Анна Аддери
Тайны забытых сердец
– Что это? – Никакой вежливости. Я мечтаю лишь как можно скорее оказаться в доме.
– Аврора Хейз? Просили передать лично вам в руки. Распишитесь здесь, пожалуйста.
– Да, но… Я не понимаю от кого? Никто не знает, что я здесь.
– Распишитесь, вы меня задерживаете.
Губы почтальона расплываются в неискренней, дежурной улыбке, и я расписываюсь. Глупо? Да. Но в этот момент я думаю, что единственный человек, который знает о том, где я нахожусь – Август. И от него точно нельзя получить что-то плохое. Лука отдает мне белый конверт, и испаряется, словно его здесь не было. Я захожу в дом, в этот раз закрываю дверь и даже прокручиваю замок, прохожу на кухню и открываю конверт.
Лучше бы я этого не делала.
А еще в очередной раз убеждаюсь, что не появись Август в моей жизни, я бы была чуточку счастливее, чем сейчас.
Глава 8. Август.
Еду, нарушая все правила дорожного движения. Плевать я хотел на ограничение скорости. Единственное, что меня сейчас волнует – хрупкая девушка по имени Аврора, которая в час ночи пишет мне всего одно слово, а потом отключает телефон. Не для этого я оставлял ей свой номер.
Аврора: «Ненавижу!»
Как только получил ее сообщение, сел в машину и сорвался с места. Что-то случилось. Я уверен, что случилось что-то плохое. Ужасно плохое. Остается только надеяться, что она не навредит себе.
В доме выключен свет и закрыта дверь. Где-то в машине должен быть запасной ключ. Да, точно, кажется, он когда-то упал под переднее пассажирское сиденье. Нахожу его там, где потерял и захожу в дом.
Тихо и темно. Тибо меня не встречает. У меня только два вариант. Первый: он рядом с Авророй и хочет, чтобы ей стало легче. Второй: он рядом с Авророй, потому что они сбежали из это дома. Сбежали. Звучит так, будто я держал их здесь насильно.
Поднимаюсь на второй этаж и обхожу несколько комнат. В одной из них нахожу свою пропажу – Тибо лежит на полу, смотрит на Аврору. Девушка спит, отвернувшись от двери, поэтому я вижу только ее спину. Обхожу кровать, чтобы укрыть ее одеялом, но ее шепот меня останавливает:
– Зачем ты вообще появился в моей жизни? – Она не плачет, кажется, у нее уже не осталось слез, но ее голос слабый и такой уставший, что мне становится не по себе.
Я поджимаю губы и после длительной паузы выдавливаю из себя никому не нужное:
– Я думал, ты спишь.
Еще одна пауза. Я так и стою перед ее кроватью.
– Расскажешь, что случилось?
Каждая пауза становится все тяжелее и тяжелее. Аврора спускается с кровати на пол и кивком головы предлагает мне подсесть к ней. Мы так и сидим, облокотившись спиной о кровать и молчим. Молчим, думая каждый о своем.
Аврора кладет голову мне на плечо и тихим-тихим, сломанным голосом произносит.
– Август, я устала.
Я не произношу ни слова, жду, когда она продолжит говорить, но девушка все молчит и молчит. Хорошо, если она так хочет посидеть в тишине, то я не буду ей мешать. Все, что я делаю – обнимаю ее одной рукой за плечи, и не замечаю, как молчание из тяжелого и давящего превращается во что-то комфортное. Теперь это то молчание, которое хочется сохранить подольше.
Так и не шевелясь, мы застываем еще на пару часов, пока в комнату не пробираются теплые рассветные лучи. Каждый из нас молчал этой ночью о своем, но мы оба думали о нашем. О прошлом, будущем или настоящем – не важно. Важно лишь то, что, кажется, Аврора начинает верить мне. Она начинает по-настоящему доверять, а не действовать из любопытства или неизбежности.
Ее вера и доверие стоят очень дорого, они почти бесценны, и путь к ним очень тернист, полон сложных еще не пройденных испытаний и пролитых прошедшей ночью слез.
Ночь – это время чего-то личного, чего-то, что можно разделить только с самыми родными. Мы с Авророй, почти незнакомцы, разделили одно на двоих молчание. И это молчание рассказало о нас больше, чем смогли бы поведать слова.
Глава 9. Аврора.
Ночь – это время мыслей и раздумий. Вот и я много думала. К каким выводам это меня привело? Только к тому, что надо поговорить с Августом. Поговорить и рассказать о вчерашнем письме, извиниться за ночное сообщение и поблагодарить за проведенную ночь. Рядом с ним я быстро успокоилась, а он все сидел и ждал, когда же я разложу все по полочкам в своей голове.
– Поговорим? – спросил меня Август, когда я приготовила завтрак.
Между нами опять повисло молчание, наполненное недосказанностью, поэтому все, что мне оставалось – кивнуть и промычать что-то отдаленно похожее на согласие. Но я так и не начала говорить ни через минуту, ни через пять, ни через десять. Молчание нарушила лишь когда мы поднялись в комнату, и я отдала ему вчерашний конверт.
В том конверте две фотографии новорожденного ребенка. На одной малыш сверкает своей беззубой улыбкой, а на второй бледен, как сама смерть, улыбка спала с его лица, а глаза закрыты. И уточнять не надо, что случилось.
– Я думала, этот конверт от тебя. – Мой голос тихий, а между словами длинные паузы. – Посмотрела фотографии и еще несколько часов пыталась прийти в себя. Хотела позвонить или написать тебе, но руки меня не слушались. Когда все-таки смогла написать тебе, даже не посмотрела на время. Прости.
Пауза. Как же их много между нами последнее время. Нам надо поговорить, рассказать все друг другу, но никто не осмеливается начать разговор про нас, поэтому я продолжаю говорить про конверт:
– И только после сообщения я догадалась посмотреть содержимое еще раз. Там было письмо. Точнее, кусочек бумажки, неаккуратно оторванный от листа. «Это твой сын», – написано на одной стороне и «Тик-так, время не стоит на месте» – на другой.
Август садится рядом со мной и прижимает к своей груди, а я продолжаю говорить:
– Фотографии выпади из моих рук и там, оказывается, была еще одна подпись. Какая я глупая… Сначала пишу тебе по среди ночи, потом читаю содержимое конверта. Извини.
Август уже прочитал, что написано на фотографии («Однажды у меня почти получилось, и я доведу дело до конца. Обязательно.»), и, сделав тяжелый вдох, сжал губы в тонкую линию и смял фотографии. А из меня вырывается нервный смешок, полный грусти и отчаяния. Как же я устала за последние дни. Хочется проснутся и понять, что это все не по-настоящему.
– Моя мать сумасшедшая. А, точно, она же мне не мама. У меня семьи-то нет. Ни брата, ни мамы. Я уже ничего не понимаю, кроме одного: я устала слушать ваши с Эвелин сказки.
– Наши с Эвелин сказки? Вы виделись? – я отчетливо слышу в голосе Августа волнение, поэтому быстро отвечаю:
– Нет, но она мне писала. О том, что вы виделись в том замке и о том, что она ищет Тая, – умалчиваю только о смерти одного из нас. Потому что после ее вчерашнего послания я знаю, чья смерть ей нужна. Моя.
И даже если я не верю во все эти сказки и легенды, магию и путешествие во времени, я знаю одно – этой женщине ничего не стоит убить меня, особенно учитывая, как она издевалась надо мной.
Но Августу я говорю только:
– Прошу тебя прекратить этот спектакль. Август, хватит. – Мой голос на удивление твердый и уверенный. – Еще раз попрошу тебя встать на мое место. Я знаю, что невозможно посмотреть на мир моими глаза, но, пожалуйста, подумай о том, что на меня свалилось за последнюю неделю. Ты даже представить не можешь, на какой грани я сейчас нахожусь. У меня к тебе только две просьбы: перестань рассказывать мне эти сказки и останься моим другом, если, конечно, ты не против.
Поднимаю голову и ловлю на себе взгляд Августа. Взгляд, полный понимая и ласки. Он что, понял меня? И словно в подтверждении моих мыслей он кивает, так и не выпуская меня из объятий.
– Хорошо. Я согласен остаться твоим другом, – его рот изгибается в веселой улыбке, а в глазах горят озорные огоньки, но через секунду парень становиться таким серьезным, что кажется, все это веселье я придумала. – Но на счет легенды. Я дам тебе неделю, ладно? Я семь дней, не считая сегодняшнего, буду стараться огородить тебя от всего этого: от разговоров, мыслей, – он запинается, но все же добавляет: – от твоей матери. Не знаю, насколько получится, но я правда постараюсь. А ты пообещай мне, что через неделю выслушаешь меня. И может быть, наконец-то, поверишь.
Под конец речи его голос и взгляд опять смягчаются, а я, даже не обдумывая его предложение, соглашаюсь. Он выслушала меня, а я выслушаю его. Конечно, не обещаю, что поверю ему, но будет правильным, если Август расскажет мне про эту ситуацию с его точки зрения.
– Спасибо.
Моя благодарность нарушает очередное молчание, повисшее между нами, но это молчание не было тяжелым, а даже наоборот, оно было правильным. Я разрываю объятия и ложусь на кровать. Август же выходит из комнаты, но перед тем, как закрыть дверь, кивает мне, словно подтверждая правильность наших действий.
***
В среду, в первый день из наших обговоренных семи, мы в основном молчали, общаясь лишь взглядами и кивками головы. Но все же изредка перекидывались никому не нужными вопросами и односложными ответами. Четверг и пятница прошли точно так же, словно мы попали в день сурка. Или правильно сказать проживаем? Все эти три дня Август куда-то уезжал, бросая мне сухое «К вечеру вернусь».
Да и суббота началась абсолютно ничем не отличаясь. Вечером я сидела в своей комнате, выбирая фильм, и когда услышала, что Август вернулся, поняла: так не может дальше продолжатся. Август сказал, что постарается оградить меня от легенды, но никто из нас даже не заикнулся о том, что мы не можем разговаривать на другие темы. Так почему же мы молчим? Иду к парню, но, когда вижу его, расслабленного и умиротворенного, моя решительность меня покидает.
– Август, – я прячу руки за спину и поджимаю губы. – Почему… Ну… Мы вроде… – Кажется, мои щеки пылают огнем от смущения. Я морщусь и с тихим выдохом произношу: – Забудь.
Думала, что скажу ему нечто похожее на «Может поговорим?», но его внимательный взгляд довел меня до стыда. Серьезно, о чем я вообще думала? Я уже хотела развернутся, чтобы уйти, но во взгляде Августа появились веселые огоньки.
– Наконец-то! – улыбается он.
– Что?
– Наконец-то, – повторил парень.
– Наконец-то что? – я хмурюсь, потому что ничего не понимаю.
Август несколько раз хлопает рукой по дивану, приглашая меня сесть рядом с ним. Какое-то время я стою, а потом все же принимаю приглашение. Я же хотела с ним о чем-нибудь поговорить, вот и мой шанс. Да даже если мы не поговорим, я хотя бы проведу этот вечер не одна.
– Наконец-то ты решила поговорить.
Его голос звучит нежно, мягко и так, будто он разговаривает с ребенком или…с любимым человеком? Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза и пропадаю в синем омуте, наполненном лаской и еще чем-то похожим на любовь.
– Я решила поговорить? – Отчего-то мне становится смешно, и я из последних сил сдерживаю улыбку. – Мог бы и сам начать разговор.
Хоть я делаю вид, будто зла и обижена за его молчания, но уверена, Август знает, что я притворяюсь. Видимо он решает поддержать мою игру, потому что продолжает наш диалог возмущенным голосом, но искрящиеся весельем глаза его выдают:
– Вообще-то, я обещал тебе дать время все обдумать. И как бы мне не хотелось с тобой поговорить, я должен был держать дистанцию, пока ты сама не захочешь провести со мной время.
Наши губы синхронно расплываются в улыбке. Искренней и веселой. Я пододвигаюсь ближе к Августу, он кладет мою голову себе на плечо и обнимает. Его объятия теплые и очень знакомые.
Этот вечер многое изменил в наших отношениях, какими бы они не были. Мы разговаривали обо всем и ни о чем, но пока не затрагивая личные темы. Мы впервые за все время с нашей встречи смеялись и вели себя как маленькие дети, когда дрались подушками и бегали по всему дому, споря о том, на чью сторону встанет Тибо.
– Ах ты предатель! – смеялся Август, когда его любимец начал защищать меня. – Я значит спас тебе жизнь, кормлю, играю, да я, в конце-то концов, люблю тебя! А ты выбираешь Аврору?
Тибо, конечно, кроме звонкого лая ничем не смог ответить Августу, поэтому просто подбежал обнимать и облизывать своего хозяина.
В этот вечер мы втроем начали понимать, что рядом друг с другом обретаем свое счастье. Точнее, мы только начали. Впереди нас ждет много трудностей, но сейчас хочется наслаждаться настоящим, такого больше не будет. Что-то похожее? Да, возможно. Но это воспоминание будет одним-единственным, ведь невозможно создать абсолютно одинаковые моменты, потому что каждая секунда счастья уникальна.
Глава 10.
Аврора.
После вчерашнего вечера я была уверена, что между мной и Августом повиснет неловкое молчание. Или он сделает вид, что ничего не было, что мы не смеялись до боли в животе и нехватки воздуха, что мы не обменивались дурацкими шутками. Но этот синеглазый брюнет меня приятно удивил.
– Завтрак на столе, а мне пора бежать: чем раньше уйду, тем быстрее приду. – Он щелкнул меня по носу, и я даже не успела возмутится, как он продолжил говорить: – Может сходим вечером погулять?
– Вообще, я хотела с тобой поговорить. Будет правильно, если я выслушаю тебя.
– Но ведь неделя еще не прошла. Ты уверена? – по взгляду вижу, как он за меня волнуется, хочется обнять его и успокоит, но мне все еще неловко прикасаться к нему, поэтому улыбаюсь и киваю:
– Я уверена.
– Хорошо. Тогда… Да. Хорошо. Вернусь и поговорим. – Никак не могу привыкнуть, что эмоции на лица Августа и его настроение меняются словно по щелчку пальцев. Парень выглядит растерянным и быстро выходит на улицу.
Расстроенная я глажу Тибо и задаю ему вопрос:
– Вот скажи мне, что я не так сделала? – Тибо что-то отвечает мне на своем, собачьем, языке, а я улыбаюсь: – Дожили. С собакой разговариваю.
***
– Вообще, ты уже знаешь все, что было мне известно. И кажется, даже что-то от меня скрываешь. – Такой ответ я получила, когда вечером попросила Августа рассказать мне все по порядку. – Думаю, повторять все в тысячный раз не имеет смыла?
Мы сидим на диване друг на против друга, достаточно далеко, чтобы я не чувствовала неловкость, но это ощущение меня все равно не покидает. Я обнимаю подушку, киваю парню и говорю:
– Но ты же выслушивал мои упреки в тысячный раз. И даже дал время все обдумать. Расскажи, как ты вообще к пришел к тому выводу, что мы…
– Муж и жена?
Не успел Август договорить, как в него полетела та самая подушка, но, к сожалению, он ее поймал. Обворожительная улыбка, веселые глаза. Да он издевается!
– Нет, что мы… герои легенды? И верни мне подушку! – Я наклоняюсь ближе к Августу и выдергиваю бедную подушку из его цепких рук.
Парень опять сидит с хитрыми взглядом и поджатыми губами, а я смущаюсь, когда до меня доходит, что он опять хочет сказать про то, что у нас была семья. Прячу лицо в ладони и тихо говорю:
– Пожалуйста.
– Ладно, – смеется Август, но продолжает уже серьезно. – Я уже говорил, что видел странные сны. Не знаю, как это объяснить. В общем, потом я понял, что это не сны, а воспоминания. В одном таком сне я увидел женщину, она что-то колдовала, я был в восторге, словно ребенок, когда чувствовал ее магию…
Один из снов Августа, два года назад.
Оказавшись в этой части леса, парень ощутил невиданный ранее трепет, словно какая-то светлая нить энергии вела его через непроходимые чащи. Вдруг, посреди мрачных деревьев, он увидел женщину в длинном плаще. Ее лицо было скрыто большим капюшоном, но глаза, сверкающие загадочным светом, виднелись издалека. Их сложно не заметить.
Девочка, лежавшая у ног колдуньи, была бледной и безмолвной. Сердце парня сжалось от испуга. Что случилось? Август увидел, что женщина излечивает девочку, шепча что-то себе под нос. «Колдунья» – пронеслось в мыслях, и парень начал разбирать тихий шепот таинственных заклинаний на непонятном языке.
Август почувствовал: этот момент изменит его жизнь, эта необычная женщина разделит его жизнь на «до» и «после».
Когда девочка пришла в сознание, в ее глазах отразилась благодарность. И только после того, как колдунья убедилась, что с ребенком все в порядке, она обратила взгляд на парня.
– Подойди. – Произнесла она тихим голосом. – Ты – заблудшая душа, потерявшая свою память.
В глазах парня засверкала искра памяти, и он понял, что женщина колдунья была ключом к его прошлому. Ответом на все вопросы о его странных снах.
– Я могу тебе помочь, использовав твою магию.
– Вы ошибаетесь, я не маг. – Его губы растянулись в дежурной улыбке, а в мыслях пробежали слова: «Кажется, никаких «до» и «после» не будет».
– В тебе есть крупицы магии, которые попали к тебе по ошибке. Это злая магия. Скорее всего, ты хотел помешать темному колдуну и задел его, но знать об этом наверняка я не могу. Узнаешь, когда помять вернется.
Закрыв глаза, парень кивнул и почувствовал что-то неописуемое. Это был водоворот эмоций. Сначала он почувствовал потрясение и недоумение, когда первые кусочки прошлого начали собираться в его уме как паззл, собиравшийся в единую картину. Но по мере того, как воспоминания становились яснее и целостнее, парень начал ощущать внутренний покой и умиротворение.
Август резко открыл глаза. Он с трудом осознавал, что происходит, и страх смешивался с беспокойством. Что-то пошло не так.
– Твоей магии мало. Хватило только на то, что ты в прошлом считал самым важным. Остальное вспомнишь сам. Свою магию на тебя я тратить не собираюсь. – Договорив, женщина скрылась в густом лесу, не дав сказать Августу ни слова.
Волшебная сила колдуньи вернула ему память. Теперь он помнил свою семью, своих врагов и свое предназначение. Но, к сожалению, он помнил не все.
***
– И вот тут я хочу сказать тебе спасибо, Аврора. Я знал, что у нас есть сын, но на этом все. – Август виновато посмотрел меня. – Прости, но я не помню, как он выглядит, и когда ты сказала, что у него мои глаза, я понял, что жизнь готов отдать ради вас. Я понятия не имею, что вы пережили, да честно говоря, мы сейчас будто незнакомые люди, но я помню наше прошлое, я помню тебя. И я готов на все. Нам надо найти Тая, Аври, чего бы нам это не стоило.
– А ты пытался найти его за эти два года?
– Ты знаешь… В отношениях всегда две стороны.
Настроение Августа меняется чаще, чем стучит мое сердце, поэтому, когда я устало смотрю на него, Август встречает мой укоризненный взгляд своим веселым. Его руки поднимаются в жесте, словно он хочет сказать «сдаюсь», но не может из-за глухого смешка, который он еле сдерживает.
– Ладно, извини. Но дело вот в чем. Одному любовь не найти. Поверь, я пытался. – Его губы искажаются в грустной, уставшей улыбке, а между нами вновь повисает молчание, такое привычное за эту неделю. Но пауза длится не слишком долго, и Август продолжает: – Он же результат нашей любви. Нет. Нет! Он и есть наша любовь.
От веселого настроения Августа осталась лишь пустошь, а его взгляд теперь отражает лишь серьезность сосредоточенность и… Кажется, он смотрит на меня с надеждой.
– Аври, мы обязаны найти Тая. Спасти ему жизнь. Прошу, просто поверь мне, ты все обязательно вспомнишь. Давай съездим в замок еще раз? Спустимся в подземелье, там должна быть информация.
– Дай мне два дня. Поедем в среду?
– Я дам тебе столько времени, сколько тебе будет нужно.
Я молча киваю, надеясь, что Август прочитает благодарность в моем взгляде. Он садится рядом со мной и обнимает, моя голова лежит у него на груди, и парень шепчет мне в волосы:
– Спасибо, что стараешься верить мне. А сейчас поспи, я опять нагрузил тебя информацией.
– За что мне это все? – выдыхаю я.
Вопрос был риторический, задан в пустоту, но Август решил на него ответит:
– Ни за что. Просто так. В этом нет никакого смыла.
– Как это нет смысла? А как же знаменитая фраза «Смысл есть всегда»?
– Смысл есть всегда, при условии, что человек сам его найдет. Послушай, мы сами наполняем свою жизнь смыслом и это может быть все, что угодно. Я вот свой нашел пару лет назад и теперь уверен, что умру не тогда, когда я умру, а тогда, когда моя жизнь потеряет смысл.
Мы сидим в тишине некоторое время, я прокручиваю в голове наш диалог и останавливаюсь на моменте, когда Август обратился ко мне сокращенно – Аври.
– Август, ты спишь?
– Да.
Я улыбаюсь и расцепляю наши объятия.
– Ну что еще? – парень явно расстроен, что я потревожила его.
– Как тебя можно называть?
– В смысле? Август.
– Нет. Как-нибудь ласково или просто сокращенно? Например, Аврора сокращается Аври, а Август?..
– Никак. – Я даже договорить не успела, парень меня перебил. Я поняла, что ему не нравится, когда играют с его именем, но мне захотелось продолжить:
– Агуша?
– Я тебе что, детское питание?
– Ав?
– Гав! – пугает меня Август и кидает в меня подушку.
– Густя? Густенька?
Я изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку и говорить серьезно, но притворно злой и раздраженный взгляд парня стал для меня последней каплей: я начала смеяться.
– Называй меня, как хочешь, Рори. – Август сделал акцент на обращение, прекрасно зная, что я ненавижу такую форму сокращения своего имени. Все еще смеясь, кинула в Августа подушку, и вставая с дивана с вызовом посмотрела парню в глаза:
– Хорошо, Густик, – никогда в жизни так быстро не убегала от летящих в меня подушек. – Или может Гусь? – крикнула я и обернулась.
Август стоит напротив меня, между нами расстояние всего одного вдоха, одного на двоих. Значит, он все-таки бежал за мной, а я даже не слышала его шаги. Мы молчим и смотрим друг другу в глаза, пытаясь отдышаться после бега. Стоим перед дверью моей комнаты, а значит я без проблем могу спрятаться там от Августа, вот только…
– О, придумала, – мои губы расплываются в улыбке, – будешь Гусенком!
Забегаю в комнату и с закрытыми глазами прислоняюсь спиной к двери. Когда за стеной раздается смех, я облегченно выдыхаю, даже не замечая, что до этого не дышала. Мои губы расплываются в счастливой улыбке. Иметь что-то общее с эти парнем, все равно, что кататься на американских горках.
Август.
Я не успеваю даже моргнуть и обдумать сказанное Авророй, как перед моим лицом захлопнулась дверь. Стою в шоке несколько долгих секунд, а потом слышу собственный смех.
– Аврора, – кричу я, – ты серьезно хочешь называть меня Гусенком?
– Да. Между прочем ты сам сказал: «Называй как хочешь», вот и будешь теперь Гусенком! А теперь уйди, я хочу спать.
Улыбка меня не покидала, а я все время вспоминал счастливое лицо Авроры, когда она играла с моим именем. Терпеть не могу, просто ненавижу, когда меня называет как-то иначе, кроме Августа. Но моя принцесса была так рада в эти мгновения, будто исполнилась ее заветная мечта. Глаза Аври блестели тем самым детским, светлым счастьем, которое появляется только в лучшие моменты жизни. А на губах играла такая веселая и обворожительная улыбка, что я готов простить ей все.
Гусенок. Как она вообще к этому вообще пришла?
Из меня снова начали вырываться не сдерживаемые смешки, когда я прыгнул в кровать. Засыпал, окутанный надеждой о том, что Гусенком я был только сегодняшний вечер.