Андрей Сергеевич Терехов
Састер. Крымский детектив. Часть I
#11. ИННОКЕНТИЙ
Сквозь толщу воды солнце казалось не шаром, а ртутной лужицей. Бледная, едва различимая, она дрожала далеко-далеко над головой, а сбоку от нее нависала исполинская корабельная тень. Едва достигнув границы темноты, Иннокентий разворачивался на несколько градусов по компасу, перекладывал в другую руку крюк с тросом и плыл прочь, внимательно разглядывая дно.
Голова слегка кружилась, в ушах стоял непрекращающийся гул. Каждый вдох через трубку отдавался болью – не то в связках, не то в небе.
Слишком долго под водой.
Слишком.
Фонарь выхватил из темноты немецкий бомбардировщик – он едва угадывался под наростами ила и раковин. Сбоку от него что-то сверкнуло, и Иннокентий направился в ту сторону.
Груз? Обычно это были контейнеры 70x30x21, крытые нержавейкой, завёрнутые в водонепроницаемую упаковку. Иннокентий цеплял их крюком, дергал трос, и контрабандный товар весело плыл наверх. Никто в жизни бы не догадался, что это делается под видом прогулки на теплоходе.
Фонарь прорезал придонный мрак и, к удивлению Иннокентия, очертил не ящик, а человека.
Тело парило метрах в шести от поверхности, видимо, достигнув в такой странной точке нулевой плавучести. На голове человека была дыхательная маска, за спиной – темно-зелёные кислородные баллоны.
Иннокентий задвигал отяжелевшими ногами и поспешил вперед и вверх, когда увидел еще одного участника сцены – небольшую акулу. Она кружила вокруг тела, поглядывая холодными, нечеловеческими глазами. Заметив Иннокентия, животное свернуло по широкой дуге, и пришлось выставить в ее сторону руку. В перчатку ударило прохладное рыло. Иннокентий замахал ластами, чтобы удержать равновесие, и направил голову животного вниз, под себя. Акула недовольно вильнула хвостом, но проплыла под ним и скрылась в темноте.
Куда? Зачем? Здесь было слишком пустынно для неё.
Так и не найдя ответа на этот зоологический парадокс, Иннокентий подплыл к телу и стал разворачивать к себе. Сквозь маску проступили черты дочери.
– Аня? Аня?! – закричал он, забыв о дыхательной трубке, и только чудом не заглотил воды.
Сбоку надвинулась тень. Снова акула? Он оглянулся и увидел что-то вроде серебристо-радужного студня, который приближался из темноты. Прежде чем Иннокентий сообразил, что это его окружили сотни маленьких рыбок, они, вихляя единым строем, шли мимо, скользили по ногам, по туловищу, задевали голову.
И уносили Аню – туда, в темноту, в глубину.
Иннокентий задёргал ногами, пытаясь ухватить её руку, но косяк стали рвать хищники: сверху трассирующими снарядами били птицы, оставляя после себя реактивные дорожки из капель воздуха; сбоку и снизу резали студень дельфины. В ушах не смолкал их пронзительный писк.
– Аня?
Что-то ударило сбоку, и в глазах потемнело. Акула? Иннокентий успокоил себя, что она слишком маленькая, не укусит, но следующий же удар и вовсе выбил Иннокентия из сна – в реальность, в серый зал, облицованный плиткой из ракушечника и известняка.
Дородная женщина устраивалась на скамейке рядом, и её громоздкие сумки долбили Иннокентия в бок, точно носы голодных, разогнавшихся дельфинов. Рядом барражировал какой-то мужик, тараторя по телефону.
Иннокентий поморгал, гоня туман из глаз. Сон отступал медленно, будто вязкое болото, которое не хотело выпускать жертву, но сейчас хотя бы не было государственного гимна. В колонии эта мелодия высверливала мозг каждый день в шесть утра (в выходные – в семь). Динамики видали ещё Горбачева, и запись звучала с помехами, тресками и шорохами. Кроме ненавистной музыки, радиосеть лаяла исключительно командами: «Подъём», «Спецконтингенту занять спальные места», «Спецконтингенту прибыть на рабочее место».
Было шумно и душно. От ног Иннокентия тянулась жёлтая дорожка с противоскользящим покрытием, сворачивала к пальме в каменной кадке, на бортике которой дремал чоповец в зимнем камуфляже. Через зал спешил мусор в фуражке и голубой рубашке. Слева резал взгляд баннер ремонта техники, справа, в нише, бурлили очереди: одежды белые, синие, в цветочек, в горошек…
Пахло чебуреками и выхлопными газами.
– Да, Серёг! – кивнул мужик с телефоном, и что-то в его голосе или чертах показалось знакомым. – Две дочери. Одна с ним живет, другая – с женой… Да. Жду.
Он убрал телефон, достал баночку таблеток и бросил в рот две штуки. Хрустнул шеей.
Иннокентий вспомнил сутуловатого подростка с наглой усмешкой, с ирокезом – он так же хрустел шеей, пряча в пальцах сигарету. Разглядеть этого подростка во взрослом мужике напротив казалось делом непростым. У мужика было вытянутое, красивое лицо, намёк на брюшко и на раннюю лысину. Девки наверняка к нему липли, но возраст уже понемногу высасывал жизненные соки, и Иннокентий почему-то испытывал от этого постыдное, злорадное удовольствие.
– Вырос ты, Славка.
Конвоир пожал плечам, явно не зная, что ответить. Было видно, что ему неловко, что лучше бы он под землю провалился, чем занимался этим извозом.
– Какая она? – спросил Иннокентий после паузы.
Славка моргнул, снова достал телефон, нашел снимок Ани. На фотографии она стояла у ленты ограждения – в мундире, мокрая как мышь. Одной рукой дочка убирала волосы с лица, в другой держала рацию. В лице читалась обморочная усталость – без толики радости, без возмущения.
Без жизни.
– Она с вами? Как бы… служит?
– Параллельные ведомства.
Иннокентий покачал головой и снова всмотрелся в фото.
– Красивая. В мать…
Это была неправда. В Ане очень мало что напоминало об Агате, и красота дочки была иной – не такой вызывающей, не такой раскалённой, не навыпуск.
Горло пережала невидимая рука, Иннокентий стиснул зубы и отвернулся.
Славка убрал телефон, сел рядом, задвинув женщину с её баулами. Беззлобно поругался с ней, встал, прошёлся, снова сел. Снова встал и вновь принялся топтать известняковые плитки.
– Тебе надо куда-то? Спешишь?
Славка дернул щекой, неопределенно махнул.
– Если хочешь, иди. Я сяду на автобус.
– Я отцу обещал.
Показалось, что он хочет продолжить фразу или задать вопрос, но Славка не сделал ни того ни другого. Достал телефон, быстро посмотрел на экран – вернее, куда-то сквозь него, на автомате – убрал.
– Зачем вы мужика-то?..
Иннокентий сперва не понял, о чём речь, затем поморщился и отвернулся.
– Не лезь под кожу.
– Дядь… Кеш, – Славка с трудом выговорил это детское обращение, – вы… только помните, где вы. Сейчас никому ни до чего…
– А она добрая?
– В смысле? – Славка остановился.
– Ну… человек добрый? Или… – Иннокентий пожал плечами. – Или как я?
Славка долго молчал, затем открыл рот, будто хотел что-то сказать… зазвонил телефон.
– Да, Серег? – он с явным облегчением приложил к уху сотовый. – Узнал?
Из динамика послышался едва различимый голос. Славка заметно удивился, затем посыпал вопросами. Речь шла о какой-то семье: будто бы дочь втягивала одноклассников в опасные игры и отец с трудом замял жалобы школы.
– Погоди-погоди, ты уверен, что именно на Александру? – уточнил Славка напряженным голосом. Выслушал ответ, кивнул. – Понял. За мной должок, Серёг. Я перезвоню.
Он сбросил вызов, ринулся к выходу из вокзала, но на полпути остановился и полурастерянно-полусердито оглянулся на Иннокентия.
– Иди, если надо. Я сяду на автобус.
Славка переложил телефон из руки в руку, потёр едва намечающуюся лысину.
– Если вы туда не приедете, вы попадёте под нарушение досрочного. Отец уже всё переоформил на Ростов.
Иннокентий кивнул.
– Я сяду на автобус. Только… – Он поднял руки в наручниках.
Славка потряс в руке телефон, затем шагнул к Иннокентию, достал ключ.
– Вы должны там встать на учёт, дядь Кеш. Иначе вас…
Иннокентий прикрыл глаза в знак согласия. Славка покивал несколько раз, точно убеждая самого себя, снял наручники и, отдав билет, пошёл прочь.
Облегчения не наступило. Иннокентий потер руки, встал и сходил в туалет, который был не в самом вокзале, как у всех нормальных людей, а сбоку, за углом.
Вернувшись, он долго разглядывал табло, где высветилось, что рейс перенесен на час. Иннокентий спросил охранника, объявляют ли все посадки, и услышал множество слов, ни одно из которых не было цензурным.
Промолчал.
Где-то внутри, в кишках – Иннокентий сам не мог понять – скреблась тревога. Он терпел её, сколько мог, затем вышел из вокзала и купил пирожков в чебуречной напротив. Отдавая сдачу, кассирша обсчитала его на сотню, и Иннокентий долго, безмолвно смотрел на паскуду-обманщицу, пока та не вернула деньги.
За дегустацией выпечки прошло двадцать минут. Затем ещё полчаса. Волны людей разбивались о кассы и растекались в стороны, затем накатывали новые. Воздух будто тяжелел, и на душе тяжелело.
– Объявляется посадка на рейс Керчь – Ростов-на-Дону, – послышалось из громкоговорителей, и Иннокентий почти услышал в этой фразе слово «Спецконтингент».
Он поднялся и распрямил спину, потянулся. Вышел. В зоне посадки царил его величество ремонт: вместо асфальта лежала щебёнка, а белые решётки, призванные разводить потоки людей, сбились в кучку, точно испугавшись неведомого зверя.
Иннокентий встал в очередь, как и обещал. Сел в автобус.
Он всегда выполнял свои обещания.
Слышались голоса, грохотали сумки, топали ботинки. Иннокентий, закрыв глаза, ждал отправки – ждал, как расстрела, как пули, бьющей в висок, – а перед внутренним взором парила Аня, зависшая где-то в его снах, в точке нулевой плавучести. Дышать было нечем, сердце билось, как безумное.
Иннокентий снова и снова повторял себе, что обещал.
#12. АНЯ
Аня постучалась в дверь Саши.
– Алекс?
Баржа была темна и безжизненна, как и всегда, когда Аня приходила домой. Она давно привыкла к этому и приучилась неделями обходиться без людей, но сейчас прислушивалась к тишине за дверью так, будто от этого зависела жизнь.
– Алекс?
Голосили чайки, и ветер задувал в щелях старой баржи, словно играя на ненастроенной флейте. Человеческих звуков не было.
Спит?
Нельзя же спать при сотрясении.
Или что?
Или можно?
Аня занесла кулак над дверью, чтобы ещё раз постучать, поводила им воздухе, покачала головой. И пошла к себе.
Мёртвое око плазмы неподвижно смотрело на диван, сушилка щеголяла всеми трусами и лифчиками… надо будет их когда-нибудь убрать, но потом, потом… Все выглядело по-прежнему, и только недозакрытый ноутбук на угловом столике светил тревожной красно-синей полосой.
Аня подошла ближе, придавила здоровой рукой клавиатуру, а правой, морщась от боли в ссадинах, подняла скрипучую крышку. На рабочем столе цвели знакомые ярлыки, а под ними, заполняя и углубляя фон, спускался на глубину алый батискаф.
Аня постучала по тачпаду ногтями, открыла «Пуск», затем – интернет-браузер, затем – историю посещённых сайтов.
Ремонт дизеля, макароны с песто… кстати, вкусно, да, приготовить бы ещё; новости, музыка, опять ремонт дизеля…
Всё бы ничего, но список обрезался десятью часами вчерашнего дня.
Вчерашнего.
ВЧЕРАШНЕГО.
Аня никогда не ложилась раньше одиннадцати.
Сейчас она села и набрала в поиске «Как восстановить историю в браузере?». Быстро проглядела статью, нажала правой кнопкой мыши по «Пуск» и выбрала «Выполнить». В появившейся строке вбила cmd, кликнула «Ок».
Открылось чёрное окно, где Аня напечатала ipconfig /displaydns, ударила по Enter, и получила длинный, как пожарный шланг, список.
94-130-220-44.witstroom.com
––
Имя записи. . . . . . : 94-130-220-44.witstroom.com
Тип записи. . . . . . : 1
Срок жизни. . . . . . : 1645
Длина данных. . . . . : 4
Раздел. . . . . . . . : Ответ
А-запись (узла) . . . : 94.130.220.44
r2–sn-8ph2xajvh-n8ve.googlevideo.com
––
Имя записи. . . . . . : r2–sn-8ph2xajvh-n8ve.googlevideo.com
Тип записи. . . . . . : 5
Срок жизни. . . . . . : 1266
Длина данных. . . . . : 8
Раздел. . . . . . . . : Ответ
CNAME-запись. . . . . : r2.sn-8ph2xajvh-n8ve.googlevideo.com
…
sun1-88.userapi.com
––
Имя записи. . . . . . : sun1-88.userapi.com
Тип записи. . . . . . : 1
Срок жизни. . . . . . : 16
Длина данных. . . . . : 4
Раздел. . . . . . . . : Ответ
А-запись (узла) . . . : 95.142.204.163
ogs.google.com
––
Имя записи. . . . . . : ogs.google.com
Тип записи. . . . . . : 5
Срок жизни. . . . . . : 125
Длина данных. . . . . : 8
Раздел. . . . . . . . : Ответ
CNAME-запись. . . . . : www3.l.google.com
www.porog.com
––
Имя записи. . . . . . : www.porog.com
Тип записи. . . . . . : 5
Срок жизни. . . . . . : 8931
Длина данных. . . . . : 8
Раздел. . . . . . . . : Ответ
CNAME-запись. . . . . : porog.com
im.vk.com
––
Имя записи. . . . . . : im.vk.com
Тип записи. . . . . . : 1
Срок жизни. . . . . . : 154
Длина данных. . . . . : 4
Раздел. . . . . . . . : Ответ
А-запись (узла) . . . : 87.240.129.186
Ничего не понимая, Аня перекопировала список в Word и начала открывать адреса один за другим. Свои сайты она удаляла, незнакомые – оставляла в файле: «Инстаграм», «Вконтакте», Youtube. Ещё несколько сайтов. Среди них – porog.com.
Когда Аня открыла его, она увидела белую страницу с девизом: «Переступи порог». Справа отображались фото Саши и её рейтинг (186 баллов, 4 место). Слева темнели ссылки на выполненные задания и на текущее задание, что бы оно ни значило. Следом за курсором по экрану летал красно-синий попугай.
Аня кликнула по «выполненным». Загрузился список из перечёркнутых фраз, в конце которого шли: «убедить родных, что кто-то тебя преследует», «убедить полицию, что кто-то тебя преследует». Рядом с каждым пунктом подгружалось фото: Женя и Саша с сумками в автобусе, Саша с подпиской о невыезде. Саша, Саша… Саша.
Живот стянуло.
Аня оглянулась на дверь, резко встала.
– А… Алекс? – позвала она. Не дождалась ответа и снова прокрутила сайт. Перешла в раздел текущих заданий.
УБЕДИТЬ ВСЕХ В СВОЕЙ СМЕРТИ
Что-то внутри задрожало, Аня медленно подошла к соседней каюте.
– Алекс?!
Она подняла руку, чтобы постучаться, но передумала и с силой толкнула дверь.
Никого.
На миг у неё мелькнула мысль, что Саши тут никогда и не было, что Аня выдумала ее – так, от скуки или одиночества. Потом взгляд, наученный десятками мест происшествий, отметил примятую постель, незадвинутый стул, незадернутую занавеску.
Аня вышла из каюты, оглянулась и на деревянных ногах поднялась наверх, сошла с баржи. Заброшенный причал заливало лунным светом, шумело море – тихо и размеренно. Стенали чайки. С каждым шагом в груди будто расползалась ядовитая лужа. Аня зашагала в одну сторону, в другую, затем – на пике отчаяния – набрала Рыжего.
– Галактионова, – ответил он через пару гудков, – заеду через минут тридцать. Надо найти эту Александру. Новая информация.
Его голос звучал на фоне однообразного гула. Шум мотора? Автотрассы?
Аня с трудом разлепила губы и хрипло проговорила:
– Слушай… я…
– Не слышу!
– Я… Я, кажется, облажалась.
В динамике раздавался монотонный гул.
– Ты слышишь?
– Она у тебя? – спросил Рыжий низким, едва не рычащим голосом.
– Ей было некуда пойти, а…
– Она у тебя или нет? Можешь ты не квакать, а четко ответить?
Ане захотелось бросить на это «квакать» что-то резкое и гадкое, но она только вертелась на месте и мямлила:
– Я не знаю, я…
Голос её оборвался. Она заметила краем глаза исполинский скелет, вздымающийся вдали на фоне луны и облаков, и с трудом узнала портовый кран. Рука с телефоном опустилась, из динамика доносился тихий, невнятный голос Рыжего.
***
Аня быстро шла, ничего не соображая, задыхаясь, спотыкаясь о трещины и края ям. Свет телефона нервно скакал по бетону влево-вправо, влево-вправо, пока не вырвал из полумрака исполинскую опору. Её поверхность покрывал узор из ржавчины, граффити и скорлупок синей краски; у основания лежало кумачовое пальто.
– Алекс?
Аня посветила вокруг: опоры, уходящие вверх, во тьму ночного неба; растрескавшийся бетон с штырями арматуры; тёмные волны. Она подошла к концу причала и посмотрела на воду: ничего, никого.
– Алекс? Ты здесь?
Море тихо дышало на просевшие сваи, подвывал ветер. Аня напрягла слух, и ей показалось, что сквозь этот равномерный шум едва пробивался не то крик чайки, не то стон?..
Аня наклонила голову, прикрыла глаза и пошла на звук.
– Алекс?
В свете телефона проступил ржавый отрезок крановой лестницы – он лежал на бетоне чуть в стороне от опор, словно упал откуда-то с высоты.
У Аня сбилось дыхание. Она ускорила шаг, посветила в одну сторону, в другую…
Ледяной волной окатил ужас. Парализовал на миг и схлынул, не оставив ни мыслей, ни эмоций.
Саша лежала за отломом лестницы – ноги, естественно, вывернулись, кожу прорывали обломки костей, блестела кровь. Лицо посинело, шея вздулась. Было что-то нереальное в этом, чрезмерное, неестественное.
– …не чувству… ю…
Ветер налетел и заглушил остаток фразы. Аня молча смотрела на Сашу. Стояла и смотрела – так долго, что глаза её заболели и заслезились. Нужно было позвонить в неотложку, нужно было принести одежду и накрыть тело, но Аня не могла сдвинуться: она почему-то больше всего боялась отвернуться, отвести взгляд. Словно боялась упустить тот момент, когда Саши не станет. Каким он будет? Душа вырвется с выдохом? Появится лучик света? Искорка? Тело полегчает на двадцать один грамм?
Или Саша возьмёт и выживет?
Аня с трудом сосредоточилась и стала мысленно перечислять видимые травмы: переломы нескольких рёбер, позвоночника… перелом ноги – открытый. Вздулись вены на шее, дыхание частило… начался пневмоторакс, он и грозил убить Сашу первым. Нужно было вызывать скорую, туго перевязать грудь, чтобы лёгкое не спадалось дальше, или сделать дренаж, чтобы вывести воздух из плевральной полости. Это не спасло бы Сашу, но дало бы шанс дождаться медиков.
Мизерный, но шанс.
Аня не делала ничего. Она смотрела и ждала, и под сердцем у неё что-то чесалось, свербело от ожидания?.. предвкушения?.. Она не делала ничего и так и не поняла, в какой момент Саша умерла. Просто Аня осознала: глаза Саши закрылись, остановилась переломанная грудь, и только ветер ещё играл волосами.
Ане сделалось жарко, дурно. Ноги понесли её в одну сторону, в другую, будто пьяные. В руках завибрировал телефон. Аня на автомате приняла вызов и стала что-то говорить.
Пневмоторакс – пылало слово в голове…
ПНЕВМОТОРАКС.
Аня куда-то побежала, потом раскручивала шариковую ручку и всаживала её корпус в рану между рёбрами, словно вафельную трубочку… Со свистом пошёл воздух. Неподвижные прежде глаза Саши задрожали, веки дрогнули. Что-то захрипело в изломанном теле и продолжило хрипеть – неправильно, болезненно, но ритмично, – и Аня села рядом, тоже пытаясь отдышаться.
Потом уже были какие-то сигнальные огни, сирены, скорая. Рыжий, который нарочито не замечал и не слышал Аню, – как это глупо и по-детски – машины, люди, вопросы.
– Довольна? – ворвался в уши злой голос Рыжего. – Получила свою козу?
Аня не ответила.
Машины, люди… они накатывали подобно волнам и затапливали пирс, заполняли щели, ямы и трещины, а потом стекали обратно во тьму, чтобы уступить место волнам новым.
В какой-то момент это закончилось, и Аня обнаружила себя в одиночестве, в своей каюте, в своей постели, в темноте.
С причала не доносилось не звука, тихо плескалось море у места падения Саши. Она всё-таки умерла. Она ждала очень долго и всё-таки умерла, когда её носилки втаскивали в скорую – та приехала с опозданием на час, потому что обслуживала и города, и сёла вокруг, а дежурила лишь одна бригада.
Врачи сказали, что при таких переломах шансов не было и не могло быть, как ни спеши.
Значит, на роду написано.
Аня встала и прошлась по комнате. Босые ноги холодил пол, из открытой двери тянула ночная свежесть и кусала щиколотки. Она села за стол и разбудила ноут, на котором так и светилась страница Саши. Аня машинально нажала «Выйти» и лишь потом спохватилась.
Было уже поздно: исчезли фото и задания Саши, исчезли списки ее друзей и достижений, и остался чёрный экран. На его фоне проступил красно-синий попугай и спросил – облачком, как в комиксе:
Ищешь новых впечатлений?
[Да] [Нет]
Аня долго смотрела на вопрос, затем неуверенно подвела курсор к «Да». В комнате сделалось светлее. Аня оглянулась: сияние шло со стороны причала, снизу – озаряло занавеску и бледным квадратом ложилось на стену и потолок.
Рыжий?
Эксперты?
Аня погладила тачпад пальцем, затем поднялась и выглянула в окно.
Казалось невозможным, но светились окна в заброшенном доме охраны. В доме, где давным-давно жила Аня с родителями. В доме, где её отец убил её мать.
ГЛАВА 2. ЧЁРНАЯ КОРОБКА
#1. СТАНИСЛАВ
Руководителю Главного следственного управления СК России по Республике Крым и городу Севастополю
генерал-лейтенанту юстиции
Г.С. Агасарову
Р А П О Р Т
об обнаружении признаков преступления
28 октября 2018 года, 08.00, следователь следственного отдела по Кировскому межрайонному отделу следственного управления СК России по Республике Крым и городу Севастополю капитан юстиции Герасимов С.К., рассмотрев материал проверки анонимного сообщения о преступлении КРСП № 1023пр-18 от 27 октября 2018 г. и другие материалы,
установил:
27 октября 2018 г. около 22 часов на аварийной территории технического причала затона им. Кирова, находящегося по адресу: г. Феодосия, Новообразцовая улица, 127, литер А-Ж, мною обнаружен труп Бероевой Александры Валентиновны (17 лет), проживавшей по адресу: пгт. Виноградное, ул. Октябрьская, д. 63, кв. 2.
Первичный диагноз: многочисленные травмы верхних и нижних конечностей, позвоночника, сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей головы.
Принимая во внимание, что имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления, предусмотренного пп. «а», «в» ч. 2 ст. 110 УК РФ, а также возможную связь вышеуказанного преступления с имеющимися в производстве делом 01-0703/18,
Постановил:
возбудить уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного пп. «а», «в» ч. 2 ст. 110 и ч. 1 ст. 119 УК РФ.
Уголовное дело принять к своему производству и приступить к расследованию.
Копию настоящего постановления направить прокурору Кировского района и прокурору г. Феодосии.
Следователь Кировского межрайонного следственного отдела следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Республике Крым и городу Севастополю
Капитан юстиции С.К. Герасимов
28 октября 2018 г.
