Андрей Шопперт
И опять Пожарский 2
Эти два напыщенных гуся сомневаются, им не понравился пункт про тренировки. Думкопфы, это и есть главная плата, а не десять талеров. Вас, свиньи неблагодарные, научат «воевать». Нет. Без демонстрации не поймут. Виктор вздохнул и предложил.
– Давайте устроим стрельбу по мишеням, каждый из ваших десятков стреляет по два раза. Это сорок выстрелов. Мой десяток тоже делает сорок выстрелов. Мишень в двух десятков шагов, кто больше раз попадёт тот и победил.
Эти два недоноска пошептались и согласились. Ещё бы они отказались. Виктор предложил, что если проиграют они, то выплатят один талер, а если проиграет его десяток, то Шварцкопф заплатит им десять монет. Кто же откажется. Думкопфы, донер ветэр. Свинячьи собоки.
Со счётом сорок – двадцать один победили ветераны Вершилова. Теперь уже ветераны. Эти напыщенные индюки соизволили согласиться. Ох, и устроит им Виктор тренировку. Жаль время мало осталось, уезжая маркиз, Пожарский сказал, что где-нибудь на Рождество они пойдут в поход, «немного повоевать». Ну, ничего есть целых шесть месяцев. «Воевать» эти свинячьи какашки не научатся, но хотя бы не закрывать глаза при выстреле он их заставит.
Событие сорок пятое
Вогулы появились неожиданно. Пётр с рудознатцами Ивановыми и двумя стрельцами осматривал выход жилы халькопирита у берега реки, когда буквально в нескольких сантиметрах от его ноги в траву вонзилось копьё. Рефлексы бывшего спецназовца сработали, он кувыркнулся вперёд и, пробежав пару метров, снова ушёл в перекат, сокращая расстояние до врага. Навстречу ему вылетел воин с копьём наперевес, манёвр уклонения и удар ногой в прыжке по виску. Теперь поднять копьё и отбить им летящее из кустов другое копьё. В кустах сидело трое. Все они метнули копья и теперь остались с костяными ножами. Княжич ударом ногой в живот оттолкнул одного и приёмом «ножницы» завалил второго, заодно пробив ему локтём в висок. Третий вогул успел-таки ткнуть в него ножом, но только распорол кафтан под мышкой. Охотники они, а не воины. Зря ГДР восхваляла воинские навыки американских индейцев, никогда простой охотник не сравнится с обученным военным. Где сейчас те индейцы, спиваются по резервациям, получая халявные пенсии, или где сейчас вогулы, остались только на крайнем севере, тоже спиваться и олешек пасти. Одних выбили ирландцы, других казаки.
Пётр огляделся, на него с саблей в руке бежал, судя по всему, вождь этих товарищей. Этого надо брать живым. Справа орали по-русски про чью-то мать. Значит, хоть один из его спутников ещё жив. Княжич показал, что уходит вправо от вождя и когда тот рубанул туда саблей слева заехал ему ладонь по шее и уже падающему добавил хук слева. Пусть немного отдохнёт. Теперь бегом на крик. Блин. Один стрелец лежит в луже крови. Зато трое других его спутника устроили соревнования по вольной борьбе с тремя последними вогулами. Пётр помог сначала рудознатцам, а потом ногой в висок успокоил последнего нападающего.
Так теперь стрелец. Матвей, фамилию княжич не помнил, зажимал рукой рану на ноге. Быстро оторвать рукав у кафтана и соорудить из него и палки жгут. Вот ведь, крови сколько потерял.
– Семён! – княжич окликнул приходящего в себя после тяжёлой схватки стрельца, – Раненых и оглушённых добей. Вон копье возьми.
– Вы двое, – Пётр повернулся к рудознатцам, – вырубите две жердины, надо носилки для раненого соорудить. Ну, а я займусь вождём ихним.
К посёлку вышли через час. Пока носилки сооружали, пока Пётр гонялся по кустам за очнувшимся главарём вогулов, пока тащили на себе раненого и вождя, вот час и набежал. Первым делом Пожарский осмотрел рану стрельца, артерии вроде не задеты, просто рана получилась рваная, вот крови и набежало. Рану промыли хлебным вином и наложили повязку с травами, что приготовили им с собой бабки лекарки в Вершилово. Лишь бы воспаление не началось, а то ещё придётся тут ампутациями заниматься.
Вождь в это время зыркал на пытающегося общаться с ними венгра и молчал, как партизан на допросе в гестапо. Ну, это легко исправить. Княжич стянул с «партизана» штаны и ткнул легонько ножом в детородный орган.
– Скажи ему, что не будет говорить – отрежу.
Вождь сразу что-то залопотал, наверное, обрадовался, что адекватный собеседник появился.
Бартос Каропа, перебивая «языка» через каждое слово, наконец остановил того жестом и рассказал Пожарскому следующее.
– Их род называется Кучаль он слабый и является «кыштымом» у более сильного рода Кордуль, которым правит «князь» Тетей. Так вот, этот Тетей прознав, что здесь поселились длинноносые с большим количеством железного оружия, заставил Увачана напасть на длинноносых и захватить у них много железного оружия и принести его Тетею.
– Кыштым – это вассал что ли? – не понял Пётр.
– Да они платят дань роду Кордуль.
– Сколько воинов в его роде осталось? – поразмыслив над ситуацией, спросил княжич.
– У Увачана было всего десять хороших воинов, он всех их взял с собой.
– Стоп. Мы ведь убили всего восемь человек. Где тогда ещё двое.
– Увачан говорит, что, наверное, двое сбежали.
– Что же теперь будет с родом Кучаль? – княжич уже ясно предвидел, что ответит этот товарищ и что теперь войны с эти самым «князем» Тетеем не избежать. Тут ведь, как и везде в мире, если ты не оторвал руку, что тебя ударила, а подставил другую щеку, то ты слабый, и от тебя не отстанут, пока или не подчинят или всё же не получат в обратку по полной.
– Тетей заберёт молодых женщин и детей, а стариков и его Увачана убьёт, – Бартос жалостно посмотрел на Пожарского. Он был из тех людей, что чужие несчастья пытаются вечно на себя натянуть. В монахи ему нужно было идти, а не в войско ляхов.
– Проводишь меня и наших воинов скрытно к посёлку этого «князя»? – прямо глядя в глаза Увачана, спросил Пётр Дмитриевич.
Увачан обречённо кивнул.
– Сколько воинов у этого Тетея и что у него за оружие? – уточнил Пожарский.
– У рода Кордуль четыре десятка воинов и ещё у него кроме рода Кучаль есть два других кыштыма, там тоже наберётся три десятка воинов, – глазёнки вогула забегали, даже шире открылись от зависти.
Пётр представил, как придётся бегать по лесам за семьюдесятью вооружёнными луками вогулами и ему это очень не понравилось. Так кучу людей положить можно. Нужно собрать этих семь десятков в одном месте и истребить залпом из мушкетов и арбалетов, а то они не успокоятся, а ведь он всего два десятка стрельцов собирался оставить на зимовку. Да, ещё ведь этот князёк может партизанские действия открыть. Нет, только истребление воинов и подчинение себе оставшихся в живых позволит избежать жертв среди поселенцев. К счастью подсказку, как это осуществить подал всем князь Святослав, когда отправлял половцам послание «Иду на вы». Те сдуру собирались вместе и естественно получали по сусальнику. Зачем? Продолжай грабительские нападения и избегай решительной битвы. Как поступил с Наполеоном Михаил Богданович Барклай де Толли? Этот мелкий император с комплексом неполноценности из-за малого роста и естественно малой пиписьки вечно стремился дать решающее грандиозное сражение. А Барклай де Толли заманил его в снега России и позвал на помощь генерала Мороза. Превозносимый всеми Кутузов почти сорвал этот беспроигрышный замысел, устроив Бородинское сражение. Положил больше трёх десятков тысяч русских, которых как раз не хватило, чтобы наголову разбить деморализованных французов при бегстве из России. Амбиции у них. Побеждает не тот, кто выигрывает сражения, а тот, кто пирует на костях поверженного врага.
Значит, нужно обязательно сделать так, чтобы этот Тетей собрал все свои семьдесят воинов и подставил их под мушкетный залп.
Событие сорок шестое
Иоганн Кеплер вызвался провести показать Вершилово своему учителю Михаэлю Мёстлину. Они причалили к пристани вчера вечером. Вот суматоха-то поднялась. Обычно все переселенцы прибывали через Владимир и Нижний Новгород на повозках и лошадях, а оказывается летом сюда можно добраться и по рекам на небольших плоскодонных корабликах. Больше всего радости досталось доктору ван Бодлю. И жена с детьми в целости и сохранности прибыла, да ещё и грамотку на дворянство Антуану привезла. Пётр Дмитриевич как всегда ситуацию предвидел, а может и сам организовал, о его влияние на русского царя можно было только догадываться. Он ещё зимой говорил, что за написанные теперь уже учебники царь дарует дворянство новым «русским» учёным. Вот Антуан его уже получил. Теперь очередь за Симоном Майром, Симоном Стивеном и им – Иоганном Кеплером.
Астроном был страшно удивлён, увидев среди поднимающихся с пристани людей, своего старого учителя Михаэля Мёстлина. Профессору уже семьдесят исполнилось, а он решился на столь далёкое путешествие. Прекрасный зелёный Тюбинген, вытянувшийся вдоль реки Неккар с монументальным зданием университета, что там должно случиться, чтобы профессор университета решился покинуть этот университет основанный ещё в 1477 году по инициативе графа Вюртембергского Эберхарда Бородатого.
Оказалось всё просто война и чума. Испанская армия громила немецкие войска, а следом за их армией по землям шествовали эпидемии. Нет, до Тюбенгена этот вал ещё не докатился, но лучше уехать до, чем унесут вперёд ногами после.
Вечером профессора встретил Вацлав Крчмар и перевёз вещи старого учёного в один из построенных на окраине Вершилова теремов. Пришлось срочно организовывать для профессора экономку и другую прислугу, ведь он прибыл в Вершилово только со своим старым слугой Георгом, которому тоже лет под семьдесят.
Сейчас Иоганн водил своего учителя по Вершилово и ловил себя на мысли, что гордится тем, чего достиг маркиз Пожарский. Конечно, трёхэтажные дома Тюбенгена были больше домиков Вершилова, но здесь были замечательные дороги и просто немыслимая чистота, если лошадь, проезжая по улице успевала навалить кучу, то дворник опрометью бросался эту кучу убирать и подсыпать свежую крошку, чтобы скрыть следы преступления против чистоты и порядка. По этим ровным ухоженным улицам не бегали мальчишки, приставая к прохожим с требованиями милостыни. В Вершилово не было ни бедных, ни тем более нищих. Местные были вполне зажиточными людьми, а пришлых попрошаек в «село» не допускали. Даже у старой церкви или нового почти построенного храма, работы заканчивались внутри, не было ни одного нищего или калеки. Никто не выплёскивал содержимое ночных горшков на тротуары. Да, теперь кроме замечательных дорог были ещё и тротуары. Их только закончили и люди специально выходили в свободное время, чтобы прогуляться по этой красоте. Тротуары были вымощены специальными кирпичиками разных цветов и размеров. Сам Рубенс со своими учениками разрабатывал узоры, в которые складывались уложенные на песчаную подложку кирпичики. Это было красиво. Кеплер был уверен, что подобного нет нигде в мире. Да в Вершилово про многое можно сказать, что этого нет больше нигде.
Они подошли к законченному гиганту храму с мозаичными картинами на стенах, стеклянными витражами окон и разноцветными луковками куполов. Да, в Италии есть храмы больше и, наверное, красивей, но их строили десятилетиями, а, то и веками. Этот воздвигли за пару лет. Сейчас Рубенс, Прилукин и остальные русские и голландские художники заканчивают роспись внутри храма, туда никого не пускают из праздных зевак и все с нетерпением ждут открытия. Симон Стивен рассказал по секрету Кеплеру, что двери храма будут распахиваться сами, они с маркизом придумали хитрый механизм и сейчас кузнецы под руководством математика его заканчивают. Когда только Пожарский всё успевает.
– Это будет Академия Наук, – показал Иоганн Мёстлину на возведённое уже под крышу здание. Оно, как и храм было сложено из кирпичей двух цветов и окна уже были застеклены. Сейчас восходящее солнце отражалось в десятках окон и просто резало глаза. Сколько же будет стоить это здание, когда его закончат. Вернее, не так. Сколько бы это здание стоило в Европе, если бы, какой ни будь монарх, насобирал бы столько денег? Хотя, тут у одного монарха денег не хватит, разве что Ватикан сможет потянуть.
– А напротив будет Академия Искусств, – астроном указал профессору на здание, напротив, там уже вовсю кипела работа, десятки каменщиков возводили наружную стену здания. Здания были близнецами. Такой же портик с шестью колоннами и несколько широких ступеней крыльца, придающие зданиям величественности.
– А с другой стороны площади напротив храма будет дворец маркиза, – Кеплер указал, на только наметившееся здание, все силы строителей были брошены на достройку двух академий и дворец неспешно возводили всего пара каменщиков. Угадывалось лишь то, что и это здание будет выполнено в той же манере, что и три других.
– Когда это достроят, то мало какая столица в Европе сможет похвастать такой площадью, – кивнул головой впечатлённый Мёстлин.
– Когда это достроят, профессор, то это будет чудом света, а стоить это будет столько, что можно будет несколько государств поменьше в Европе купить, – усмехнулся довольный астроном, – Теперь пойдёмте, посмотрим, как делают фарфор и стекло. Всего нам не покажут. Это секрет, но печь, откуда достают готовые изделия и мастерскую, где выдувают стеклянные ваза и бутылки, посмотрим обязательно.
Событие сорок седьмое
Увачан привёл два десятка стрельцов и столько же служилых татар князя Разгильдеева к себе в становище. Там и двое сбежавших мужчин отыскалось. В селении было полтора десятка чумов из бересты и шкур. Сидели у костра четыре старухи и дедок в высокой шапке, шаман, наверное. Княжич договорился с неудачливым стратегом так, они занимают его посёлок и прячутся по чумам или хантам. А Увачан отправляет к Тетею гонца из мальчишек, что набег удался и у него в селении сейчас три связанных длинноносых и целая гора железных ножей и топоров.
Паренёк убежал вчера, а сегодня ждали в гости князька с воинами. Может, всех он и не приведёт, но один ведь тоже не придёт. Воины князя Разгильдеева сидели в засаде в чумах, а стрельцы с арбалетами залегли на окраине селения с той стороны, откуда должны появиться гости, чтобы сразу отрезать им путь к отступлению.
Нет, эти вогулы серьёзно отличались от индейцев, что показывали в кинотеатрах в семидесятые годы с лёгкой руки киношников из дружественной ГДР, ставших суперменами. Эти были беспечны, и воевать не умели вовсе. Припёрлось десятка три. Очевидно, Тетей опасался, что Увачан не захочет расставаться с честно добытым железом и привёл с собой аргументы. Княжич на это в принципе и рассчитывал. В плен никого не брали. Расстреляли из арбалетов, а раненых добили ножами. Двое умудрились прорваться через засаду, но пустившиеся в погоню, стрельцы вскоре вернулись с двумя трупами. Те вздумали устроить перестрелку из луков, вот их и перестреляли, правда, из арбалетов.
Теперь нужно собрать добычу, несколько железных наконечника для копий и одну ржавую саблю, что болталась на поясе у князька. Больше она ему без надобности. В ад с оружием не пускают. А куда ещё может попасть нехристь вогул, живущий грабежом соплеменников?
– Так, Увачан, давай выдвигаемся к селению этого «князя». Нужно род Кордуль оставить без мужчин полностью, – княжич не хотел этого делать, но отлично понимал, что оставшиеся будут мстить, а этого не хотелось больше.
– Тогда все дети, женщины и старики умрут зимой от голода, я с тремя мужчинами ещё может, и прокормлю свой род, а род Кордуль вымрет, – через венгра обречённо сообщил Увачан.
– Возьмёшь всех молодых женщин и детей к себе в селение. Мы дадим зерна, до весны протяните, а там мы приедем и с собой еды привезём. Теперь вы все будете нашими кыштымами, будете помогать нам добывать железо и менять его на шкурки у других родов, – заключил Пожарский.
Придётся вовлекать этих детей лесов в трудовую деятельность. Без мужчин они точно помрут все, или на их место придут другие, которым опять захочется повоевать. А так эти кыштымы; род Торгуль и род Кучаль, будут буфером между воинственными соседями и переселенцами. Княжич поговорил с Разгильдеевым, а потом вместе с ним занялись обработкой пленных ногаев. Они остаются здесь и живут вместе с русскими, в жены возьмут освободившихся после истребления мужчин племени Кучаль женщин с маленькими детьми. Княжич построит им дома, а весной привезёт каждому по два десятка овец. Будут разводить овец, и работать на прииске. Добраться отсюда до Волги им без оружия не удастся, тем белее и дороги не знают. А здесь дом, жена, стадо овец, мука и прочие блага цивилизации.
Все шестеро согласились. Княжич только условие им поставил, выучить русский язык. Хотел заодно потребовать и креститься, но священника пока в Миассе не было. Нужно будет весной привезти, вот всех заодно и окрестит и вогулов и ногаев, да и детишки у русских переселенцев к тому времени появятся. Ладно, это всё в будущем, а пока надо быстрее разделаться с остатками рода Торгуль и возвращаться к строительству посёлка и добыче полевого шпата. Скоро август, а они по лесам бегают, вместо того чтобы работать.
Событие сорок восьмое
Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович Романов собирался в поездку. Дума уговаривала его плыть по рекам, но Михаил решил по дороге посетить Владимир и Нижний Новгород, а вот назад из Вершилова уже плыть на лодьях. С собой Михаил Фёдорович брал пять десятков стрельцов и двух думных бояр Романа Ивановича Гагарина – объезжего голову для береженья от огня в Старом и Большом Кремле и Ивана Андреевича Хованского большого – сподвижника Пожарского по второму ополчению.
«Сидение великого государя с боярами о делах» или заседание боярской думы по поводу длительного отсутствия царя в Москве затянулось на две седмицы. Не хотели бояре отпускать Государя. Хорошо хоть патриарх Филарет поддержал. Кроме того царь брал с собой дьяка Каменного приказа Игнатия Полозова и дьяка Стрелецкого приказа Тимофея Игнатьева. Из пятидесяти стрельцов два десятка Михаил намеревался оставить в Вершилово для восполнения тех, что Пожарский увёз на Урал.
Отъезд был назначен на семнадцатое июля. А шестнадцатого дьяк Фёдор Борисов опять доложил царю, что приехала целая толпа немцев, по приглашению Петра Дмитриевича Пожарского на жительство в Вершилово. Михаил как обычно велел послать за докторусом Бильсом, лучше него с голландского толмача не было. Прав был Петруша, что надоумил открыть школы для толмачей из сирот. Жаль раньше такой хорошей мысли никому не пришло в голову.
«Немцев» и в самом деле было много. Первой царь разрешил представиться женщине. Это оказалась жена Симона Майра, того что написал такой замечательный учебник по астрономии. Женщину звали Феликитас. Она привезла с собой семерых детей. Кроме того с ней прибыло две семьи, которые она наняла для помощи в заботе о детях, и два десятка рейтар из Ансбаха. Что ж, женщина была смелая, пуститься в такое путешествие, когда в Священной Римской империи вовсю идёт война, поступок достойный уважения. Михаил решил не изменять традиции и, подозвав дьяка Фёдора, велел тому подготовить для Симона Майра грамоту о дарование ему титула дворянин и пятидесяти четей землицы в Жарской волости Балахнинского уезда Нижегородской губернии. Книга была хороша, за такую не жалко. Царь помнил, какими глазами на этот учебник смотрел профессор немецкий. Видеть в чужих глазах зависть, разве это не есть для монарха лучшее доказательство того, что он поступает правильно. А тёзка профессор не просто завидовал, он был восхищён. Стоп.
– Фёдор, для Иоганна Кеплера и Симона Стивена такие же грамоты заготовь, их книги не хуже будут, у нас люди должны получать по заслугам, – царь отпустил дьяка и переключил внимание на следующего переселенца.
– Разрешите представиться, Ваше Величество, я Захариас Янсен очковый мастер из Миделлсбурга. Думаю, что я получил приглашение от Симона Майра и маркиза Пожарского, потому что являюсь изобретателем телескопа. Это такая труба, что позволяет смотреть на небесные светила, – мастер раскланялся и преподнёс Михаилу подзорную трубу.
Раньше царь только слышал об этой диковине. Он осторожно приблизил окуляр к глазу и направил трубу на дальний конец тронного зала. Без сомнения это было чудо. Находящаяся за два десятка метров дверь приблизилась настолько, что хотелось вытянуть руку и потрогать её. С трудом Михаил преодолел это желание.
– Что ж, мастер Захариас, езжай в Вершилово, там сейчас астрономов много живёт и Майр и Кеплер и Михаэль Мёстлин, думаю, ко двору придёшься.
Янсен ещё раз раскланялся.
– Позвольте представить вам Ваше Величество моих спутников. Они тоже астрономы. Это Филипп ван Лансберг и его сын Яков.
Пожилой голландец и его сын раскланялись. И зачем только Петруше столько астрономов, неужели они лучше Симона Майра?
– Что же за открытия в астрономии вы совершили, господа голландцы, – поинтересовался государь.
– Мы с сыном, Ваше Величество составляем астрономические таблицы и календари, кроме того в прошлом году я опубликовал книгу о поддержке гелиоцентрической системе мироздания, надеюсь в Вашем царстве нет преследования от церкви за такие идеи.
А голландец хорош, видно, что и на костёр пойдёт за свои убеждения. Ещё одного зубра Петруша залучил. Так в Европе вшивой и не останется учёных, все в Вершилово переберутся.
– Фёдор, покажи Филиппу книгу Симона Майра, – Михаил представил, как сейчас и у этого глаза округлятся, – Можете быть спокойны, господин астроном, у нас учёных не сжигают, а награждают. Вот за эту книгу, я только что произвёл во дворянство Симона Майра, – царь протянул раскрытый на странице с изображением солнечной системы учебник астрономии, – По этой книге у нас детей учат.
Всё. Этот господин как собеседник потерян. Его теперь только силой можно от учебника оттащить. Михаил поглядел на следующего переселенца.
– Арнольд Тимме, Ваше Величество, – отрекомендовался немец, – У меня в Ансбахе была мастерская по производству мушкетов, разрешите подарить вам, Ваше Величество, один из моих мушкетов. У него в отличие от большинства мушкетов колесцовый замок, не нужно зажигать трут перед выстрелом. Вот этим ключиком заводится механизм и нужно только иногда менять пирит в замке и следить, чтобы в замок не попала грязь.
Царю принесли мушкет мастера, оружейник показал, как взводить замок и производить выстрел. На самом деле, это было здорово, стрелки в засаде не выдадут себя огнём и можно стрелять даже в дождливую погоду. Ай да, Петенька. Какого замечательного мастера нашёл. Так и хочется его оставить на Москве. Прямо руки чешутся. Нельзя. Здесь он будет, конечно делать свои мушкеты. Только ему мешать будут и дураки и мздоимцы и конкуренты, а у Петруши он развернётся.
– Дорого ведь выйдет мушкет с таким замком? – поинтересовался Михаил Фёдорович.
– Да, Ваше Величество, это главный недостаток моих мушкетов, – поник головой мастер.
– Езжай Арнольд в Вершилово. Там сейчас много умных людей собралось, может, кто и подскажет, как цену-то снизить, – усмехнулся довольный государь, уже второй оружейник едет в Вершилово.
Последним представился ещё один астроном – Исаак Бекман. Он с завистью поглядывал на увлечённо листающих книгу отца и сына Лансбергов и прямо переминался с ноги на ногу от нетерпения. С Филиппом ван Лансбергом он был знаком и даже принимал участия в составлении астрономических таблиц вместе с ним год назад. Письмо от Симона Майра застало его по приезде в Роттердам, куда его пригласили преподавать в латинской школе. Но предложение известного астронома, а также упоминание о том, что в Вершилово живёт Кеплер и собирается приехать Галилей поменяло намерения Исаака. Тем более что, по словам Майра там, в Вершилово собираются строить протестантский храм, и никто ни кого не преследует за веру. Рьяный кальвинист Бекман порадовался за людей, живущих в этом Вершилово, и решил перебираться туда. С Арнольдом Тимме он встретился в Риге, они наняли по совету Майра десяток рейтар и благополучно доехали до Москвы, где в немецкой слободе и встретились с другими переселенцами.
– Позвольте и мне представится Ваше Величество, – поклонился учёный, – Моё имя Исаак Бекман, я тоже некоторым образом занимаюсь астрономией, кроме того у меня имеются несколько книг по физике и механике.
– Чем же ты собираешься заниматься в Вершилово? – поинтересовался Михаил, количество астрономов явно было велико для маленького села.
– Я могу преподавать физику и философию, – смущённо улыбнулся учёный, он понимал, среди каких титанов окажется через пару недель.
– Хорошо. Езжай, Исаак, и ты к маркизу Пожарскому, раз он тебя пригласил, значит ты того стоишь. Разве плохо когда шесть астрономов вместе соберутся. Спорить будет проще, не надо месяцами ответа на письмо ждать, – рассмеялся государь.
Михаил был доволен сегодняшним приёмом «немцев». Эти были не хуже предыдущих. Один оружейник чего стоил. Придётся скоро рядом с Вершилово полк стрелецкий размещать. Столько там секретов набралось, что не сегодня-завтра англичане или ляхи войной пойдут, чтобы те секреты выведать.
