло спазм, закашлялся. Мокрая одежда и волосы отвратительно липли к телу и лицу, заставляя испытывать такое сильное раздражение, что хотелось в один момент научиться срывать с себя одежду и кожу за одну секунду.
Хозяйка Хижины ощущала примерно то же самое, но, вместо того, чтобы мечтать, она оторвала себя от стула и, отойдя к шкафу с одеждой, развязала плетёный пояс и через голову стянула серо-белое платье из грубой ткани, а потом, ни капли не беспокоясь, бросила его на пол. Рыбёшка, даже не думая поворачиваться, медленно стёк со стула, чтобы стянуть потяжелевшие от речной воды и дождя штаны. Его футболка, подобранная Хозяйкой Хижины около реки, валялась где-то на полу.
14. Случайный договор с Лесом и попытки сварить конфету.
После двухдневной истерии Леса всё вокруг хижины выглядело так, словно прошёл тайфун: некоторые деревья повалились, перекрывая уже протоптанные дорожки и приплющивая к земле разросшиеся кусты, а те деревья, которые смогли выстоять в столь тяжёлое время, выглядели как старые потрёпанные мочалки, выглядящие настолько растерянно, насколько вообще могли. Рыбёшка отчаянно ненавидел Лес в такие моменты и, судя по всему, эта ненависть была взаимна. Рыбёшке стало неуютно, и он поспешил вернуться в хижину.
К странным настойкам и отварам Хозяйки Хижины Рыбёшка больше даже не рисковал прикасаться – все её странные шкафы и полки, заставленные тысячью бутылочек и банок, он старался обходить стороной. Но этим утром, когда Хозяйка Хижины ушла вглубь Леса, Рыбёшка всё же рискнул приблизиться к одному такому шкафу. Банок и бутылок в нём было не много, всё место занимали самодельные книги, страницы которых были сделаны так же, как тот лист с нарисованной тенью. Какие-то – толстые, какие-то – тонкие, какие-то – обшитые в обложку из ткани с названием-обозначением на корешке, а какие-то – просто сцепленные нитью.
Рыбёшка, не будучи глупым, тут же понял, что все эти книги писались прошлыми Хозяйками хижины. Он не рискнул брать выглядящие так, словно дунь на них и они вот-вот развалятся, вместо этого аккуратно вытащил книгу в тканевом переплёте с нацарапанным на нём названием «растения» – название звучало многообещающе, ведь именно это он и собирался искать. Та Хозяйка Хижины, которая составляла книгу, явно позаботилась о следующих чтецах: пронумеровала страницы, выделила отдельное место под содержание, даже самостоятельно нарисовала иллюстрации и подробно описала каждое растение – не только цвет и вкус, но ещё свойства. Брать эту книгу с собой в Лес Рыбёшка не рискнул бы, даже если бы был уверен в бесконечно солнечной погоде без капли дождя и отсутствии Лесной истерии. Так что он отыскал парочку чистых листов и попытался кратко скопировать информацию о тех растениях, которые показались ему наиболее подходящими – именно в этот момент Рыбёшка понял, насколько камера и телефон облегчали людскую жизнь…
Тени, наблюдая за действиями Рыбёшки, не совсем понимали, что он задумал. Им вполне хватало Хозяйки Хижины, которая травила их горько-приторно-кислыми запахами своих «зелий», так что они не чувствовали себя готовыми к ещё одному горе зельеварщику. Но Рыбёшка их не слышал и не видел.
Скопировав нужную информацию, Рыбёшка убрал краску и палочку для письма на место, поставил книгу на полку и, взяв корзину, вышел из хижины. Если бы не подробные инструкции в книге, он понятия не имел бы, где искать все эти растения. На одной из страниц даже была нарисована простенькая карта с опознавательными знаками! Её Рыбёшка скопировал в первую очередь.
На деле всё оказалось не так просто, как Рыбёшка себе представлял: даже с картой и представлением выше среднего (благодаря книге) о травах, он бродил по Лесу кругами, постоянно натыкаясь на похожие растения, но не те, которые нужны. Рыбёшка уже трижды мысленно проклял всё: своё дурацкое рвение отблагодарить Хозяйку Хижины, Лес с дурным характером и вообще всё это вместе взятое. Но мысли старался держать при себе – не хватало ещё, чтобы Лес завопил.
В конец выдохшись, Рыбёшка уселся между деревьев на траву и, опёршись спиной о ствол одного из них, шумно выдохнул и ещё раз просмотрел сделанные запись об одном из растений: высокое, с вытянутыми зубчатыми листьями, похожими на перья, серовато-зелёный цвет, чуть колючий толстый стебель… Рыбёшка медленно осмотрелся вокруг, испытывая удачу и надеясь на благосклонность Леса. Зря надеялся.
– Послушай, – Рыбёшка не смог уследить за ходом своих мыслей, но почему-то был уверен, что поговорить с Лесом – хорошая мысль. По крайней мере, даже чувствуя себя немного свихнувшимся, он должен был попытаться, – Мне бы очень хотелось найти все эти растения, – Рыбёшка потряс в воздухе двумя листами с записями, – И я был бы безумно благодарен, если бы ты дал мне это сделать. Если получится что-то стоящее, то дам попробовать и тебе, если хочешь.
Последнее казалось совсем уж лишним: какой смысл предлагать такое Лесу, который лакомится младенцами и растерзанными на части под покровом ночи людьми?
Долгое время ничего не происходило, Лес замер, обдумывая странное предложение. За это время Рыбёшка уже успел подняться на ноги и осмотреться по сторонам: может, какой-нибудь из нужных кустов самостоятельно приползёт к нему? Но чуда не случалось, так что оставалось только набрать в грудь побольше воздуха и продолжить путь, полный разветвляющихся тропинок, высокой травы, опасно торчащих корней и пугающе-замогильной тишины. Рыбёшка не успел сделать и пары шагов, как верхушки деревьев зашуршали, а в спину его с силой ткнул ветер, почти заставив оступиться и полететь вперёд.
Рыбёшка, не будучи глупым, тут же смекнул: Лес решил ему помочь, так что, поискав какие-нибудь ориентиры, по которым мог бы определить дорогу, увидел мелко трепещущие от ветра листья на низких деревьях и кустах – они указывали путь. Хотя, может быть, он всё же был глупым: так легко и слепо доверять Лесу, который может в любой момент отделить твой дух от тела… Но Рыбёшка поспешно замотал головой, отгоняя глупые мысли. Он же ничего плохого Лесу не сделал, так что всё должно быть нормально.
Таким образом, ведомый Лесом по размытым дорогам, состоящим из страшной мешанины земли, глины и песка сквозь кучные заросли с острыми шипами, между крючковатых деревьев, что то и дело протягивали суставчатые пальцы к лицу, Рыбёшка наконец собрал всё, что хотел. При этом в Лесу оставил чуть ли не половину волос, несколько капель крови (это навевало жуткие мысли), едва не лишился глаз, почти напоровшись на внезапно появившийся из неоткуда сук, а в итоге всё же получил хлёсткую пощёчину разветвлённой молодой веткой. Щёку до сих пор саднило, но ничего страшного там не было. Только если ветка не была ядовитой…
До хижины Рыбёшка добрался более спокойным и безопасным путём. Казалось, всё это время Лес специально таскал его по злачным местам, проверяя на прочность, мечтая лишь о том, что, если он сдастся и присядет где-нибудь отдохнуть, он сожрёт его в тот же миг. Надежды Леса не оправдались.
Рыбёшка осторожно промыл найденные травы, и разложил их на столе сушиться, а сам прикинул примерный план действий и рецепт. Он, конечно, знал, что Лес терпеть не может огня, но вместе с этим уже много раз видел, как Хозяйка Хижины разводила огонь в печке-плите… Вызвать очередной приступ гнева и истерии у Леса не хотелось больше всего, но сомнения испарились, стоило одному из камней для зажигания упасть с маленькой полочки около печки-плиты. Рыбёшка предположил, что это тени (и это действительно были они), так что решил довериться им.
– Эм… спасибо… – не совсем понимая, куда смотреть и что говорить, Рыбёшка всё же кивнул той стене, около которой стояла плита. – Если что, я не скажу Хозяйке, что вы выходили на связь.
Висящие на стене деревянные ложки задорно звякнули, ударившись щёчками. На тень, которая это сделала, тут же зашикали остальные тени, желая посильнее побить товарища, но Рыбёшка, увидевший только покачнувшиеся ложки, ничего на это не сказал, лишь приложил палец к губам, мол, не нарушайте запрет. И тени, вспомнив разозлившуюся Хозяйку мгновенно растеклись по углам, продолжая наблюдать за дальнейшим развитием событий и надеясь, что глупый Рыбёшка в кулинарных попытках не выживет их из хижины.
Рыбёшка разжёг огонь в печке-плите, налил в небольшую кастрюлю с чуть облупившейся белой краской немного воды и поставил на плиту. Рыбёшка не совсем представлял, какой консистенции должно выйти варево, но надеялся, что оно получится похожим на привычные конфеты. Пока вода закипала, Рыбёшка разделил всё принесённое на три пучка. Всего три попытки.
В первую он мелко нарезал все ингредиенты и, закинув в кастрюлю по очереди, медленно помешивал, периодически пробуя. На первых этапах, пока варево не начало кипеть, вкус действительно был не приторно сладкий, но, как только «зелье» закипело, оно превратилось в самую настоящую отраву: резко поменяло цвет с пастельно-зелёного на странный фиолетово-синий, завоняло так, что теням захотелось выпрыгнуть в окно и, несмотря даже на страх смерти, спастись бегством. Рыбёшка почти захлебнулся собственным кашлем. Пришлось поспешно открывать ставни и дверь, а страшное варево выплеснуть в корыто с пищевыми отходами. Хотя, Рыбёшка несколько сомневался, что этот кошмар в кастрюле можно назвать пищевым…
Отмыв кастрюлю, Рыбёшка вернулся к экспериментам над собственным обонянием и бедными тенями, которые, пусть и не были святыми при жизни, всё же не заслуживали таких пыток. Перешёптываясь по углам, тени единогласно решили, что эти сумасшедшие – их Хозяйка и Рыбёшка – два сапога пара и точно когда-нибудь изведут их своими отравами.
Второй пучок растений Рыбёшка решил разделить пополам – меньше отходов и меньше отмывать. Решив во второй раз провернуть то же самое – нарезать травы, но не доводить до кипения, Рыбёшка не предвидел ещё один момент. Как только варево остыло, оно изменило цвет с подозрительного изумрудно-зелёного на ядовито- жёлтый и стало таким солёно-кислым, что желание оторвать все вкусовые сосочки с языка достигло космических высот. Избавление и отмывание пришлось провернуть ещё раз.
Рыбёшка не сдавался. Он что, зря ползал по Лесу и собирал всё это?! Нет уж, он обязан сварить из этих растений хоть что-нибудь, отдалённо напоминающее по вкусу конфету!
В Лесу, конечно, росли ягоды на кустах и деревьях, но никакие из них нельзя было есть – свалишься замертво прежде, чем дойдёшь до хижины. Ягоды подходили только для того, чтобы настаивать на них отвары и мази. Чем и занималась Хозяйка Хижины, следуя рецептам предыдущих Хозяек.
Третью попытку Рыбёшка решил начать с того, чтобы по отдельности перетолочь травы в ступке до состояния кашицы и варить их в так, добавив совсем немного воды. В процессе закипания смесь пахла очень даже ничего, угадывалось что-то сладкое, но, стоило одним неосторожным движением добавить ещё полстакана воды (Рыбёшке показалось, что влитая ранее выкипела слишком быстро), как варево забурлило, покрылось пузырями, а над кастрюлей поднялось видимое облако ярко-оранжевого дыма, которое в мгновение ока всплыло под потолок и, словно ядовитый смог, распространилось по всей хижине, выливаясь в окна и распахнутую дверь. Рыбёшка тихо выругался себе под нос и, даже не пробуя получившуюся отраву, выплеснул её в корыто.
Рыбёшка смерил хмурым взглядом оставшийся пучок травы и, разделив его на два, глубоко вдохнул и выдохнул. Снова перемолол в ступке травы, положил в кастрюлю, влив стакан воды и, помешивая, принялся ждать. В этот раз что-то пошло не так уже спустя минут пять после начала: вода выкипела, а перетолчённые травы прилипли ко дну кастрюли. На всю хижину завоняло горелым.
Какая-либо кухонная утварь в Лесу была на вес золота – проглатывал Лес её не часто, а если и проглатывал, то почти сразу уничтожал, поэтому Рыбёшка, испугавшись, что они с Хозяйкой Хижины больше не найдут такой кастрюли, даже не задумываясь схватился за ручки и тут же взвыл от боли. Кастрюля покатилась по полу, бережно сохраняя страшное варево внутри себя. Ладони и пальцы Рыбёшки горели, словно в огне, ему показалось, что с кистей, пузырясь и плавясь, слезает кожа, стекает, словно воск со свечи, капает на пол. Бешеный крик комом застрял в глотке, практически разрывая органы на части. Казалось, в этот момент даже душа вылетела из тела, а дыхание прекратилось. Рыбёшка сунул руки в ведро с водой и крепко зажмурился, пытаясь сдержать слёзы, но несколько слезинок всё же сбежало по щекам. Лицо полыхало вместе с руками. Всё тело в мгновение ока оказалось глупой залетевшей в печь бумажкой, которая, не ведая своего горя, начинала медленно тлеть с углов, а потом опомниться не успела, как резко вспыхнула в самом центре и за секунду сгорела до мрачного серого пепла.
Когда боль утихла, Рыбёшка вытащил руки из ведра и, осторожно пошевелив пальцами, поморщился, ощущая стянутость кожи. Кисти больше напоминали варёных омаров, чем человеческие руки, но радовало хотя бы то, что никаких волдырей не виднелось. По крайней мере пока. И всё же, несмотря на всё это, кастрюлю нужно было помыть. Рыбёшка залил страшное варево водой и оставил отмокать, и в этот же момент у него появилось острое желание просто закинуть травы в кастрюлю и, залив водой, сварить. Он терпеть не мог возиться со всей этой готовкой даже сильнее, чем тот день, когда узнал, почему не попал на ту специальность, куда хотел изначально.
Через несколько секунд странная черновато-зелёная корка отмокла и всплыла на поверхность, Рыбёшка с трудом поднял кастрюлю и, практически не чувствуя рук, испытывая вместо этого ужасну боль, вылил содержимое в корыто. В который раз мыть эту несчастную кастрюлю оказалось отвратительно: стоило самодельному мыльному раствору попасть на обожжённую кожу, как та тут же, грозясь лопнуть, натянулась и вонзила в мозг тысячу игл, прошивая вместе с этим и позвоночник. Рыбёшка быстро расправился с кастрюлей и, как и собирался, наполнил её водой, дождался, пока закипит, а после закинул травы, собранные за сегодня, целиком.
Уже через пять минут после этого Рыбёшке захотелось вернуться в прошлое и с небывалым садистским наслаждением влепить самому себе пощёчину посильнее: всё изначально было так просто! Мелодично булькавшая в кастрюле жидкость кремово-зелёного цвета источала приятный аромат. Листья и травы размягчились настолько, что их можно было размять в кашицу, сделав из варева сладкий суп-пюре. Рыбёшка ощутил небывалую радость от своего успеха: неужели у него действительно всё получилось?! Одно неосторожное движение напомнило об обожжённых ладонях, и Рыбёшка скривился от боли. Ничего хоть отдалённо напоминающего средство от ожогов он на общих полках и в шкафах не нашёл, а рыться на полках и в шкафах, отведённых под разные банки и бутылки Хозяйки Хижины, он не решился, так что совершенно не знал, что делать с ожогами. В том мире, не в Лесу, с этим было куда проще – специальная пенка и всё, вопрос решён. Можно ещё и в больницу съездить. А в Лесу… Рыбёшка поджал губы и потушил огонь в плите.
В процессе трава сама распалась на волокна и, перемешавшись, стала единым целым со сладким бульоном. Непривычные конфеты, но уже кое-что. Под конец ему уже было плевать, жидкие они будут, рассыпчатые, кремообразные или настолько твёрдые, что камнем разбивать придётся, лишь бы что-нибудь получилось.
Как и обещал, Рыбёшка наполнил сладким варевом деревянный стакан и вынес на улицу. Решив не испытывать судьбу и не оставлять подношения около хижины, он поставил стакан около дерева. Не зная что ещё сделать, Рыбёшка пробубнил:
– Надеюсь, понравится. Если что, потом просто оставь стакан здесь или около дома… Где получится.
И, отчаянно отгоняя от себя мысли о сумасшествии, вернулся в хижину – вечер постепенно оставлял свой пост, освобождая место тёмной ночи, которая только и испытывала радостное возбуждение от того, чтобы в очередной раз поглотить весь Лес на несколько часов и стать свидетельницей какой-нибудь страшной расправы.
Лес в эту ночь ничего страшного не планировал, корнем обхватив стакан, он утащил его куда-то в темноту и довольно зашуршал листьями, словно напевая какую-то старую детскую песенку.
Хозяйка Хижины в скором времени вернулась, неся в мешке за спиной плотно перевязанные пучки травы, грибы и какие-то коряги.
– Чем пахнет? – не успела Хозяйка Хижины переступить порог, как почуяла незнакомый запах. Спрашивала она больше не у Рыбёшки – тот мог ей и не ответить, а у теней – у этих ребят выбора не было. Тени наперебой начали рассказывать о происходящем в хижине, но голоса накладывались друг на друга, смешивались и, в конце концов стали похожи на белый шум. Она разобрала в этой кутерьме только отдельные слова: «конфеты», «ожог», «кастрюля», но, понимая, что ничего дельного не услышит в этом многоголосье, просто сгрузила мешок на стол и повернулась к Рыбёшке. Заставить теней замолчать, а потом требовать объяснений у кого-то одного – себе дороже.
– Попробуй. – Рыбёшка, чуть смущённо улыбаясь уголками губ, мотнул головой на стакан с уже остывшей и от того ставшей чуть плотнее жидкостью. – Не совсем конфета, но… нечто похожее.
– Конфета? – Хозяйка Хижины глупо уставилась на Рыбёшку. В этот момент к бубнежу теней прибавилась целая куча мечущихся в разные стороны мыслей, готовых сию секунду остановиться, но вызвать этим взрыв, по мощности напоминающий тот, что произошёл в момент сотворения мира.
– Покажи руки. – Хозяйка Хижины нахмурилась и, не дожидаясь, пока Рыбёшка выполнит её просьбу, в два шага оказалась около кровати и схватила его за запястья. Покрасневшие ладони больно врезались в сознание, почти задушив.
– Тебе руки что ли не нужны? – тут же вспыхнула Хозяйка Хижины и, на ходу сбросив с себя шляпу и плащ, уткнулась в шкаф с разномастными склянками, наполненными смесями разных цветов и консистенций. Наконец ей удалось выудить из множества баночек именно ту единственную – от ожогов, и, даже не озаботившись закрыть шкаф, Хозяйка Хижины снова оказалась напротив Рыбёшки.
Мазь приятно охлаждала воспалённую кожу, снимая жжение, убирая ощущение стянутости, но вместе с тем, как исчезали болезненные ощущения, атмосфера становилась всё более и более напряжённой, даже тени замолчали, попрятавшись по углам, словно предчувствуя бурю.
– Лес тоже любит сладкое, ты знала об этом? – Рыбёшка решил разрядить обстановку, пока Хозяйка Хижины, мрачная, как огромная чёрная туча, наносила мазь ему на ладони, но она ничего не ответила, а, закончив с мазью, просто вернула бутылёк на место в шкаф.
– Лес не такой добросердечный, как может показаться. – В конце концов буркнула Хозяйка Хижины, а потом всё же соизволила взять стакан с приготовленной для неё странной конфетой. Та совсем остыла и превратилась в нечто отдалённо похожее на желе. Пришлось взять ложку.
– Ты сам это сделал? – спустя несколько секунд тишины, спросила Хозяйка Хижины.
Рыбёшка кивнул, всё ещё смотря на свои ладони – они уже не болели, мазь приятно холодила кожу, проникая под обожжённую ткань, практически заменяя её собой и становясь новой кожей.
– Да, для тебя.
Хозяйка Хижины с шумом кинула пустой стакан и ложку в корыто к остальной грязной посуде и снова оказалась напротив Рыбёшки. Схватив его за плечи, она уставилась в ему в глаза, пытаясь разглядеть в них что-то такое, чего ещё сама не совсем поняла.
– Для меня?
Рыбёшка только кивнул, не решаясь отвести глаза – снова этот блестящий взгляд забрался ему под кожу и обвился вокруг сердца, впитывая в себя каждое его движение. Повинуясь странному порыву, Рыбёшка поднял руки и, стараясь не прикасаться ни к чему намазанными ладонями, неловко притянул в объятия Хозяйку Хижины. Та поспешно ответила, свалившись на Рыбёшку, как снег в мае на голову.
Хозяйка Хижины была готова поклясться: сладость желейной конфеты заполнила всё её тело и практически полезла из ушей, стремясь затопить всё окружающее пространство, а глупого Рыбёшку в первую очередь – приклеить к себе липкой желейной конфетой и никогда не отпускать.
Прошлая Хозяйка Хижины даже не пыталась сделать для неё конфету, а Рыбёшка, мельком услышав об этом… Хозяйка Хижины уткнулась холодным носом в тёплую рыбёшкину шею и шумно выдохнула, прикрывая горячим дыханием быстрое короткое прикосновение губами. Рыбёшка, несмотря на обжигающий выдох, почувствовал что-то странное и мелко вздрогнул, но, прогнав на секунду ворвавшееся в голову понимание, остался лежать, придавленный Хозяйкой Хижины и сдавленный её руками и лишь его лицо покраснело.
